Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

Любимый командир

В начале октября 1941 года меня вызвали в Москву, в штаб Военно-Воздушных Сил, и сообщили, что направляют в распоряжение Героя Советского Союза майора М. М. Расковой.

На пункте сбора летного состава, где находилась в то время Марина Михайловна, я увидела много девушек в гражданской одежде. Все казалось странным и необычным.

— Наконец-то вы приехали, капитан! Рада, очень рада, что прибыли! — приветствовала меня Раскова и сразу же стала вводить в курс дела.

— Правительство поручило нам, — говорила она,— формирование авиационных полков из девушек. Так складывается обстановка, что вы будете у нас начальником штаба. Конечно, вы хотите летать. Мы с Валей (Гризодубова Валентина Степановна) тоже думали о боевых вылетах в одном экипаже и просились на фронт, но Центральный Комитет партии решил иначе. Кроме нас тысячи советских девушек тоже хотят быть на фронте, и с оружием в руках, и летать. И вот наша задача помочь им в этом. Для этого надо организовать женские авиационные полки. Летчицы у нас замечательные: Катя Буданова, Тамара Памятных, Валя Гвоздикова будут отличными истребителями. Прибудут еще летчицы из Гражданского Воздушного Флота.

Но штабных работников нет. Подбирайте сами, не в ущерб, конечно, делу... Вся организация формирования полков усложняется тем, что через несколько дней нам предстоит покинуть Москву...

Из беседы с Мариной Михайловной мне стало известно, что работа по формированию женских авиационных полков велась по приказу Верховного главнокомандования. Управление Военно-Воздушных Сил уделяло этому делу большое внимание. Отрядам Гражданского Воздушного Флота и Осоавиахима были даны указания об откомандировании девушек-летчиц на пункт сбора. Изучались и подбирались штаты для этих полков. С прибывшими девушками проводили занятия офицеры Е. Я. Рачкевич, В. Ф. Ломако и моя старшая сестра Т. А. Казаринова.

Капитан Рачкевич Евдокия Яковлевна окончила Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. На нее были возложены функции комиссара сбора. Майор Казаринова Тамара Александровна — одна из старейших военных летчиков. Она командовала эскадрильей скоростных бомбардировщиков, затем была помощником командира авиационного полка. При организации женских авиационных частей ее знания и опыт особенно пригодились. Капитан Ломако Вера Федоровна, военный летчик, прославилась в рекордном перелете на гидросамолете от Черного до Белого моря, летала и на истребителях. Это были первые женщины-офицеры, принимавшие участие в организации авиационных полков. В ближайшее время ожидались женщины — инженеры, штурманы и политработники.

Основная же масса личного состава была из гражданских девушек, совершенно не знавших, что такое воинская дисциплина и порядок. В этом я убедилась уже через день после прибытия.

Дана была команда подготовиться к погрузке в эшелоны. Заранее подвезли имущество к железнодорожной ветке. Ночью вдруг ударил двадцатиградусный мороз, в октябре — редкое явление. Я решила проверить караулы. С трудом нашла разводящего, спокойно дремавшего с очередной сменой девушек, расположившихся на столах в холодном сарайчике. Разводящим была летчица Осоавиахима Катя Буданова. С ней и пошли мы проверять караул. Темно, лишь стрельба зениток освещала нам путь к железнодорожной ветке. А вот и имущество: штабеля ящиков, мешков, матрацев.

Но где же часовые? Обошли все посты — и ни одного часового. Мы нашли их только после того, как замолчали зенитные орудия и кончилась воздушная тревога. Оказалось, что часовые... спрятались от холода в матрацах (!).

Докладываю Расковой о «пропавших» часовых. Она от души смеется.

— Вы, капитан, хотите, чтобы они сразу стали военными,— говорит она. — Это не так просто. — И уже совсем серьезно: — Надо учить и учить с ними уставы! Приступим немедленно. Будем изучать их в дороге, назначим старших. Из этого гражданского коллектива надо быстрее делать военную часть.

Прошло несколько дней. Наш эшелон медленно продвигался на восток. Редкими были остановки на больших станциях, чаще эшелон стоял у семафоров и в тупиках.

Как-то на одной из станций М. М. Раскова и я стояли на платформе. Вдруг из теплушки выпрыгнули две девушки в военной форме, в руках — пачки писем. Оглядевшись по сторонам, они бросились бежать вдоль платформы к почтовому ящику, но, увидев нас, остановились и попросили разрешения опустить письма. Раскова разрешила. Взявшись за руки, они бегом помчались к ящику, только кудри развевались на ветру. Раскова улыбалась.

— Видите, учеба идет впрок, уже замечают начальство,— сказала она и, взглянув мне в лицо, спросила: — Но чем же вы недовольны, почему хмуритесь?

— Не попались бы на глаза военному коменданту станции, — ответила я, — за нарушение формы придется отвечать. Военнослужащему положено выходить из вагона в головном уборе. Да и с кудрями надо что-то делать. Неизвестно, когда, где и чем будем их отмывать.

— Видимо, придется изменить прическу, — сказала Марина Михайловна. — Напишите проект приказа и сформулируйте описание прически. — И, снова улыбнувшись, добавила: — Вас, капитан, в Военно-воздушной академии, конечно, не учили писать подобные приказы. Но вы не огорчайтесь. Все, что делаем мы с вами сейчас, этому никого никогда не учили, это для всех ново. Придется решать еще и не такие вопросы.

В пути мы ближе узнали друг друга. Марина Михайловна много рассказывала нам о своей жизни, о том, как пришла в авиацию.

Работая чертежницей, затем лаборанткой кафедры аэронавигации в Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского, Раскова заинтересовалась специальностью авиационного штурмана, стала учиться самостоятельно производить расчеты штурманских задач на приборах и тренажерах, изучать теорию навигации.

Первые ознакомительные полеты в 1933 году определили дальнейшую судьбу М. М. Расковой. Она решила посвятить себя штурманскому делу. Заочно окончила аэронавигационный факультет Института гражданского воздушного флота и сдала экстерном экзамен на звание летчика-наблюдателя. После этого Марина Михайловна обучала штурманскому делу слушателей академии.

Но и это не удовлетворило ее. Без отрыва от основной работы инструктора-штурмана она закончила в аэроклубе курс летчика-спортсмена и успешно летала на спортивных самолетах. В качестве штурмана экипажа Раскова неоднократно принимала участие в дальних беспосадочных перелетах, в полетах с научной целью, в экспедициях по прокладке новых воздушных трасс, в составлении сложных навигационных расчетов воздушных парадов над Москвой и в самих воздушных парадах.

В 1935 году сбылась ее заветная мечта о рекордном перелете на дальность. С летчицей Валентиной Степановной Гризодубовой Марина Михайловна совершила полет по маршруту Москва — Актюбинск протяженностью тысяча четыреста сорок три километра. Этим был установлен новый в то время мировой рекорд для женщин.

Особенно большие успехи принес М. М. Расковой 1938 год. В тот год она участвовала в нескольких дальних перелетах, прославивших нашу Родину. Своеобразным итогом этого периода ее жизни стал изумительный перелет Москва — Дальний Восток в сентябре 1938 года на самолете «Родина» вместе с В. Гризодубовой и П. Осипенко.

С огромным интересом слушали девушки Марину Михайловну, хотя все они читали ее замечательную книгу «Записки штурмана».

В этом продолжительном полете летчицы Валентина Гризодубова и Полина Осипенко посменно управляли самолетом. Им удавалось хотя бы на короткое время делать передышки, отдыхать понемногу, а штурман Марина Раскова была на посту без смены весь перелет.

... Облачность быстро закрыла землю, исчезли ориентиры, по которым можно было контролировать направление полета. Теперь — все внимание радиосвязи. Первые часы полета радиосвязь с Москвой была хорошая. Довольная Раскова спокойно принимала телеграммы Москвы и передавала свои ответы. Но вот самолет начал покрываться коркой льда. Обледенение очень опасно для полета: утяжеленный самолет будет терять управляемость. Чтобы уйти от опасности, летчицы набирали высоту все больше и больше: шесть тысяч, шесть тысяч пятьсот, семь тысяч метров...

Обледенение исчезло, но температура воздуха резко упала. Термометр показывал минус тридцать четыре градуса. Приборы стали мерзнуть. Вышли из строя радиоприемник и передатчик. Теперь осталось одно средство — астроориентировка по звездам. Надо было подняться еще выше, чтобы видеть хотя бы две звезды.

С секстантом в руках не раз вылезала Марина Раскова из люка самолета. Ее обжигала струя леденящего потока воздуха, но... надо было вести наблюдения, уточнять место полета и давать летчику поправки в курс самолета.

Полет продолжался за облаками, по приборам. Прошли Свердловск, Омск, позади Байкал, горные хребты, Скоро рассвет. Ненадолго удалось отогреть радиоаппаратуру и передать Москве свои координаты. И снова полное молчание.

По расчету времени должно бы быть Охотское море. Как-то внезапно пелена облаков оборвалась и под самолетом показался берег далекого моря. Рекорд дальности полета был установлен.

Долететь до Комсомольска-на-Амуре не удалось, не хватило горючего. Решили садиться в тайге. Но при посадке на болото самолет мог скапотировать (перевернуться через нос). При этом пострадал бы штурман. Поэтому штурману было приказано прыгать из самолета с парашютом.

С этого мгновения для Расковой начались новые испытания. Одна в тайге. Найти место посадки самолета оказалось не так-то просто. Десять суток, без пищи, не раз проваливаясь в болото, Раскова шла и шла... Выручили самолеты, кружившиеся над местом посадки «Родины». Это помогло ей определить направление, и она вышла к своему самолету. Радости встречи не было предела...

Рассказы Марины Михайловны так увлекали девушек, что они готовы были слушать ее всю дорогу. Вместе с тем они задавали своему командиру множество вопросов о своем будущем: на каких самолетах будут летать? кто будет командовать подразделениями? сколько времени займет обучение? и т. п.

Раскова не только интересно рассказывала, она умела также внимательно слушать и в задушевных беседах незаметно для девушек ставить перед ними большие и сложные задачи.

— Все зависит от вас самих, от вашего старания в учебе. Чем быстрее и лучше мы подготовимся, тем быстрее нам разрешат лететь на фронт и бить врага. Успех нашего общего дела в ваших руках. Старайтесь!

Как загорались глаза у девчат, как старательны они были потом на занятиях! У всех было одно желание: как можно быстрее освоить боевой самолет и улететь на фронт.

В пути мы были довольно долго. Нередко приходилось самим «проталкивать» свои вагоны. Не раз и днем, и среди ночи вылезала Марина Михайловна из теплушки. Проверяла дневальных и дежурных. Спрашивала у осмотрщиков вагонов, как попасть на станцию, так как эшелон наш зачастую загоняли на самые дальние пути.

— Да вот, под вагонами путей двенадцать отсчитайте— тут и будет станция, — ответил нам как-то один осмотрщик.

— Что ж, капитан, —обратилась ко мне Раскова,— полезем под вагоны, раз надо.

И мы полезли под вагоны: один состав, второй, третий, а потом и со счета сбились. Некоторые поезда маневрировали, и мы ждали. Темно было. Но все же пришли на станцию. Встретил военный комендант, удивился, как это мы добрались.

— Под вагонами, — отвечала Раскова.

— Отчаянный вы народ! Вас же задавить могли.

— Не могли, — возразила Раскова. — Мы отвечаем за вагоны с людьми, девушками-летчицами. Нам на фронт надо торопиться.

Узнав Марину Михайловну Раскову, дежурный и начальник станции сказали:

— Да мы вас, товарищ майор, с «литером» отправим, лишь бы приняли на следующей станции. Мы вам и «зеленую улицу» обеспечим.

Рассматривая пульт управления железнодорожной станции, Марина Михайловна поинтересовалась, как это все устроено. Ей охотно пояснили.

— Оказывается, на железной дороге тоже интересно работать, — улыбаясь, говорила Раскова.

Она умела уважать любой труд и тем самым быстро завоевывала расположение к себе окружающих.

— Плохо у нас с продуктами, — пожаловалась Раскова.— Что делать? Как будем кормить людей?

Военный комендант предложил заказать обед на следующей станции.

— Что ж, хорошо, — согласилась Марина Михайловна. — Только как бы не пришлось нам получить этот обед через сутки, — добавила она, смеясь.

И хотя «зеленую улицу» давали нам на многих участках пути, все же не раз приходилось и днем, и ночью блуждать под вагонами. В тот раз обедать пришлось в два часа ночи.

Наша конечная станция — Энгельс. Прибыли ночью. На платформе ни души. Дождь. Много теплее, чем в Москве. Туман. Ни одного огонька.

— Да Энгельс ли это? — сомневается Марина Михайловна.—Пойдемте, капитан, узнаем, как здесь нас ждут. Не заблудитесь?

— Нет, здесь я как дома!

Да, дома! Семь лет назад я училась здесь и окончила военно-летную школу. Разве могла я здесь заблудиться!

Скоро мы пришли к дежурному по гарнизону.

Нас ждали. И все, что можно приготовить, приготовили. Дежурный показал нам общежитие в физкультурном зале Дома офицеров и еще трех комнатах, заставленных двухъярусными койками. Здесь же была приготовлена маленькая комната для Расковой, с широкой двухспальной кроватью, ковром и даже цветами. Но комната не понравилась Марине Михайловне. Я первый раз увидела ее такой сердитой.

— Что это за будуар? Убрать эту семейную кровать. Здесь будем мы с начальником штаба. Ковер, цветы — убрать. Ведь у девушек этого нет?

Настроение Расковой стало снова обычным — бодрым и веселым, когда она узнала, что для девушек готовят завтрак и баню.

После парикмахерской и бани все как-то подтянулись, стали выглядеть настоящими бойцами.

Начальник гарнизона при первой нашей встрече сказал, что уже получен приказ командующего Военно-Воздушными Силами о сроках формирования и определявший номера и наименования наших полков: 586-й истребительный, 587-й бомбардировочный и 588-й авиационный полк ночных бомбардировщиков.

Но пока полки существовали только на бумаге. А в действительности была Авиационная группа № 122 во главе с Героем Советского Союза М. М. Расковой. Так в гарнизоне появилась новая авиационная часть с условным номером для получения корреспонденции.

Авиагруппа подразделялась на летчиков, штурманов и техников. С первых же дней во всех группах начались занятия. Проходили курс обучения молодого бойца, изучали самолеты, моторы, вооружение и аэронавигацию.

Небольшая группа кадровых офицеров составляла костяк всей этой организации. Вера Ломако возглавляла группу летчиков, Александра Муратова — группу штурманов, Галина Волова — группу технического состава.

Постепенно личный состав начал распределяться по полкам. После контрольных полетов выделились летчики-истребители и летчики — ночные бомбардировщики. С прибытием пополнения образовалась вторая группа штурманов. Технический состав разделялся по специальностям — техники по вооружению, по приборам, по эксплуатации.

С каждым днем все больше и больше определялось лицо каждого полка, оформлялись звенья и эскадрильи.

Много внимания уделялось подбору работников штаба.

В первую очередь был сформирован истребительный полк, а затем полк ночных бомбардировщиков. Это определялось и очередностью получения самолетов. Первыми мы получили истребители ЯК-1, потом ночные бомбардировщики ПО-2.

Несколько сложнее было с дневными бомбардировщиками. Летчики этого полка хорошо летали на самолете-бомбардировщике СУ-2, но судьба его была предрешена— заводы уже не выпускали такие машины. Вопрос о типе самолета для вооружения полка пересматривался вновь. Остановились на самом современном для того времени самолете — скоростном пикирующем бомбардировщике ПЕ-2. Это была сложная в управлении, но грозная для врага машина. Примечательно в этом отношении мнение инструктора-летчика Меняйленко. В своих воспоминаниях он пишет: «Самолет ПЕ-2 был довольно строгим в технике пилотирования, в особенности на одном двигателе, не терпел замедленной реакции летчика. И все же это был хороший самолет-пикировщик, с большим запасом прочности и допускал большие перегрузки...

Сильные летчики любили этот самолет, слабые — побаивались...

Конечно, посвятить себя профессии военного летчика на самолете ПЕ-2 женщине, особенно в то время, когда решалась судьба нашей Родины, было подвигом...»

Забегая несколько вперед, хочется сказать, что девушки хорошо овладели техникой пилотирования этого сложного самолета и успешно громили врага.

А пока мы напряженно учились, готовясь к предстоящим боям.

Раскова ставила конкретные задачи своему штабу по планированию учебы личного состава всех трех полков, организации занятий в классах и на аэродроме, по организации боевого и материального обеспечения всей авиационной группы.

Много времени Марина Михайловна уделяла контролю за учебой, сама принимала экзамены и зачеты по многим дисциплинам. Она не только учила девушек-штурманов, но постоянно училась сама. Беседуя с инженерами, инструкторами-летчиками, преподавателями, она, не стесняясь, просила объяснить новые, неизвестные ей положения.

Большую заботу проявляла Марина Михайловна о здоровье, питании и обмундировании девушек. Она стремилась по мере возможности скрасить нелегкие условия военного времени.

... Дан отбой. Тишина в общежитии. Спят и летчики, и их командиры. Но еще долго не гаснет свет в комнате, где работает Раскова.

Надо продумать так много вопросов: как ускорить поступление самолетов, как достать летное и техническое обмундирование и снаряжение. Снова надо лететь в Москву, Куйбышев и другие города. Снова и снова надо докладывать по всем инстанциям, следить, как идет дело. И нередко бывало, Марина Михайловна еще не возвратилась, а нам уже сообщали: «Получайте» или: «Высылайте получателей».

Ее неутомимость, ее настойчивость в работе были просто изумительны. Вспоминается такой случай.

... Декабрь 1942 года. М. М. Раскова к вечеру прилетает на аэродром «Киржач». Здесь находится одна наша эскадрилья, а другая застряла из-за непогоды где-то под Арзамасом. Фронт от аэродрома сравнительно далеко, других частей на аэродроме нет. Это — временное наше базирование. Раскова обходит помещения летчиков и техников, беседует с людьми, смотрит, как устроились.

Утром она объезжает аэродром, беседует с техниками у самолетов. На ней не летный комбинезон, как обычно, а техническая куртка и шапка-ушанка, и не сидит она в кабине автомашины, а стоит в кузове, чтобы все было видно. К обеду она приходит в землянку-столовую и садится вместе с техниками, непринужденно беседует. В землянке полумрак, не разглядишь всех. Техники рассказывают о своих и полковых нуждах. Обед окончен. Марина Михайловна выходит из столовой и встречается с работниками питания.

— Можете не докладывать, как кормите технический состав, — говорит им Раскова, — уже знаю, попробовала. Надеюсь, что будет лучше.

Конечно, после таких проверок обеды значительно улучшались.

В беседах с людьми Марина Михайловна всегда была душевным человеком. Раскова была также и замечательным оратором. Сила ее речи состояла в том, что она говорила от всего сердца. Ее лучистый взгляд был всегда обращен к слушателям. Этот взгляд или согревал их своим теплом, или гневом наполнял сердца. Слушая ее, они чувствовали с ее стороны большую любовь и глубокое уважение к себе. Она не повторялась, не утомляла. Ее речи и доклады были предельно кратки, но глубоко содержательны. Самое трудное становилось ясным. Было понятно и что надо делать, и как надо делать сегодня, сейчас, чтобы своими руками, своими действиями приблизить час победы. Бывало, слушаешь ее и невольно ловишь себя на мысли: «Вот как надо выступать перед людьми!»

Особенно запомнилось мне собрание личного состава трех женских авиационных полков, посвященное годовщине Советской Армии, в феврале 1942 года.

Полным ходом шла учеба не только в классах, но и на аэродроме. Много летали и днем и ночью. Было особенно приятно, что на этот вечер приехал к нам Саратовский драматический театр и показал свой новый спектакль «Надежда Дурова». После спектакля, тепло поблагодарив артистов, Марина Михайловна сказала:

— Вот, девушки, и о нас когда-нибудь тоже будут писать пьесы и ставить их в театрах. Мы призваны продолжить славные традиции русской женщины-воина. Нет у нас тех преград и условностей, которые мешали Надежде Дуровой проявить в полной мере мужество и героизм русской женщины. Нам все дано: и право защищать Родину, и самолеты, и оружие... Что ж, оправдаем надежды, которые на нас возлагают партия и правительство?

— Оправдаем! Конечно, оправдаем! — хором отвечают девушки.

Улыбаясь, Марина Михайловна заключает:

— В этом я уверена!

Марина Михайловна была очень жизнерадостным, веселым человеком. Она любила петь, знала очень много мелодий. Часто при выходе из столовой, в шуме и сутолоке раздевалки, услышав музыку, передаваемую по радио, она останавливалась:

— Постоим минутку. Ведь это Римский-Корсаков! Мы останавливаемся и слушаем, а затем по дороге к штабу или на аэродром Марина Михайловна поет сама.

Бывало и так: окончен летный день, подведены итоги, даны указания на завтра. Кажется, все закончено. Марина Михайловна тихо беседует с комиссаром полка Линой Яковлевной Елисеевой, иногда при этом присутствует инженер полка. Заканчивая беседу, Раскова предлагает:

— Давайте споем!—и приятным голосом запевает:

Одной из любимых песен Марины Михайловны была «Землянка». Эту песню часто пели девушки вечерами, сидя у печурки в общежитии или в землянке, и Раскова всегда пела вместе с ними:

Вьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза, И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза...

Много лет прошло с тех пор, но и сейчас, как только соберутся наши однополчане у кого-либо за чашкой чая, обязательно кто-нибудь предложит: «Споем любимую Марины Михайловны!»

И зазвучат слова знакомой «Землянки», а в памяти невольно начинают вставать картины прошлого, тяжелые годы войны, образы тех, кого уже нет среди нас...

Любила Марина Михайловна и стихи. Нередко, после совещания, когда в комнате остается два-три человека, она достает книгу новых стихов Симонова и читает вслух: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»

— Правда, хорошо сказано!—обращается она к Лине Яковлевне.

Но у комиссара был свой любимый поэт — Александр Твардовский. Особенно нравилась поэма «Василий Теркин». С нетерпением ожидала она газету, где печатались отрывки из этой поэмы. Быстро прочитав новые главы, Лина Яковлевна торопилась в казарму и там вслух с большим подъемом читала девушкам новые стихи.

Ответственнейшей задачей при формировании полков был подбор кадров: от рядового стрелка и летчика до командира полка. К нам прибывали все новые и новые девушки. Все они горели одним желанием: идти на фронт. Кем? «Кем угодно, только возьмите», — просили они. В общей сложности более тысячи человек прошло через приемную комиссию.

Особенно серьезно подходила Марина Михайловна Раскова к подбору командных кадров. Она обладала каким-то особым чутьем. Смело и решительно, с большим доверием к людям выдвигала она девушек на командные должности. Первое ее знакомство начиналось с обстоятельных бесед на заседании приемной комиссии. От летчиц, зачисляемых в истребительный полк или полк пикирующих бомбардировщиков, у нас требовалось, как правило, иметь налет не менее пятисот часов. Но кроме этого учитывался еще характер каждой из девушек, желание, типы самолетов, на которых они раньше летали.

В истребительный полк и полк ночных бомбардировщиков были зачислены большей частью летчицы, раньше летавшие на легких спортивных самолетах, а в полк пикирующих бомбардировщиков — преимущественно летчицы из Гражданского Воздушного Флота, летавшие на мощных пассажирских самолетах.

Марина Михайловна с большой любовью воспитывала командиров. Она часто и обстоятельно беседовала с ними. Бывали у них промахи, ошибки. Раскова была особенно внимательна и достигала того, что командиры сами начинали понимать свои упущения и находили способы их устранения.

Вспоминается, как долго затягивались беседы Марины Михайловны с Евдокией Давыдовной Бер-шанской.

— Снимите меня с командования полком. Все равно ничего не получится, — говорила Евдокия Давыдовна.

Или приходила Надя Федутенко, командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, и заявляла:

— Не буду больше командовать, снимайте меня с эскадрильи! Не слушаются они меня!

В таких случаях Раскова обычно говорила:

— Не сразу Москва строилась! Надо доверять людям. Если хочешь, чтобы тебя слушались, веди себя так, как ты этого требуешь от своих подчиненных. Будь им примером! Сумей поставить себя так, чтобы, обращаясь к тебе, они чувствовали, что говорят с командиром, который поведет их в бой и, может быть, на верную смерть. Пусть они чувствуют, что командир не только заботится о них, но и жизнь свою отдаст, если потребуется, ради их спасения!...

Любовно, как мать своих детей, наставляла Марина Михайловна своих подчиненных. Она всегда старалась найти нужные слова, чтобы ободрить молодого командира, вдохнуть веру в его силы.

И командиры оправдали надежды Марины Михайловны.

Евдокия Давыдовна Бершанская, ныне подполковник запаса, которая вначале так боялась командовать полком, прекрасно справилась с этой задачей. Ее опыт летной работы в Гражданском Воздушном Флоте, изумительная выдержка и такт в обращении с людьми обеспечили в дальнейшем боевой успех личного состава полка ночных бомбардировщиков, который прошел славный боевой путь от Северного Кавказа до Берлина.

Замечательные командиры эскадрилий, их заместители и командиры звеньев были в 586-м истребительном авиационном полку.

Прекрасно показали себя командиры подразделений авиационного полка пикирующих бомбардировщиков.

В начале января 1943 года Марина Михайловна Раскова во главе полка пикирующих бомбардировщиков «Петляков-2» вылетела на фронт. Это был уже третий полк, подготовленный М. М. Расковой. Первые два полка она еще весной 1942 года сама лидировала на фронт. Мы знали, что наши девушки из этих полков героически сражались. Но при перелете на фронт нас постигло большое горе.

4 января 1943 года, попав в тяжелые метеорологические условия, самолет М. М. Расковой потерпел катастрофу, экипаж погиб.

Гибель Марины Михайловны Расковой была для нас тяжелой утратой.

В тот день личный состав полка дал клятву сдержать слово, данное Марине Михайловне: быть гвардейцами. И эту клятву мы выполнили. Кроме того, за успешные действия в боях за освобождение Северного Кавказа нашему полку было присвоено имя Героя Советского Союза Марины Расковой, имя нашего любимого командира.

В годы Великой Отечественной войны наши полки прошли большой и славный боевой путь: 586-й истребительный авиационный полк — от Волги до Будапешта, 46-й гвардейский бомбардировочный авиационный Таманский полк — от Ставрополя до Берлина, 125-й гвардейский бомбардировочный авиационный Борисовский полк — от Волги до берегов Балтийского моря и Восточной Пруссии.

Двадцать восемь девушек — летчиков и штурманов удостоены звания Героя Советского Союза, многие награждены орденами и медалями.

Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова похоронена в Москве на Красной площади.

С большой теплотой и любовью вспоминают Марину Михайловну ее воспитанники.