Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

Крылатое сердце

Минувшей ночью летчики сделали по шесть боевых вылетов. Они бомбили отступавшие из Белоруссии фашистские войска.

Возвратившись на рассвете с боевого задания, командир эскадрильи гвардии майор Евдокия Никулина снова ушла в полет. В полку ждали ее с нетерпением. То и дело спрашивали дежурного:

— А что Никулина, вернулась?

— Нет, — отвечал тот. — Ждем к вечеру.

Куда же направилась командир эскадрильи, почему ее полет вызвал такой интерес не только у подчиненных, но и у всех однополчан?

... От аэродрома до деревни Парфеново, Смоленской области, было всего девяносто километров. Меньше чем через час самолет Никулиной и техника Зинаиды Редько показался над станцией Спас-Демянск. Летчица не отрываясь смотрела на землю. Вот дорога, сосновый бор. Как изменился он! Торчат лишь голые, обуглившиеся деревья. Видны ямы — воронки от снарядов и авиабомб. Но где же Парфеново? Деревня должна быть как раз под крылом самолета. Никулина не могла ошибиться.

На поле женщины и ребятишки. Они впряглись в плуг — пашут. Летчица решила посадить самолет рядом с ними. Разворот. Посадка. И вот уже машина, подпрыгивая, бежит по полю.

... Радостной, волнующей была встреча с односельчанами. С того момента, как Никулиной в последний раз довелось побывать дома, да и то всего несколько дней, прошло четыре года. И вот она снова здесь. Командование разрешило ей слетать сюда.

В сопровождении односельчан летчица пошла в родную деревню, от которой осталось одно лишь название. Враги стерли ее с лица земли. Кое-где виднелись землянки. Улица заросла. Кругом ни дерева. На месте родного дома обугленные бревна, двор зарос крапивой.

— Жутко мне стало, — рассказывала потом Никулина подругам. — Иду по деревне, стою у своего двора, а места не узнаю.

Вот землянка. Стены сырые, под ногами вода. Постаревшая и похудевшая жена брата со слезами бросилась к ней.

— Посмотрела бы на тебя мама, порадовалась,— говорила она, вытирая слезы. — А мы тут сколько горя изведали! От фашистов в лесу прятались. Хорошо, что надежно схоронились, а то не миновать бы нам угона.

Слушая рассказы родных и знакомых о страшной жизни при фашистах, Дина (так звали Евдокию Никулину с детства) с новой силой ощутила ненависть к захватчикам.

Почти вся семья Никулиных сражалась с ненавистным врагом. Погибли брат Федор и сестра Ольга. Тяжелое ранение получили братья Андрей и Михаил.

Бродя по родному пепелищу, Никулина невольно вспомнила детство, ФЗУ, свою дорогу в авиацию. Время отодвинуло эти события, но не могло изгладить из памяти, вырвать из сердца. Пусть они мелькали в сознании обрывочно, но были близки, дороги. Каждое из них оставило глубокий след.

... Сельские ребятишки никогда не видели самолета. А тут во время урока раздался рокот мотора. Глянули в окно: летит, причем низко-низко, хотя и небольшой, а все-таки самолет. Занятия пришлось прекратить. Выбежали школьники на улицу и побыстрей к самолету, который уже сел. Третьеклассница Дина Никулина бежала чуть не впереди всех. На дворе зима, мороз, а ребятам жарко. Вдруг самолет, подняв столб снежной пыли, взлетел. Как досадно было, что не удалось разглядеть диковинную машину. Тогда-то у школьницы Никулиной и появился особенный интерес к полету человека.

В 1930 году, когда Дине исполнилось одиннадцать лет, она простилась с родной школой и уехала к брату, работавшему на цементном заводе подмосковного города Подольска. Началась другая жизнь. ФЗУ, куда поступила Дина, готовило лаборантов. Выпускники исследовали цемент. Этим же занялась и она, окончив ФЗУ в 1933 году. Работа нравилась, но крепко-накрепко засевшая еще с детских лет мысль об авиации не давала покоя. И вот однажды Дина и ее подруга Клава Дунина пришли в аэроклуб.

Им повезло. Правда, в аэроклуб они не попали, так как прием уже закончился, но вдруг приехал представитель из авиационной школы — агитировать молодежь учиться авиационному делу. Кого-кого, а Никулину агитировать было не нужно. Ее мечта становилась явью.

На комиссии Дину спросили, кем она хочет быть: летчиком или техником? А ей было все равно, лишь бы попасть в авиацию. Один из членов комиссии посоветовал учиться на техника. Дина согласилась.

Однако на втором курсе авиационной школы Никулина решила все-таки овладеть летным делом. Ей пошли навстречу, но поставили задачу сдать экзамены и на бортмеханика и на летчика. Согласилась!

1936 год ознаменовался для Дины Никулиной большим событием. Девушки, занимавшиеся в разных авиационных школах, были сведены в эскадрилью, которую передали Батайской школе. За два года Дина прошла трехгодичный курс, получив по летному делу высшую оценку.

В Московском управлении Гражданского воздушного флота дали летчице направление в Смоленский отряд. Вот где пришлось поработать! Возила почту, выполняла задания по подкормке льна, уничтожала малярийных комаров. Часто приходилось вылетать с врачами по срочным вызовам.

Пятьсот часов налетала Никулина. И это всего лишь за два года! С таким летным опытом она в первые дни Отечественной войны стала обслуживать штаб Западного фронта. Потом пришел приказ: откомандировать летчицу Е. Никулину в город Энгельс в распоряжение Героя Советского Союза Расковой, Дина мечтала о тяжелых скоростных машинах, о том, чтобы на них громить врага. Но получилось иначе.

Вызывает однажды Раскова Амосову и говорит, что на фронт первым должно уйти подразделение самолетов ПО-2.

— Если хотите в действующую армию, то вам придется перейти на этот самолет. Решайте сами.

Амосова ни секунды не медлила с ответом:

— Конечно, согласна. Только пошлите и Никулину. Раскова записала. А через некоторое время, встретив

Дину, спросила:

— Не обиделась, что на ПО-2 летать придется? Согласна?

— Согласна! — твердо ответила летчица.

... Лето 1942 года. Евдокия Никулина получила приказ вылететь на бомбежку противника. Была ночь, темная, южная, памятная на всю жизнь. При свете фонаря летчица написала заявление с просьбой принять ее кандидатом в члены партии. «Хочу в первый боевой вылет идти коммунистом», — заявила патриотка.

Линия фронта шла по реке Миус. Экипаж Никулиной должен был бомбить скопление войск противника. Набрали побольше высоту. Не сразу нашли место цели. Сказалось отсутствие опыта. Бомбы сбросили с девятисот метров. Увидели сильный взрыв. Возбужденные и радостные, возвратились они на аэродром.

Когда Дина вылезла из самолета, ее поздравили. Партийная организация единодушно приняла Никулину кандидатом в члены партии.

Но счастливый момент был омрачен: погибла командир эскадрильи Люба Ольховская. Так уже в первые боевые часы летчицы почувствовали грозную силу войны. Опасность ждала на земле и в воздухе. Повышением бдительности, летного мастерства, высокой дисциплиной ответили экипажи легких ночных бомбардировщиков на смерть подруги.

Евдокия Никулина стала командиром эскадрильи. Штурманом на ее самолет назначили Евгению Рудневу. Вместе они совершили четыреста пятьдесят боевых вылетов.

Слушая Никулину, перечитывая дневники Рудневой, ее письма к родителям, узнаешь, как много значили они друг для друга.

В письме к матери Женя Руднева писала:

«Ну, а изо всех летчиц самая лучшая, конечно, Дина. Не потому, что она моя, нет, это было бы слишком нескромно, а потому, что она действительно лучше всех летает.

... Мамочка, независимо от того, получишь ли ты ее письмо, пришли Дине хорошее письмо: ведь она вам почти дочка. В самых трудных условиях мы с, ней вдвоем — только двое, и никого вокруг, а под нами враги».

Другая запись проникнута теплой заботой о подруге:

«В комнату заглянула Дина, уставшая. Ведь она у меня большой командир, и ей приходится работать даже тогда, когда остальные отдыхают. Еле уговорила ее пойти ужинать».

Однажды Дина не вернулась. Женя очень переживала, плакала.

— Что же произошло?

Дина и штурман Лариса Радчикова в полете были ранены. Их самолет попал в вилку шести вражеских прожекторов. Снаряды разворотили плоскости, борт. Летчица продолжала вести машину.

Вдруг на плоскостях забегали огоньки. Что делать? Надо во что бы то ни стало сбить пламя! Как? Скольжением — это единственный выход.

Машина стала резко падать. Сердце Дины радостно забилось: выключились прожекторы и огня нет! Теперь новая задача: дотянуть до своих. Никулина понимала, что на изрешеченной машине, с пробитым бензобаком, из которого течет бензин, раненая, она не сможет добраться до аэродрома. Невероятных усилий стоило ей сесть недалеко от передовой, на обочину дороги. Ориентиром служили случайные вспышки автомобильных фар.

Раненых летчицу и штурмана доставили в Краснодар. Об этом в дневнике Жени Рудневой за 1 августа 1943 года есть такая запись:

«22-го утром я с командиром полка поехала к Дине в Краснодар. У въезда в город спустил скат. Пришлось менять. А было уже шесть часов, и было видно, как с аэродрома взлетают санитарные самолеты.

Оказывается, мы прибыли раньше Симы. Дина доложила о выполнении задания, а я даже подойти к ней не могла — полились слезы. У Дины рана в голень навылет, у Лели — осколки в мякоти бедра, она потеряла много крови. Сели они прямо к полевому госпиталю. Динка просто герой — так хладнокровно посадить машину! Предварительно она сбила пламя, но мог загореться мотор, потому что там бензин. У Лели было шоковое состояние.

Мне не хочется никакого пафоса, но именно о Дине, о простой женщине, сказал Некрасов:

В игре ее конный не словит, В беде не сробеет — спасет, Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет.»

... Под Ростовом шли тяжелые бои. Экипаж Никулиной получил приказ лететь на Дон, не дать противнику строить переправу. На борту две стокилограммовые бомбы. Но пусть об этом полете расскажет сама Дина:

«Внизу вспыхивают огоньки.

— Как будто переправа, — сказала Женя. Подошли ближе: действительно, переправляются гитлеровские войска. Они соорудили не только понтонный мост, но и организовали переправу на лодках. Сделали мы заход, и Руднева сбросила одну из двух бомб. Бомба угодила в край моста. Теперь и второй «гостинец» туда же. Но что это? Один раз самолет прошел над целью, второй, а бомба не сбрасывается.

— Что-то случилось с бомбосбрасывателем, — сообщила Женя через переговорное устройство.

— Дергай за трос крепче! — говорю я.

Еще два круга сделали мы, но безрезультатно. А тут зенитки открыли ураганный огонь.

— Женя! Тяни еще.

— Я руки в кровь ободрала, — говорит Руднева,— а бомба не отрывается, и только. Сделать ничего не могу. Попробуй бросать самолет.

Я начала швырять машину вниз, в стороны..... Зенитки бьют так, что, того гляди, попадут в самолет. Решила возвращаться.

Бомба резко кренила самолет, и держать его в горизонтальном положении было трудно. Правда, мне помогала Руднева. Она бралась за вторую ручку управления и вела самолет. Тогда я отдыхала. Во время одной из передышек взгляд упал на бомбу. По правде сказать, от того, что я увидела, перехватило дыхание. «Гостинец» продолжал висеть под левым крылом, но... контрящей вилки лопасти взрывателя не было. Это очень опасно. Достаточно удара силой в пять килограммов по обнаженному взрывателю — и бомба взорвется, Руднева мужественно приняла новость. Решили рисковать, но все-таки посадить машину. Собственно, другого выхода и не было.

— Приготовь несколько ракет и освещай мне поле, — говорю Жене. — Дай три красные ракеты. Наши поймут сигнал — значит, самолет возвращается с бомбами, либо что-то с машиной, экипажем. Поняла?

— Поняла.

Вот и аэродром. Видим: садятся другие самолеты. Они ходят по кругу справа, а я слева. Нас заметили, но, как потом выяснилось, приняли за противника. Только соберусь садиться, а на аэродроме свет выключают. Что хочешь, то и делай! Того и гляди, бомба сорвется. Мы же крутимся на высоте триста метров. Обращаюсь к Рудневой:

— Женя, пиши записку. Заверни ее в платок, привяжи к запасной ручке управления и сбрось. Пиши: «Бомбу в сто килограммов не сбросили: заело замок. Проверьте бомбодержатели и замки у всех самолетов. Сажусь. Если погибнем, передайте привет семьям. Целуем всех. Никулина, Руднева».

Еще заход. Вспыхнул свет ракеты. В то же мгновение штурман выбросила ручку.

— Как коснемся земли, выпрыгивай! — кричу я.

— Я прыгну, а ты останешься? Нет! Ни за что, — решительно заявила Женя.

Земля ближе, ближе... Пятнадцать метров. Руднева стреляет из ракетницы. Толчок. Земля! Села легко-легко... Самолет бежит, а я смотрю, есть ли бомба. Вдруг вижу: бомбы нет. Даю знак Жене, и мы почти одновременно выскакиваем из машины. Едва к месту посадки стали приближаться товарищи, как я закричала:

— Не подходите близко. Бомба!

Вызвали инженера по вооружению Надежду Стрелкову. Она нашла бомбу и ловко разрядила ее. Оказывается, оторвавшись, наш смертоносный груз скользнул по траве и лег. Стоило ему пойти ниже, удариться о бугорок, и мы бы погибли.

Когда нервы немного успокоились и переполох, вызванный опасной посадкой, улегся, я спросила заместителя командира полка:

— Ручку управления с запиской нашли?

— Нет. Какую ручку? Как же вы без ручки летели? Я улыбнулась и шутливо ответила:

— В такой момент можно и без ручки лететь.

Так и не нашли ручку, — заключила Дина. — Видимо, в траве затерялась».

Бои за Северный Кавказ оставили глубокий след в памяти летчицы. Фашисты были у Моздока, строили переправы. Никулина и Серафима Амосова за ночь совершили по восемь боевых вылетов. Их удары принесли врагу огромный урон. На следующий день пришел приказ о награждении Никулиной, Амосовой и Рудневой орденами Красного Знамени.

Еще полет на переправу к Моздоку. Груз — четыре пятидесятикилограммовые бомбы. В районе сосредоточения противника осветили себе «рабочее место». Гитлеровских войск на переправе много, прямо кишмя кишат.

— Будем заходить против ветра, так легче бомбить,— сказала Дина штурману. — Приготовься. Рассчитывай.

— Рассчитала. Левее, левее. Ах, не так! Снова делай заход.

На высоте семисот пятидесяти метров шла напряженная работа. Обе девушки напрягли все свое внимание.

— Очень хорошо, Дина. Так держи!

Самолет тряхнуло. Знакомое ощущение, появляющееся всякий раз, когда отрывались бомбы, наполнило сердце радостью. Развернувшись, Никулина и Руднева увидели результаты бомбежки.

На другой день в авиаполку получили приказ по наземным войскам. В нем говорилось, что фашистские подразделения, находившиеся на переправе через Терек, сметены. Командование благодарило летчиц за помощь.

В те дни газета «Крылья Советов» в номере за 28 февраля 1942 года сообщала, как смело, решительно действовал наш экипаж ночного бомбардировщика во главе с Е. Никулиной:

«Машины стоят в полной готовности. Летчики с нетерпением ждут боевого вылета. Прошло немного времени, и сигнал подан. Один за другим плавно отрываются от земли самолеты, исчезая в синеве ночного неба.

Первым ложится на курс орденоносный экипаж лейтенанта Никулиной. Двухсотпятидесятый раз летит он на врага. Уверенно ведет Никулина свой самолет.

На этот раз приказано разрушить железнодорожную станцию противника. Станция эта имеет важное стратегическое значение, и немцы поэтому прикрывают ее мощным огнем зенитной артиллерии.

Еще издали, услышав шум моторов, вражеские пулеметы открывают пальбу, а прожекторы начинают беспокойно шарить своими щупальцами по темному небу. Но все это не может остановить бесстрашных патриоток, идущих к цели.

Станция обнаружена. Бомбы, метко сброшенные младшим лейтенантом Рудневой, ложатся по назначению. На земле блеснули яркие вспышки взрывов, и густые клубы черного дыма заволакивают цель...»

За каждым боевым эпизодом — отличная слетанность, взаимодействие, абсолютное понимание между летчиком и штурманом плюс дружба.

Когда Никулина и Руднева отмечали своеобразный юбилей — годовщину совместной боевой работы, Женя выразила свои чувства в стихах.

Фронтовая биография каждой из девушек богата боевыми эпизодами. Любой из них по-своему значителен, добавляет какой-то новый штрих для характеристики как Никулиной, так и Рудневой.

... На станции Красной стояли два эшелона противника. Сильный зенитный огонь исключал подход ночного бомбардировщика на наиболее удобной высоте — шестьсот — восемьсот метров. С большой же высоты бомбить плохо. Дина и Женя решили подождать, когда эшелон выйдет со станции.

— Вижу дымок паровоза, — сказала штурман.— Набери метров шестьсот. Ничего, что дым стелется.

Сброшена одна бомба. Мимо! Поезд идет очень быстро.

— Меть в голову. Бросай все три оставшиеся, — услышала Женя приказ командира.

Взрыв. Женя реагировала бурно. «Ой, попали! Он, попали!» — радостно закричала она. Задание выполнено, можно возвращаться.

... Обстановка требовала высокого мастерства. Садились в туман. Летали под Кизляр, где у немцев было много танков.

Маневрируя между горами, Никулина совершала рейсы к нашим окруженным частям, доставляя им продукты и боеприпасы. Если добавить, что каждый такой полет проходил в облачности, то станет ясно, как много сил и энергии забирал он у летчицы.

Хорошо помог экипаж Дины Никулиной, как и другие экипажи полка, нашему десанту, который высаживался на Керченский полуостров.

Облачность до ста метров. Волны под самой машиной. Летчица чувствует их мощное дыхание. На сей раз груз не бомбы, а продукты. Они предназначены для группы моряков и пехотинцев, укрепившихся в поселке Эльтиген. Шторм не давал возможности пробиться к ним катерам, чтобы помочь продовольствием, боеприпасами, медикаментами.

Никулина часто вкладывала в очередной мешок записку: «Ребята! Не унывайте. Мы поможем вам». Большую радость доставляли десантникам газеты, которые по собственной инициативе привозили девушки.

Путь в Эльтиген и обратно стоил колоссального напряжения. Заходили с пролива и уходили в пролив. Дул очень сильный ветер, а облачность была низкой, фашисты часто вели зенитный огонь по самолетам. Сама «бомбежка» мешками со всем необходимым для десантников требовала исключительной точности: груз мог упасть в воду либо к противнику.

Дина Никулина вспоминает, что, несмотря на трудности, хотелось летать еще и еще. Командир десанта потом приезжал в полк, благодарил «сестричек», как воины называли летчиц.

Много боевых вылетов совершено на Севастополь. Летали обычно морем, чтобы береговая артиллерия противника не могла помешать ПО-2 достичь цели.

Не только бомбили, но и брали с собой световые авиабомбы, которыми парализовали прожекторы врага. А чего стоило вырваться из светового луча, направив самолет в море! Над водой очень трудно лететь, ведь горизонта не видно. И все-таки Дина предпочитала такой маневр — заходила на цель с моря, приглушив мотор. Именно в те дни она установила рекорд в полку., подняв на ПО-2 пятьсот килограммов бомбового груза.

15 мая 1944 года полк простился с югом, с морем. Сколько воспоминаний связано с этими местами! Здесь ковалось боевое мастерство Никулиной и ее подруг, здесь погибло несколько однополчан, в том числе всеобщая любимица Женя Руднева.

... Дина ходила по родному сожженному, разграбленному врагом селу. Рассказывала колхозникам о пройденном фронтовом пути, о боевых друзьях. Пять часов провела она среди односельчан. Провожали ее все: женщины, старики, дети. Самолет сделал прощальный круг и ушел на запад.

Наши войска вступили на территорию Польши. В одну из октябрьских ночей в полк пришла радостная весть: Указом Президиума Верховного Совета СССР Евдокии Никулиной и некоторым другим летчицам и штурманам полка было присвоено звание Героя Советского Союза.

... Советская Армия наступала. Краснозвездные ночные бомбардировщики появились над Восточной Пруссией. Дина Никулина совершала боевые вылеты на Штеттин, Данциг, Гдыню, к Балтийскому морю. Иной раз в ночь бывало по двенадцать вылетов.

7 мая 1945 года эскадрилья Героя Советского Союза гвардии майора Евдокии Никулиной выполнила последнее боевое задание. Она бомбила аэродром и фашистские войска на Свинемюнде. Через несколько часов и на этом участке фронта гитлеровцы капитулировали.

Вскоре после войны я был в этом прославленном женском полку. На груди Никулиной сверкали Золотая Звезда Героя, орден Ленина, три ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны II степени и Александра Невского, боевые медали «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—45 гг.».

Высокого звания Героя Советского Союза в эскадрилье кроме ее командира Е. Никулиной удостоилось еще восемь летчиц и штурманов. Эта эскадрилья была воистину эскадрильей отважных! За время войны ее экипажи совершили около восьми тысяч боевых вылетов.

Летная книжка самой Дины рассказывает о многом. Я перелистывал ее, выписывал цифры боевого счета героини и думал, как много сделала для победы эта веселая, скромная девушка, с доброй, широкой улыбкой.

Герой Советского Союза Евдокия Никулина совершила в годы войны семьсот семьдесят четыре боевых вылета, в воздухе пробыла три тысячи шестьсот пятьдесят часов, из них тысяча пятьсот — ночью.

Мы беседовали о боевых делах ночных бомбардировщиков, об их фронтовой жизни. Дина и ее подруги рассказали не только о полетах, но и о своем увлечении вышиванием. Эта «болезнь» захватила буквально всех. Вышивали до и после полетов, использовали каждую свободную минуту. Некоторые возили с собой до пятидесяти разных рисунков.

Приехал как-то командующий воздушной армией генерал Вершинин. Был он и в эскадрилье Никулиной.

Генерал улыбался, рассматривая вышитые подушечки.

— Молодцы! — похвалил он. — Сразу видно, что женщины. Так и надо.

Дина Никулина могла бы рассказать командующему, как они часто недосыпали, чтобы быть чистыми, опрятными. В самой тяжелой обстановке заботились о внешнем виде. В день рождения виновнице торжества обязательно дарили вышитую вещь. Заранее договаривались, какой именно сделать подарок. Наволочка с васильками, подаренная Дине Зиной Петровой, дорогое воспоминание о большой дружбе, любви, о той атмосфере теплоты и сердечности, которая царила в женском авиаполку.

Жизнь давно повела каждую бывшую летчицу своей дорогой. Эта дорога определилась и у Никулиной. Она живет в Ростове-на-Дону, работает инструктором городского комитета КПСС. В памяти Дины свежи воспоминания о героических днях, о борьбе с врагом во имя свободы, счастья Родины и народа, будущих поколений.