Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»
По зову родины
О ней еще в школе говорили, что эта девушка — с характером. Она не бросала слов на ветер, не любила мечтать о несбыточном.
Рая Аронова отличалась большой собранностью, организованностью, была приветлива и добра. Она находилась в «вечном движении». Дела и всякого рода заботы словно подстерегали ее. И удивительно, все ей удавалось.
Некоторые Раины подруги часами просиживали за уроками, добиваясь отличных отметок. Рая выполняла домашние задания быстро, аккуратно.
Иногда школьные товарищи говорили ей:
— Везучая ты, Райка. Она с улыбкой отвечала:
— Я знаю волшебное слово.
Редко какое общественное дело в школе проходило без ее участия. К этому привыкли. И, если вдруг она не могла присутствовать на вечере, ребятам было скучно. Без нее и песни пелись не так, и смех звучал не громко, и танцы не радовали.
Однажды Раиных товарищей-одноклассников покритиковали за то, что они плохо участвуют в агитационной работе.
— Назначьте меня агитатором, — предложила она пионервожатому.
— Агитаторов у нас хоть отбавляй. Только...
— Именно «только»... — перебила Рая. — Я прошу...
— Давай агитируй.
За короткий срок Аронова наладила проведение бесед. Глядя на нее, оживили свою работу и другие агитаторы. Пионервожатый как-то встретил Аронову и сказал:
— Ой, Райка, и характер у тебя!
— Не нравится?
— Чудесный!
Медлительность, сонливость были ее врагами. Жадная ко всему в жизни, она смеялась над теми, кто сторонился коллектива, закрывался дома, забывая о веселых играх, купании в Волге, туристских походах и простых прогулках по вечернему Саратову.
Однако, смеясь над этими ребятами, она никогда не отказывалась прийти им на помощь, если в этом была необходимость. Многие юноши и девушки обязаны ей тем, что впервые познали силу дружбы и товарищества, силу коллектива.
Как-то в школе появилось объявление:
«... Кто желает научиться отлично стрелять, записывайтесь на курсы инструкторов стрелкового дела».
Рая пришла в класс и спросила у подруг:
— Читали в коридоре объявление?
— Какое еще объявление?
— Ну и ну! — возмутилась Аронова (в то время она была пионервожатой). — Такие бумаги не замечаете.
Девочки побежали и минут через пять вернулись с кислыми лицами.
— Это насчет метко стрелять? Чепуха.
— Чепуха! Да вы подумайте лучше. Подумайте. Отлично стрелять, по-моему, обязан каждый гражданин нашей страны. Мы живем-то в кольце буржуев. А вы — «чепуха»!
Рая записалась на курсы. После каждого занятия она с увлечением рассказывала ребятам о том, как ее учат стрелять. Рассказы подействовали. Вскоре на курсы потянулись и другие школьники. Последовал примеру Ароновой и кое-кто из ее подруг. Но некоторые все же продолжали упрекать:
— Смотри, Райка, надорвешься. Научиться шить — это полезно. А стрелять...
Девушка оставалась при своем мнении. Она им докажет, что это — не зряшное занятие. Да и отец, потомственный железнодорожник, проживший тяжкую жизнь, поддерживал ее:
— Учись, дочка. Всякое дело пригодится. Учись. На городских стрелковых соревнованиях Рая Аронова заняла первое место. Узнав об этом, подруги пожали плечами и сказали:
— Ну и характер. На все ее хватает. Везде хочет поспеть. Интересно, кем она станет?
В самом деле, кем хотела быть эта не знавшая устали, беспокойная, худощавая девушка? Какие планы таились в ее отзывчивой, неунывающей душе? Да и задумывалась ли она серьезно над своим будущим?
Разве мало людей, которые вначале проявляют ненасытный интерес ко всему окружающему, а потом замедляют движение вперед и наконец останавливаются где-то на полдороге?
Рая не была такой. Она стремилась как можно больше узнать, больше изведать, испытать.
Чем старше становилась Рая, тем чаще она спрашивала себя: «Кем же ты хочешь быть?» Хороших, увлекательных специальностей много. Надо выбрать одну, выбрать без ошибки.
Одну! Какую?
Она много читала. Зачастую ночи напролет проводила за книгой. И после каждой прочитанной книги ей хотелось быть именно такой, каким был герой книги,—капитаном дальнего плавания, актрисой, геологом, астрономом...
Как раз тогда появились «Записки штурмана» Марины Расковой. И мало сказать, что книга взволновала Раю. Она перевернула ее душу, обожгла сердце. Какие же есть на свете мужественные люди! На свете? Да нет, они живут рядом.
Долго Рая не хотела расставаться с этой книгой, носила ее в своем школьном портфеле.
Затем ей попались под руку «Записки пилота» Байдукова. Именно в это время она «заболела» мечтой, дерзкой, необыкновенной, гордой, — стать летчицей.
«Летчицей? Не слишком ли я далеко хватила? — размышляла Аронова. — Райка —летчица! Смешно. А... а... почему смешно?...»
Увлечение авиацией было последним в серии ее увлечений в школьные годы. И самым серьезным. Именно оно и повлияло на всю ее дальнейшую жизнь.
Заканчивая десятый класс, она твердо решила, что будет летчицей. Написала письмо в одно из военных летных училищ с просьбой принять на учебу. «Я не мыслю себе жизни без авиации», — писала Рая. Вскоре пришел жестокий ответ: «В настоящее время женщины в военные летные училища не принимаются».
Вспоминая те юные годы, Раиса Ермолаевна говорит:
— Мало сказать, что я была глубоко опечалена таким ответом из училища. Я восприняла его как крушение всей своей жизни. После этого для меня, как для пушкинской Татьяны, «все были выборы равны», и я отнесла свои документы в институт механизации сельского хозяйства. Почему? Да просто потому, наверное, что он был близко к дому. Нужно же было где-нибудь учиться.
Но Аронова никогда не жалела, что два года училась в институте механизации сельского хозяйства. Коллектив института сыграл большую роль в ее воспитании.
Будучи студенткой, Рая поступила в аэроклуб. Правда, опять-таки поступила не сразу, и тут дело не обошлось без осложнений. Медицинская комиссия забраковала ее из-за очень частого пульса. После пятнадцати приседаний пульс был сто сорок.
— Как у воробья, — сказал врач.
Но причиной частого пульса были не столько приседания, сколько волнение, с которым Рая вошла в кабинет врача. Она очень боялась, что ее забракуют, как уже забраковали перед нею нескольких парней, хотя они на вид были куда крепче ее.
Однако Рая не сдалась. Опять сказался ее твердый характер. В течение двух недель она усердно занималась гимнастикой, обливалась по утрам холодной водой— закаляла нервы. И, когда вторично пришла на медицинскую комиссию, ее сердце билось ровно, пульс был нормальный...
И вот первый полет с инструктором. Неизгладимое впечатление. Она думала: «Верно говорят: кто раз побывает в небе, тот полюбит его на всю жизнь». Небо — океан смелых, сильных, волевых. Рая будет такой. Обязательно будет. Несмотря ни на какие трудности. И она стала такой.
После самостоятельного контрольного полета Ароновой инструктор воскликнул:
— Черт побери, здорово! Молодец, Аронова!
Рая глядела на него усталая, счастливая и говорила про себя: «Это первый шаг. Важный, но все же первый».
Удачно выполнила она и первый прыжок с парашютом.
Вскоре после этого ее, девятнадцатилетнюю, избирают депутатом областного Совета депутатов трудящихся. Раиса по-прежнему жизнедеятельна, энергична, стремительна. У нее масса друзей. Они идут к ней поделиться своими планами, успехами, сомнениями.
Высокое звание депутата Аронова оправдывала с честью. Одновременно она училась в институте и в аэроклубе.
Зимой 1939 года учеба в аэроклубе закончилась. Рая сдала все экзамены и получила звание пилота запаса. Но мечта об авиации не покидала ее. Она часто стала думать о переходе в Московский авиационный институт. Поделилась своими мыслями с матерью.
— Смотри, дочка, не ошибись, — предостерегала мать. — Сейчас ты рядом со мной, тебя здесь уважают. А в Москве кому ты нужна?
— Родине, моя дорогая! Родине я нужна! — воскликнула Рая.
И мать согласилась. В 1940 году Рая стала студенткой Московского авиационного института. И быть бы Ароновой конструктором самолетов, если бы...
***
Война. Партия призвала: «Все на борьбу с фашизмом! Победа будет за нами!»
Сотни, тысячи простых советских людей сменили гражданскую одежду на солдатскую.
Где же в это роковое время могла быть Раиса Аронова, девушка, которая с юных лет стремилась к беспокойной, кипучей жизни?
Узнав, что М. М. Расковой поручено формировать специальные женские авиационные полки, Аронова немедленно пришла в ЦК ВЛКСМ.
Она ни на что не претендовала, ничего не требовала, кроме одного—-отправить на фронт.
Через несколько дней Раиса встретилась со своей любимой героиней, со своей мечтой — Мариной Расковой. На первых порах Ароновой предложили учиться на штурмана.
Пожалуй, не стоит рассказывать о том, как проходила эта учеба, как быстро Рая подружилась с девушками, и особенно со своим командиром Катей Пискаревой. По словам Раисы Ермолаевны, это время пролетело настолько стремительно, что мало оставило в памяти существенного. Но хорошо запомнился день принятия присяги.
«Какими словами рассказать вам о том чувстве, которое охватило меня, когда я произносила торжественные слова присяги? — писала Рая Аронова в Саратов своим друзьям. — С этого момента я стала бойцом Советской Армии. Пройдет еще немного времени, и я получу звание штурмана. С великим нетерпением жду я дня, когда поведу свою боевую машину на запад. Беспощадно будем мы бомбить проклятых фашистов, вторгшихся на нашу родную землю».
В воздухе Раиса Аронова действовала четко, хладнокровно. Смелость, точный расчет, острая наблюдательность позволяли Раисе проводить самолет по весьма сложным маршрутам и метко бомбить врага.
Девушки-летчицы выполняли самые различные боевые задачи: бомбили переправы, скопления войск, сбрасывали листовки, снабжали десантников продовольствием и боеприпасами.
Их знал весь фронт. Их знали и ненавидели гитлеровцы. Они прозвали их «ночными ведьмами».
Экипажи совершали по нескольку вылетов за ночь. До некоторых пор экипажу Пискаревой — Ароновой сопутствовало летное счастье: они выходили невредимыми из зенитного огня, хотя не раз в самолете оказывалось много пробоин. Но вот однажды — это случилось в ночь на 23 марта 1943 года — фортуна им изменила.
В ту ночь женский авиаполк бомбил врага в районе так называемой «Голубой линии» (сильно укрепленной полосы обороны противника, тянувшейся от Новороссийска до Темрюка).
Экипажи работали «по максимуму». Это означало, что они должны были сделать максимальное количество боевых вылетов.
Когда экипаж Пискаревой — Ароновой вылетел на задание, погода была не особенно благоприятной: видимость плохая и ветер попутно-боковой к цели. А для экипажа лучше, конечно, было бы возвращаться с попутным ветром, когда ветер помогает быстрее уйти из опасной зоны.
Недалеко от перекрестья дорог, на юго-восточной окраине станицы Киевской, стоял сильный прожектор. У него было очень яркое зеркало и широкий луч. По этому прожектору экипаж Пискаревой — Ароновой и должен был ударить. Как только ПО-2 появился в этом районе, прожектор не замедлил включиться. Протянули свои щупальца по направлению к самолету и другие прожекторы. Лучи их заметались в черном небе.
Аронова уточнила курс, сообщила его летчице и все внимание перенесла на прицел. Самолет лег на боевой курс. В этот момент яркий до боли в глазах, ослепляющий свет заставил на миг зажмуриться: ПО-2 осветили сразу несколько прожекторов, и почти одновременно начали бить зенитки. В самолете появилось много пробоин, а в правой плоскости зияла большая дыра.
«Метко бьют!» — с тревогой отметила Аронова.
Несмотря на обстрел, летчица ровно вела самолет (на боевом курсе нельзя маневрировать, иначе прицельного бомбометания не получится, особенно по таким малым объектам, как прожекторы).
До момента сбрасывания бомб осталось секунд десять. Вдруг раздался сухой резкий треск, и Раю толкнуло в бок чем-то острым, горячим. Она даже охнула от боли. Перед глазами замелькали огненные искорки. Аронова ткнулась головой в приборную доску. Но уже в следующее мгновение она опять, не мигая, смотрела в прицел. Секунда, другая, третья... В прорези прицела блеснуло зеркало прожектора. Штурман с силой дернула за бомбосбрасыватели, и четыре бомбы полетели вниз. Прожектор погас.
Резкое движение отдалось пронзительной болью во всем теле Раи. Катя круто развернула самолет и начала маневрировать, пытаясь выйти из лучей прожекторов, но они цепко держали маленький, хрупкий ПО-2 в своих жутких объятиях.
И все-таки Кате Пискаревой удалось вырваться из паучьего плена прожекторов и привести изрешеченный самолет на свой аэродром. Когда ПО-2 пересекал линию фронта, Аронова ощутила очень острую боль в боку. Потрогала рукой — боль еще сильнее. Включила на мгновение свет в кабине — кровь...
— Катя, я ранена, — сообщила Рая летчице.
— Вот беда! А как ты себя чувствуешь, Раек? — заволновалась она.— Крепись, дорогая, скоро будем дома.
Но это «скоро» тянулось целый час. Рая чувствовала, что потеряла много крови, но, удивительно, общее состояние казалось не очень плохим.
— Катя, ты пока при докладе не говори Бершанской, что я ранена, — просила Рая. — А то, может быть, и рана-то пустяковая, а ты шум поднимешь.
Когда самолет приземлился и Пискарева выключила мотор, Аронова хотела было обычным рывком приподняться и вылезть из кабины, но силы покинули ее.
Рая Аронова не полетела на боевое задание ни в эту ночь, ни в последующие пятьдесят ночей. Утром в санчасти батальона аэродромного обслуживания опытный хирург сделал ей операцию и все время шутил. Раиса Ермолаевна рассказывает: «Сначала хирург вынул из раны клочья от комбинезона, свитера и брюк и на вытянутой руке поднес эти окровавленные лохмотья к самому моему носу.
— Это отдашь начхозу, когда будешь сдавать обмундирование. Ведь в нем теперь нехватка.
Мне сделалось плохо, противная тошнота подступила к горлу. Потом хирург вытащил из раны осколки зенитного снаряда. Их было много, больших и мелких. Было очень больно, но кричать я не осмеливалась, так как за легкой перегородкой находилась мужская палата, и я скорее бы откусила себе язык, чем позволила кричать от боли...»
На другой день в санитарном самолете Раю отправили в Ессентуки, где находился в то время госпиталь.
Выздоровление шло довольно быстро, но Рае казалось наоборот. Ей страшно надоело лежать, принимать лекарства, выслушивать советы врачей. Скорей в полк, к подругам, в самолет.
Однажды Раиса получила два письма: одно от матери, другое от боевых подруг. Материнское письмо Аронова прочитала первым, затем принялась за послание однополчанок. Девушки сообщали, что некоторые штурманы начали переучиваться на летчиков. Раиса тоже об этом мечтала.
Мечтала? Жила этой мечтой, носила ее в самом сердце. Командир полка Бершанская обещала ей помочь, как только представится случай. И вот случай представился, а Раисы нет, лежит в госпитале.
Отбросила одеяло, встала, оделась. Старшего врача разыскала в одном из коридоров.
— Сжальтесь надо мной, товарищ доктор, — взволнованно заговорила она.—Они все учатся, а я здесь...
— Кто они?
— Подруги мои. Выпишите.
— Пусть учатся. И вы будете учиться.
— Поймите же, потом будет поздно.
И вдруг лицо ее побледнело, глаза сверкнули.
— Сегодня, понимаете, сегодня я должна уехать.— Слова эти были высказаны твердо. Когда Аронова четко повернулась и направилась в свою палату, доктор покачал головой, обронил:
— Ну и характер!
В тот же вечер Аронова уехала из госпиталя. Рана зажила в полку, пока Раиса переучивалась на летчика.
Передо мной личное дело Героя Советского Союза Раисы Ермолаевны Ароновой: автобиография, наградные листы, характеристики.
Бесстрашно воевала дочь железнодорожника. Ее боевая работа служила образцом для подруг.
Бомбы, сброшенные Раисой, всегда находили цель. Она не знала страха и тогда, когда работала штурманом, и тогда, когда стала летчицей.
Много на ее боевом счету отличных вылетов. Думаю, не лишне назвать хотя бы некоторые из них.
... В ночь на 19 июля 1942 года Аронова производила бомбометание по скоплению мотомехчастей противника в лесу у поселка Нижне-Греческое. Несмотря на сильный заградительный огонь, Аронова отыскала цель, удачно сбросила бомбы. В результате наблюдался сильный взрыв и пожар.
... В ночь на 25 июля 1942 года Аронова выполняла боевое задание по бомбардированию переправы в местечке Раздорская. Переправа разрушена.
... В ночь на 17 сентября 1943 года Аронова бомбила мотомехчасти и живую силу противника в поселке Достогаевская, уничтожила автомашину с боеприпасами.
... В ночь на 4 октября 1943 года нанесла удар по войскам противника в поселке Кучугуры и пункте Голубинское.
...4 декабря 1943 года Аронова при низкой облачности (с высоты ста — семидесяти пяти метров) сбрасывала в районе Эльтигена для своих войск мешки с продуктами и боеприпасами. В течение ночи произвела шесть вылетов, и все отлично: мешки с продуктами и боеприпасами точно попали в расположение наших войск.
... В ночь на 11 мая 1944 года производила бомбометание по аэродрому противника в районе Севастополя. Наблюдались три сильных взрыва...
Даже простой перечень удачных вылетов Раисы Ароновой мог бы составить целую книгу. Ведь их было не десять, не двадцать, а девятьсот шестьдесят!
Тысячу сто сорок восемь часов провела она в ночном грозном небе, рискуя жизнью каждую минуту. За время войны ею сброшено сто двадцать тонн бомбового груза.
Так по зову Родины сражалась с врагом отважная советская девушка Раиса Аронова.
