Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»
ЖЕНСКАЯ СНАЙПЕРСКАЯ ШКОЛА
Из приказа Наркомата обороны Союза ССР за № 0367 от 21 мая 1943 года:
«К 25 июля 1943 года сформировать на базе женских курсов отличных стрелков при Центральной школе инструкторов снайперского дела Центральную женскую школу снайперской подготовки в составе двух батальонов...
Отбор произвести из добровольцев-женщин в возрасте до 25 лет с образованием не ниже семи классов и прошедших обучение в снайперских комсомольско-молодежных подразделениях всевобуча».
... Короткие остановки одна, другая, третья. Быстро промелькнуло несколько заснеженных безлюдных подмосковных платформ. И вот наконец та, на которой мне предстоит теперь каждый раз выходить, — Вешняки.
... Торопливо подхватив немудреный багаж, спрыгиваю с электрички. Поезд уже набирает ход и, погромыхивая на стыках, скрывается за поворотом. Кроме меня, на платформе еще две молоденькие девчонки. В легких, совсем не зимних пальтишках, ботиках. Ехали мы, как выяснилось, в одно место, на женские снайперские курсы. Только я, чтобы стать заместителем начальника курсов по политической части, а мои попутчицы — курсантками.
Это было в январе 1943 года. Тогда я еще не знала, что снайперским курсам в соответствии с приказом Наркомата обороны предстояло скоро превратиться в Центральную женскую школу снайперской подготовки.
Школе нужны были командиры, преподаватели, политработники. Меня откомандировали с Карельского фронта, другие приходили из подразделений всевобуча как специалисты стрелкового дела — готовить-то предстояло снайперов, третьи после фронтовых ранений — из госпиталей. Честно говоря, не для всех назначение в Вешняки было желанным. Боевые офицеры — и мужчины и женщины — рвались обратно на фронт.
Я знала, что начальником школы назначена Нора Павловна Чегодаева, что она опытный командир, кадровый военный. Окончила в свое время Академию имени Фрунзе, воевала в Испании, награждена орденом Красного Знамени. Знала, что за плечами у Чегодаевой боевая работа на соседнем с моим, Карельским, Волховском фронте, что есть у нее опыт формирования женских авиационных полков. Значит, не случайно поручили ей новое важное дело.
— Вы будете 327-я на довольствии, — говорила она, раскрывая наполненный бумагами командирский планшет. — Новенькие прибывают каждый день. Медицинскую и мандатную комиссии девушки проходят в самой школе.
В самый первый день закрутил меня водоворот практических, требовавших сиюминутного решения дел. Начать с того, что я сразу же «попала на час массово-политической работы», так это значилось в расписании. Я попросила начальника курсов вместе со мной пройти в расположение рот.
Нора Павловна согласилась:
— Начнем, — сказала она, — с роты, где наши «королевы». Я их так про себя за высокий рост и особую стать зову.
Вход в первую роту был с улицы. Из помещения пахнуло сыростью. Высоко под потолком тускло светила лампочка, две трети всего пространства занимали высокие трехъярусные нары. У стенки — пирамида с винтовками, вешалка для шинелей.
Курсантки сидели, плотно прижавшись друг к другу. Изучали дисциплинарный устав Красной Армии.
Нора Павловна представила меня. Разговор завязался быстро. Девушки держали себя непринужденно, сами задавали много вопросов, охотно отвечали на мои.
— Не успеваем быстро поесть, одеться в считанные минуты, как положено. — Жаловались: — Холодно, негде просушить портянки...
А курсантка Саша Шляхова сказала:
— Трудности, конечно, есть, но преодолеть их можно. Нужны только время и опыт. Я о себе скажу. В первые дни у меня никак не получалось правильно навернуть портянки.
Девчата прыснули.
— Не смейтесь, — спокойно продолжала Шляхова. И стала своим мягким украинским говором рассказывать, как поначалу то и дело натирала ноги. Однажды даже выбежала на построение в сапогах на босу ногу, все лучше, чем в портянках, думала, но в результате чуть пальцы себе не обморозила.
В другой раз надела одни чулки, запихнув в спешке портянки в карман шинели. По дороге на занятия старшина Маликова, заметив это, сделала ей замечание, а вечером, в казарме, еще раз показала, как правильно надо обуваться, — так еще раз девушки убедились, что мелочей в солдатском быту не бывает.
Когда мы дошли до четвертой роты, курсантки уже готовились ко сну. Увидев нас, девчата быстро соскочили с нар.
На вопрос Норы Павловны: «Как живете?» — худенькая черноволосая Таня Рубанович ответила: «Весело». Все переглянулись и действительно рассмеялись.
Нора Павловна спросила:
— Не обижаетесь, что вас называют карандашами?
— Мы, конечно, ростом не удались, но зато на фронте легче маскироваться будет, не надо глубокий окопчик рыть, — ответил кто-то.
Тут я сказала:
— За короткий срок пребывания на курсах вам уже пришлось испытать немало трудностей. Может быть, кто-то хочет вернуться домой? Это возможно, вы еще не принимали военной присяги.
После моих слов наступила тишина, а еще через мгновение девушки все хором, наперебой, стали говорить о том, что готовы перенести все, что угодно, лишь бы скорей на фронт... Девушки-добровольцы без колебаний выбрали тяжелый солдатский труд снайпера. В своем стремлении попасть на фронт они уже близки к цели, но предстоит шесть месяцев тяжелой упорной работы.
Вскоре нам удалось добиться кое-чего и в бытовом отношении. Нам полностью отдали помещение оранжереи (сначала треть ее занимали пожарники), оборудовали сушилку, гигиеническую комнату, умывальники. Выделили нам и еще один барак на Пионерской улице, куда мы сразу переселили четвертую роту. Теперь будущие снайперы располагались повзводно. В казармах стало свободнее.
27 месяцев работала Центральная женская школа снайперской подготовки. За этот срок было проведено три основных набора. Самый многочисленный из них был второй — 887 человек.
Но надеть военную форму еще не означало стать военным. Девушкам предстояли месяцы нелегкой учебы. Нашей целью было выпустить боевых снайперов, научить курсанток с оружием в руках защищать Родину, быть готовыми выполнить свой воинский долг — до конца быть верными святой клятве солдата — присяге.
Подготовка к принятию присяги начиналась с первого же дня пребывания новобранцев в школе. Курсантки изучали воинские уставы. Вся жизнь в школе протекала по строгому распорядку. В любую погоду утро начиналось с физзарядки на воздухе, после завтрака — политинформация, потом 8 часов занятия, 40 минут отводилось на чистку оружия, полтора часа на политическую подготовку. Личное время — один час. Итак, 15 часов в сутки — напряженная работа.
И вот наступил долгожданный день, 23 февраля 1943 года. Свой праздник Красная Армия встречала в жестоких боях против гитлеровских полчищ. Именно в этот день, как мы позже узнали, на Северо-Западном фронте, куда суждено будет отправиться многим нашим выпускницам, у деревни Чернушки на Псковщине совершал свой беспримерный подвиг комсомолец Александр Матросов. А здесь, в заснеженном подмосковном поселке, девушки-курсантки готовились произнести клятву Родине о верности и готовности защищать ее до последней капли крови...
В 10 часов по улицам Вешняков шагали, четко чеканя шаг, четыре роты наших курсанток. Шли с песней «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой», подтянутые, строгие...
Начальник курсов капитан Чегодаева читала текст присяги, девушки торжественно повторяли за ней. Может быть, только в этот момент кто-то до конца понял, что все они расстались с гражданской жизнью, наконец, они, девчонки, стали полноправными защитниками Родины.
После принятия присяги учеба пошла еще более уплотненно. За шесть месяцев предстояло, кроме строевой, огневой, химической и политической подготовки, освоить военную топографию, инженерно-саперное дело.
Кто же учил наших девушек?
Это были люди, имевшие возможность передать нашим курсанткам драгоценный опыт, накопленный за два года войны. Многие прибыли на преподавательскую работу в школу после ранений, прямо из госпиталя. Расскажу об одном из наставников снайперов.
Огневую подготовку возглавлял участник гражданской и Отечественной войн майор Н. Г. Крепс. Он преподавал стрелковое дело с 1928 года и превосходно знал его.
Николай Григорьевич вспоминал:
«Винтовку трехлинейку и снайперскую СВ-40 девушки научились разбирать и собирать чуть ли не с закрытыми глазами. Большинство курсанток очень заботливо ухаживали за своим оружием, бережно хранили его, старательно изучали оптические приборы: прицел, бинокль, перископ».
Но прежде, чем произвести первый выстрел боевым патроном, им пришлось многое усвоить. Нужно было изучить принцип действия прицела, почти автоматически уметь определять расстояние до цели, скорость ветра, скорость движения цели и быстро производить соответствующие расчеты, необходимые для меткого выстрела. Требовалось упорно тренировать зрение, наблюдательность, отрабатывать твердость руки, умение плавно нажимать на спусковой курок.
Курсантки осваивали правила маскировки, учились ползать по-пластунски и быстро делать перебежки, оборудовать ячейки-окопчики — основную, запасную и ложную, обеспечивая этим тщательную маскировку. Большое значение придавали умению стрелять из любого положения.
Словом, дел немало, и учиться в школе было нелегко. Почти весь день в поле, на стрельбище, в походе. В казармах изучались лишь теоретические дисциплины и материальная часть. В осенний дождь, в зимнюю метель, в летний зной девушки с полной солдатской выкладкой шли на занятия. А идти до стрельбищ надо было ни много ни мало семь километров.
Девушки должны были уметь выполнять и обязанности бойцов стрелкового отделения, стрелять из ручного и станкового пулеметов, противотанкового ружья. Их обучали приемам штыкового боя, метанию гранат и бутылок с зажигательной смесью.
В конце курса обучения — семидесятикилометровый марш-бросок с полной солдатской выкладкой. В нем проверялись знания и умение снайперов применить на практике боевые навыки, полученные в школе.
На фронте нашим выпускницам предстояла труднейшая боевая работа, и поэтому командиры всех рангов руководствовались старинным суворовским принципом: «Тяжело в учении — легко в бою».
В ноябре 1943 года в нашей партийной организации было сто коммунистов, из них двадцать четыре — курсантки. Ни одно, пусть даже незначительное, событие в жизни школы, включая учебную, хозяйственную и вос-питательную деятельность и педагогов и курсантов, не оставалось вне поля зрения коммунистов.
Первым парторгом инструкторской роты была избрана Нина Соловей. Она пришла в школу в июне 1943 года после лечения в госпитале. Нина — москвичка, воевала в 130-й стрелковой дивизии, за отвагу и мужество, проявленные в боях, она была награждена орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». Нина умела найти общий язык с каждым. Девушки очень любили и уважали ее за внимание и чуткость.
Впоследствии с одним из подразделений выпускниц нашей школы Нина Соловей уехала на фронт.
Больше половины курсанток были комсомолками, а на фронт уезжали с комсомольскими билетами практически все. На комсомольскую работу выбирались самые достойные.
Вспоминаю Галину Юровскую. В прошлом студентка геологоразведочного института, она успела побывать на фронте санинструктором. Была тяжело ранена, после госпиталя пришла к нам в школу, где и возглавила комсомольскую работу.
Галина умело подбирала актив, хорошо чувствовала настроение девчат, лучше нее не было собеседника. Сама москвичка, она много рассказывала девушкам о столице, организовывала экскурсии.
В школе часто бывали встречи с участниками боев. Особенно запомнился приезд прославленного снайпера Людмилы Павличенко, к тому времени уже Героя Советского Союза. В снайперских поединках она уничтожила 309 гитлеровцев. Девчата жадно ловили каждое ее слово, а потом забросали вопросами. Миловидная черноволосая девушка совсем не выглядела былинной героиней. При взгляде на нее, наверное, не у одной из наших курсанток мелькнуло в мыслях: «А ведь и я, может быть, смогу так...»
Много раз приезжал в школу Герой Советского Союза Владимир Пчелинцев. Он был инициатором снайперского движения на Ленинградском фронте, а потом работал командиром роты в Центральной мужской школе инструкторов снайперского дела.
Пчелинцев очень просто и понятно объяснял теорию стрельбы, основы баллистики, рассказывал о требованиях маскировки. Приводил множество примеров из своего боевого опыта.
В последние дни учебы каждого из наборов назначались государственные экзамены. На них проверялись знания курсанток по основным дисциплинам политической и огневой подготовке, тактике, топографии и уставам Вооруженных Сил. Готовились к экзаменам тщательно.
Самым трудным и в то же время любимым предметом считалась огневая подготовка. К концу обучения девушки уже отлично выполняли такие упражнения, как стрельба на расстоянии 1000 метров «по станковому пулемету», с 800 метров — «по перебежчику», с 500 метров — «по грудной мишени», с 250 метров — «по стереотрубе».
Курсантки умели хорошо маскироваться. Однажды снайперская пара в маскхалатах так умело устроилась в засаде, что подошедший совсем близко инспектор в генеральском звании их не заметил. Потом он долго удивлялся этому...
На выпускные снайперские стрельбы летом 1943 года приехал первый секретарь ЦК ВЛКСМ. Н. А. Михайлов. Он наблюдал за стрельбой в бинокль. Особенно понравились ему действия Зинаиды Поповой и Ани Комаровой. Михайлов сам предложил им вариант очень сложной боевой задачи, и девушки сумели выполнить его блестяще.
Вскоре после этого экзамена последовало решение о награждении нашей школы Красным Знаменем ЦК комсомола, а отличникам боевой и политической подготовки были вручены именные снайперские винтовки. Первыми из рук секретаря ЦК ВЛКСМ их получили Клавдия Прядко, Александра Шляхова и Зинаида Попова.
А 24 января 1944 года начальник Главвсевобуча НКО генерал-майор Н. Р. Пронин вручил школе от имени Президиума Верховного Совета СССР боевое Красное знамя.
На разных фронтах сражались сотни наших воспитанниц. Как сейчас помню политзанятия, на которых мы вместе с курсантками читали письма, полученные с фронта от тех, чья солдатская дорога началась с порога нашей школы.
Курсантки знали имена бывших воспитанниц школы — снайперов Паутовой: она в течение часа убила 12 гитлеровцев и сама пала смертью храбрых; Алферовой, Баскаковой и Жаворонковой, уничтоживших за один бой 20 вражеских солдат; отважного инструктора снайперского дела Любови Бесединой.
Я прекрасно знала эту девушку из Березников. В снайперской школе Люба отличалась большим трудолюбием, училась отлично, была предельно требовательна к себе.
По окончании учебы назначили Л. Беседину младшим командиром. За отличную подготовку снайперов Люба награждена Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ и неоднократно отмечалась благодарностями и подарками. Подготовив отделение снайперов второго набора, Люба упросила отпустить ее на фронт. В марте 1944 года она в составе команды в 150 человек выехала на Карельский фронт. К июню у Любы на боевом счету уже было 13 уничтоженных солдат и офицеров противника. Вскоре в полк прибыло еще 12 девушек-снайперов. Всего стало 24 человека. Старшего сержанта Л. Беседину назначили их командиром. «Настоящее боевое крещение мчалось для нас в июньском наступлении, — вспоминает ее снайперская пара Аня Бабушкина. — Полк получил задание форсировать озеро недалеко от станции Массельги. Подразделения стали переправляться на другой берег, а нам начальник штаба приказал остатья на своем берегу.
Противник обстреливал наши позиции из орудий и минометов. Кругом слышались стоны и крики раненых. На нас напал ужас и замешательство. Мы стояли за сопкою, схватившись друг за друга. В этот трудный момент раздался громкий голос Любы: «Девчонки, что же мы стоим? Люди гибнут, а мы в стороне». Мы как бы тряхнули с себя страх и скованность. Начали перевязывать раненых, относить их из зоны обстрела и помогать отправлять в тыл. А на следующий день, до прибытия подкрепления девушки сами держали оборону на том участке. Били фашистов из своих снайперских винтоовок. Нашего командира Любу Беседину за мужество отвагу, проявленные в этом бою, наградили орденом Красной Звезды.
Вскоре полк получил задание обойти врага с левого шланга — это было на реке Суне. Бой был очень тяжелый. Фашисты засели на противоположном берегу реки, а подход к нашей обороне был только через болото, другого пути не было. Девушки вместе с личным составом полка участвовали в обороне этого участка. Люба и здесь показала себя стойкой, мужественной, боевой подругой, волевым командиром, она лично уничтожила много фашистов и руководила боевыми действиями взвода снайперов. Организовывала перевязку раненых. Мы по пояс в воде выносили их из зоны обстрела. Последний бой, в котором участвовала старший сержант Беседина, проходил на подступах к государственной границе. Дивизия под натиском превосходящих сил противника вынуждена была отступить. Враг преследовал нас артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Люба Беседина и Надя Корнеева были тяжело ранены, их не удалось спасти. Незадолго до кончины Люба спрашивала у врача: «Неужели это корец? Так хочется жить...»
Мы получали немало писем, полных благодарности, от командиров наших курсанток. Мне хочется привести несколько выдержек из них:
16 мая 1944 года
... Высокий класс подготовки и большое воинское масстерство девушек-снайперов — вот оценка, которую подсказывает общий итог, — 182 солдата и офицера противника уже не топчут землю нашей прекрасной Родины.
Начальник штаба 1104-го стрелкового полка майор Безниско
22 мая 1944 года
... Ваши воспитанники за полуторамесячный срок пребывания в дивизии истребили 225 немецких солдат и офицеров. Наибольший счет у Рыжовой — 16, Суворовой — 15, Андриановой — 13.
За образцовое выполнение заданий командования трое награждены орденом Красной Звезды, двум вручен орден Славы III степени.
Командир 331-й стрелковой Краснознаменной дивизии гвардии генерал-майор
Берестов
Сентябрь 1944 года
... В сложных условиях и при быстро изменяющейся обстановке девушки-снайперы проявили находчивость при выборе огневых позиций и показали умение метко поражать цель.
Член Военного Совета 3-го Прибалтийского фронта генерал-лейтенант Рудаков
Молодые патриотки беззаветно сражались за Родину, наравне с мужчинами переносили все трудности, всю тяжесть и жестокость войны.
Своими подвигами на войне девушки вписали яркую страницу в боевую и героическую летопись Ленинского комсомола.
