Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

НАВЕКИ В ПАМЯТИ

Москва

Внезапное нападение фашистов на нашу Родину вызвало бурю негодования и огромное желание каждого быть полезным в ее защите от коварного врага. Поэтому я и мои подруги по Люблинскому литейно-механическому заводу в июле 1941 года добровольно вступили в ряды народного ополчения. Позднее из батальонов народного ополчения был сформирован 786-й стрелковый полк 155-й стрелковой дивизии.

В начале 1942 года нас погрузили в товарные вагоны и отправили на Калининский фронт. Доехав до озера Селигер, мы маршем отправились в направлении на Нелидово. Большак находился под неусыпным наблюдением немецкой авиации, днем и ночью бомбившей эту дорогу. Ночью подошли к деревне Железницы, расположенной вблизи переднего края, и заняли оборону.

Деревня была разбита. Развернуть пункт медицинской помощи оказалось невозможным: немецкие самолеты на низком бреющем полете простреливали все пространство. Поэтому перевязочный пункт пришлось оборудовать на некотором удалении — в лесу.

В первом же наступлении наши батальоны были сильно потрепаны. Раненых оказалось очень много, причем с различной тяжестью повреждений. Ой, как было страшно: открытые раны с прилипшей к ним окровавленной одеждой; кровь, безостановочно сочившаяся из ран; стоны одних и потеря сознания от боли других...

Делаю перевязку солдату, раненному в плечо. Вдруг со страшной силой и грохотом неподалеку от палатки разрывается снаряд. Его осколком вторично ранит моего солдата. У меня затряслись руки и ноги, а некоторые девочки-санитарки упали в обморок.

Раненых надо отправить в госпиталь. Машин нет. Кто ранен легко — идет в медсанбат самостоятельно или с сопровождающим. Тяжело раненных днем и ночью переносим на носилках. А до госпиталя — несколько километров по «долине смерти», так как дорога эта постоянно обстреливается и бомбится немцами.

Зима лютая, морозная. Спим в шалаше, покрытом еловым лапником. Костер разводить нельзя — отличная мишень для врага. Причесаться, умыться — исключено. От потертостей жутко болят ноги. От холода немеют руки. Единственный обогрев — во время обработки раненых: в палатке круглосуточно топится небольшая железная печурка.

Красная Армия продвигается вперед очень медленно. Каждая пядь освобожденной земли обильно полита кровью наших солдат. Потери — страшные! В освобождаемых населенных пунктах все разбито и сожжено. Почти все уцелевшие жители тяжело больны. Свирепствует тиф.

После боев на Орловско-Курской дуге — участие в освобождении Украины. В Ахтырке Сумской области фашисты согнали в один двор весь скот, предназначенный для последующей отправки в Германию. Стремительное наступление наших войск помешало сделать это. И тогда немцы подожгли двор с запертой скотиной и ближайшие дома. Страшный рев, визг и крики гибнущих людей и животных словами не передать... Хорошо, что вовремя пришли на помощь наступающие красноармейцы. После этого боя мы отобрали несколько дойных коров и угнали их в лес. Там надоили молока и напоили раненых и солдат.

Немцы постоянно «огрызаются»: беспощадно бомбят и обстреливают из всех видов оружия. Спасались в воронках, еще горячих от взрывов бомб и артиллерийских снарядов. Обжигали коленки и руки, обдирали их до крови, но беспрестанно перевязывали и накладывали шины раненым. Одновременно, не таясь, плакали — и от боли, и от страха, и от злобы, и от чувства собственной беспомощности...

Осень. На моторных лодках переправились на правый берег Днепра. Мокрые ноги, мокрая одежда. Укрывали раненых в обрывистых высоких берегах реки: делали первичные перевязки, кому-то меняли промокшие от крови бинты, ослабляли жгуты, поили водой. Стоны, тяжелое дыхание... Обстрелы не прекращаются ни на час. Всю ночь над переправами висят вражеские осветительные ракеты. Переход в Карпатах. Раненых с гор спускали на волокушах, сооруженных из больших ветвей и связанных обмотками, сверху клали шинель.

Жесточайшие зверства фашистов. На Украине — Белая церковь, Бердичев — за пару дней до прихода Красной армии гитлеровцы согнали жителей и расстреляли всех молодых мужчин. Заживо закопали людей в окопы... На виселицах — мальчик 9 лет и две женщины, а кругом множество трупов в самых различных позах. Как такое забыть?!

Развернули брезентовую палатку для оказания медицинской помощи. Я обрабатываю тяжело раненного солдата. С ревом рядом с палаткой разорвалась мина. Моего подопечного и еще шестерых солдат разорвало на куски... Меня этим взрывом закутало в брезент и засыпало землей. Когда наконец меня откопали, долго не могла понять, что же случилось: кровь хлестала из ушей и изо рта, в голове сплошной гул... Отправили в медсанбат. После лечения вернулась опять в полк.

Освобождение Чехословакии, Венгрии, Австрии. В Будапеште дрались за каждый дом, улицу, переулок. Очень большие потери. В нашу санитарную роту пришел местный мужчина и очень просил, чтобы мы помогли раненой женщине, которая лежит неподалеку в подвале. Командир направил меня. Спустилась в подвал: в полутьме множество людей, очень много детей. Обработала женщине рану, наложила стерильную повязку — она сразу перестала стонать. Стала пробираться к выходу. Вдруг один мадьяр кричит мне в лицо: «Русская сволочь, тебя нужно задушить здесь!» И очень сильно ударил меня в грудь...

В Польше наша санчасть расположилась на хуторе. Шквальный огонь противника и бомбежка вынудили наши стрелковые части отступить. Но тяжело раненных солдат эвакуировать не на чем. Командир оставляет меня с ними. Смотрю — 10 бойцов, практически в бессознательном состоянии. Хозяйка дома, полячка, помогла мне спрятать раненых в бункере, заставила меня переодеться в гражданскую одежду. Только спрятала свою военную форму — заходят два немца с автоматами: «Матка, партизаны есть?» Отвечаю: «Найн партизан...» Эти изверги подняли свои автоматы и расстреляли всю домашнюю утварь. Чудом меня не тронули. В течение полутора суток я постоянно лазила в бункер, подбинтовывала повязки, поправляла шины, поила водой и, как могла, подбадривала раненых. Счастье, что быстро вернулись наши.

Весь дальний, долгий и очень трудный путь войны я прошла наравне с мужчинами. Зиму и лето, весну и осень, жару и стужу, ненастье и бездорожье, обстрелы и бомбежки — все выдержала. Перевязала многие сотни раненых, спасая им самое дорогое — жизнь.

Кто не был в том пекле, кто только в кино видел, как горит земля и исчезает в дыму небо над головой, — тот никогда не сможет даже приблизительно представить себе, что это такое: фронт на войне и передний край на фронте.

* * *

* * *

* * *