Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

Возмездие

Летом 1943 года партизанская зона севернее Минска продвинулась вперед и заканчивалась в двадцати километрах от города, возле Вильнюсского шоссе, у небольшой речушки Вяча. Пасмурным сентябрьским днем две женщины — одна помоложе, другая постарше — остановились у этой речушки. Дальше начиналась оккупированная территория, где хозяйничали гитлеровцы. .

Женщины долго всматривались в пустующую даль, где узкое шоссе, прячась за холмами и перелесками, убегало в сторону города. Потом горестно вздохнули, опустились на колени и поцеловали родную землю. Наступила минута молчания. За спиной оставалась партизанская земля, а впереди — неизвестность.

Еще несколько часов назад эти мало знавшие друг друга женщины чувствовали себя как дома, слушали советское радио, читали московские газеты, беседовали с гостеприимными хозяевами в небольшой деревушке возле Логойска, а теперь они очутились как бы на грани жизни и смерти. Но Родина требовала и звала вперед. Оставалось только около сорока восьми часов до встречи в городе, от успешного исхода которой зависела судьба многих тысяч людей. Надо было привести в исполнение приговор белорусского народа: убить жестокого палача — заместителя Гитлера по Белоруссии гаулейтера фон Кубе. Обстановка требовала совершить эту казнь именно теперь, когда палач разрабатывал планы новой, может быть, наиболее жестокой и наиболее массовой карательной экспедиции с начала войны. Гитлеровский ставленник спешил отомстить советскому народу за неудачи на фронтах. Убить Кубе — значило предотвратить гибель десятков тысяч советских людей.

Лучших разведчиков и диверсантов выделяли партизанские бригады и отряды. Разрабатывались самые разнообразные, иногда даже фантастические планы по приведению приговора в исполнение, и все было безрезультатно.

Группа разведчиков бригады Градова (Ваупшасова), находящейся южнее Минска, проникла на окраину города и несколько суток просидела в засаде на шоссе Минск — Лошица, где была загородная резиденция палача. Партизаны намеревались, жертвуя собой, напасть на машину Кубе и уничтожить его днем на виду у всех. Но Кубе здесь так и не появился. Гестаповцы из охраны гаулейтера знали о приговоре народа и приняли все меры предосторожности.

Разведчица из бригады дяди Коли Надя Троян познакомилась с Еленой Мазаник, которая работала горничной в резиденции Кубе в Минске. Мазаник вначале отнеслась к Троян недоверчиво, побоялась провокации. Но после нескольких встреч Елена убедилась, что Надя действует по заданию партизан, и согласилась участвовать в операции против Кубе. Потом Мазаник встретилась с разведчицей Марией Борисовной Осиповой, работавшей под кличкой Черная.

... Вокруг тишина. У ног струилась речушка. Пели птицы. Как всегда пасмурным днем, таинственно шумели густые березовые и ольховые рощи. И только не-скошенный луг напоминал о том, что его некому косить, что косари и пахари теперь заняты совсем другим делом.

Вспоминая пережитые дни, своих боевых товарищей и друзей, Мария Борисовна старается быть спокойной.

... Предстояло еще пройти 20 километров. Но каких километров! Между жизнью и смертью! Впереди — немецкие и полицейские патрули, обыски и проверка документов. И может быть... это последний путь в ее жизни.

— Так мне не хочется идти дальше, — вздохнула, поднимаясь, спутница Марии Борисовны. — Хотя там и дети, родной дом, но он мне стал как чужой. Особенно теперь, когда мы встретились со свободой, побывали среди своих...

— А думаешь, мне легко? — ответила Мария Борисовна. — Но нам поручено ответственное дело, и мы обязаны довести его до конца. Давай лучше подумаем, как нам продолжать путь... У Вишневки обязательно будет засада. Нас могут задержать. Не будем признаваться, что мы свои, знаем друг дружку. Это лучше всего. Ты иди вперед, а я пойду за тобой...

Женщины подняли свои тяжелые корзины, до краев наполненные брусникой, и пошли дальше.

— Я так боюсь, — шептала Мария Григорьевна Грибовская, уходя вперед.

Поселок Вишневка издали казался пустынным. Но вот на дороге появилась фигура долговязого полицая. Потом еще и еще, и уже целая группа полицаев поджидала женщин.

«Не миновать беды», — подумала Мария Борисовна. На дне корзины, прикрытые ягодами и продуктами, лежали завернутые в тряпки две мины. Пронести их в город стоит большого труда. Партизаны все рассчитали: идти глухими дорогами в обход постов было гораздо опаснее, чем по дороге. Там встреча с карателями, которые непрерывно рыскали вокруг города, грозила неминуемой гибелью. Гораздо безопаснее было идти прямым путем, запасшись хорошими документами. Но любому партизанскому разведчику или связному всегда приходилось, как актеру, играть какую-то роль. Мария Борисовна подготовилась сыграть сейчас роль городской жительницы, многодетной матери, когда-то «обиженной» Советской властью и теперь почувствовавшей «свободу». Она должна вести себя смело и непринужденно.

Вот Мария Григорьевна поравнялась с полицаями, начала им низко кланяться и умиленно приговаривать:

— День добрий, паночки мои, — мягко звучала ее белорусская речь. — Защитнички наши хорошие...

Но ни улыбки, ни мягкий голос Марии Григорьевны не подкупили гитлеровских холуев. Они обыскали ее, проверили документы и корзину с ягодами и продуктами.

Не найдя ничего подозрительного, полицаи ее отпустили. Та кланялась и приговаривала:

— Спасибо вам, паночки мои, — и пошла дальше. Мария Борисовна, наблюдая за этой сценой, не могла сдержать улыбку.

— Чего смеешься?! — заорал на нее долговязый верзила.

— Смешно, пан полицай, что вас люди боятся. Не понимают...

— Ну, ну! — пригрозил ей полицай и смерил с ног до головы внимательным взглядом, как бы разгадывая, что это за птица и как с ней нужно поступать. Но все же тона не сбавил: — Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда мы потрясем твою корзину.

Полицаи долго и внимательно изучали документы Марии Борисовны. Не найдя в них ничего подозрительного, решили приступить к обыску.

— А ну, — командовал долговязый полицай, — выкладывай, что там у тебя есть. Да побыстрее. Иначе как дам по твоей корзине, все полетит... А не то отведем к господину Коху.

Мария Борисовна знала, что Кох — известный на всю округу палач, комендант поселка Вишневка. Поэтому она решила действовать прямо и смело. Малейшая оплошность или растерянность с ее стороны могли оказаться роковыми.

— Чего пугаете?! Я знаю господина Коха. Это хороший человек, и он поймет меня. В городе разрешается ходить только до семи часов. Там у меня маленькие дети. Пятеро детей. Вы понимаете? А еще задерживаете, угрожаете... Господин Кох меня поймет...

— Ишь разговорилась, — заметил один из полицаев. — Разве вы не видите? Эти бабы уже одичали. Одни хлопоты с ними. Ходят тут, босоногие. На них не заработаешь...

— А вы, что? Мало зарабатываете? На водку я вам дам. Вам ведь тоже не легко живется, знаю, — и она достала двадцать пять марок. — Больше нету...

Долговязый полицай презрительно посмотрел на деньги и перевел взгляд на корзину, где, как он заметил, было около десятка яиц. Мария Борисовна сразу его поняла и поспешила добавить:

— Ну, еще полдесятка яиц, и конец. Договорились?

Полицаи о чем-то пошушукались между собой, а потом долговязый объявил:

— Хорошо. Давай деньги и яички. Только все деньги. Я знаю вас, минских спекулянток. Могла часть украсть.

— Я не вашей натуры, господин полицай, — бесцеремонно ответила Мария Борисовна, но это ей стоило подзатыльника.

Первая опасность миновала.

Возле самого города партизанкам пришлось пройти через новое испытание. В сторожевой будке на окраине Минска находился контрольный пост немцев. Обойти этот пост было невозможно. Когда женщины начали приближаться к будке, из нее вышли полицаи во главе с немецким офицером.

— Паненки, фрау, ком! — остановил немец Марию Борисовну и ее спутницу.

Задержанные стали жаловаться, что кто-то у них отнял по дороге лошадь, что дома у них голодают дети. Офицеру, очевидно, надоело это слушать, он спросил:

— Корзины у вас проверяли?

— А как же, господин офицер! В Вишневке проверяли. В Дубовлянах тоже проверяли. Несколько раз проверяли господа немцы и полицаи. Как видите, тут ничего нет. Только ягоды, продукты...

После проверки документов женщин отпустили. Но не успели они отойти и нескольких шагов от контрольного поста, как кто-то сильно ударил по плечу Марию Борисовну. Возле нее стоял полицай.

— Вам нельзя верить. Ходят тут разные. А может, вы партизанки.

И не успела она слова сказать, как полицай запустил штык в ее корзину. Потом еще раз. Мария Борисовна замерла на месте. Ведь там мины! Но все обошлось благополучно, штык не задел мин.

— Господин офицер! — взмолилась Мария Борисовна. — Вы посмотрите, что он делает. Я столько трудилась. Для детей собирала. А он, бессовестный, хочет лишить их даже ягод. От таких людей при большевиках не было жизни, и теперь они нам душу выворачивают...

На ее глазах показались слезы. Это подействовало на офицера, и он приказал старательному полицаю отпустить женщин.

Что же теперь, когда опасность миновала, идти медленно или бежать? Но ноги, будто налитые свинцом, не слушались. Преодолев слабость, женщины, казалось спокойно пошли дальше.

Смертоносный груз — мины для уничтожения палача белорусского народа гаулейтера фон Кубе были доставлены в Минск.

Подпольная группа Осиповой состояла главным образом из интеллигенции и бывших студентов Минского юридического института, где до войны Мария Борисовна работала заведующей парткабинетом.

Родилась она в семье потомственного рабочего-стеклодува. Рано началась ее трудовая жизнь. Сначала она работала на стеклозаводе, потом на пионерской, комсомольской и партийно-советской работе в разных районах Белоруссии. В 1940 году Мария Борисовна окончила Минский юридический институт.

Первый день войны... Минчане собирались в этот день на открытие Комсомольского озера. И вдруг — война...

Во дворе дома в Кузнечном переулке, где жила Оси-пова, появились зенитчики. Женщины, чем могли, помогали красноармейцам. Стирали им белье, маскировали зенитки, а во время налетов вражеской авиации подносили боеприпасы. Но это длилось недолго. Город горел. Началась эвакуация Минска. Мария Борисовна никогда не забудет расставания со своим сынишкой, которому тогда было всего пять с половиной лет. Детей увозили на автомашинах под непрерывными бомбежками.

— Этот плач еще и теперь стоит в моих ушах,— вспоминает Мария Борисовна. — А мы, матери, думали, что их отвезут в безопасное место, врага отгонят от города и дети снова возвратятся домой.

Но случилось все совсем иначе. Не скоро матерям пришлось встретиться со своими детьми, а некоторым и никогда... Старшая, одиннадцатилетняя, дочь жила у сестры в ста двадцати километрах от Минска, на стеклозаводе «Октябрь». Она пыталась добраться в пылающий город к матери, но не смогла.

Мария Борисовна побывала у сестры в первые дни войны, повидалась с дочерью и потом опять направилась в город. Она понимала, что, как коммунистка и патриотка, должна занять свое место в борьбе с врагом. В Минске она встретила своих знакомых — Тоню Соколову, Любовь Иргер, Екатерину Петрову, Марию Малокович, Франю Злоткину, Илью Некрашевича, преподавателя политехнического института Николая Кречетовича... Так начала зарождаться подпольная группа во главе с Осиповой — Черной.

На первых порах патриоты и патриотки помогали раненым воинам медикаментами, продуктами, укрывали в безопасных местах, организовывали побеги военнопленных из лагерей, помогали еврейскому населению спасаться от гитлеровцев. Николай Кречетович собрал радиоприемник. На стенах оккупированного города начали появляться листовки со сводками Совинформ-бюро.

Вскоре в группу Черной вошли студенты юридического института, жившие в общежитии на Заславской улице: Галя Липская, Реня Дрозд, Рафа Бромберг, Матиас Столов, Валя Мачальская, Галя Романенко и военные летчики Саша и Дима, впоследствии погибшие при выполнении задания. Группа росла, расширилась и работа. Рафаил Бромберг привлек к работе отважных братьев комсомольцев Владимира и Константина Синько. Бывший доцент Николай Кречетович по заданию Черной устроился работать электромонтером в городской управе. Он подобрал ключи к сейфам, где хранились бланки паспортов и другие документы, нужные подпольщикам, и снабжал ими группу. Теперь уже легче стало прятать военнопленных и евреев от расправы.

Первой большой удачей было освобождение тридцати военнопленных из лагеря Масюковщина. Все они потом были переправлены в партизанский отряд. Из другого лагеря удалось освободить политрука Николая Похлебаева. По поддельным документам его удалось устроить директором немецкого кинотеатра. В подполье он работал под кличкой Чиль и сыграл важную роль в организации убийства Кубе.

Постепенно наладилась связь с партизанами. Братья Синько поддерживали регулярную связь с бригадой Градова, другие подпольщики — с бригадами дяди Димы (Логойская зона), дяди Коли (Борисовская зона) и другими.

Но вот начались провалы, неудачи. Связная Тоня Соколова жила по заданию в одной из деревень. Бывший знакомый Тони, оказавшийся предателем, выдал ее агентам гестапо. Она попала в минскую тюрьму. Нужно было спасти Соколову. Подпольщицы связались с надзирательницей тюрьмы Марией Скомороховой, которая осталась советской патриоткой и выполняла функции связной между заключенными и минским подпольем. Поэтому подпольщики знали, что делается в тюрьме, в каком состоянии находятся заключенные. Она передавала заключенным записки и все нужное от подпольщиков. Начали готовить побег Соколовой. Но освободить ее так и не удалось: вскоре Тоня была расстреляна...

Вильгельм фон Кубе появился в Минске в начале сентября 1941 года. С его приездом сразу усилились репрессии. Появлялись приказ за приказом. За каждое нарушение оккупационного режима, за малейшее неповиновение грозили виселица или расстрел.

Сжигались целые деревни с их жителями. В городах происходили массовые расстрелы советских мирных граждан и военнопленных. Еврейское население Минска было согнано в гетто. В деревне Тростянец фашисты создали концлагерь, где погибли десятки тысяч людей. Тюрьмы были переполнены.

Узнав о зверствах гитлеровского холуя Кубе, Центральный Комитет Компартии Белоруссии дал указание партизанским отрядам и подпольным организациям любыми средствами уничтожить кровавого палача белорусского народа.

Группа Черной также стала готовиться к акту возмездия. Строились разные планы. Братья Синько и шофер Миша, работавший на грузовой автомашине, предлагали раздавить Кубе, когда он будет ехать по улице, своим грузовиком. Конечно, весьма вероятно, что при этом могли погибнуть и сами смельчаки. Несколько дней они дежурили на своей автомашине на разных улицах и перекрестках города, однако подкараулить Кубе им так и не удалось.

Мария Борисовна и ее друзья начали искать более надежные и реальные пути осуществления всенародного акта возмездия. Шаг за шагом вырисовывался план. Осипова поняла, что только с помощью Елены Маза-ник — горничной Кубе — можно осуществить акт возмездия. Но как с ней встретиться? Мазаник, конечно, все время была под наблюдением гестапо.

Оказалось, что Николай Похлебаев был хорошо знаком с сестрой Елены Мазаник Валентиной. Мария Борисовна посвятила Николая в свои планы и попросила организовать встречу с Еленой. Николай сходил домой к Валентине и вернулся оттуда разочарованным.

— К сожалению, не могу вас познакомить с Еленой. Она знает, что гестапо следит за каждым ее шагом, подсылает провокаторов для проверки, и стала очень осторожной...

Николай тут же предложил свой план: заминировать кинотеатр и взорвать тогда, когда в нем будет Кубе вместе со своей свитой.

Но немцы тщательно проверяли помещения, где бывало высокое оккупационное начальство. Мину могли обнаружить. Да и гестапо в последнее время стало особенно бдительным.

— Нет, — ответила Осипова. — Этот план не годится. Мы должны действовать наверняка. Я прошу и требую познакомить меня с Еленой и Валентиной. Считайте это своим самым ответственным заданием. Поймите, что сама я к ним пойти не могу. Они меня не знают. Когда будет намечена встреча, сообщите мне через связную Ренечку Дрозд. Она работает в частной часовой мастерской, —и Мария Борисовна назвала адрес.

Первая встреча Осиповой с Мазаник произошла в конце августа 1943 года. Утром на явочную квартиру Черной прибежала Ренечка и взволнованно сообщила:

— Завтра утром на Потемкинской лестнице вас будет ожидать Николай с тем, кто вам нужен...

Потемкинской лестницей раньше минчане называли участок улицы Карла Маркса между Центральным сквером и парком имени Максима Горького. Здесь длинный ряд ступенек от центра города вел вниз, к пустынным берегам Свислочи и городскому парку...

Мария Борисовна шла медленно. Связная Лена Кунайко, высланная на место встречи, прошла всю улицу Пролетарскую (теперь улица Янки Купалы) и сообщила:

— Кажется, все в порядке. Только вот этот человек в серой шляпе и черном дождевике, что стоит повернувшись к реке, кажется подозрительным. Ой, — испугалась связная. — Смотрите, он идет к нам...

Мария Борисовна еще издали заметила, что «подозрительный человек в серой шляпе и черном дождевике» был Николай. Она прошла мимо, не обратив на него внимания. У завода имени Кирова подруги разошлись. Связная ушла, а Осипова вернулась обратно. Николай прохаживался на прежнем месте, а Елены и Валентины не было. Осипова начала волноваться. Навстречу ей шло несколько немцев. Проходя мимо Николая, она успела шепнуть:

— Приглашайте в кино.

— Приходите в кино, — громко сказал Николай. — Я возьму билеты и буду ждать вас у входа.

— Что будем делать?—еще тише спросила Осипова, раскрывая зонтик. Но в это время на лестнице появились две женщины.

— Которая Елена?

— Та, которая повыше.

— Мне только пять минут, — успела еще сказать Осипова и начала сверять часы. Немцы уже были совсем рядом. — Так, значит, билеты будут? — теперь уже громко спросила она и направилась навстречу женщинам. Николай ушел с Валей.

— Я Черная, — сказала Осипова, приблизившись к Мазаник. — Цель нашего знакомства Чиль вам сообщил. Решайте.

— Что вы? На такое дело я не пойду, — ответила Мазаник и внимательно посмотрела на Осипову, как бы стараясь понять, кто же она такая.

Они медленно шли по улице и разговаривали почти шепотом. Осипова поняла, что Мазаник не верит ей, и прямо спросила:

— Что надо сделать, чтобы вы мне поверили?

— Хочу встретить кого-либо из командования.

— Они в лесу.

— Я не могу поехать в лес. За мной следят.

— Мне это известно. Пошлите Валю...

Валя побывала в бригаде дяди Димы, убедилась, что Черная действовала от имени партизанского командования и минского подполья. Теперь Мазаник полностью доверяла Осиповой. Они начали чаще встречаться и подробно обсуждать план операции.

В конце концов, взвесив все обстоятельства, пришли к выводу, что единственным реальным вариантом может быть подрыв Кубе в собственной резиденции при помощи магнитной мины замедленного действия.

И вот мины доставлены в Минск. Осипова с нетерпением ждет Мазаник в назначенном месте. Но ни Елены, ни Валентины все нет и нет.

Осипова положила в сумочку мины и направилась прямо в кинотеатр к Николаю. Ее встретила в вестибюле разукрашенная дама, очевидно администратор или кассир.

— Что вам угодно?

— Мне нужен директор.

— Он занят. Из Варшавы приехали господа шефы. Они осматривают зал...

Что же делать? Оставаться здесь с минами опасно, уйти, не встретившись с Николаем, нельзя.

Но вот на лестнице появилась группа немцев, и с ними Николай. Осипова пошла навстречу:

— Кто будет директор?

— Я, — ответил Николай и побледнел.

— Меня направили к вам на работу.

— Я занят. Через десять — пятнадцать минут освобожусь.

— Хорошо. Я подожду вас, — и Осипова направилась в сквер на площади Свободы.

Свободных мест было достаточно: мало кто в те дни бывал на скверах...

Николай появился неожиданно.

— Где Елена? Где Валентина? — спрашивала Осипова.— У меня все готово. Немедленно выясните, будут они выполнять задание или нет? Если нет, начнем осуществлять запасной план. Завтра чтобы все было ясно...

— Хорошо, — ответил Николай и прошел дальше.

Николай сделал все, что нужно для встречи Осиповой с Мазаник, а сам уехал с товарищем в командировку в Варшаву. Дальнейшие события уже происходили без него. По возвращении из Варшавы Николай был арестован на минском вокзале. Он погиб в застенках гестапо.

В условленное время к Мазаник явилась Осипова и обстоятельно проинструктировала, как заряжать и ставить мину.

... В назначенное время член группы Николай Фурц появился на автомашине около драматического театра имени Янки Купалы с пропуском на выезд из города. Осипова, волнуясь, прохаживалась по Центральному скверу, пристально всматриваясь в прохожих. Группами проходили немцы, полицаи, останавливались, болтали. Гражданских почти не было. Осипова начала волноваться не на шутку. Прошли уже все намеченные сроки, а ни Елена, ни Валентина не появлялись.

Чтобы не привлекать к себе внимания, Осипова остановилась возле дерева и начала медленно снимать туфлю, посматривая по сторонам. Вот она увидела почти бегущую к условленному месту Елену. Вот Мазаник остановилась и что-то стала искать около скамейки. Осипова немедленно надела туфлю и направилась к ней.

В это время подошла Валентина. Втроем они направились к автомашине. Осипова не спрашивала о самом главном, видно было и без того: задание выполнено.

Машина с отважными патриотками ушла в сторону Лагойска, в партизанский лагерь. Вскоре после прибытия отважных подпольщиков в партизанский отряд было получено сообщение, что в столице Белоруссии городе Минске в собственной резиденции убит палач белорусского народа гаулейтер Вильгельм фон Кубе.

Приговор белорусского народа был приведен в исполнение.

... Герой Советского Союза М. Б. Осипова ведет активную общественную деятельность. В январе 1969 года, в дни празднования 50-летия Советской Белоруссии, ей присвоено звание почетного гражданина г. Минска.