Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»
Лужанка
Опаленная лужская земля.
Партизанские костры, землянки, тропы. Летящие под откос вражеские эшелоны... Все это было. И все это памятно до сих пор, хотя прошло уже четверть века.
На дальних подступах к Ленинграду летом 1941 года шли ожесточенные бои. По шоссе Псков — Луга тянулись обозы. Мирные советские люди уходили от гитлеровских захватчиков.
Лужский районный комитет партии напоминал оперативный штаб. Секретарь райкома Иван Дмитриевич Дмитриев часто встречался с командованием Лужского оборонительного района. Во время одной из таких встреч командир дивизии попросил:
— Помощь ваша нужна, Иван Дмитриевич.
— Что можем сделать, сделаем, — ответил секретарь.
— Вот проселочная дорога, — показал комдив на топографической карте. — Очень удобная, по ней враг может выйти к нам в тыл. Послать бы кого-нибудь в этот район, незаметно понаблюдать за проселком... Если что — срочно нас предупредить.
Задание было необычным, и Дмитриев задумался. «Кого же послать?... Райкомовского работника могут узнать. А что, если...»
Через час в райком вошла Антонина Петрова, заведующая отделом учета и член бюро райкома комсомола. Дмитриев посмотрел на девушку и подумал: «Справится ли?» А она, видимо, поняла его немой вопрос и, чуть смутившись, сказала:
— Не сомневайтесь, Иван Дмитриевич, не подведу. Сказала так просто и вместе с тем так твердо, что не поверить ей было нельзя. Секретарь райкома партии припомнил: не ошиблись в выборе, когда незадолго до войны перевели Тоню из промысловой артели в райком комсомола. Еще тогда эта застенчивая комсомолка, у которой чуть что — вспыхивает румянцем лицо, обладала упорным характером, все делала на совесть. Такой и стояла Тоня перед секретарем — решительная и смелая. И Дмитриев сказал, зачем вызвал ее.
... В сумерках к отдаленному югостицкому колхозу, что на границе с соседним Плюсским районом, шла крестьянская девушка. В пестром ситцевом платье, с плетеной корзинкой в руках. Ее довез до развилки дорог райкомовский шофер К. И. Мурыгин. Это была Тоня Петрова.
На следующий день утром резкий телефонный звонок разбудил секретаря райкома.
— Иван Дмитриевич, это вы? — голос Петровой Дмитриев узнал сразу:
— Ты откуда говоришь, Тоня?
— Скорее записывайте, долго не могу разговаривать... На Лугу идут немцы. Только что прошло двадцать танков. На бронемашинах и транспортерах — автоматчики... Я, Иван Дмитриевич...
Связь оборвалась. Дмитриев сообщил о Тонином донесении командованию, и генерал приказал:
— Встретить гитлеровцев на лесной дороге.
Около десятка вражеских танков подбили наши артиллеристы, а несколько машин сожгли. Колонна к фронту не прошла.
Оказалось, что, когда Петрова добралась до Югостиц, в селе уже никого не было. Люди ушли в лес. Тоня заглянула в правление колхоза, увидела телефон. «Исправен ли?» Сняла трубку. В этот момент на улице послышался грохот моторов: по улице населенного пункта на полном ходу мчались вражеские танки.
— Девушка, — крикнула Тоня телефонистке, — Лугу дайте быстрее. Райком, скорее!
Петрова уже разговаривала с Дмитриевым, когда заметила: транспортеры остановились, автоматчики соскочили с них и направились к домам. Договорить не удалось.
— Пришлось в подвале спрятаться, — рассказывала Тоня, вернувшись в Лугу.
... Наступил август. Стояли темные ночи последнего месяца лета. Под их покровом уже не раз возвращалась Тоня в город из разведок. Один раз она узнала о строительстве гитлеровцами переправы через реку, другой — о расположении аэродрома. Девушка заслужила славу отважной и находчивой разведчицы.
Враг приближался к Луге. Райком партии и командование части сформировали истребительный батальон и решили послать его в тыл противника.
Грузовые машины отходили от здания райкома партии. На боевое задание отобрали смелых, выносливых, крепких. В кузовах сидели вооруженные истребители — братья Станислав и Иван Полейко, Семен Тихонов, Иван Тарабанов, Николай Иванов, Прокофий Гагарин, Николай Малышев, Александр Климанов... Вдруг к секретарю райкома партии подбежала Антонина Петрова. В легкой одежде, с узелком в руках, она, запыхавшись, торопливо заговорила:
— Не останусь в городе, Иван Дмитриевич. С вами поеду, с истребителями! И стрелять могу, и санитаркой буду...
Те же шумели леса на Псковщине, гдовщине и под Лугой, те же текли прозрачные реки, то же светило солнце и синели небеса над просторами родных полей. Но теперь все это воспринималось по-другому. Отчий край пылал в огне, не слышалось веселых девичьих песен, не дымили сизыми колечками труб колхозные работяги-трактора. Зловещая тишина нависла над черными пепелищами, стаи голодного воронья летали над разоренными садами, каждый день появлялись новые холмики могил... До боли сжималось сердце при виде всего, что принесли гитлеровцы на нашу землю.
Бойцы истребительного батальона с пулеметами, автоматами, карабинами залегли у обочины лесной дороги. У каждого наготове противотанковая граната. И хотя Антонина Петрова сейчас в роли санитарки, лежит такая же граната и перед ней.
Командир взвода Иван Полейко еще раз обошел боевой порядок, осмотрел все. В военном деле был он, 27-летний коммунист, не то чтобы специалист, но человек сведущий. В свое время он закончил рабфак, работал начальником радиоузла, преподавал в училище связи, был политруком в Осоавиахиме. Тоня Петрова устроилась первой с краю засады. Она волновалась. Метать гранаты ей еще не приходилось, а тут, как назло, Тихонов зудит под руку: — Да не добросить тебе противотанковую до дороги. Дай-ка лучше я.
— Отстань, Сеня, — шепнула Петрова, — доброшу.
На дороге показались груженые ящиками автомашины. «Одна... три... пять... — считала Тоня, — семь, восемь... Моя — последняя». Девушка с силой размахнулась и метнула гранату под колеса грузовика. Громыхнул взрыв. За ним раскатисто ухнули другие. Вражеские машины были уничтожены.
Заметались по сторонам оставшиеся в живых гитлеровцы, а бойцы истребительного батальона расстреливали их из карабинов.
После разгрома колонны бойцы собрали захваченные трофеи и скрылись в лесу. Вечером начальник штаба батальона Иван Алексеевич Тарабанов, человек строгий, скупой на похвалу, объявил от имени командования благодарность за мужество в бою Антонине Петровой, Ивану Полейко, Николаю Малышеву.
Батальон продолжал боевые действия в тылу врага в прифронтовой полосе. Взлетали взорванные мосты и склады, горели подбитые из засад автомашины, в щепки разбивались спущенные под откос воинские эшелоны. Но положение становилось все более сложным.
Гитлеровским войскам удалось обойти Лугу с флангов. Дмитриев собрал коммунистов, доложил обстановку.
Решили объяснить ее всем истребителям. Батальон построился на лесной поляне.
— Товарищи, положение тяжелое, наши войска отошли. Связь с ними потеряна. Пришла пора развертывать партизанские действия. Добровольцы есть?
Шаг вперед сделали все. Секретарь райкома знал, что так именно и будет. И он уверенно и радостно смотрел на будущих партизан.
Тоня Петрова стала бойцом второго районного партизанского отряда. Командиром назначили Станислава Полейко, комиссаром — его брата Ивана.
Натупила осень. Листопад густо запорошил оранжево-желтым ковром партизанские тропы. Дожди и холод все чаще напоминали о себе. Дмитриев дал указание всем отрядам района готовиться к зиме: уйти глубже в лес, рыть землянки и утеплять их. Поступило сообщение, что в район прибыл карательный отряд для борьбы с партизанами. Нужно было провести дополнительную разведку.
— Тоня, на этот раз придется тебе сходить в Сабцы, — сказал командир отряда. — Встретишься там с бывшим председателем колхоза, который теперь служит старостой. Он приготовил для нас важные сведения.
В субботний вечер, нарядно одетая, словно на гулянье, отправилась Тоня на задание. Лузгая семечки подсолнуха, подошла она к селению. И сразу же ее остановили:
— Стой! Кто такая? Куда и откуда? — фашисты выросли словно из-под земли. Был среди них и говоривший по-русски, видимо, полицай.
— Сестренку меньшую ищу. Угощайтесь. — Тоня протянула руку с семечками, смотрела прямо в лица врагов.
— Партизанка? Большевичка?
— Что вы... Из соседней деревни я, каждый местный знает... А у вас гулянья сегодня нет? Страсть соскучилась по танцам.
Документы Петровой подозрения не вызвали. Но полицай, внимательно приглядывавшийся к Тоне, сказал немцам:
— Врет девка! Из леса пришла. Партизанка! Лесная жизнь, дым костров, шалаши и землянки сделали свое дело. Полицай сразу почувствовал специфический запах человека, побывавшего долгое время в партизанских условиях. Тоню отправили под конвоем к дежурному офицеру.
В дежурном помещении сидел обер-лейтенант. На его вопросы Тоня повторила то, о чем говорила раньше:
— На гулянье шла и с мужчиной хотела встретиться. Хозяйственный он такой, степенный...
— Что есть степенный? — удивился обер-лейтенант.— Какой такой мужчина есть наш гарнизон?
— Староста ваш, вот какой!
Пока бегали за старостой, Тоня волновалась и думала: «Как бы намекнуть старосте, что шла именно к нему». Но рядом стояли офицер, переводчик, конвоиры.
— Узнаешь? — кивнул офицер в сторону Тони, едва староста переступил порог дома.
Сняв с головы кепку, поздоровавшись, посмотрев в глаза девушки, староста-подпольщик спокойно ответил:
— Видывал как-то на гулянке... Вертихвостка, каких нынче много развелось. Тоже, небось, бродит и мужа ищет...
Гитлеровец, однако, был не из доверчивых.
— В амбар! До завтра. Отправим в Лугу — там, в гестапо, разберутся, что есть это... вертихвостка.
В маленьком амбарном оконце виднелись пришедшие на смену огненно-оранжевому закату синие сумерки. Впереди — ночь неизвестности, и Тоня ругала сама себя за такой глупый оборот дела. Жалела, что не попыталась бежать при задержании, хотя вряд ли удалось бы. Тщательно обследовав помещение, поняла — отсюда не вырваться. В думах бежали минуты и часы. Вдруг послышался тихий разговор. Стоявшие за стеной, видимо, думали, что арестованная спит.
— Окружим их и капут!
— А много их в лесу?
— Говорят, мало... Так что всех перебьем!
Тоне стало ясно, что враги говорили о нападении на лагерь одного из лужских отрядов. Значит, кто-то предал. Но кто? Как предупредить партизан? Усилием воли Тоня заставила себя лечь на солому, чтобы немного набраться сил, сосредоточиться. «Утром бежать, и только бежать! Сразу же. Пока не усадили в машину».
Сон не приходил. Разведчице хотелось: пусть бы вошел в амбар часовой — она бросилась бы на него, сбила бы с ног, может быть, оглушила бы и скрылась в темноте... Но это была мечта, а наяву... Все те же шаги охранника вокруг амбара, щелчок зажигалки у самой двери, запах табачного дыма... А дверь — будь она проклята! — такая толстая, крепкая!
А утром, когда Тоню снова вводили в дом на допрос, стоявший будто бы безразлично у крыльца староста немного посторонился, нагнулся, смахнул грязь с сапога и, Тоня поняла, тихо сказал ей: «У оврага...»
Что означало это? Хотелось взглянуть в глаза подпольщику, но нельзя, спросить — тем более. Что там — у оврага? Смерть, спасение?... Что-то должно произойти, иначе для чего предупреждать! Тоня приготовилась к любой неожиданности. На что же намекал староста? Только бы не машина, и не крытая. Тогда не уйти!...
Когда Петрову вели вдоль села, она снова услышала голос старосты, обращенный к одному из конвоиров:
— У оврага жердей нарубишь, болван! Ведь по-русски объясняю — у ов-ра-га! Понял?
Наверняка это был сигнал. Теперь она поняла, что многое зависит от нее самой. Тоня лихорадочно ждала приближения условного места. «Только бы удачно прыгнуть! Туда, где больше кустов. Только бы вырваться к своим!»
На повороте показался мост через овраг. Тоня различила его дощатый настил. Вот и мост. Пора!... Партизанка рванулась, сбила в канаву конвоира, шедшего сзади, прыгнула в сторону и покатилась по склону оврага. Она услышала выстрел сразу же после прыжка. Девушка не видела, что им был сражен... полицай, не знала, что это по поручению старосты ей помогал тот самый «болван», который должен был нарубить жердей у оврага...
Петрова вернулась в отряд и рассказала все, что с ней случилось и что она узнала. К партизанам, на которых готовилось нападение карателей, было послано срочное донесение. Отряды немедленно перебазировались. Когда фашисты предприняли атаку на лесной лагерь, там уже было пусто.
Подвиг, совершенный комсомолкой Петровой, спас жизнь десяткам партизан.
Народные мстители продолжали устраивать завалы на дорогах, минировали мосты, уничтожали телеграфно-телефонную связь, поджигали склады... Но трудной, очень трудной была осень и зима сорок первого года для партизанского движения под Ленинградом. Тогда оно не было таким массовым, каким стало через год, отряды не имели ни опыта ведения операций, ни автоматического оружия. Каратели усиливали борьбу с партизанами.
... Случилось это в районе реки Камка. Группа разведчиков и подрывников во главе с Иваном Полейко ушла на очередное задание. В партизанском лагере вместе с командиром отряда Станиславом Полейко осталось всего одиннадцать человек. Моросил ноябрьский дождь, сменявшийся время от времени мокрым снегом. Горел на поляне костер. В ожидании возвращения товарищей Тоня варила завтрак. Было тихо. Но ночная тишина оказалась обманчивой. Не знали спавшие партизаны, что их лагерь заметил враг. Часовой был убит ножом в спину. Тоня услышала подозрительный шорох, треск сучьев и быстро загасила костер. Острые глаза разведчицы выхватили из предутренней темноты крадущиеся фигуры. Враги приближались к землянкам, прячась за стволы деревьев. «Предупредить своих! Разбудить командира!» — и Тоня с силой бросила гранату в приближавшихся врагов. Взрыв поднял на ноги спавших, партизаны вступили в неравный бой. Гитлеровцы окружили смельчаков.
— Рус, партизанен, сдавайс!—кричали они.
— Получайте, гады! — Тоня отстреливалась из пистолета.
Замолчал автомат Станислава Полейко, у пулемета лежал с простреленной головой Иван Тарабанов, перестали биться сердца еще нескольких товарищей. А Тоня продолжала отстреливаться от окружавших врагов, лежа у большой сосны. «Только бы не просчитаться, не выпустить в горячке последний патрон...» — так думала патриотка, которая предпочла смерть позорному плену.
— Сдавайс! Всем капут! — кричали гитлеровцы, а двое из них попытались схватить ее сзади. Выстрел — и фашист упал замертво. В обойме оставался последний патрон. Комсомолка-лужанка приставила пистолет к своей груди...
Так погибли бойцы и командиры одной из групп отряда братьев Полейко. Только чудом спаслись несколько человек. Когда вернулись с задания остальные партизаны отряда, они поклялись жестоко отомстить врагу за гибель своих боевых друзей. И мстили! Пламя партизанской борьбы бушевало на всей ленинградской земле вплоть до освобождения ее от оккупантов в 1944 году.
... Убегает от полотна железной дороги Ленинград — Луга протоптанная в лес дорожка. На ней — указатели. Глянешь на них и узнаешь: в этих местах недалеко от станции Мшинская сражались в годы Великой Отечественной войны советские партизаны; здесь погибла Антонина Васильевна Петрова, удостоенная посмертно звания Героя Советского Союза. Лужские пионеры установили здесь памятник-обелиск с портретом героини, посадили цветы.
Одна из улиц Луги носит имя комсомолки-партизанки, пионеры Толмачевской средней школы с гордостью говорят: «Мы из дружины имени Героя Советского Союза Антонины Петровой». Светлый образ патриотки навсегда остался в памяти народной.
