Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»
До последнего патрона
Воинский эшелон из нескольких красных теплушек и длинной вереницы платформ, загруженных военной техникой, почти безостановочно шел на запад. Мелькали маленькие полустанки, заснеженные поля, в белом наряде леса и перелески. На стыках рельсов ритмично отстукивали привычную дробь колеса.
В одной из теплушек вокруг жарко растопленной «буржуйки» стайкой сидела группа девушек в военных шинелях и шапках-ушанках. Они ехали на фронт после окончания Центральной снайперской школы ЦК комсомола, и теперь каждой хотелось представить, как их встретит передовая, какая она эта передовая. В школе им много говорили об этом, но так это же в школе. А на самом деле, может, будет совсем по-другому.
В чуть приоткрытую дверь теплушки весело заглядывало апрельское солнце, еще по-зимнему холодное в этих местах. Ближе всех к двери сидела живая, подвижная девушка, с лихо выбивавшейся из-под солдатской шапки прядью волос — Таня Барамзина. Она ловким движением прикрыла дверь теплушки и, подсаживаясь поближе к печурке, со вздохом сказала:
— Эх, девчонки! Страшно, наверное, там, на фронте, будет?!
Подружки, сами много думавшие об этом, молчали. А Таня не отставала:
— Ну, чего же вы молчите?
— А что говорить? Вот приедем на место — увидим! — отвечали девчата.
Кто-то запел песню:
Пусть ярость благородная Вскипает, как волна. Идет война народная — Священная война!
Запев получился недружный. Таня почему-то про себя повторила слова подруг: «Приедем на фронт — увидим» — и посмотрела на девушек. Они были задумчивы и сосредоточенны. Видно, уезжая далеко от родных мест, каждая думала о своем: о доме, о близких, товарищах, о внезапно нарушенных войной планах. Захотелось подумать об этом и Тане...
У нее, как и у многих ее сверстников, тоже были свои светлые мечты, свои планы в жизни. До войны она окончила семилетку, потом педагогическое училище. Став учительницей начальной школы, Таня понастоящему узнала радость труда.
Воспитывать молодое поколение, будущих строителей коммунизма — это ли не самое большое счастье в жизни! Это хорошо понимала Таня и все острее ощущала внутреннюю потребность — как можно больше накопить знаний и передавать их своим воспитанникам. Эта мысль привела ее к решению получить высшее педагогическое образование. В 1940 году она поступила в Пермский государственный университет.
Но война в самом начале оборвала эти светлые мечты. Конечно, Таня понимала, что война, какой бы она жестокой ни была, не могла приостановить жизнь огромной страны. Работали фабрики и заводы, кипела неугомонная жизнь на колхозных и совхозных полях, были открыты двери учебных заведений. Нужны были люди, специалисты всех профессий. А значит, и она, студентка Барамзина, была тоже у дела...
Но тревожные вести с фронтов не давали покоя. Все чаще Таня задавала себе вопрос: а может быть, я, молодая девушка, сейчас больше нужна там, на фронте, где решается судьба Родины? Пермь была глубоким тылом, и Таня, приехавшая сюда учиться из Удмуртии, часто выходила на железнодорожную станцию. С грустью она встречала и провожала прибывавшие эшелоны с эвакуированными людьми, техникой, промышленным оборудованием. Проходили эшелоны с ранеными. Фронтовики рассказывали об ужасах войны, о зверствах немецко-фашистских захватчиков, о страданиях советских людей.
И Таня решила идти на фронт. Ей хотелось во что бы то ни стало внести свой вклад в разгром врага. И вот теперь с группой подружек, с которыми уже три месяца делила трудности нелегкой солдатской жизни в снайперской школе, она едет на 3-й Белорусский фронт. Далеко позади остались родной город Глазов, родительский дом, старушка мать, братья и сестренки. Там же остались ее беззаботное детство и юность. А впереди — фронт!
Фронтовая обстановка с первых дней показалась Тане не такой, какой представляла она ее в снайперской школе. Таню направили в одну из рот 3-го стрелкового батальона 252-го стрелкового полка и, как выразился командир, «прикрепили на выучку» к обстрелянному снайперу. Она научилась искусству маскировки, познакомилась с тактикой и повадками врага. За несколько дней боевой учебы непосредственно на переднем крае Таня даже успела уложить трех гитлеровцев.
— Теперь тебе можно и самостоятельное задание доверить, — сказал Тане опытный снайпер.
Весна в Белорусских лесах не очень балует хорошей погодой. Да и места, где проходила линия фронта, были сырые, болотистые. Таня рано утром уходила на задание. За передний край приходилось выползать осторожно, нередко преодолевать заболоченные участки, а затем целыми днями неподвижно лежать в мокрой одежду, чтобы выследить врага и сразить его.
Однажды, находясь на задании, Таня заметила, как от небольшой речушки по кустарнику осторожно продвигались два гитлеровца с ведрами в руках. Таня догадалась: видно, за водой приходили к реке. «Но почему же раньше здесь не замечала этого? Ведь уже третий день тут лежу, а не замечала...»
Но, когда Таня взяла на прицел и уложила впереди идущего, второй шарахнулся вправо и тут же исчез за небольшим холмом. Только теперь поняла Барамзина что к чему: раньше немцы ходили к реке и возвращались обратно, обходя холм, который и скрывал их от глаз снайпера. Потом, очевидно убедившись, что на этом участке спокойно, решили не делать крюк вокруг холма, а идти напрямую...
«Вот и попытали счастья! — удовлетворенно подумала Таня. — Еще одного недосчитались!» Но девушка тут же упрекнула себя в ошибке: значит, не там, где надо, выбрала позицию, плохо изучила местность. Надо было правее, чтобы обзор больший был...
Только она об этом подумала, как со стороны противника раздался гулкий минометный выстрел, потом еще и еще. Мины одна за другой стали ложиться в кустарнике. «Засекли, сволочи! — подумала Таня. — Наверное, тот фриц, которого не успела ухлопать, навел...»
Минометный огонь все усиливался. Правда, разрывы ложились далеко от Таниной позиции, но от этого было не легче. Надо теперь лежать без движения. А сколько придется так пролежать? Все равно сколько! Пошевелись — и немедленно попадешь в поле зрения либо вражеского наблюдателя, либо снайпера. А тут еще противник открыл сильный огонь из пулеметов и автоматов. Пули свистели над головой, срезая верхушки кустарника. Таня впервые попала в такую обстановку, и ей стало немного страшно. Но она твердо помнила снайперскую заповедь: терпение и еще раз терпение, главное — не выдать себя!
Выручили наши артиллеристы и минометчики. Они обрушили сильный огонь по пулеметным точкам и минометам врага и заставили их замолчать. Но Тане все равно нельзя было шевелиться. Так она пролежала час, второй, третий. Все тело продрогло, руки и ноги закоченели, звенело в ушах, и нестерпимо хотелось есть.
Наступал вечер, стал накрапывать дождь, который вскоре превратился в сплошной ливень, в трех шагах ничего не было видно. Только теперь Таня ползком направилась к своим окопам.
Мокрая и уставшая предстала она перед командиром, доложила обстановку и сказала, что назавтра придется перенести огневую позицию ближе к тому месту, где немцы ходили к ручью за водой.
— Ни в коем случае! — возразил командир.— Теперь несколько дней вам там делать нечего. Немцы каждый квадратный метр будут просматривать.
Подберем другой объект. А сейчас идите ужинать и отдыхайте...
Другой объект подобрали только дней через пять. Все это время Таня очень плохо себя чувствовала, так как сильно простыла. Но зато на этот раз объект оказался довольно удачным.
Едва занялась заря, Таня уже была за передним краем. Впереди она увидела серебристый изгиб реки. На той стороне были позиции противника. Берега реки в этом месте были крутые, почти отвесные. Над водой нависали ветви деревьев в густой листве.
«Как красиво!» — подумала Таня и вспомнила родную речку Чепцу. Вспомнился покойный отец, с которым она часто уходила на ночную рыбалку, а по утрам любовалась красотами реки...
Вдруг она услышала тихий всплеск воды. В том месте, где начинался изгиб реки и берега были высокими, по воде скользил небольшой плот. Таня разглядела на плоте пятерых солдат противника.
«Не допущу, чтобы скрылись за изгибом! — подумала девушка, и сердце ее часто заколотилось. — Спокойно, спокойно...»
Она поймала в оптический прицел одного гитлеровца, который шестом подгонял плот. Раздался выстрел, и фашист кувыркнулся в воду. Плот закружило на воде. Это было кстати. Следующими выстрелами Таня сразила еще двух гитлеровцев. Оставшиеся в живых два солдата бросились к воде. Один зацепился за что-то шинелью, и, пока пытался освободиться, Таня успела подстрелить его. Зато пятому фашисту удалось скрыться под водой.
«В шинели долго под водой не просидишь!» — подумала Таня, не сводя глаз с реки. И действительно, вскоре над водой показалась голова врага. Таня прицелилась, но — что такое? — в оптическом прицеле вместо головы человека она увидала какое-то мутное расплывчатое пятно. И все-таки выстрелила. Потом зажмурила глаза, оторвалась от прицела и снова открыла глаза. Впереди ясно увидела, как гитлеровец быстро карабкался на отвесный берег.
— Еще, чего доброго, улизнет! — прошептала Таня и тут же нажала на спусковой крючок. Фашист скатился в воду.
«Что же это у меня со зрением? — в испуге подумала девушка. — Или просто показалось...»
Таня внимательно осмотрела оптический прицел. Он был в порядке. Но ни в тот день, ни на следующий она никому не сказала о случившемся. Через некоторое время опять произошел такой случай. Врачи осмотрели ее и запретили заниматься снайперским делом.
— Нельзя перенапрягать глаза, иначе можно совсем ослепнуть, — сделали они вывод.
— Что же будем делать, Барамзина? Прощай фронт — лечиться надо! — сказал командир, огорченный, пожалуй, не меньше девушки.
Таня и сама понимала — какой из нее снайпер со слабым зрением, но попросила командира:
— Оставьте на любой должности. Хочу продолжать бороться с врагом. Я могу быть связисткой...
Командир поблагодарил мужественную патриотку и согласился.
Так снайпер Барамзина стала связисткой. И эту опасную работу Таня выполняла честно, проявляя мужество и отвагу.
В мае 1944 года гитлеровцы контратаковали наши части. На участок, обороняемый 3-м батальоном, следовали один за другим сильные артиллерийско-минометные налеты. Таня Барамзина в этот день обеспечивала телефонную связь командного пункта батальона с подразделениями.
Линия связи то и дело рвалась. Под сильным огнем, рискуя жизнью, Таня быстро исправляла повреждения. Смелая и подвижная, с автоматом и телефонным аппаратом за плечами, она появлялась то в одном, то в другом месте и устраняла порывы. Вначале считала, сколько исправила повреждений — пять, десять, двенадцать... А потом и счет потеряла. Устранив очередной порыв линии, возвращалась на командный пункт.
Во второй половине дня она уже почти подошла к блиндажу, но решила включиться еще раз в линию — не случилось ли чего? Так и есть, новый порыв! Не выпуская из рук провод, Барамзина бросилась искать повреждение. Когда отошла уже довольно далеко, справа послышались автоматные очереди, пули зажужжали над головой.
«Немцы! — мелькнула мысль. — Обошли с тыла!»
Не мешкая, Таня со всех ног бросилась к командному пункту, чтобы предупредить командира.
— Немцы обходят с тыла! — крикнула она, открывая дверь блиндажа.
Все, кто был в блиндаже, выскочили наружу, бросились навстречу врагу. Рядом с Таней бежал командир батальона, увлекая за собой подчиненных. Вдруг он упал как подкошенный. Таня подбежала к нему, перевернула на спину: командир был мертв. Тогда Барамзина встала во весь рост, подняла высоко над головой гранату и с криком «За мной! Бей фашистов!» бросилась вперед.
Бойцы устремились за Таней. Разгорелась рукопашная схватка. Враг был смят...
Вскоре после этого батальону предстояло принять участие в десантной операции по уничтожению окруженной группировки противника. Офицер связи подошел к Тане и сказал:
— Может, останешься пока здесь? Будет очень трудно и опасно.
Но Барамзина не отстала от своих боевых друзей. Она была готова к выполнению любой боевой задачи.
На рассвете 5 июня 1944 года мощные транспортные самолеты доставили бойцов батальона в указанный район. Командир сразу же выделил разведчиков, которые тщательно проверили близлежащий лес, проселочные дороги, уничтожили патрулей, охранявших дорогу, подорвали склад с боеприпасами.
Утром батальон выступил. Вскоре разведка донесла: впереди, около леса, обнаружена большая группа отступающих гитлеровцев. Обстановка сложилась такая, что надо было вступать в бой.
Таня шла со снайперской винтовкой в первых рядах наших бойцов. Гитлеровцы сопротивлялись ожесточенно. Они бросались в контратаки, но, встречая сильный пулеметный и автоматный огонь, откатывались назад, неся большие потери.
Метко разила фашистов Таня из своей снайперской винтовки. Воины батальона уже заняли несколько вражеских блиндажей. В одном из них разместили тяжело раненных бойцов и командиров. Санитаров не хватало. Тогда командир приказал Тане включиться в эту работу.
Перевязывая раненых, девушка не заметила, как к блиндажу подобралась группа фашистов. Увидев их, она стала стрелять из снайперской винтовки, а когда кончились патроны, подобрала чей-то автомат, несколько гранат и продолжала уничтожать врагов, защищая раненых товарищей.
Но силы были слишком не равны. А гитлеровцы все настойчивее осаждали блиндаж. Когда у Барамзиной кончились патроны, немцы ее схватили, стали пытать. Им надо было знать, как попали сюда русские и сколько их: полк, дивизия?
Но фашистам ничего не удалось выпытать у славной советской патриотки.
После боя наши воины нашли в блиндаже изуродованное Танино тело. После страшных пыток фашисты расстреляли ее из противотанкового ружья. Воины батальона поклялись над могилой Тани отомстить фашистам за ее мученическую смерть.
Указом Президиума Верховного Совета СССР в марте 1945 года славной дочери советского народа Татьяне Николаевне Барамзиной посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
