Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»
Первая в полку
Позади остались темные громады заросших лесом гор. В свете полной луны перед Дусей Носаль раскинулась панорама Новороссийской бухты, города. А вот и цель. Она медленно уходит под крыло самолета.
— Ира, бросай!
Бомбы сброшены. Вот они уже разорвались, осветив на мгновение скопление автомашин и другой техники. Тут же с земли потянулись светящиеся полоски трассирующих пуль — проснулись фашистские зенитчики. Поздно! Задание уже выполнено, и можно возвращаться домой. Дуся начала разворачиваться на обратный курс, осмотрелась — где-то рядом должны быть самолеты Нади Поповой и Марины Чечневой. Действительно, справа что-то блеснуло. Дуся успела рассмотреть длинный и тонкий фюзеляж самолета. Он почти моментально скрылся. «Это не ПО-2... Фашист! — мелькнуло в голове у Носаль. — Опять они ночников пускают...»
ПО-2 идет к горам, к перевалу. «Заправят бензином, подвесят бомбы и опять прилетим сюда, дадим жару фашистам», — думает Дуся. Но встреча с ночным истребителем не выходит из головы, заставляет вспоминать недавнее прошлое...
В мае 1942 года полк прибыл на фронт. Сбылась мечта Дуси: теперь она сама могла мстить фашистам за своего первенца-сына, за разоренную Родину. Сколько времени она мечтала об активной борьбе!...
С первого же дня Дуся постоянно летает на задания. По четыре, по пять и больше вылетов в ночь делает отважная летчица. Она просится на самые ответственные задания, рвется в бой.
Часто ей говорили:
— Хватит на сегодня, Дуся. Устала ведь.
— Ничего, после войны отдохнем... Вот сделаю тысячу боевых вылетов, тогда, может, поменьше летать буду!
Тысяча боевых вылетов! Кто из девушек их полка не мечтал об этом!... Но многие думали об этой цифре как о чем-то едва ли достижимом. А Дуся поставила себе конкретную цель: сделать тысячу боевых вылетов, нанести максимальный урон фашистам.
И вот уже отмечался первый своеобразный юбилей— сотый боевой вылет Дуси Носаль. От ее бомб возникло десять пожаров, взорвалось восемнадцать складов с боеприпасами, перестала существовать одна переправа.
2 сентября 1942 года. Сотый боевой вылет. Фашисты остановлены в предгорьях Кавказа. Но они еще сильны, готовятся к новому наступлению, подтягивают резервы, подвозят боеприпасы, горючее.
Задание — бомбить эшелоны врага на станции Ар-дон. Один за другим уходят самолеты. А вот очередь и Дуси.
К моменту ее подхода к цели станция была ярко освещена САБами. На путях несколько эшелонов. Какой из них выбрать? Вон тот, который разгружают. Не дать разгрузить!
Прямое попадание в один из вагонов вызвало сильный взрыв. Самолет подбросило вверх, тряхнуло раз, другой, а потом уже нельзя было отличить отдельных бросков. На некоторое время самолет потерял управление. Казалось, сейчас он развалится.
Бомбы попали в эшелон с боеприпасами. От взрыва загорелись и стоявшие рядом цистерны с горючим.
Дуся не любила хвалиться своими успехами. Но об этом вылете она написала мужу — летчику, воевавшему где-то на другом фронте:
«И вот ахнули!... Думала, что и сами вдребезги разобьемся. Страшный взрыв, а затем пожар... Я еще за всю свою боевую деятельность не видела такого пожара после моих бомб...»
Постепенно увеличивается боевой счет. К нему еще прибавилось четырнадцать сильных пожаров, шестнадцать взрывов складов, две переправы...
Двести пятнадцать боевых вылетов. Две правительственные награды украшают грудь Дуси — ордена Красной Звезды и Красного Знамени...
Война продолжалась. Правда, теперь1 уже немцы отступали, бежали с Северного Кавказа.
Полк жил напряженной боевой жизнью. Полеты, полеты... при любых условиях противодействия фашистов. И на самые ответственные и опасные боевые задания теперь посылали Дусю Носаль — ее авторитет как опытного летчика ни у кого не вызывал сомнения. К концу 1942 года Дусю назначили командиром звена, а потом и заместителем командира эскадрильи.
ПО-2 медленно приближается к горам. Высота тысяча пятьсот метров. А в голове у Дуси все новые и новые воспоминания. Немцы бегут. Нужно громить их на марше, в местах ночевок. Не дать врагу опомниться, собраться с силами, организовать сопротивление. Огромный фронт — от Воронежа до Кавказских гор — пришел в движение. На запад! Долго, с огромным напряжением сил вся страна ждала этих дней...
Ночь с 9 на 10 декабря 1942 года. Дорога проходит через небольшой населенный пункт Кривонос. Здесь Дуся увидела колонну фашистов. Бомбы, сброшенные с самолета, взорвались в середине колонны.
Февраль 1943 года. Наступление продолжается. И снова от бомб Дуси Носаль взорвалось две автомашины с боеприпасами среди скопления техники у поселка Поповичевская.
Полеты, бомбежки, пожары, взрывы... Несмотря на усталость, девушки полка летали на задания. Усталость... С ней не считались. Нужно летать, бомбить гитлеровцев. Отдыхали между вылетами, сидя в кабине самолета.
«Знаешь, как крепко засыпаешь, когда прилетишь с боевого задания! Только успеешь доложить, сидишь и сразу же незаметно уснешь. Не слышишь, когда подвесят бомбы, заправят самолет горючим! А потом просыпаешься, быстро застегиваешь ремни — и снова в бой!»
Так писала Дуся своему мужу в те дни. А 23 марта 1943 года она сообщила ему о своем новом боевом юбилее:
«Можешь поздравить с трехсотым боевым вылетом (я писала тебе, кажется, что ЦК ВЛКСМ в честь двадцать пятой годовщины РККА наградил меня часами)».
... Самолет вдруг резко бросило вниз, к ставшим совсем близкими вершинам гор. «Нисходящие потоки... Не перетянем через перевал... Придется возвращаться к цели и там снова набирать высоту». Дуся посмотрела на высотомер. Вместо тысячи пятисот метров он показывал сейчас только семьсот. Горы здесь значительно выше...
Дуся развернулась и пошла обратно, туда, где несколько минут назад рвались ее бомбы, где и сейчас еще полыхает пожар. Самолет продолжал терять высоту, хотя мотор работал на полных оборотах. «Ничего, сейчас выйдем из этого потока, наберем высоту...»
Выйти из мощного нисходящего потока воздуха удалось только над бухтой. Здесь и стала набирать высоту Дуся Носаль.
Медленно движется стрелка на высотомере, гораздо быстрее проносятся мысли в голове...
Немцы тогда все-таки сумели закрепиться, остановить наступление наших войск. Они создали мощную линию обороны, расхвалили ее как неприступную. Каждую ночь летали девушки на эту «Голубую линию» бомбить узлы обороны, скопления войск. Особенно запомнились полеты на станицу Киевскую. Фашисты сосредоточили там много прожекторов, зенитной артиллерии. Появились и ночные истребители. За одну ночь девушки потеряли восемь подруг: «мессершмитты» сбили четыре самолета...
Тогда быстро нашли способ борьбы. Заходили с территории, занятой противником, бомбили с планирования с приглушенными моторами, и прожектора не успевали поймать ПО-2 в свои лучи.
Ночные истребители оказались бессильными в борьбе с тихоходными и ничем не защищенными легкими самолетами...
И вдруг вспомнилось все предыдущее.
Перед войной Дуся с мужем жили в Бресте — на самой границе. Они мечтали о ребенке, о сыне, но утром 22 июня 1941 года их разбудили взрывы бомб...
Муж начал свою боевую работу, а Дуся поехала к себе на родину. Однако ей пришлось сделать остановку. На свет появился долгожданный сын. Казалось, исполнилось желание супругов. Но война разрушила все мечты, отняла сына. После очередной бомбежки роддом превратился в груды битого кирпича и обломков. С трудом разыскали Дусю под развалинами...
С первых же дней войны Дуся встречается со смертью, видит горе и страдания женщин, детей, всего советского народа. И жгучей ненавистью к врагу наполняется сердце молодой женщины.
На этом испытания не окончились. Дальше пришлось эвакуироваться на автомашинах.
«Наверное, я очень счастливая, — пишет Дуся сестре,— если уцелела одна из двадцати женщин, находившихся со мной в машине. Немцы строчили из пулеметов с бреющего полета, и бомбы сыпались без конца...»
Наконец Дуся в родном селе Бурчай, Михайловского района, под Запорожьем. Здесь в селе ее хорошо помнили. Она всегда была веселой задорной певуньей, хорошо играла на гитаре, плясала. Вокруг нее постоянно собирался кружок молодежи, и там подолгу не смолкали мелодичные украинские песни, слышался веселый смех. Так было и когда она жила в селе, и когда училась в педагогическом техникуме, и когда работала учительницей в Николаеве и одновременно занималась в аэроклубе...
Такой ее помнили все в селе. Но сейчас сюда вернулся совершенно другой человек. Одна мысль постоянно владела Дусей — мстить фашистам за поруганную землю, за разрушенные города и села, за страдания советских людей, за гибель своего сына!... Она твердо решает идти на фронт.
— Родине нужны такие, как я. Я не могу сидеть в стороне, — говорит она отцу.
Ее зачислили в полк легких ночных бомбардировщиков.
Девушки быстро перезнакомились, сдружились. И в тылу, в период подготовки к боевым действиям, и на фронте весь полк жил как одна дружная, сплоченная семья, связанная единой целью. Успехи отдельных экипажей радовали всех. Особенно большим авторитетом среди летного состава пользовалась прямая, откровенная, настойчивая и волевая Дуся Носаль. Она любила свою работу, летала с душой, получала удовлетворение от сознания выполненного долга...,
Самолет медленно набирает высоту. Внизу море. Вверху среди мириадов ярких южных звезд сияет полная луна. Вот в ее свете снова промелькнул силуэт «мессершмитта».
«Что-то он привязался к нам основательно. Увидел, наверное... — и Дуся посмотрела на фотографию мужа, прикрепленную к приборной доске: — Помоги, выручай, дружочек, почему сидишь?!»
Так, она еще совсем недавно писала мужу: «Ты летаешь вместе со мной. У меня на доске приборов вместо часов — твое фото. Кто бы ни посмотрел, говорит, что я хитрая: мне не страшно летать, потому что ты со мной. Иногда случаются тяжелые минуты, посмотришь на тебя и скажешь: «Помоги, выручай, дружочек, почему сидишь?!»»
Эта фотография, может быть, не раз поддерживала Дусю в бою. Ее боевой счет непрерывно увеличивался. Но Дусе все мало. Только триста пятьдесят четыре вылета. До тысячи еще далеко... «Выручай, дружочек, мы еще повоюем!...»
Штурман Ира Каширина увидела, как огненный шар разорвался в кабине летчика. Эта вспышка ослепила ее на минуту..., Самолет перешел в беспорядочное падение.
— Дуся! Дуся!!!—Ира схватилась за ручку управления в своей кабине. Ручка не двигалась: Дуся Носаль безжизненно склонилась к приборной доске...
Постепенно самолет начал выравниваться, нетвердо, но все-таки стал держаться на постоянной высоте, а вот и взял курс домой...
Комсомолка Ира Каширина борется за спасение машины. Тяжело ей приходится. Она только недавно стала летать штурманом. До этого работала техником. И вдруг вести самолет в таких условиях...
На аэродроме командир полка, подруги ждали возвращения этого экипажа. Расчетное время кончилось, а его все нет и нет...
Но вот он появился. Летчицы привыкли садиться почти в темноте. Дуся была отличным пилотом. Поэтому, глядя на приземлявшийся самолет, все решили, что с экипажем что-то случилось: это не Дусин «почерк».
Когда подруги подбежали к остановившемуся самолету, то увидели безжизненное тело Дуси Носаль в передней кабине, окровавленную приборную доску...
Хоронили Дусю Носаль с воинскими почестями в станице Пашковской. Стоял теплый апрельский день. Пышно цвели сады Кубани. Все знали, что Дуся любила природу, цветы. И вот, когда вырос могильный холм в центре станицы, десятки венков из живых цветов от подруг-однополчан и от местных жителей украсили его так, что не стало видно земли...
На самолете Дуси Носаль стала летать Ирина Себрова.
В передней кабине, как и прежде, на приборной доске находилась фотография Дусиного мужа. Она была забрызгана кровью Дуси и напоминала о героических делах славной летчицы.
— Когда летишь на задание и смотришь на нее,— говорила Ирина, — сердце наполняется ненавистью к врагу и воюешь тогда с особенной злостью.
Евдокия Ивановна Носаль не сделала тысячи боевых вылетов, как мечтала, но она стала первым Героем Советского Союза в женском полку легких ночных бомбардировщиков.
