Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

С НАМИ НА ЗАДАНИИ БЫЛА И КОСМОДЕМЬЯНСКАЯ

В 20 числах ноября 1941 года две группы, возглавляемые Борисом Крайневым и Павлом Проворовым, направлялись к линии фронта с новым заданием. Если основной задачей первого похода было минирование дорог, то во втором упор делался на поджог объектов, в которых расположились немецкие части. Выехали на двух автомашинах по Можайскому шоссе. Погода была отличной, настроение боевое. Кто-то запел песню, все подхватили. Свернули с шоссейной дороги в небольшую деревушку Обухово, в которой располагался тогда 322 полк 32 стрелковой дивизии, только что прибывший из Сибири. Воины этой дивизии были мужественными и закаленными людьми. Они, по существу, и остановили продвижение немецких частей на этом рубеже.

Жителей в деревне не было. Дома приобрели нежилой вид. Наши партизанские группы расположились в одном из домов. Кто-то затопил печку. В разбитые окна дул холодный ветер. Начало смеркаться. В сопровождении трех бойцов полковой разведки мы направились к берегу реки Нары, где в то время проходила линия фронта. Разведчики проводили нас к наиболее безопасному для перехода месту. Вокруг лежал глубокий снег. Справа чернел лес, впереди расстилалось большое поле, заминированное нашими.

Одеты мы были по-зимнему: в шинелях, свитерах, теплых подшлемниках, меховых варежках и в огромных, не по размерам, валенках. На боку висели брезентовые сумки с бутылками, наполненными горючей смесью, на спине — рюкзаки с минами, толом и продуктами. Вооружены наганами и гранатами, а юноши, кроме того, имели винтовки и кинжалы.

Сразу взяли быстрый темп. Но двигаться быстро в таком одеянии со снаряжением было нелегко. Временами приходилось догонять товарищей. Когда подошли к линии фронта, внезапно с противоположного берега Нары затрещал пулемет. Мы залегли в небольшой ложбинке. А разведчики, хорошо знавшие местность, вместе с Борисом Крайневым быстро перешли реку, чтобы подавить огневую точку. Завязалась перестрелка. Трассирующие пули пролетали низко над нашими головами. Через несколько минут все смолкло. И мы увидели возвращающихся разведчиков: один из них ранен. Мне пришлось в темноте, почти на ощупь, перевязывать его.

Один из бывших разведчиков Михаил Георгиевич Поспелков, житель Тюмени, жизнерадостный и смелый человек, в своем письме от 3 декабря 1969 года написал: "Мне ваш отряд запомнился хорошо. Ребята были славные, и девушки держались храбро. Мы еще вас жалели, что идете на опасное задание. Одно дело мы — солдаты, это — наш долг, да мы были старше года на 3 — 4. Но вы отвечали, что не подведем и сможем сделать все как солдаты".

Мы простились тогда с бойцами и, перейдя реку по шаткому, в несколько жердочек мостику оказались на другой стороне фронта. Углубились в лес.

Общее командование группами до их разъединения принял Борис Край-нов, авторитет которого после первого похода еще больше возрос. Это был собранный, мужественный, волевой командир. Не раз, благодаря его смелости и находчивости, грозящая отряду опасность миновала. Первым заместителем Крайнова оставался Павел Проворов, его земляк. Я особенно хорошо запомнила в его группе девушек — Веру Волошину — высокую, красивую блондинку, Зою Космодемьянскую, стройную, скромную, очень симпатичную Наташу Обуховскую, бойкую, сероглазую Клаву Милорадову. А девушки нашей группы Наташа Самойлович и Лида Булгина — необыкновенно скромные и отважные — стали для меня близкими, родными, как сестры.

После небольшого перехода сделали привал. Как только рассвело, вновь была послана разведка (Самойлович, Кузьмин). Разведчиков ждали долго. Днем устроили обед. Мы с Зоей дежурили. Приготовили нехитрую пищу. Разделали рыбу, а бутерброды с маслом не удавались. На морозе хлеб окаменел, масло не намазывалось и отламывалось крупными кусками. Зоя отличалась ясными, лучистыми глазами и коротко подстриженными волосами. Она походила на юношу-подростка. Молчаливая, даже несколько замкнутая, она держалась очень скромно, ничем не выделяясь среди своих товарищей. И нам трудно было представить тогда, что эта тихая, скромная девушка станет героиней. У Зои оказался довольно упрямый характер, даже оделась не так, как все в группе. На ней было короткое пальто, а вместо валенок сапоги. Очевидно, она решила, что такая обувь практичнее для выполнения задания в любую погоду. Но ноги очень мерзли, жалоб же мы никогда не слышали от нее. Старались ненавязчиво помочь ей: дали шерстяные носки, заставляли чаще двигаться. Зоя просила командира направить ее в разведку, тот ответил, что наступит и ее очередь.

Работать в тылу стало значительно труднее. Немцы перешли к глубокой обороне, успели провести значительные саперные работы, обмотались проволочными заграждениями, окопались траншеями и окопами.

Отряд снялся с места. Шли лесом. На пути проволочное заграждение. Спустились в овраг. Пересекли поляну и снова вошли в лес. Наступила вторая ночь нашего похода. В темноте перешли шоссейную дорогу и двинулись по замерзшему вспаханному полю. Крупные комки земли, смешанные со снегом, прилипали к валенкам, затрудняя движение. Мы часто спотыкались о какие-то, как нам казалось, мешки. Но когда стало светлее, страшная картина недавнего боя открылась перед нами. Все поле было устлано трупами наших и немецких солдат.

Наступил третий день пути. Уже совсем рассвело. Впереди показалась опушка леса. Когда до нее оставалось 200 — 300 метров, раздалась пулеметная очередь — стреляли прямо в нас. Отступать назад было некуда — на поле мы были хорошей мишенью для врага. Группы рассеялись по полю. Когда я добежала до леса, увидела лишь троих ребят. Пулемет умолк. Стало совсем тихо. Но за каждым кустом грозила опасность. Оставив ребят в ельнике, пошла на розыск группы. Шла медленно, прислушиваясь к каждому звуку. Вдруг услышала шорох и поняла, что кто-то идет....... Держа в руках наган, пошла навстречу. Какая же была радость, когда узнала Кузьмина. Недалеко находились и остальные члены разведки — Голубев, Самойлович, Волошина.

Дальнейшие поиски остальных членов отряда оказались безуспешными. Наша группа осталась без командира и топографической карты — незаменимого спутника в незнакомой местности. Больше я никогда уже не видела ни командира, ни Зои. Значительно позже, работая в полевом госпитале, я узнала: Борис Сергеевич Крайнов погиб под Ленинградом при выполнении боевого задания. В донесении партизанской поры он сообщал: "В районе Усадкова со мной осталась Космодемьянская. Я решил поджигать объекты. Дошли до Петрищева и зажгли четыре строения. На место сбора Космодемьянская не вернулась. Ждал до утра. В районе Детской коммуны Мякишево перешел линию фронта 29/XI — 1941 года".

ТАК БЫЛО

... Неподалеку от Тимирязевского парка в Москве, из дома № 7 по Александровскому проезду, в октябре 1941 года уходила на фронт восемнадцатилетняя девушка. На пороге оглянулась. Небольшая комната со светлыми обоями. Плюшевый диванчик, на котором столько задушевного было с подругами. Шкаф, где оставлено платье, в котором танцевала на выпускном балу. На вешалке — рабочая ее спецовка токаря. На столе у окна остался раскрытый дневник. В нем одна из ее записей: "Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы... умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества". Завещание Николая Островского стало смыслом молодой и такой короткой жизни. Захлопнув за собой дверь комнаты, девушка не знала, что она станет музеем, что корабль разрежет океанскую волну, неся на борту ее имя — Зоя Космодемьянская, что будут изваяны скульптуры, напишут поэмы о ее подвиге, которому последуют многие сверстницы и родной брат. Вошли в историю ее слова, брошенные в лицо фашистским захватчикам: "Вы меня сейчас повесите, но я не одна. Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня".

Ящик, на котором Зоя стояла, был выбит из-под ног... И почти в это самое время в нескольких десятках километров от Петрищева грохот советских орудий у Красной Поляны возвестил начало нашего контрнаступления. Это был конец гитлеровских планов "молниеносной войны" и начало второго этапа грандиозного московского сражения — того, который вошел в историю под названием "Разгром немцев под Москвой".