Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ЕЙ ПО-ПРЕЖНЕМУ СЕМНАДЦАТЬ

5 декабря 1942 года Совинформбюро сообщило: «Партизанский отряд, действующий в одном из районов Полесской области, при выполнении боевого задания был обстрелян из замаскированного немецкого дзота. Отряду угрожала большая опасность. Партизанка Римма Шершнева бросилась вперед и своим телом закрыла амбразуру дзота. Отважная партизанка-патриотка погибла геройской смертью, но спасла командира отряда и других товарищей. Партизаны уничтожили засевших в дзоте гитлеровцев и успешно выполнили боевое задание».

За этот подвиг Римма Ивановна Шершнева была награждена орденом Красного Знамени (посмертно).

Что же произошло 24 ноября 1942 года в партизанском отряде имени Николая Гастелло? И как попала Римма Шершнева в тыл врага?

Римма родилась в 1925 году в городе Добруше вблизи Гомеля в семье лесника. В 1933 году семья Шершневых переехала в Минск. Римма училась в средней школе № 25, здесь ее приняли в пионеры. Девочка училась хорошо, много читала, активно участвовала в жизни пионерской организации, постоянно заботилась об октябрятах. Ходила на занятия стрелкового кружка, дважды побеждала на стрелковых соревнованиях.

С началом войны отец Риммы ушел на фронт, а семья эвакуировалась в село Тоцкое Оренбургской области. Здесь мать стала работать в колхозе «Маяк Ильича», Римма поступила в десятый класс. И опять она — запевала всех добрых начинаний. По ее инициативе в школе организуется комсомольско-молодежная бригада. В свободное от занятий время школьники выходили на колхозные поля убирать хлеб, возили зерно на элеватор.

Девушка вступила в комсомол, просилась на фронт, но в райвоенкомате отказали: молода еще.

Тогда она обратилась с письмом в ЦК ВЛКСМ. Более двух месяцев длилось ожидание, наконец — вызов в Москву, где после долгих хлопот ее приняли в школу партизанских разведчиков.

Время занятий в школе было крайне ограничено. За пять месяцев учебы предстояло научиться отлично владеть пистолетом и автоматом — и своим, и трофейным, работать на радиостанции, собирать, обрабатывать и передавать командованию нужные сведения, ставить и снимать мины, подрывать мосты, склады, эшелоны врага.

Римма оказалась способной ученицей — метко стреляла, освоила обязанности пиротехника, уверенно читала топографическую карту, ходила по азимуту в подмосковном лесу, хорошо работала на радиостанции, могла пробежать многие километры по пересеченной местности, уходя от преследования «карателей», запутывая свои следы в лесных зарослях и оврагах... Научилась прыгать с парашютом и умело прятать после приземления снаряжение...

Мечта девушки осуществилась — ее зачислили в спецотряд, предназначенный для заброски в тыл врага. Полковник Михаил Федорович Орлов, очень скупой на похвалу комбриг, внимательно следя за сдачей экзаменов Риммой сказал:

— Мал золотник, да дорог!

И вполне заслуженно: у этой маленькой хрупкой на вид девушки была какая-то особая внутренняя сила. Она и позволила ей обойти многих крепких парней.

... В августе 1942 года комсомольско-молодежный партизанский отряд имени Николая Гастелло перешел линию фронта около местечка Червонный Бор и двинулся в Белоруссию. Пятьдесят дней длился лесной рейд. Партизаны нападали на небольшие гарнизоны гитлеровцев, вели агитационную работу среди населения, создавали подпольные комсомольские организации. Вспоминает подруга Шершневой Людмила Голованова:

— Римму любили все. За искренность в отношениях и доброту. А еще за песню. Отвечая на какие-то свои мысли или в самые трудные минуты жизни, подбадривая товарищей, она напевала: «И тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет».

Подготовка закончена, отряд сформирован. Нас шестьдесят бойцов — молодых, горячих, готовых во имя Родины на любые испытания.

Первый из них — Николай Симонов. «Годный к нестроевой службе» — так определила в госпитале комиссия. Оборонял Севастополь и сам настоял, чтобы его отправили в тыл врага. Николая назначили начальником штаба отряда. Командирами диверсионно-подрывных групп стали коммунисты Александр Жуковский и Казимир Пущин. Среди рядовых — Алябьева (в замужестве Муравьева), Кирова, Макарова, Шершнева...

В строю девушки стояли рядом с парнями — с полной боевой выкладкой: оружием, боекомплектом, вещевыми мешками, неприкосновенным запасом.

Можно трогаться в дорогу. Но нам в последний раз предлагается:

— Кто не уверен в своих силах, может остаться... Уверены были все. Только Римма, как потом призналась, побаивалась: вдруг придерутся к ее росту и оставят? «Господи, и когда я только подрасту?» Успокоилась лишь в вагоне. Потом шли. В первый день сильно устали, и дорога казалась бесконечной. И когда уже не осталось сил, чтобы переставлять ноги, остановились на ночлег.

Римма сбросила груз, тут же свалилась и заснула. А утром была на ногах раньше всех — предстояло главное: дать клятву. Партизанскую. Навсегда врезались в память ее суровые, мужественные слова. Они помогали нам за сутки проходить по пятидесяти километров по земле, захваченной врагом, вступать с ним в бой, подниматься во весь рост тогда, когда хочется вжаться в землю...

Долог и труден был путь. Особенно для девушек. И самой молодой из нас — Шершневой, но она держалась. Где позволяла обстановка, напевала: «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер...» С особым вдохновением выводила слова «Кто привык за победу бороться, с нами вместе пускай запоет...» Она часто рассказывала о своей жизни, о родителях, друзьях...

Рассказ Головановой дополнила бывшая партизанка Нина Семеновна Макарова:

— Наша встреча с Риммой Шершневой состоялась в деревне Косочево Смоленской области, где отряд имени Николая Гастелло готовился к переходу через линию фронта.

Однажды в хату, где мы расположились, вошла совсем юная девушка — небольшого роста, блондинка с большой косой, огромными карими глазами. Назвала себя Риммой Шершневой. Это была очень скромная, спокойная, грамотная и начитанная девушка. Мы все отнеслись к ней как к своей сестре.

Во время всего похода по оккупированной территории Римма показала себя на удивление физически закаленной. Никогда от нее не было слышно жалоб. Часто во время остановок на отдых она читала партизанам стихи. Мы слушали и удивлялись, как она могла столько запоминать, да еще так удачно подбирать для нас, чтобы взбодрить уставших.

В октябре 1942 года Шершневу включили в группу ЦК ЛКСМ Белоруссии, которую возглавлял Кирилл Трофимович Мазуров, работавший в то время секретарем ЦК комсомола Белоруссии. Римма выполняла обязанности связной ЦК, бесстрашно проникала в занятые оккупантами населенные пункты, распространяла листовки, проводила собрания с молодежью, читала крестьянам сводки Совинформбюро, призывала молодежь к сопротивлению захватчикам, собирала сведения, нужные для партизанских отрядов и Центра.

Это значится в архивных документах. А когда Макарову попросили подробнее рассказать об этой деятельности подруги, она покачала головой:

— О конкретных конспиративных обязанностях Риммы другие ничего не знали: как связная, она выполняла их по особым указаниям ЦК комсомола Белоруссии. Но мы всегда чувствовали, что, возвращаясь с задания, она была довольна выполненной работой.

И вот новое задание, еще более сложное и опасное — разведка...

Он видел ее всего лишь раз, но запомнил на всю жизнь. Шла война. И было это в тылу врага, где воевать должны мужчины. Сильные и смелые. Так считал он. И вдруг — девчонка.

— Связная Шершнева явилась по вашему приказанию! Седов (псевдоним командира партизанской разведгруппы Ивана Михайловича Поздняка) вопросительно взглянул на Василия Ивановича Козлова — командующего Минским партизанским соединением. Он, пряча улыбку, положил перед ним бумагу, глаза Седова пробежали по строчкам: «Шершнева Римма Ивановна. Белоруска, 1925 г.р., окончила десять классов, прошла подготовку...»

«Значит, ей уже семнадцать, — отметил про себя Седов. — Вот не дал бы никогда». После короткой беседы Римму зачислили в разведгруппу.

Последний раз — продолжает Нина Семеновна, — встретились мы с Риммой во время боя в деревне Ломовичи Октябрьского (теперь Светлогорского) района. Римма шла с отрядом. Одета она была в полушубок, на голове шапка-ушанка, на груди — автомат. В этой солдатской одежде Римма была похожа на юношу. В ночь на 24 октября 1942 года партизаны заняли исходное положение для наступления на Ломовичи.

Вражеский гарнизон постарался создать очень сильные укрепления — ров, проволочные заграждения, дзоты и доты. Для большей безопасности немцы сожгли окрестные деревни, уничтожили жителей, заподозренных в «неблагонадежности».

Ранним утром партизаны поднялись в атаку. По ним ударили пулеметы из вражеских дзотов, прижали к земле. Но гранатами и толом удалось заставить замолчать один, другой дзот... Цепь сделала рывок. Падали убитые и раненые, а атака продолжалась. Римма шла рядом с командиром. Дзот с круговым обстрелом, расположенный на перекрестке улиц, снова застопорил продвижение, атака могла захлебнуться.

Все произошло очень быстро: мы увидели, как из-за угла дома выбежала Римма, и не успел никто опомниться, как она бросилась вперед и своим телом закрыла амбразуру дзота. Партизаны в считанные минуты уничтожили вражеский гарнизон.

— Я все видел своими глазами, — вспоминает москвич Виктор Николаевич Чистов, в ту пору восемнадцатилетний комсомолец. — Впереди неожиданно появились Римма Шершнева и еще один паренек. Его тут же подкосила фашистская пуля. А Римма пробежала метров пятнадцать — двадцать, упала. Мгновение — и она уже ползла к дзоту. Снова вскочила и что-то крикнула нам, бросила гранату, а еще через минуту бросилась на амбразуру, и фашистский пулемет умолк.

На какое-то мгновение партизаны застыли в изумлении. Потом с неистовым «Ур-рра-а!» рванулись вперед.

Я подбежал к дзоту, залез на него. Гляжу — наша Римма безжизненно повисла на вражеском пулемете, закрыв собой смертельный прямоугольник амбразуры. Я осторожно подтащил ее наверх, на купол дзота. Смотрю, еще дышит...

Римма прожила еще девять дней. Почти все это время она была в бессознании, а когда приходила в себя, то непременно спрашивала, жив ли командир? Умерла она на десятые сутки, врачи ничего не могли поделать — ведь более десятка пулевых ранений.

Римму похоронили в белорусской земле. Каждый партизан тогда дал клятву отомстить гитлеровцам за нашу отважную подругу.

Вскоре Кирилл Трофимович Мазуров написал письмо ее матери.

«Лидия Васильевна! Вы можете по праву гордиться Вашей дочкой. Ваше горе большое, но пусть Вам будет утешением то, что Ваша дочь героически боролась за освобождение Родины от немецко-фашистских мерзавцев и погибла смертью храбрых в жестоком бою с врагами».

Невозможно сейчас сказать, о чем думала Римма, когда решилась на такое дело. Но многие партизаны говорят, что Римма очень любила своего командира. Возможно опасаясь за его жизнь, она пожертвовала своей. Вот такие-то семнадцатилетние!

... Светит мирное солнце. Проходят годы. Но не старятся юные герои, не пришедшие с войны. Римме по-прежнему семнадцать...