Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

Часть 5

Огромное окно на площадке лестницы между третьим и четвертым этажами. Слева и справа — лестничные марши. Весна 1945 года.

Солнечный день. Томка с книгой на подоконнике.

Томка. Ток, сила которого не зависит от разности потенциалов, называется током насыщения... насыщения. Ток, сила которого... (Вскочив, кричит в разбитую форточку.) Валька!

Голос Вальки. Я иду в магазин!

Томка. Иди сюда!

Голос Вальки. Я иду в магазин!

Томка. Я ничего не слышу!

Голос Вальки. Я иду в магазин!

Томка. Дурак! (Садится.)

Инна (поднимается по лестнице). Кто дурак?

Томка. Валька.

Инна. Почему дурак? Поцелуй меня!

Томка (целует). Поцеловала.

Инна. Еще раз!

Томка. Какая ты розовая сегодня!

Инна. Чего ты тут сидишь? Тут сыро. Простудишься!

Томка. Ничего не сыро. Чувствуешь, какой воздух весенний? Я эти дни все хожу и слушаю. По-моему, если прислушаться хорошенько-хорошенько, то услышишь, как почки раскрываются. О чем ты думаешь?

Инна. Я тоже слушаю.

Томка. Ты теперь все о чем-то думаешь... О папе, да? Что он скоро вернется? Я тоже. Как ты думаешь, он будет доволен нами?

Инна. Во всяком случае, я стараюсь все Сделать так, чтобы он был доволен.

Томка. Тебе хорошо. Ты у меня какая-то ужасно правильная... Даже завидно, до чего правильная. Я не умею быть такой правильной. Ты, если заметишь, что у меня что-нибудь не так, — говори, не стесняйся!

Инна. Да что ж... Не ангел ты, конечно... Сдашь хорошо на аттестат зрелости, я тебе сто грехов прощу. Конечно, при твоих способностях ты могла бы учиться лучше...

Томка. Я плохо учусь?

Инна. Могла бы идти на круглых пятерках. Томка. Да, могла бы! Я прямо-таки глазами видела, как у меня из рук выскальзывают эти самые пятерки!

Инна. А кто виноват? Томка. Никто не виноват. Инна. Ты — лентяйка, сознайся! Томка. Во всяком случае я сама отвечаю за все свои поступки.

Инна. Иногда меня раздражает, что ты такая... Томка. Какая?

Инна. Самостоятельная, что ли... Гордость эта в тебе... Чем нам гордиться, Томка? Так мы простенько, серенько прожили эти страшные годы...

Томка. Да, простенько. Меня это иногда ужасно бесит. Другие за эти годы насовершали целую кучу подвигов. А мы... день да ночь — сутки прочь, как говорит Лукия Ивановна. Но это ничего. Мы еще будем ужасно долго жить, Инка! Ведь правда? И все успеем совершить... Нет, ты сегодня просто замечательно розовая!

Инна. Ну, занимайся, я пойду. (Уходит наверх.) Томка. Ток, сила которого не зависит от разности потенциалов...

Сверху спускается Лукия Ивановна.

Лукия Ивановна. Сидишь?

Томка (твердо). Да, сижу.

Лукия Ивановна. Простудиться захотела?

Томка. Да, захотела простудиться.

Лукия Ивановна (вздохнув). Томка! Скажи Андрюше, чтобы починил радио. Совсем шепотом стало говорить. Давеча слушаю приказ, которые места наизусть знаю, те понимаю, а какие города мы взяли и каким генералам благодарность — ничего не разобрать. Ты Андрюше скажи.

Томка. А вы сами разве не можете сказать?

Лукия Ивановна. Он тебя скорее послушает. У тебя все мальчишки по струнке ходят. (Спускается вниз.)

Ей навстречу поднимается Андрей. Лукия Ивановна останавливается и провожает его строгим взглядом. Потом уходит.

Андрей. А я что-то знаю.

Томка. Что ты знаешь?

Андрей. Инну сегодня кто-то провожал.

Томка. Кто?

Андрей. Начальник службы движения.

Томка. Лутохин?

Андрей. Ага.

Томка. Во-первых, когда ты отучишься говорить «ага». Сколько раз я тебе говорила, — это ужасно грубо и некрасиво. Надо говорить «да». А во-вторых, какое тебе дело, кто кого провожает? Мальчиков это совсем не должно интересовать. Мальчики должны быть выше этого. Ну, проводил, и что ж такого? Я тебя спрашиваю — что ж такого?

Андрей. Да ничего, конечно.

Томка. Конечно, ничего. Вот почему она была такая розовая.... Андрюша, ты мне очень нужен. Я тебя ждала.

Андрей. Радио починить?

Томка. Да, радио —это безусловно. Сегодня же! Но главное то, что сейчас должна прийти Огородникова.

Андрей. Какая? Та самая?

Томка. Та самая. А Инна дома. Больше трех лет мне удавалось делать так, чтобы она не приезжала. То сама к ней ездила, то Вальку посылала, то тебя. А сегодня получила от нее записку, что она приедет дневным поездом. И как нарочно Инна дома. Ты понимаешь?

Андрей. Ну... понимаю.

Томка. Ты страшно понятливый, Андрюша. Так что я могу не беспокоиться?

Андрей. Можешь, я буду тут, наверху.

Томка. Хорошо. А я пока повторю физику.

Андрей уходит наверх.

Ток, сила которого... (Вскакивает.) Валька!

Голос Вальки. Я уже иду!

Томка. Я не слышу!

Голос Вальки. Я иду-у-у!

Томка. Орет, как сумасшедший.

Снизу появляется Валька.

Валька (подает пучок подснежников). Нате. Иду, вижу — продают. Я и купил, просто так.

Томка. Спасибо... Валька, а почему они такие мятые? Ты их, должно быть, нес в кармане?

Валька. Не на виду же нести.

Оба нюхают подснежники.

Ничем не пахнут.

Томка. Нет, чем-то пахнут... А почему ты не пришел сразу, когда я тебя звала?

Валька. Я шел в магазин.

Томка. Ты, по-моему, помешался на магазине.

Валька. Вы же заставляете ходить! Зачем я вам был нужен?

Томка. Уже не нужен.

Валька. Совсем?

Томка. Я уже Андрюше поручила.

Валька. В старину были такие агенты для особых поручений. Вот и я у вас состою на этой должности. Агент для особых поручений. Мальчик на побегушках. Я бы на вас ни за что не женился.

Томка. Пожалуйста, я и не прошу.

Валька. Нет, серьезно. Я не знаю, какой дурак на вас женится. Вы вот так будете гонять вашего мужа, как меня и Андрея. Он у вас будет в магазин ходить и чулки вам штопать.

Томка. Я тебя когда-нибудь заставляла штопать?!

Валька. Еще бы вы меня заставляли штопать! Этого не хватало... Вообще наши отношения очень сложны. Вот, например, я вам говорю «вы», а вы мне говорите «ты», как будто так и надо...

Томка. Разве? А знаешь, я даже не замечала...

Валька. То-то. Скоро вам придется самой бегать в магазин. (Смотрит в окно.) У вас тут хороший вид. Знаете, сколько на солнце? Двадцать градусов. Да, экзамены приближаются. Я поеду учиться в Москву. Это уже решено. На юридический. А вы куда пойдете учиться?

Томка. А я пойду... Вон по той дороге я пойду. Туда, за Каму, в лес... Ах, солнце разморило, до чего заниматься не хочется!

Снизу поднимается Огородникова.

Огородникова. Вон она где. А я к ней иду.

Томка. Я тут занимаюсь. Здравствуйте! Пойдемте, может быть, наверх или тут посидим на солнышке? У нас там, знаете, ремонт — прямо нету местечка приткнуться.

Огородникова. Посидим тут. Я на минуту. Я тебе что-то скажу....

Томка. Валька, вон твоя мама! Она тебя ищет. Определенно. Она тебе машет!

Валька. Ничего подобного, это не она и даже не похожа.

Томка. Определенно она! Иди!

Валька уходит.

Огородникова. Приехала проститься.

Томка. Как? Вы уезжаете?

Огородникова. Да. Так неожиданно! Октябрьская дорога прислала вызов. Дают работу — проводником. Что ж, дети выросли, здоровые. Младших я могу отдать в интернат, правда, Томочка? Как ты думаешь?

Томка. А хорошо там, в интернате?

Огородникова. Пишут — четырехразовое питание, и чисто, и постоянный врач. Я думаю — ничего, Томочка. А старшие будут дома. Ты подумай: квартира наша цела, только стекол нету. И вещи целы — соседка сберегла. Ведь это конец скитаньям, конец неустройству! Я так рада, Томочка!

Томка. Конечно! И я за вас ужасно рада! Ужасно!

Огородникова. Тяжело будет вернуться в город, где было столько горя. Я знаю, что первое время я там больная буду. Но что делать, что делать! У меня они и здесь все время перед глазами, Маруся и Саша. Как-то надо перенести! Надо жить! Надо возвращаться домой... Томочка! Я благодарить не хочу. Я тебя поцелую, девочка, и только.

Целуются. Плачут.

Томка (сквозь слезы). Я за вас рада. Но мне жалко, что так далеко. Я привыкла... Я ведь буду знать, что с вами? Вы будете писать?

Огородникова. Как же я не буду писать? Писать буду, и ты пиши, а кончится война, полегчает жизнь, ты приедешь ко мне в Ленинград. Это же такой чудесный город, самый красивый город на свете, просто сказка какая-то! Обязательно приедешь, я и думать не могу, что мы расстаемся надолго. Приедешь?

Томка. Да.

Огородникова. Дети тебе кланяются. Мы едем дня через четыре, так скоропалительно. У меня голова кругом идет... Надо еще сходить купить кое-что на дорогу. Ты не пойдешь со мной?

Томка. Знаете что? Я с вами не пойду, но я завтра к вам приеду или послезавтра, можно? И попрощаюсь с детьми. Я привыкла... (Смеется.) Ужасно глупо, и плакать хочется, и смеяться хочется...

Огородникова. Приезжай, они рады будут. А я, я бы на тебя всю жизнь смотрела и не отрывалась, девочка моя! Словно я не вижу, что вот на тебе туфли худенькие и ничего-то у тебя самой нет... Томочка, у меня теперь будет жалованье приличное, ты не вздумай мне присылать, слышишь? Все равно отошлю обратно, имей в виду! Только в расход меня введешь...

Наверху открывается дверь. Томка прислушивается. Гулкий в пролете лестницы разговор двух голосов.

Голос Андрея. Ты куда, Инна?

Голос Инны. Я скоро вернусь, в библиотеку.

Голос Андрея. Постой!

Голос Инны. Что такое?

Голос Андрея. Постой! Одну минутку!

Голос Инны. Что с тобой? Что ты меня держишь? Пусти, Андрюшка!

Голос Андрея. Давай бороться! Кто сильней. Я тебя поборю в два счета!

Голос Инны. Ты с ума сошел! Чего ради я буду бороться?! С какой стати?! На лестнице... (Кричит.) Томка! Уйми его! Томка!

Голос Андрея. Томка! Иди сюда!

Два голоса сливаются в общий крик: «Томка!» По ступенькам катятся книги.

Голос Инны. Дурак! Что тебе нужно от меня? Голос Андрея. Ух, она дерется! Сама дура, не понимаешь шуток!

Шум борьбы.

Огородникова. Что это у вас там?

Томка (хладнокровно). Это соседи. Ужасные скандалисты.

Огородникова. Трудно жить, когда соседи скандальные.

Томка. Невероятно трудно. Вы прямо не можете себе представить... Пойдемте, я вас немножко провожу. (Уходит с Огородниковой вниз.)

Наверху продолжают кричать два голоса.

Голос Инны. Андрей, ты буквально сошел с ума! Пусти сейчас же! Томка!

Голос Андрея. Томка! Она вырывается! Иди скорей, Томка!

Голос Инны. Убирайся вон! Ты думаешь, я сама с тобой не справлюсь? Вот!

Слышно падение тела, стук захлопнутой двери и щелканье повернутого ключа.

Вот! Сиди теперь запертый в наказанье! (Спускается вниз.) Все пальто измял... Томка! Убежала и книгу бросила. Бесятся, как маленькие... (Уходит вниз.)

Некоторое время сцена пуста. Потом снизу появляется Томка.

Она останавливается у окна и машет кому-то рукой. Опускает руку. Стоит задумавшись.

Томка. Вон по той дороге. Солнце будет светить. Птицы будут петь. Пойду далеко-далеко-далеко....