Алексей Дидуров, ведущий -   Как мы и договорились, в течение нашего юбилейного сезона мы будем проводить        творческие портреты участников альбома "Хорошие и разные". На этом альбоме группа "Зов" поет блюз на стихи Александра Гутова. Было бы резонно, если бы Саша прочел два-три стихотворения, чтобы представиться аудитории.

Александр Гутов, поэт - Я действительно начну с чтения своих стихотворений  и попытаюсь рассказать о себе своими стихотворениями. Это -  принципиальный взгляд на поэзию.

 Кто я?  

Сын земли городской

От макушки до пят,

Заоконной тоской

Насыщающий взгляд,

Человек из толпы,

Где локтем под ребро,

Я рисунок судьбы

Вижу в схеме метро.

Мы в дороге молчим,

Наши жесты скупы.

Кто из нас отличим?

Кто из нас вне толпы?

Униформе подстать

Мой потертый кожан,

Трехэтажная "мать" -

Не  бомонд парижан.

Я со всеми бегу,

В ежедневном броске.

Я - иголка в стогу,

Я - крупинка в песке.

Я тепла хоть микрон

Схороню в глубине,

Как последний патрон

Берегут на войне,

И вагонную пядь -

Свой короткий покой_

Завоюю опять

В плотной кладке людской.

Место рождения, среда обитания и то, что, может быть, пришлось пережить

Оскопленная роща  средь камня и пыли,

Суетливая площадь, где полгорода в мыле;

Лишь один неподвижен и в роли мессии

Вознесен и приближен к стеклянной "России".

Пару жестов скупых, хоть при жизни раскован,

От забав голубых высотой застрахован.

В этом городе странном,  бывшим красным когда-то,

Словно рваная рана  или алая дата,

Я родился и выжил, эпохой дышал.

Диаматы мурыжил, по стройкам шуршал.

Я носил кирзачи, я  видал города,

Кое-что заучил, кое-что навсегда.

Как чугунно тяжки были прежние годы,

 Где  пытались в пески двинуть с Севера воды,

Где старик, свой финал всем являя с экрана,

 Моих сверстников гнал в злое  пекло  Афгана,

Где остригли тайгу, как у дома аллейку,

Эпохальную выстроив узкоколейку.

Но эпоха  пришла необычной окраски:

Обнажились тела, и посыпались маски.

Превращенья просты и предсказаны даже:

Обернулись мечты ослепительной лажей,

Превращенье в нахала  юнца-нахаленка,

В золотого тельца  -  золотого теленка.

Что ни год - то в итоге считай високосным,

За афганский поход муки приняли в Грозном.

Стали Крезы богаче,  как обрушилась хата.

Не усвоить иначе урок диамата.

А это - любимый город

Иномарок пестрых цунами

 Иномарок пестрых цунами.

Яркий остров в нищенской раме.

Богом не храним лет так до ста,

Но неутомим, как апостол:

Лечит, строит, пьет и дерется,

Матом кроет, грязно смеется.

Что там запад? Глупому служит.

Липы запах голову кружит.

Тонок слой на куполе злата -

Город злой - гуляет богато.

А в окне моем облик скромный:

Лужи водоем, пес бездомный,

Дождь частит в некрашеной раме.

Бог простит.

Хоть он и не с нами.

Алексей Дидуров -  Из того, что ты прочел, уже достаточно складывается представление о том, что ты умеешь, и если кто-то хотел бы что-либо сказать, то милости прошу.

Алексей Ефимов, поэт - Саш, во всех твоих стихах ощущается противопоставление тебя и  окружающей сред А  ты не пытался жить в согласиии с миром?

А. Г. - Леша, я не очень замечаю противостояние, но если взять вопрос в философском аспекте, то я  вижу главную беду современного человека  во всеобщей нивеллировке. Этот мир навязывает человеку свои представления, идеалы, вкусы, которые мне не близки, я не могу  жить в гармонии с таким миром.  

Лена Сераева, зрительница - Я бы хотела узнать, повлияло ли на ваше творчество кого-либо из посетителей кабаре и можно ли узнать имена?

А. Г. -  Я не стану даже пытаться скрывать, что огромное влияние на последние годы моей жизни оказал Алексей Дидуров. У меня есть целая история о том, как я оказался первый раз в кабаре. Это была эпопея из двух-трех недель, ярче которой я, может бытьь,  ничего не переживал. Это было в марте 1997 года. Мне сказали что в ЦДЛ  со мной может встретиться член секретариата Союза писателей Москвы  Алексей Дидуров. Я никогда не слышал этого имени, и подобное  словосочетание  немедленно нарисовало в моем воображении фигуру вальяжного господина под два метра роста, в костюме с галстуком и в роговых очках. Когда полвторого я спустился в нижний буфет дома литераторов, я увидел там молодых ребят, явно не из писательского истеблишмента, они что-то наигрывали на гитаре, отстраивая звук и пробуя голос. Вскоре в помещение буфета буквально ворвался невысокого роста  крепкий, коренастый мужчина с короткой, явно борцовской прической. На нем был джинсовый костюм и через плечо спортивная сумка. Сказав несколько  слов ребятам с гитарой, он  подошел ко мне и представился. Я протянул ему свои стихи. Кроме внешнего вида, уже разбившего мои представления о члене секретариата, он сразил меня тем, что не убрал листы в сумку, а сел и начал их читать. Читал минут  десять, а затем я услышал то, что слышали очень многие, кто впервые приносил Алексею Дидурову в его кабаре свои творения.  Это был жесточайший разгром, но я поверил этому человеку безоговорочно. Он с таким интересом отнесся к стихам совершенно ему неизвестного человека, он так живо разобрался в них, в его словах была такая неподдельная любовь к литературе, что я просто был поражен. Так я познакомился с создателем и бессменным руководителем литературного рок-кабаре Алексеем Алексеевичем Дидуровым.

Далее Александр Гутов рассказал о том, какое впечатление произвело на него первое знакомство с кабаре, выступавшие тогда звезды: Дмитрий Гузь, Владимир Мееровский. Александр Тверской, Александр О шеннон, Константин Мережников и другие.

Чернышев Сергей, зритель -   Скажите, а часто за десять лет кабаре вызывало у вас такие кардинальные  изменения ?А.

А. Г. -   После тех трех недель которые буквально перевернули мои представления, такого изменения уже не было. Я стал приглядываться прислушиваться, выделять для себя то, что мне нравилось больше или меньше, я даже в 98 году ушел из кабаре.