Число три - магическое, культовое для многих народов и эпох. Вспомним треугольник у пифагорейцев, триединство бога в христианстве, три источника и составные части марксизма, широчайшее использование трех как символа в мировой фольклорной традиции... Современный мир тоже во многом организуется этим числом. Три ветви власти - исполнительная, законодательная, судебная, три цвета в большинстве национальных флагов. Классическая модель демократии предполагает активное взаимодействие трех секторов общества - государственного, коммерческого и некоммерческого (НКО). Кстати, последний в России окрестили... ¤третьим¤.
 

Назвался груздем...

Правда, мало просто провозгласить себя ¤сектором¤. Теперь приходится доказывать - во-первых, что ты настоящий, во-вторых, что не ¤третий - лишний¤. Причем убеждать в этом нужно всех - от государственных мужей и финансистов до обывателей. Ведь для большинства людей общественные организации не плоть от плоти общества, а нечто чужеродное. Стереотип: все организации созданы ¤по указке¤, это просто прикрытие чьих-то темных дел. Услышав подобное, невольно задумаешься, насколько россияне все-таки отличаются от американцев. Для них создать неформальное объединение - проверенный способ справиться с проблемами, для нас - создать новые. Неудивительно, что в России понятие ¤общественная организация¤ ассоциируется максимум с советом ветеранов. Попробуйте спросить у прохожего расшифровку аббревиатуры НКО или смысл словосочетания ¤третий сектор¤. Замешательство можно еще больше увеличить, объяснив оба термина и добавив, что в нашей стране НКО насчитывается 150 тысяч...

Конечно, реально действующих объединений на порядок меньше, но даже те, чья деятельность полезна и необходима обществу, чаще прозябают в безвестности. Слишком ¤мелкой рыбешкой¤ они выглядят в глазах чиновников или бизнесменов - громко заявить о себе НКО пока не умеют. Небольшое количество уверенных в себе и радикально настроенных НКО пытаются привлечь внимание ¤сильных¤ с помощью активных действий - к примеру, общественных кампаний. Правда, их результаты и действенность обычно далеки от ожиданий устроителей. То, что прекрасно выглядело на бумаге, плохо получается на практике, и наоборот, самые невероятные и изначально ¤провальные¤ проекты вдруг успешно воплощаются в жизнь. На мой взгляд, этот феномен вполне поддается объяснению: представления НКО о сиюминутных потребностях общества зачастую не соответствуют действительности.

Шансы есть, успех - не всегда

В качестве примера удачной российской общественной кампании можно привести агитационно-пропагандистскую работу, проведенную зелеными во главе с ¤Гринпис¤ и Социально-экологическим союзом в Костромской области в 1996 году. НКО выступали против строительства новой атомной электростанции, угрожавшей экологической безопасности региона. Листовки, агит-автобусы, митинги, другие акции экологов сыграли свою роль: жители области создали две инициативные группы, собрали тысячи подписей, и областная Дума приняла решение провести референдум по вопросу размещения АЭС на территории Костромской области. Несмотря на сопротивление местных властей и ¤ручной¤ прессы, более трех четвертей костромичей высказались против АЭС. Это был первый случай в российской практике, когда общественным организациям удалось добиться широкой поддержки населения.

Следует оговориться, что у костромской кампании изначально были шансы на успех. ¤Мозговой центр¤ акции - ¤Гринпис¤ - имеет репутацию сильной и авторитетной организации, действительно заботящейся о живой природе. Без сомнения, грамотно была спланирована и сама кампания. Но, главное, зеленые правильно расставили смысловые акценты: АЭС - это возможное повторение Чернобыля, радиоактивные отходы и загрязнение не только Костромской области, но и всего бассейна Волги.

К сожалению, экологические кампании эффективны далеко не всегда. Когда ¤Гринпис¤, СоЭС и другие крупные объединения задумали помешать строительству высокоскоростной магистрали ¤Москва-Санкт-Петербург¤ (напомню, этот проект получил отрицательную оценку экологической госэкспертизы, но несмотря на это был весьма близок к воплощению), их голос звучал довольно тихо. Возможно, люди не осознали всей пагубности затеи: железная дорога - не реактор. А может быть, НКО такие крупномасштабные акции все еще не по силам. И это касается не только экологических кампаний. Пока не дал результатов и грандиозный проект правозащитных объединений (Московская Хельсинкская группа, ¤Право ребенка¤, Московский исследовательский центр по правам человека и другие) по установлению гражданского контроля над детскими учреждениями и правоохранительными ведомствами. Да и сколько еще начинаний казалось бы известных, обладающих опытом и связями НКО так и не приблизились к завершению...
Почти по Гете

Сегодня общественные кампании общероссийского масштаба нам еще неведомы (даже стачки имеют частичный охват). И, наверное, на данном этапе развития общества они невозможны. Причина очевидна и проста - пассивность населения. Ответственных, инициативных и неравнодушных людей очень мало. В дополнение к этой ¤горстке храбрых¤ есть небольшая прослойка ¤сочувствующих¤. Подавляющее же большинство россиян деморализовано и не имеет каких-либо четких гражданских воззрений, го есть представляет собой беспринципную и инертную массу. Социализм им не нравится, нынешний дикий капитализм - тоже, но они безмолвствуют. Знание в эту толпу нести некому - народники в современном обществе отсутствуют. Вообще просвещением, по традиции, должна заниматься интеллигенция, но она за редким исключением предпочитает хранить смирение и участвовать в общественных процессах лишь косвенно. Рождается параллель с российским триколором: красные - огненные, убежденные, революционеры, белые - нейтральные, консервативные интеллигенты и синие - пассивная, безликая масса.

Чтобы ¤цветовая стратификация¤ не показалась лишь отвлеченным рассуждением, сошлюсь на учение Гете о чувственно-нравственном действии цветов: красный или пурпурный цвет ¤всегда создает впечатление серьезности и великолепия¤, это цвет ¤империй¤, белый - это ничто, синий же несет ¤с собой что-то темное, это энергия, однако стоящая на отрицательной стороне¤. Любопытно, что москвичи, когда встал вопрос о введении повременной оплаты телефонных услуг, повели себя почти ¤по Гете¤. В конце 1997 года столичная телефонная сеть (МГТС) почувствовала необходимость увеличить доходы и нашла несложный выход: за абонентскую плату предоставить каждому номеру 20 минут бесплатного времени в день, а разговоры сверх лимита оплачивать отдельно. Это новшество, без сомнения, затронуло бы всех граждан, но введение ¤повременки¤ люди восприняли довольно спокойно. Никаких демонстраций, максимум два ¤митинга-концерта¤, собравших самых активных противников новой системы (студенчество и пользователей электронных сетей). Естественно, сопереживающих и недовольных было гораздо больше, но они остались дома. Выразила свой протест сотая часть процента городского населения. Остальные, видимо, были уверены, что как-нибудь выкрутятся. Ну, в крайнем случае, будут платить. Их логика ясна - ведь невозможно из-за любой мелочи или побора выходить на улицу. С другой стороны, в Европе или Северной Америке в случае публичного несогласия именно так и поступают.

Вместе и порознь

Отмечу, что не менее общества в целом разобщен и третий сектор, поэтому ждать, что публичные кампании будут проходить с неизменным успехом и с НКО захотят вести серьезные переговоры, преждевременно. Общественники еще не достигли той степени зрелости, когда начинается укрупнение объединений за счет их слияния. Конечно, вступление в коалицию предполагает отказ от многих амбиций, частичную потерю суверенитета, но лучше сделать шаг к общей цели, чем пропадать поодиночке. Но это в теории, а на практике же конкуренция и ревность в сходных по роду деятельности НКО отнюдь не редкость. Соперничество обусловлено борьбой за финансирование, а его источники не отличаются разнообразием. С ростом числа организаций ¤пионерам-грантополучателям¤ добывать средства и оргтехнику стало труднее. Конкуренция возникает и по принципиальным соображениям. В женском или правозащитном движении можно увидеть разделение на группы организаций, которые общаются только между собой. И хотя обсуждают одни и те же проблемы и готовят мероприятия-близнецы, делать это вместе они категорически отказываются. Из-за подобной несговорчивости нередко возникают такие казусы, как два митинга по 10 человек в разных углах Пушкинской площади.

Даже если обнаруживается идея, ради которой НКО одного профиля смогли бы объединиться, обязательно найдутся ¤дезертиры¤. К примеру, когда какой-нибудь гендерный центр замыслит провести всероссийскую кампанию за права и здоровье женщин, непременно отыщется несколько организаций, которые скажут, что затея провальная, а инициаторы неправильно понимают и права, и здоровье, и самих женщин. Следовательно, если не актуально даже ¤горизонтальное укрупнение¤, нет резона ждать целостности и всего третьего сектора. Тем более, на макроуровне для него еще и лозунга нет. Впрочем, недавно Московский центр добровольцев предлагал сплотиться на основе идеи добровольчества и благотворительности, но под знамена этих идей никто вставать не спешит. Были и другие предложения подобного рода от НКО, но в России, как известно, слова остаются словами. В конце концов и в официально объявленный Президентом РФ Год примирения и согласия этого самого согласия мы увидели не больше, чем всегда.

Не корысть и надежда
 ¤встать у руля¤

Увы, представители российских НКО, как и интеллигенции - тоже не образец гражданственности и готовности идти на компромисс ради достижения общественного блага. Отдельные объединения вообще забывают, что они декларировали в уставе в графе ¤цель деятельности¤. Сегодня не сенсация некоммерческие организации, выполняющие роль ¤крыши¤ для определенных группировок, становящиеся рупором какого-либо прикормившего их концерна или влиятельного человека, откровенно политизированные объединения (например, клуб ¤Реалисты¤ и Движение за новый социализм). Кстати, споры о том, могут ли общественные объединения преследовать политические цели, не утихают, но численный перевес здесь у сторонников ¤чистоты сектора¤. Почему бы не зарегистрироваться как общественно-политическая организация, если основная задача не кормить беженцев и сирот, а прорваться в Государственную думу или лоббировать чужие интересы? Ведь статус ¤общественная¤ не облегчит борьбы за место в парламенте и навредит всем остальным НКО, которые к политике непричастны и не намереваются в будущем ¤пачкать руки¤. Впрочем, последнее обстоятельство крайне мало беспокоит т.н. ¤общественников¤ с политическими идеалами. И то, что проводимые ими акции, в т.ч. широкомасштабные кампании с привлечением СМИ, и методы достижения целей могут компрометировать развивающийся сектор НКО - тоже.

Существует и иная точка зрения на проблему политики и некоммерческих объединений. Что прикажете делать, когда в стране складывается ситуация, не только угрожающая существованию третьего сектора, но и потенциально ведущая к гражданской войне. Неужели надо тихо ¤читать отходную¤? Это же противоречит демократическому принципу участия в делах собственного государства. Третий сектор - не секта, и, естественно, люди имеют собственные политические убеждения и право их отстаивать. Участие неправительственных организаций во всероссийской акции протеста 7 октября 1998 года и выдвижение ими требований политического характера нельзя осуждать. Ведь ими движет не корысть, не надежда ¤встать у руля¤, а безвыходность и желание помочь России справиться с кризисом мирным путем. Так что, как показывает жизнь, НКО как часть более мощного народного движения могут выступать и на политической арене. Это лучше, чем молчать и мириться с ущемлением собственных прав.

Зачем все это нужно?

Не хотелось бы, чтобы в России вкладывали в понятия ¤общественная кампания¤ и ¤общественная активность¤ только протестное содержание. Кампания всегда подразумевает попытку изменить что-то, но меры не обязательно должны быть радикальными. Общественные акции означают не только выход на улицы с транспарантами, это весь комплекс средств воздействия - СМИ, просвещение и т.д. Характерная особенность - руководство и инициатива снизу. Как видим, эти функции нередко берут на себя НКО, но зачем им это нужно? Скептики обычно усмехаются: ¤Почему мы должны им верить? Они просто хотят отработать деньги иностранных фондов¤. К сожалению, иногда бывает и так, но это вовсе не аксиома, а доверять или не доверить инициаторам общественных акций - дело индивидуальное.

За многими общественными кампаниями трудно заподозрить какие-либо темные побуждения или мотивы. Если это правда, для чего московским экологам протестовать против АЭС в Костроме, или журналистским организациям - Фонду защиты гласности, ПЕН-центру, Комиссии по свободе доступу к информации, Центру ¤Право и СМИ¤ - всеми способами бороться за освобождение из заключения какого-нибудь безвестного автора небольшой газеты? Самый сакраментальный вопрос здесь - верят ли сами инициаторы общественной кампании в то, что они делают. Если верят, их предложения рациональны и востребованы - им по силам увлечь своими идеями людей, а в перспективе и разбудить общественное мнение. Другой разговор, что НКО не очень умеют планировать кампанию и опыт у них подменяется энтузиазмом. До сегодняшнего дня большая часть масштабных общественных кампаний во главе с НКО предполагаемой огласки не получала. Если судить по самым нескромным меркам, КПД их был невелик и на быстрый успех в ближайшем будущем рассчитывать не приходится. Не исключено, что даже когда опыт НКО и иных групп в проведении подобных акций будет большим, их результативность останется близкой к нулю. Возможно, третьему сектору следует меньше думать о кампаниях и больше о том, как изменить ¤красно-сине-белое¤ соотношение в российском обществе в пользу одного из светлых цветов.

Cведения об авторе: Анна Севортьян - журналист