Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

Об одном боевом вылете

I

Еще накануне с моря подул ветер, к ночи он усилился.

Утро выдалось хмурое, холодное. Волны с нарастающим шумом катились к берегу и разбивались о камни. Белая пена взлетала вверх, хлопья ее оседали на темных мокрых камнях. Небо, как и море, было темное, бурное. Громадные, в свирепых черных вихрах тучи стремительно неслись на запад. Синоптики опасались шторма. Летчицы и штурманы ходили молчаливые, хмурые.

К вечеру ветер ослабел, но море волновалось по-прежнему. В сумерках грохот невидимых волн, казалось, стал еще громче. Однако командование женского авиационного полка вызвало летный состав на аэродром. Ветер был еще сильный, поэтому разрешение на вылет задерживалось.

Для Жени Жигуленко часы вынужденного бездействия всегда были особенно тягостными. В голове одна мысль: выпустят или не выпустят в полет? Ни о чем больше не думалось. Чтобы рассеяться, Женя, как в детстве, закрыла глаза, широко развела руки и быстро сблизила пальцы. Получилось — «не выпустят».

Жигуленко сердито взглянула на совсем уже темное небо и выбралась из кабины. Ждать дальше было невмоготу. Девушка легла под правой плоскостью своего ПО-2. Земля была каменистая, твердая. Кое-где торчала незнакомая трава — низенькая, с толстыми, полными соленого сока листочками. Кажется, они так и называются эти растения — солянки. Растут на морском берегу, пьют морскую воду. Да, это не то что густая трава широких северокавказских степей. Там, в маленьком казачьем городке Тихорецке, до войны жила и училась дочь рабочего Женя Жигуленко.

Вспомнился день боевого крещения — первый день, когда Женя, школьница седьмого класса, почувствовала себя будущей летчицей. Правда, это боевое крещение было очень скромное: девочка впервые прыгнула с парашютной вышки, и хотя полет с заранее раскрытым парашютом очень мало похож на полет в самолете, а все-таки есть что-то общее, — ведь все летчики обязательно должны быть отличными парашютистами.

Первые прыжки, незабываемое ощущение полета, когда ты плавно паришь над землей, а вверху тихо покачивается огромный белоснежный купол, — никогда этого не забыть! Школьница Жигуленко твердо решила: буду летчицей!

Что для этого надо? Скорее окончить школу — вот что надо!

Женя окончила школу отлично. Как быть дальше? В Военно-воздушную академию женщин не принимают. А если попросить? Разве так уж много девушек хотят стать летчицами?

Женя пишет письмо в Наркомат обороны, пишет о своей любви к авиации, просит помочь. Вскоре был получен ответ. Волнуясь, Женя вскрыла конверт, пробежала глазами письмо: «Если вы имеете особое желание учиться в Военно-воздушной академии имени Жуковского, то надо сначала получить среднее авиационно-тех-ническое образование, и тогда вопрос о принятии вас в академию будет рассмотрен».

Радость, какая радость! Ей открыт путь в авиацию.

И вот Женя уже в Москве, в Дирижаблестроительном институте. Как отличницу, ее принимают без экзаменов.

Началась учеба: лекции, лабораторные занятия, аэродром, полеты, прыжки уже не с вышки — с самолета.

Окончен второй курс, впереди каникулы, отдых. В воскресенье 22 июня 1941 года Женя с подругой, Катей Тимченко, собирались за город...

Началась война. Институт в полном составе отправился на оборонные работы. Вернувшись в Москву, Женя и Катя решили: уйдем на фронт. Но в военкомате ответили коротко:

— Продолжайте учебу. В армию женщин не берем.

— Почему? Мы же летчицы, учились в аэроклубе, — настаивали подруги.

Военком только развел руками.

Девушки отправились в Управление Военно-Воздуш-ных Сил. Их принял пожилой полковник. Он сказал сочувственно:

— Могу помочь только советом: Марина Раскова формирует женскую авиационную часть. Постарайтесь увидеть ее. Она часто бывает у нас.

Подругам сопутствовала удача. Выйдя от полковника, девушки увидели быстро идущую по коридору молодую красивую женщину, давно знакомую по портретам. Она! Марина! Скорее, пока не ушла!

Услышав позади быстрые шаги, Раскова обернулась, с улыбкой взглянула на смущенных девушек:

— Вы ко мне?

Женя и Катя, перебивая друг друга, заговорили о своей просьбе.

Марина Михайловна, подробно расспросив девушек, сказала:

— Приходите завтра на сборный пункт с документами, с вещами.

Подруги не верили своим ушам:

— Как, значит, вы нас принимаете? Раскова улыбнулась:

— Значит, принимаю.

Так началась служба Жени в боевой авиационной части, ставшей позже прославленным гвардейским бомбардировочным Таманским краснознаменным ордена Суворова авиационным полком...

II

По-осеннему быстро темнеет. Скоро ночь. Как медленно тянется время! От порывов ветра самолет сильно вздрагивает, словно ему тоже не терпится поскорее оторваться от земли. В октябрьских сумерках Женя смутно различает только две соседние машины — справа Веры Тихомировой, слева Надежды Поповой.

Кажется, ветер слабеет... Жигуленко снова разводит руки: полетим или не полетим? Пальцы сошлись! Полетим! И словно в подтверждение этого мотор самолета слева зарокотал. Качнув плоскостями, ПО-2 тихо тронулся с места.

Порядок! Жигуленко вскочила с земли, подбежала к кабине. Штурман Полина Ульянова сказала:

— Садись, Женя. Сейчас тронемся. Надя уже поднялась.

Полина вздохнула.

Жигуленко недовольно покосилась на нее.

— Опять переживаешь? В чем дело? Что случилось?

— А вдруг не найдем их аэродрома? Как с бомбами вернешься? Немцы теперь, сама знаешь, какие стали осторожные.

Жигуленко усмехнулась:

— Поневоле будешь осторожным, если тебя каждую ночь бомбят. И кто? Женщины!

Полина тихо засмеялась:

— Да уж, покоя не даем. А когда сюда перебазировались, помнишь, как опасались: справимся или нет?

Еще бы не помнить! В первые дни, когда они прилетели на Таманский полуостров, отдельная Приморская армия готовилась к участию в операции по освобождению Крыма. Женский авиационный полк ночных бомбардировщиков должен был поддерживать наземные войска.

Наш десант форсировал Керченский пролив. Советские войска, закрепившись на крошечном плацдарме, оказались в исключительно тяжелых условиях: враг беспрерывно атаковал десантников, стремясь сбросить их в море. Подвоз боеприпасов и продуктов был возможен лишь с воздуха. Эту задачу командование возложило на летчиц полка майора Бершанской, и они успешно ее выполняли.

— Женя, нам лететь!

Голос штурмана вывел Жигуленко из задумчивости. Минута — и она в кабине. Оружейники еще раз проверяют крепление бомб.

— Порядок?

— Порядок! Счастливого пути!

Жигуленко включила мотор. Самолет поднялся в темноте, лег на курс. Задача: отыскать вражеский аэродром и сбросить на него бомбы.

Евгения решила набрать высоту, чтобы рокот самолета не был слышен с земли. ПО-2 уходил ввысь. Внизу, в непроглядной тьме, лежала захваченная врагом крымская земля.

Еще девочкой Женя часто рассматривала альбом с видами Крыма: золотой евпаторийский пляж, древние крепостные башни Балаклавы, памятники героям Севастополя... Теперь все, все это осквернено врагом.

Жигуленко глянула вниз. Тучи рассеялись.

— Полина, курс!

— Снижайся. Подходим к цели. Самолет пошел вниз.

Теперь предстоит самое трудное: обнаружить аэродром. Фашисты притаились, чтобы не демаскировать себя. Отсюда каждый день поднимаются «юнкерсы», летят к нашему переднему краю, бомбят боевые порядки пехоты, огневые позиции артиллеристов.

Летчицы пристально вглядываются в темноту. Удастся или не удастся найти аэродром? От волнения трудно дышать. Кажется, они уже целый час планируют, а внизу по-прежнему сплошная тьма. Ничего не разберешь... Но вот слева мигнул и тут же погас потайной фонарик. Ага! Попались!

— Полина, видишь?

— Да. Вон еще один.

— Давай осветительную! Здесь аэродром!

Вниз полетела осветительная бомба, брызнула слепящим белым светом. Рядом — вторая.

— Молодец Тихомирова! Значит, летит следом за нами. Сейчас ударим на пару.

На землю летят стокилограммовые бомбы. Первый взрыв осветил летную дорожку, выстроившиеся в ряд «юнкерсы». И сейчас же грохнул второй взрыв. Воздушная волна подбросила самолет вверх.

— Женька, попали! Ей-богу, попали! — радостно крикнула Ульянова.

— Вижу! — засмеялась Жигуленко.

А внизу уже бушевал пожар. Багровое дымное пламя ширилось, росло. Хорошо! Бомба попала в склаад горючего. Вспыхнули сразу три прожектора. Белые широкие щупальца зашарили по небу. Не дожидаясь, пока будет обнаружен самолет, с земли ударили крупнокалиберные пулеметы. Коротко забухали зенитки.

— Женя, домой?

— Домой!

Но уйти было нелегко. Белый луч поймал ПО-2. Неудержимо потянуло взглянуть вниз. Но Жигуленко знала: смотреть надо только на приборы. Оторвешься от них — прожекторы ослепят, самолет потеряет управление.

А огонь с земли все усиливался. Сзади, совсем близко, разорвался зенитный снаряд. Разрыв впереди! Еще разрыв! Плохо дело! Могут подбить...

Стремясь вырваться из лучей прожекторов, Жигуленко маневрировала. Но лучи бледного мертвого света словно толстой решеткой перегородили все небо.

Жигуленко снижает самолет, поворачивая его к морю.

Прожекторы с аэродрома отстали, но сейчас же вспыхнули другие — с вражеских катеров. Загрохотали судовые зенитки, в небо потянулись прерывистые багровые цепочки трассирующих пуль.

Летчица резко снизилась на двести метров и вышла из освещенной зоны. Лучи прожекторов растерянно заметались, зашарили среди клубящихся туч. Но ПО-2 шел уже низко над морем.

Женя вздохнула, окликнула штурмана.

— Полина, жива?

— А как же! Домой, Женя?

— Домой!

— Одно плохо. — В переговорной трубке явно послышался глубокий вздох.

— Что, опять переживаешь?

— А как же! Подумай, сколько времени зря потеряли из-за проклятых прожекторов. А у нас еще три вылета. Когда-то успеем...

... Мы рассказали только об одном боевом вылете Героя Советского Союза гвардии майора Евгении Андреевны Жигуленко. За три года, проведенные на фронте, отважная летчица совершила девятьсот шестьдесят восемь боевых вылетов, сбрасывая бомбы на вражеские аэродромы, на склады с горючим и боеприпасами, на автоколонны и живую силу противника.

Так высокая белокурая девушка из Тихорецка стала прославленной героиней.