Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

Часть 3

Декорация первой сцены. Утро. Томка за работой. Ее едва видно за грудой карточек.

Звонок. Томка идет в переднюю, запирает дверь своей комнаты на ключ, ключ кладет себе в карман. И только после этого отворяет дверь на лестницу и впускает Васю.

Вася. Чувствуете?

Томка. Что?

Вася. Восемнадцать часов отмахал подряд. Срочный военный заказ. Восемнадцать часов! Ничего себе смена, а? И, ей-богу, еще бы работал, да мастер прогнал. Иди, говорит, выспись. А я спать не хочу, ей-богу. Замечательно себя чувствую!

Томка. Все сейчас работают. Скоро придет Лу-кия Ивановна, она в магазин пошла за печенкой. Вы ей, пожалуйста, отворите. Мне некогда.

Вася. Ладно, я ей отворю. (Идет в кухню умываться.)

Томка уходит в свою комнату, запирается на ключ, садится за работу. Звонок.

(Моется.) Ага!

Второй звонок. Вася неторопливо утирается. Третий звонок, в котором чувствуется раздражение.

(Кричит.) Сейчас, Лукия Ивановна! Сейчас! Обождите, я умываюсь.

Четвертый звонок.

Я же вам говорю — я умываюсь!

В дверь стучат. Вася садится в передней на стул, достает часы, с часами в руках выжидает. Дверь трясется от стука... Из-за двери доносится бормотание, кашель, вздохи. Вася прячет часы, отворяет дверь. Входит Лукия Ивановна.

Лукия Ивановна (разъяренная). Ты это что не отворяешь столько? Ты в своем уме?

Вася. Я вас выдерживал по часам четыре минуты, а вы меня третьего дня выдерживали — тоже по часам — восемь минут.

Лукия Ивановна. Третьего дня я, постой... что я делала? Я картошку чистила.

Вася. А я умывался. Все в порядке. (Уходит в свою комнату.)

Лукия Ивановна. Какой негодяй! (Хочет войти в комнату девочек.) Что это, заперто? Тома! Отвори!

Томка. Я не могу отворить.

Лукия Ивановна. Почему это?

Томка. Я голая.

Лукия Ивановна. Купаешься, что ли?

Томка. Да.

Лукия Ивановна. Ас какой стати в комнате? Для купанья ванная есть.

Томка. А мне сегодня захотелось в комнате.

Лукия Ивановна. Каждый день какие-нибудь фокусы. Я только хотела тебе сказать, что печенка кончилась. Почему твой мальчишка перестал сообщать? Я его матери сказала: почему, говорю, ваш мальчик не сообщает? Ты ему скажи, Томка!

Томка. Хорошо.

Лукия Ивановна. Я-его позову. (Выстукивает на батарее: «Валька, иди сюда!»)

Слышен ответный стук.

Томка (с интересом прислушалась, сделала презрительную гримасу). Подумаешь! Очень нужно! (Кончает работу, собирает карточки и прячет их в багажную корзинку под кроватью. Отворяет дверь.)

Вася выходит из своей комнаты.

Вася. А Инны нет? Томка. Нет.

Вася, вздохнув, уходит к себе.

Лукия Ивановна. Вымылась? Томка. Вымылась.

Лукия Ивановна. Как будто неважно вымылась. Вон пятно чернильное.... Томка. Где?

Лукия Ивановна. На щеке. Томка. Это я для красоты посадила нарочно, чтоб было похоже на родинку. (Принимается чистить картошку.)

Лукия Ивановна. Ты еще вздумай губы красить! В мое время не были девочки такие верченые. Держали себя без глупостей. Такое время, а она себе на лицо пятна ставит для красоты.... Что же твой мальчишка не идет?

Томка. Он и не придет. Он вам знаете что выстукал? «Убирайтесь к черту!»

Лукия Ивановна. Хулиган! Право, хулиган! Несчастная мать. Ну... я в госпиталь пошла. (Уходит и на пороге сталкивается с Инной.) Инночка, я в госпиталь пошла.

Инна (входит в комнату.) Андрюши нет еще?

Томка. Нет.

Инна. Не сбежит он опять?

Томка. Нет. Он уже стал домашний.

Инна. Ты что, только начинаешь стряпать? Что же ты делала? В школу не пошла.... Ты больна?

Томка. Нет. Здорова. Тебе есть обед, вон я разогрела...

Инна. Меня не это интересует.

Вася выглядывает из своей комнаты и прячется.

Почему ты пропускаешь занятия? Что ты делала целый день? Вот что меня интересует! (С силой.) Как ты смеешь обманывать меня?

Томка вздрогнула, порезалась ножом.

Ты скрываешь, что получила двойку по черчению!

Томка (успокоенно). А... (Сосет палец.) Я из-за тебя порезалась.

Инна. Ненавижу, когда обманывают!

Томка. Я просто не сказала, чтобы ты не волновалась. Вот и все.

Инна. Почему двойка?

Томка. Не сделала чертежи.

Инна. Почему не сделала?

Томка. Некогда было.

Инна. Почему я нахожу время и работать, и комсомольскую нагрузку выполнять, и еще ходить в поликлинику, чтоб она провалилась!...

Томка. Я стираю... готовлю...

Инна. И еще носки штопать Андрею! (Садится штопать носок.) Уж это свинство, как хочешь! Этого я не понимаю. Если взяли человека, надо за ним смотреть. Утром обувается, гляжу — у него пятки рваные.... Ты за ним совершенно не следишь!

Томка. Неправда. Я очень слежу за его воспитанием. Я для него все пересказы пишу. И задачи решаю. Если бы не я, он бы выше тройки никогда не получал. Он же страшно отстал. Он никак буквы «це» не осилит. Обязательно лишнюю палочку напишет. Надо «курица», а он пишет «курища». А в букве «ша» пишет четыре палочки. Софья Валерьяновна с ним намучилась.

Инна. Какая Софья Валерьяновна?

Томка. Учительница. Я с нею держу постоянный контакт.

Инна. Вот и я с твоими учителями вошла в контакт, и они мне преподнесли твою двойку. Вот что, Томка, еще одна двойка, и я брошу лечиться. Слышишь? Ты знаешь, я свое слово держу!

Томка. Нет, пожалуйста, лечись! А то нашему алоэ совсем крышка. Бедный алоэ, от него и так скоро ничего не останется. Весь пошел на декохт.... Не будет больше двоек!

Инна. Дай слово!

Томка. Опять слово? Хорошо. Даю.

Инна. И — соберись немножко. Распустилась, обленилась. Что ж делать!

Звонок. Томка открывает. Входит Андрей со школьной сумкой.

Томка (строго). Ты где был? Андрей. Нигде.

Томка. Как ты отвечаешь старшим? Где тут логика? Как это можно быть нигде? Инна. Где ты был, Андрюша?

Андрей молчит.

На-ка носки перемени. А то ты у нас как беспризорный. Есть хочешь?

Андрей. Не хочу.

Инна. И мне что-то не хочется. Ни есть не хочется, ничего, ничего... (Закрывает лицо руками, сидит неподвижно.)

Вася выглядывает из своей комнаты и прячется.

Томка (тихо). Подними голову, Инка. Ничего. Как-нибудь. Все как-нибудь, и мы как-нибудь.

Инна. Как-нибудь можно дома. На работе нельзя! Лутохин за прошлое дежурство опять пропустил на запад больше маршрутов, чем я... По-настоящему мне сегодня нужно перегнать его. А у меня голова не работает. Мысли путаются.! А тут еще вы с вашими двойками, тройками....

Звонок. Инна отворяет. Входит Шестеркин.

(С нервным смешком.) А...

Шестеркин. Детишки, я вас приветствую. Я на минутку, Инна, по делу. К тебе. С просьбой, или с требованием, или с вызовом — зови как хочешь. Мне сегодня вести маршрут шестьдесят два. В депо такой разговор, что, пожалуй, и не дойдет очередь до моего маршрута. Свободная вещь, вполне может так случиться. Если бы, говорят, Лутохин дежурил, то мы бы все ушли по графику. Ну, а у Кузнецовой, говорят, что-то не вяжется. Я, Инна, все понимаю. Я вместе с вами рыдать буду в случае чего. Но дорога есть дорога, война есть война и наша честь есть наша честь. Так, девочки? Я желаю ехать на большом клапане, без набора воды на промежуточных станциях. Дай мне, Инна, зеленую улицу!

Инна (сурово). Ничего не обещаю.

Вася выглядывает из своей комнаты и прячется.

Ничего еще не знаю, какие маршруты пойдут в первую очередь, как, что. Я только иду принимать дежурство.

Шестеркин. Мне безразлично, что ты там знаешь, чего не знаешь. Я — машинист. Я желаю ехать, ты понимаешь? Дай мне ехать! Не выматывай мне душу!

Инна. И вы мне не выматывайте душу! Ничего не обещаю. Там видно будет.

Шестеркин. Я тебе сказал. (Уходит.)

Инна достает корзину из-под кровати, хочет открыть. Томка бросилась, села на корзинку: в одной руке — картофелина, в другой — нож.

Инна. Как ты меня испугала!

Томка. Извини! Извини, Инночка!

Инна. Как можно так бросаться!... Встань.

Томка. Ин... Инночка, мне ужасно... ужасно удобно здесь чистить....

Инна. Мне надо кофточку достать.

Томка. Кофточка в шкафу.

Инна. Нет, здесь, я сюда положила.

Томка. Ей-богу, в шкафу. Я переложила. На средней -полке.

Инна. В конце концов, что это за частные переговоры с диспетчером в домашней обстановке? (Достает кофточку из шкафа, одевается.) Иван Егорыч думает, что вся дорога на нем держится... что все провалится и развалится, если Шестеркин не поедет вовремя... (Уходит.)

Томка (встает, потирает ноги). Я чуть не убилась насмерть... А вот ты даже не знаешь, что такое зеленая улица. Ведь не знаешь?

Андрей. Не знаю.

Томка. Это когда поезд идет, а перед ним на семафорах везде зеленые огни, значит путь открыт, везде, везде зеленые огни — называется «зеленая улица». А большой клапан — знаешь, что такое?

Андрей. Ну, что?

Томка. Вести паровоз на большом клапане — значит очень скоро вести, на большой скорости. Если не будет зеленой улицы, так не очень разгонишься.... Эх, ты!... Не железнодорожник, ничего не знаешь. Нам папа все рассказывал. Это Инна потому стала такая сумасшедшая, что она думает, что папы уже нет... (Уходит в кухню.)

Андрей в задумчивости. Рассеянно берет нож, оставленный Томкой, и режет стол.

(Входит.) Что ты делаешь? Сейчас же перестань!

Андрей. Я нечаянно. (Кладет нож.) Слушай, Томка... Я растратил тетрадочные деньги, я подлец.

Томка. Глупости...

Молчание.

Андрей. Вот дура! Говорят тебе—растратил, хорошие глупости!...

Томка. Как же это вышло?

Андрей. Ребята собрали на тетрадки. Софья Валерьяновна велела сдать вожатому. А у вожатого ангина, он дома сидит. Она велела отнести ему домой. Я пошел, а он в амбулатории. Я пошел домой, а тут пирожные тетка продает.

Томка. И ты купил пирожные!

Молчание.

Когда это было?

Андрей. Вчера.

Томка. Что ты сказал в школе?

Андрей. Я не был в школе. Я пошел на толкучку. Хотел продать учебники. А когда стал вынимать, мне расхотелось. Я ушел. Пошел к ребятам, стал занимать деньги. У которых ребят мало, у которых вовсе нет. У которых есть, те дали. Так мало...

Томка (с ужасом). Сколько же ты растратил?

Андрей. Девяносто два рубля.

Молчание.

Понимаешь, Томка, я не хочу, чтоб Инна узнала. Она бы заплатила. Покричала и заплатила. Но я не могу, чтобы она узнала, какой я подлец. По-настоящему мне самое лучшее сейчас же умереть. Но я не хочу умирать. Вот это самое подлое, что я не хочу умирать.

Молчание.

Томка! Я больше не хочу воровать!

Молчание.

Какая ты, Томка... Я тебе все сказал, а ты даже разговаривать не хочешь. Эх, человек!... (Машет рукой, хочет уйти.)

Томка. Постой, Андрюша. Постой, я думаю. (Медленно.) Я думаю, что ты еще не очень подлец. Понимаешь? Ты не совсем подлец, раз ты понимаешь, какой ты подлец. У меня есть деньги. Они не мои собственные. Я их заработала, но они не мои. Они — одной женщины и ее детей. Эту тайну знает только Валька. Потому что он один раз отвозил ей деньги в Левшино. Я тебе тоже расскажу за то, что ты мне рассказываешь все.... Придется отнять эти деньги у этой женщины и ее детей. Ты завтра же внесешь. Никому не говори; главнее, чтобы Лукия Ивановна не узнала, а то нам с тобой жизни не будет.... Но помни, Андрюша, если это повторится хоть один раз, хоть в самом маленьком размере, я первая пойду в школу и все расскажу....

Андрей. Ну что ты за человек! Как это может повториться!... (Понизив голос.) Томка... Я ведь уже почти совсем решил пойти и утопиться в Каме. Я только тебе решил сказать, потому что.... (Заплакал. Плачет горько.)

Томка (не утешает его, сидит и тоже плачет, тихо, сдерживаясь, не вытирая слез. После долгого молчания). Андрюша!..

Входит Валька.

Как ты вошел без звонка?

Валька. Я с черного хода. Там ваш квартирант дрова пилит. Открыто.

Томка. Что тебе, собственно, надо?

Валька. Тома! Я прошу как товарищ товарища: если вы не хотите, чтобы я делал вам чертежи, дайте мне часть вашей работы. Я постараюсь писать так, чтобы почерк был похож. Тома, ладно?

Томка. Какой ты смешной. Ни за что. Ты не думай, что это я стучала. Это Лукия Ивановна. И не думай, что я ее научила.

Валька. Нет, я не думаю...

Томка. Она сама выучилась...

Валька. Способная старушка. Не плачьте, Тома!

Томка. Не думай, что я из-за двойки. (Рыдает.) Опять уже пора зажигать лампу, а от папы опять ничего нет.... И вдруг позвонят и принесут извещение.... Письмо и в нем извещение... похоронная...

Звонок. Валька отворяет. В дверях почтальон.

Почтальон. Кузнецовым. Заказное. Распишитесь.

Валька расписывается. Почтальон уходит.

Валька (с письмом в руках). Тома... Томка (отстраняет письмо). Я боюсь...