Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ И ПЕРВЫЕ СЛЕЗЫ

Большая группа московских и ярославских комсомольцев прибыла 15 октября 1941 г. в спецчасть 9903. Фашистские войска были на подступах к Москве. Командование части стало комплектовать диверсионные группы и направлять их в тыл врага. Я попала в группу вместе со своими подругами — Соней Макаровой, Тосей Штыровой, Валей Плахиной. Все мы пришли из одного района — Железнодорожного, все успели закончить курсы сандружинниц. С Соней Макаровой мы с первого класса учились в одной школе, состояли в одном пионерском отряде. Все мы верили друг в друга и захотели быть рядом. 20 октября мы получили первое боевое задание: идти во вражеский тыл. Прибыли на место. Наши лазутчики установили интенсивность движения по шоссе и как оно охраняется. Ближе к ночи группа двинулась к разведанному месту. За ночь мы установили на шоссе в нескольких местах противопехотные и противотанковые мины, разбросали металлические шипы и отошли метров на триста для наблюдения. Уже стало рассветать, когда услышали шум на шоссе, а вскоре увидели и колонну автомашин. Первая, в которой сидели солдаты, благополучно проскочила. Вторая и третья, с боеприпасами, взорвались.

Остальные остановились. Мы стали отходить к лесу. Но гитлеровцы нас обнаружили и стали преследовать. Мы изменили направление и побежали к лесу через болото, рискуя быть затянутыми в него. Фашисты лезть в болото побоялись и прекратили погоню.

Когда мы остановились перевести дух, то обнаружили, что среди нас нет Сони Макаровой. Мы ее искали, но напрасно. Подумали, что ее затянуло в болото.

Продолжая рейд по району, мы минировали шоссейные и проселочные дороги, разбрасывали по ним металлические шипы, нарушали телефонную связь и одновременно собирали разведданные.

Израсходовав боеприпасы, мы стали выходить к своим. Обратный путь был очень тяжелым. Но самое страшное случилось, когда нам удалось перейти линию фронта и мы добрались к своим. Оказалось, попали не в ту часть, из которой провожали нас на задание, а в пограничный полк, командование которого нас не знало, а мы не знали пароль. Нас арестовали как немецких шпионов, отобрали оружие, поставили возле дверей вооруженных солдат. Допрашивали ночью поодиночке, требуя признания: кто послал и с каким заданием. "Если не скажете правду, — грозил допрашивающий, — на рассвете расстреляем из ваших же пистолетов".

Сработал закон подлости: именно в этом районе, откуда мы вышли к линии фронта, был сброшен небольшой фашистский десант, и пограничники приняли нас за врагов.

Умереть за Родину не страшно — ведь мы добровольно пошли в спецчасть и знали, что каждое задание в тылу врага может быть последним. Но погибнуть от пули своих солдат, да еще с клеймом предателя — было невыносимо тяжело.

Под утро пограничники поймали настоящих шпионов, а также из нашей части пришел ответ на запрос командира полка — перед нами извинились, накормили хорошим обедом, и мы уехали на машинах на свою базу. Там мы узнали, что Соня Макарова, оторвавшись от нас, когда за нами гнались фашистские солдаты, попала в другую партизанскую группу, действующую рядом с нашей.

Когда Соня готовила мину к установке, она взорвалась у нее в руках, а рядом лежала толовая шашка. Взрыв был такой силы, что у Сони оторвало руки и ноги, а Маше Крыловой, находившейся рядом, размозжило череп и вырвало глаза.

Соня стонала и все время просила прощения у своей мамы: она ушла на фронт в тайне от нее, когда та гостила в семье своего старшего сына, ушедшего на фронт... Соня умерла.

Сердце мое обливалось кровью. "Соня, Сонечка, подружка моя дорогая, что же я скажу твоей маме?..." И слезы капали, капали на остуженную землю.