Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»
Отвага и умение
Клава Фомичева родилась в славный год Великого Октября. Но нерадостное ей выпало детство. Через год умер отец. На руках у больной матери осталась большая семья. Нужда не покидала дом. Однако Фомичевы жили дружно. Подрастали дети, шли работать, учиться.
Потом новое горе обрушилось на семью: умер кормилец — старший брат Валентин. Клава в эти дни не отходила от матери и думала: «Когда же я вырасту, буду работать, помогать семье?...»
Такое время пришло. В 1931 году Клава окончила семилетку, поступила на службу учеником счетовода и стала учиться на вечернем отделении школы банковского ученичества. В том же году ее приняли в комсомол. Клава быстро вошла в дружный коллектив Московской областной конторы Госбанка. Вместе с подругами занималась спортом, работала с пионерами, ходила в туристические походы, в музеи, участвовала в восхождении на вершину Эльбруса.
В 1936 году при Госбанке СССР открылись курсы планеристов. Вместе с товарищами Клава поехала на станцию Планерную полюбоваться полетами. Полюбовалась... и сердце ее было навсегда отдано этим парящим птицам, авиации. Клава быстро подготовилась, сдала экзамены по теории и стала заниматься планеризмом.
В числе лучших планеристок ее направили на учебу в аэроклуб Осоавиахима. Тяжело было совмещать работу в банке, учебу в аэроклубе, полеты. Но Клава преодолела все трудности и в 1937 году успешно закончила учебу.
Аэроклуб окончен. А полеты?... Клава не может больше обходиться без полетов, без напряженной жизни аэродрома с ее радостями и опасностями. Она продолжает учиться, оканчивает школу инструкторов и в 1938 году получает свою первую группу учлетов в Реутовском аэроклубе Московской области. Здесь полностью развертываются ее инструкторские способности. Спокойная, с быстрой реакцией и высоким чувством самообладания, терпеливая и настойчивая в разъяснении и показе, она быстро завоевывает авторитет у опытных летчиков и учлетов.
Не все курсанты проявляли одинаковые способности. Одним полеты давались легко, с другими приходилось подолгу беседовать, десятки раз показывать и рассказывать одно и то же. В таких случаях Клава никогда не опускала рук, не допускала отсева по неуспеваемости. За три года работы шестьдесят пять ее учеников успешно закончили аэроклуб и поступили в военные училища летчиков.
Летние дни насыщены до предела. С самого раннего утра и под вечер — полеты. В перерывах — разборы, инструктаж, тренировки, занятия, беседы...
А вечерами? Несмолкаемое веселье, спорт, самодеятельность, игры, танцы, книги, кино... Клава еще из пионерской организации вынесла много хороших навыков и здесь была душой веселья. Ее любимая кабардинка, пронесенная ею впоследствии через все тяготы войны до Парижа, покоряла всех, снимала у товарищей усталость, вызывала улыбки, желание танцевать так же красиво и лихо. Высокая, стройная, с задорным взглядом, легко проходила она по кругу и с какой-то присущей, по-видимому, только ей одной нежной и мягкой лихостью произносила «Асса!» и устремлялась в водоворот танца.
Война застала Клаву на аэродроме аэроклуба под Москвой. Девушка сразу почувствовала, что ее место в рядах активных защитников Родины, и в первый же день подала рапорт с просьбой направить ее на фронт.
В сентябре 1941 года Клаву вызвали в Центральный совет Осоавиахима. Здесь она узнала, что Герой Советского Союза М. М. Раскова формирует три женских авиационных полка. Фомичева с радостью ухватилась за эту возможность попасть на фронт.
Клаву направили в истребительный полк. Она сама этого пожелала ради возможности свободного воздушного боя с врагом. Сыграла роль и своеобразная традиция: все ее воспитанники шли в истребительную авиацию.
Клава быстро освоила полеты на самолете УТ-2 и готовилась к вылету на боевом истребителе ЯК-9. Но Раскова, присматриваясь к Фомичевой, к ее характеру, выдержке, умению организовать людей, пришла к выводу, что Клава больше подходит в бомбардировочный полк. Клава согласилась с доводами Расковой.
Одной из первых вылетела она на сложном по тому времени самолете «Петляков-2» и вскоре была назначена на должность командира звена в эскадрилью капитана Тимофеевой. Здесь ее приняли кандидатом в члены партии. Это наложило еще большую ответственность на молодого командира звена, придало Клаве еще большие силы...
Женский бомбардировочный полк напряженно готовился к боевым действиям. И вот пришло время.
С горячим желанием бить фашистов прибыли они на один из аэродромов Донского фронта в решающие дни уничтожения окруженной фашистской армии у берегов Волги. И в эти дни их поразило тяжелое известие: погиб их любимый командир Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова.
Но они были на фронте. Здесь некогда предаваться мрачным раздумьям. На фронте мстят истинным виновникам гибели друзей. И в первые боевые вылеты бомбардировщики поднимались с бомбами, на которых мелом были написаны проклятия фашистам за смерть Марины.
В первые боевые вылеты девушки действовали в составе групп гвардейского полка, возглавлявшихся лучшими летчиками. Но не долго продолжалась опека. Всего два вылета сделала Клава с летчиками-гвардейцами. В дальнейшем она действовала самостоятельно. Однако основным качествам ведущего группы бомбардировщиков — умению правильно маневрировать в зоне зенитного огня, построению захода на цель, безупречному выдерживанию прямой на боевом курсе, не плавному, но и не резкому уходу от цели на свою территорию — Клава начала учиться в тех первых боевых вылетах.
Фомичева успешно водила свое звено на боевые задания. Не одна батарея, не одно скопление войск и техники фашистских захватчиков были разгромлены звеном на возвышенностях и в балках между излучиной Дона и Волгой.
Апрель — июнь 1943 года. Плодородная Кубань в огне сражений. На земле отборные фашистские части упорно удерживают «Голубую линию», в воздухе с утра до вечера длятся жаркие схватки — идет борьба за господство в воздухе.
К этому времени полк подтянулся, окреп. Девушки стали настоящими боевыми летчиками. Партийно-политическая работа цементировала коллектив, вселяла в девушек веру в победу, помогала с честью выходить из самых тяжелых испытаний.
В эти трудные дни Клава решила навсегда связать свою жизнь с партией Ленина. «Я должна быть членом партии, — писала она в заявлении. — Именно сейчас, на пороге решающих битв с врагом. Не для того, чтобы умереть членом партии, а чтобы вместе с партией и народом победить фашизм».
Напряженная боевая работа. Вылет за вылетом. Но и в такой обстановке Тимофеева с Фомичевой находят время для учебы, для отработки действий экипажей. Это дает свои результаты: в боях на Кубани эскадрилья успешно выполняла все боевые задания и не потеряла ни одного экипажа. А задания были довольно сложные. Это здесь группа Тимофеевой и Фомичевой провела успешный воздушный бой с восьмеркой фашистских истребителей. Этот бой Главнокомандующий ВВС поставил в пример всей бомбардировочной авиации.
Все девушки полка самоотверженно участвовали в этих боях. За проявленное мужество и героизм их полку было присвоено наименование — имени Героя Советского Союза М. М. Расковой.
***
Западный фронт. Упорные бои на Смоленщине за многострадальные Спас-Деменск, Ельню и сам Смоленск. Клава уже командир эскадрильи, а ее боевая подруга Е. Д. Тимофеева — заместитель командира полка по летной части.
Эскадрилья слетана, сколочена как единый боевой организм. Самолеты берут двойную бомбовую нагрузку, и один вылет эскадрильи Фомичевой можно приравнять к вылету двух эскадрилий с таким же заданием. Но Клаве этого мало. Все еще бывают потери от зениток, от истребителей.
Печальный день. Соседний полк в одном бою потерял шесть экипажей...
— Думай, Фомичева, думай! Ты командир. Тебе нельзя так много терять, — настойчиво говорила ей замполит полка. — Слишком хороши наши девушки, чтобы так дорого платить за радость победы.
Клава думает...
«Наибольшие потери бомбардировщики несут на боевом курсе, когда невозможен маневр. Мы слишком долго идем на боевом курсе, когда зенитчикам легче всего прицелиться... Штурманам надо больше тренироваться, довести работу с прицелом до автоматизма». И летчики и штурманы тренируются долго и упорно, на земле и в воздухе...
«Не все летчики хорошо держатся в строю. Особенно на разворотах. А оторвавшийся от строя — добыча «мессеров»...» Клава настойчиво устанавливает причины ошибок летчиц, помогает устранять эти ошибки.
«Нет еще достаточного огневого взаимодействия в группе при атаках истребителей. Стрелки и штурманы ведут огонь по своему усмотрению...» И снова дополнительные занятия, практические стрельбы...
Боевая сколоченность эскадрильи растет от вылета к вылету.
Однако не все можно предусмотреть, не всегда человек может избежать несчастья.
17 сентября 1943 года. Обычный боевой вылет. Эскадрилья точно отбомбилась по заданной цели, развернулась по направлению к своей территории. Все самолеты идут точно на заданных интервалах и дистанциях.
«Хорошо идут», — подумала Клава. Дальнейшие мысли прервал сухой треск разрыва снаряда в правой плоскости самолета.
Клава оглянулась. Из правой плоскости била струя бензина, тут же распылялась и оставалась за самолетом в виде длинной полосы белого дыма. «Сейчас загорится», — с тревогой подумала Фомичева, а рука уже сама потянулась к приборной доске, выключила зажигание правого мотора.
— Маша! Веди группу. Я иду на посадку, — передала Клава своему заместителю Долиной.
С этими словами она увела свой самолет под строй эскадрильи, направляясь к ближайшему аэродрому на своей территории. Бомбардировщик, как подраненная птица, еле держался в воздухе. Он плохо реагировал па движения рулями управления, постепенно терял высоту, хотя левый мотор работал на полных оборотах.
«Скорей бы аэродром!...» Винт правого мотора остановился, стал создавать дополнительное сопротивление, и самолет все время стремился развернуться вправо. С трудом удерживала Клава машину от этого гибельного стремления. Она знала, что разворот в сторону неработающего мотора сулил неминуемый срыв в штопор, гибель самолета и всего экипажа.
Тяжело удерживать самолет. Устала, дрожит от напряжения нога, устали руки. Вот-вот силы оставят Клаву. Но нужно держаться! И Клава ведет самолет дальше...
Впереди показался аэродром. Но... там взлетают и садятся истребители. Взлетно-посадочная полоса занята, а по бокам ее все поле изрыто воронками от бомб. «Что же делать? Сейчас и левый мотор остановится...»
На миг полоса освободилась. Скорей, скорей на посадку!...
Шасси, щитки выпущены... Высота... «Добирай, добирай, Клава!... — командует себе Фомичева. — Так, хорошо!»
Бомбардировщик стремительно бежит по земле. И вдруг удар, еще удар, и самолет, попавший стойками шасси в воронку от бомбы, капотирует.
Клаве запомнился оглушительный взрыв, и все замолкло...
Казалось, экипаж погиб. Но находившиеся поблизости солдаты бросились к горящему самолету и с риском для жизни вытащили обгоревших, тяжело израненных девушек.
***
Долго они находились между жизнью и смертью, однако молодость, здоровье победили, и в январе 1944 года Фомичева вернулась в полк.
На фронте затишье. Войска кропотливо готовятся к новому наступлению. И Клава сразу же включается в эту подготовку.
Весной 1944 года полку было присвоено гвардейское звание. Тогда Клава вместе со всеми поклялась с еще большей отвагой уничтожать ненавистного врага, незапятнанной донести честь расковцев до самой победы.
А победа в этом году казалась такой близкой...
На рассвете 23 июня 1944 года мощный удар армады бомбардировщиков по основным пунктам фашистской обороны возвестил о начале полного освобождения Белоруссии. Клава Фомичева вела свою эскадрилью в составе этой колонны. Давно ставшая обычной для девушек, дополнительная загрузка удвоила силу бомбового удара эскадрильи.
Во втором вылете эскадрилья Фомичевой должна была нанести удар по одному из важнейших опорных пунктов, задержавшему атаку наших войск. Клава и штурман эскадрильи Галя Джунковская хорошо изучили эту цель во время недавнего разведывательного полета. Цель приближалась, пора становиться на боевой курс — осталось минимальное время для работы штурмана с прицелом, для выдерживания самолета в строго прямолинейном полете. Действительно, в наушниках послышалось короткое слово:
— Боевой!...
И тут же все небо — впереди, с боков, сверху и снизу эскадрильи — покрылось облачками разрывов зенитных снарядов. Они рвались везде. Уйти, отвернуть от них в сторону невозможно. Нужно идти точно по прямой, иначе бомбы не попадут в цель, весь вылет пройдет зря... Клава стиснула зубы, старалась не смотреть на близкие разрывы — страшно все-таки! — сосредоточила все внимание на пилотировании самолета.
Удар в плоскость... Еще... В ногу... Клава невольно оглянулась и увидела пламя, охватившее левую плоскость. Прямым попаданием снаряда был пробит и подожжен левый мотор, убит стрелок-радист, сама Клава ранена в ногу.
Но Фомичева продолжала вести самолет по прямой. «Еще минута — полторы, и Галя сбросит бомбы... Сейчас...»
— Держись, Клава, сейчас сброшу! — подбадривает подругу Галя, прильнув к бомбовому прицелу.
Вся эскадрилья идет в строю, как и прежде. Подруги с других бомбардировщиков видят, что самолет командира горит. Но что они могут сделать? Чем помочь?
Клава посматривает на пламя, подбирающееся к кабине, считает оставшиеся до цели секунды полета. Как долго они тянутся, как медленно приближается цель!...
Наконец самолет рванулся вперед и вверх: Галя сбросила бомбы. Не дожидаясь доклада Джунковской, Фомичева резким разворотом вправо со снижением идет к своей территории, пытается сбить пламя. Но уже поздно...
Выпрыгнуть с парашютом? Нельзя! Внизу фашисты. Лучше смерть в огне...
— Тяни... тяни... — шепчет Галя. Она тоже считает, что лучше мучительная смерть, чем «спасение» в плену.
Гитлеровцы не хотят упустить добычу. Горящий самолет идет в сплошных разрывах зенитных снарядов. Вот они, совсем рядом. Но Клава не маневрирует. Нет времени на маневр. Вот-вот могут взорваться баки, и тогда конец... Скорее на свою территорию!...
ПЕ-2 со снижением, на большой скорости идет к линии фронта. Пламя обжигает руки, лица девушек.
«Кажется, довольно! Мы у своих!» — Клава дает команду приготовиться к прыжку и сбрасывает фонарь кабины. Сильный поток воздуха отклонил пламя от лица, свободнее стало дышать. Но этот же поток прижал Галю к задней стенке кабины...
— Галя, прыгай! Прыгай!...
Маленькая, хрупкая, Галя Джунковская не может справиться со встречным потоком воздуха. Клава пытается помочь ей, но тут новое несчастье — лямка Галиного парашюта зацепилась за какой-то рычаг. Неуправляемый самолет падает. Все ближе и ближе земля...
Клава бросает мимолетный взгляд на высотомер (всего двести метров!... Парашют только-только раскроется!...), хватается за лямку Галиного парашюта, и они вместе вываливаются из кабины. Высота около ста пятидесяти метров. Скорее найти кольцо... Рывок... Еще миг — и земля.
Рядом приземлилась Джунковская. Неподалеку упал самолет.
Пехотинцы заботливо расстелили шинели и уложили на них раненых, обгоревших Фомичеву и Джунковскую.
Клава приподнялась, посмотрела на подругу и ужаснулась:
— Джун! Укол немедленно! И, ради всего, не трогай лицо! У тебя вся кожа слезла! Крепись, Джун, теперь все в порядке.
Снова госпиталь, мучительное лечение.
И Клава, и Галя стремились как можно быстрее вернуться в строй, продолжать громить фашистов. И 28 августа они уже снова были в боевом полете в небе Прибалтики во главе своей эскадрильи. Здесь при освобождении Литвы, Латвии, при разгроме фашистов в Восточной Пруссии еще больше проявилось воинское мастерство Клавы Фомичевой.
Казалось, война идет к концу, сопротивление гитлеровцев должно было ослабевать. В действительности же в Прибалтике девушки встретились с обратным явлением. Особенно много зенитной артиллерии и истребителей было сконцентрировано для прикрытия порта Лиепая, через который снабжались фашистские армии в Прибалтике.
Тяжелы для летчиков были полеты в глубокий тыл фашистов на бомбежку этого порта. У девушек даже сложилась поговорка: «Кто на Либаву не летал, тот и горя не видал».
Задание — дивизионной колонной эскадрилий бомбить порт Лиепая. Клава ведет свою эскадрилью в самом хвосте колонны. Что может быть хуже такого положения? Зенитки ко времени подхода последней эскадрильи успевают хорошо пристреляться, бьют особенно точно. И для истребителей противника замыкающая группа — самый лакомый кусочек. Ведь летчики, штурманы и стрелки последней эскадрильи могут рассчитывать только на свои силы. Никто из летящих впереди не сможет поддержать их огнем своих пулеметов — слишком велика дистанция... А тут, как назло, и облачность очень высокая — выше пяти тысяч метров. Не уйдешь при случае в облака...
Бомбардировщики зашли на порт со стороны моря. Так они рассчитывали меньшее время находиться в зоне зенитного огня. Но в воздухе сразу же потемнело от разрывов зенитных снарядов. Кажется, они рвались совсем рядом с самолетами, среди них. Однако бомбардировщики шли и шли своим курсом. Зенитки... Поднялись истребители фашистов... Какое сердце не дрогнет в этом аду? Даже в обычном полете трудно удержать самолет в режиме строго прямолинейного полета без колебаний по скорости и высоте в течение двух-трех минут, необходимых для точного бомбометания. И тем не менее Клава вела самолет особенно точно. Минуты на боевом курсе среди этой массы разрывов, когда машину то и дело подбрасывало взрывной волной, казались вечностью.
Наконец цель! Бомбы сброшены. И вся эскадрилья, словно связанная невидимой нитью, плотным строем уходит от цели.
Клава решила не повторять маневр идущих впереди групп. Все уходили со снижением, разворачивались влево. Клава же повела эскадрилью с набором высоты и с правым разворотом. Так ей сразу же удалось оторваться от разрывов снарядов. Истребители тоже не пошли за ними. Все больше высота. Вот уже четыре тысячи пятьсот, пять тысяч, пять тысяч двести метров. Наконец кромка облачности.
Эскадрилья идет все таким же плотным строем. Фомичева все время оглядывается, осматривает строй. У всех все в порядке. Клава не может скрыть радости от удачно проведенного вылета, улыбается и все время повторяет: «Ну молодцы! Вот молодцы!»
Эту радость не смогли омрачить даже слова Джунковской:
— Клава! Похоже, что я не знаю, где мы находимся... — Галя тоже переживала радость удачного вылета и некоторое время не следила за ориентировкой.
— Ну-ну, что это ты вдруг выдумала? Давай смотри внимательно, и все будет в порядке! — весело ответила Фомичева.
Бодрый тон командира успокоил Галю, и через некоторое время она восстановила ориентировку.
Победа! Полная победа над коварным врагом.
В Москве — парад Победы. Клава — участник парада. И здесь она узнает о награде Родины. Ей, Клавдии Яковлевне Фомичевой, присвоено звание Героя Советского Союза.
Отгремели раскаты войны. Перед народом встали новые задачи. И первая из них — борьба за мир, за вечную дружбу народов. И Клава в составе делегации Советского Союза отправляется в Париж на учредительный конгресс Международной демократической федерации женщин.
Клаве не привелось высказать с трибуны все наболевшее в душе. За нее и за всех советских женщин это сделали другие. Но в ее лице делегаты конгресса увидели, что собой представляет женщина Советской России. Во время теплых, задушевных бесед в кулуарах конгресса Клава с гордостью и любовью рассказывала о простых советских людях, об их помыслах и надеждах.
А в веселую минуту на одной из товарищеских встреч, когда делегаты соревновались в исполнении народных танцев, Клава не удержалась: в форме капитана ВВС Советской Армии, при всех орденах и медалях закружилась она в своей любимой кабардинке...
И эффект был такой же, как когда-то на подмосковном аэродроме или в кругу фронтовых друзей. Все присутствующие, увлеченные ритмом танца и задором Клавы, хлопали в ладоши и выкрикивали «Асса! Асса!».
