Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК

Бережно уже много лет храню я свои записные книжки военной поры. Тоненькие, пожелтевшие от времени страницы, строчки выцветшие, из синих превратившиеся в бледно-голубые. Многие из них непросто было разобрать и тогда, 30 с лишним лет назад, потому что делались записи обычно на ходу, случалось, в горячке боя. И все-таки многое можно восстановить в памяти именно благодаря этим полустершимся записям. И не только отдельные имена и лица, но и целые эпизоды с их участниками. И дело тут не в том, что у меня какая-то по-особому хорошая память. Просто все это были люди цельные, яркие, забыть их действительно невозможно.

П. МОЛЧАНОВ, бывший редактор газеты 5-й армии «Уничтожим врага!»

Беглянка

Известие о том, что прибывает крупное пополнение, всегда событие на фронте. Ну а когда выясняется, что на вашем участке будет служить целое подразделение снайперов, весть эта становится событием вдвойне.

В конце марта 1944 года на очередной летучке в редакции мы решили, что для того, чтобы не ударить в грязь лицом и встретить пополнение в нашем журналистском всеоружии, необходимо к этой встрече как следует подготовиться, Мы отобрали все материалы, какие там только были о снайперах, и принялись их внимательно изучать. Была среди них и «Памятка снайпера», изданная ЦК ВЛКСМ. «Снайпер, — говорилось в ней, — это специально отобранный, обученный и подготовленный к самостоятельным инициативным действиям воин». Еще одна запись из этого пособия: «Снайпер — это грозный мститель, всем своим существом ненавидящий врага...» И у нас, газетчиков, складывалось мнение о том, каким должен быть снайпер, мнение, как нам тогда казалось, довольно точное. Это обязательно мужчина, наделенный незаурядной храбростью, упорством и, разумеется, недюжинной силой.

Наступил день их прибытия. Я специально приехал в штаб заранее. И уже набросал предварительные заметки к будущей статье. Были в них и «широкие богатырские плечи» и у кого «бравый», а у кого «суровый и грозный» вид, в общем, полный джентльменский набор.

Кто-то крикнул: «Приехали». Я подхватил свой блокнот, выскочил во двор...

Мои записи выпали из рук. На штабном дворе, вытянувшись по стойке «смирно», стояло человек 50 совсем молоденьких девушек. Новенькие, чуть топорщившиеся шинели, огнем горят начищенные пряжки на ремнях, чуть поблескивают звездочки на пилотках.

«Да, — подумалось, — снайперы». Правда, все мы знали о военных подвигах знаменитой Людмилы Павличенко. Но ведь она воевала в 1942 году, тогда фашисты напролом лезли, а сейчас, в 1944-м, они, как кроты, в землю зарылись. Женское ли это дело их оттуда выковыривать?

Только у меня все это успело в голове пронестись, как начался рапорт. Выясняется, что все наши новобранцы окончили Центральную женскую школу снайперской подготовки, многие на «отлично». Перекличка. И тут вижу, капитан, который их из школы сопровождал, как бы споткнулся, растерялся, будто со счета сбился.

Тут команда последовала: «Отставить! Начать перекличку сначала!» Начали. Опять что-то у них не сходится.

Тут одна из девушек из середины строя выходит и к командиру дивизии: «Товарищ генерал, разрешите обратиться». Начала четко по-военному, а когда он ей ответил: «Обращайтесь», — сразу затараторила, сбивчиво что-то начала объяснять.

А у сопровождающего, капитана Севастьянова, так все и оборвалось внутри. Не спросясь его, стояла и что-то объясняла генералу Люда Шульгина. Та самая Шульгина, которой за особо отличные успехи, достигнутые ею во время учебы в Центральной снайперской школе, оказали большое доверие и честь. Оставили в школе младшим командиром, чтобы учила таких же, как и сама, девчонок непростым правилам снайперского дела.

Севастьянов с грустью глядел на нежно-голубое весеннее небо и думал, что не пройдет ему это так, крепко спросят по возвращении в школу за пропажу. И уже шаг в сторону сделал, чтобы в разговор снайпера с генералом вмешаться, но махнул рукой: «Будь что будет».

Видно, вспомнилось капитану в этот момент, как расстроилась Люда, когда в снайперской школе, на последнем построении, ей торжественно сообщили, что оставляют здесь командиром. На глазах слезы показались, вся рывком вперед подалась, чтобы возразить, заспорить. Но вовремя спохватилась, вспомнила, что школа военная, на плечах у нее солдатские погоны, а спорить собралась не просто со старшим по званию, полковником, но еще и начальником школы. Сглотнула обиду, встала в строй, и дальше все своим чередом пошло.

Понял тут капитан, как девчонки его вокруг пальца обвели. И не только ведь его одного. Непостижимо, как удалось ей незамеченной на вокзал и в состав проскользнуть, что она за такое укромное место в теплушке найти сумела, чем ее девчата укрывали.

Не выдержал все-таки капитан, вскинул руку: «Товарищ генерал, разрешите к бойцу Шульгиной обратиться». И потребовал тут же у Люды объяснений, чуть ли не дезертиром ее называя.

Мы все, кто эту сцену наблюдал, стояли, не зная, что и думать. С одной стороны, радовались за девушку, что ее заветная мечта исполнилась, а с другой, ведь она того и гляди под трибунал попадет по обвинению в дезертирстве, и помочь ей уже ох как трудно будет.

Тут еще одна из строя выходит (это была, как мы узнали позже, Саша Екимова) и обращается, к кому непонятно: «Если Люда дезертир, то всех нас тогда в дезертиры записывайте. Все мы сбежали... из дому да от мам в снайперскую школу...»

Проговорила она все это и сама своих решительных слов как будто испугалась, стоит на месте как вкопанная, хотела помочь подруге, а получилось, что еще больше атмосферу накалила. И всем уже ясно, что последнее слово за командиром дивизии, как он решит, так тому и быть.

Генерал чуть помедлил, а потом скомандовал: «Встать всем в строй». Как после этих слов лица девчонок расцвели, передать трудно. Того и гляди, казалось, на шею комдиву кинутся. Но спохватились, лихо так откозыряли, и заняла Люда теперь уже по праву принадлежащее ей место в строю.

Из первых же выходов Люды на снайперскую «охоту» стало ясно, почему ее так хотели в школе оставить. Всего две недели прошло, а на ее боевом счету уже восемь убитых гитлеровцев. Одной из первых среди девушек-снайперов была она удостоена за свою смелость медали «За отвагу».

И действительно, нередко до нас, газетчиков, доходили вести о том, как самоотверженно вела она себя в бою, порою даже легкомысленно пренебрегая опасностью. И поплатилась за свою безрассудную храбрость.

В наступательных боях летом 1944 года Людмила Шульгина была тяжело ранена. После госпиталя, несмотря на все усилия, вернуться в строй она уже не смогла. Видно, врачи оказались бдительнее, чем в свое время капитан Севастьянов...

После войны Людмила Шульгина окончила педагогический институт, сейчас она живет и работает в Харькове.

Внештатный корреспондент

Очень быстро вошли девушки-снайперы в колею нелегкой армейской жизни. Прижились в дивизии и всюду стали своими. Всегда радостно, как дорогих гостей встречали мы их у себя в редакции. Надо сказать, они нас не забывали. Ну а чаще других заглядывала комсорг взвода снайперов, Дуся Красноборова.

Началось даже полушутливое соревнование: кто быстрее доставит в редакцию новую информацию о снайперах — она, ефрейтор Красноборова, или же наш самый оперативный корреспондент Ваня Свешников, специально приписанный к взводу снайперов. Надо сказать, что со свойственной ей как снайперу быстротой реакции девушка частенько опережала профессионального журналиста.

И благодаря этому соревнованию нам удавалось полно и подробно освещать в газете, как жили и воевали девушки. А рассказывать здесь было о чем, и свидетельство этому хотя бы то, что не проходило дня, чтобы в донесениях с переднего края в политотдел армии не было упомянуто имя кого-нибудь из снайперов. Действия их могли служить примером и образцом подлинной воинской находчивости и отваги.

Быстро пошла по дивизии добрая слава о снайперах. Появились даже веселые легенды и забавные анекдоты о девушках-богатырях, о том, как они снарядов не боятся я как их пули слушаются. Один из таких анекдотов сохранился в моем блокноте:

Фриц: Ганс, что ты все на тот лесок поглядываешь?

Ганс: Да там красивая русская девушка мне глазки строит.

Фриц: Ганс, почему ты спрятался?

Ганс: А она глазки строит через оптический прицел.

Сколько раз вызывались девушки на подмогу в окопы переднего края. То вражеский пулемет, как заноза в сердце, душу выматывает, дохнуть солдату не дает. То «кукушка» — так на солдатском жаргоне называли немецких снайперов — с утра до ночи постукивает. Тут и зовут снайперов.

Сохранилось у меня короткое политдонесение, датировано оно «30 мая 1944 года». «После восьми суток боевых действий девушки-снайперы отведены на трехдневный отдых, а затем отправлены в район высоты 16,9 в расположение 134-го стрелкового полка, где они уже истребили 54 гитлеровца... За апрель — май 1944 года снайперы отделения вывели из строя 221 фашиста, в том числе 10 офицеров, 4 снайперов и 10 пулеметчиков».

Цифры немалые, и если нас они радовали, то гитлеровское командование, естественно, заставляли задуматься.

Однажды входит Дуся в блиндаж, где тогда располагалась наша редакция, и, загадочно улыбаясь, целой пачкой желтых листков помахивает. «Сначала, — говорит, — угадайте хотя бы приблизительно, что это такое, а потом покажу». Началась у нас с ней веселая детская игра в «горячо — тепло — холодно». Долго мы гадали, да так и не угадали.

И тут Дуся рассказала, что, когда она в этот день на передовой была, немцы вдруг начали наши траншеи минами забрасывать. Правда, от мин этих никто не пострадал. Взрывались они в воздухе, и на землю сыпались целыми кипами эти вот самые желтые листочки, которые оказались листовками. Какую только распрекрасную жизнь в «великой Германии» не сулили гитлеровцы в них нашим девушкам! Уговаривали и через мощные динамики.

Но «словесные» контрмеры были далеко не единственными в их арсенале. Попытались они прикрыться и огнем своих снайперов. Начался поединок не на жизнь, а на смерть, и выиграли его наши девчата.

Пленные в один голос заявляли: им по три раза в день толкуют о том, что у нас на переднем крае действует целый полк отборных снайперов.

Вскоре в нашей газете был напечатан очерк, написанный Иваном Свешниковым, который назывался «Полк отборных снайперов». В тот раз встреча Ивана с Дусей в редакции была совсем мирной, и состязание свое они на время отложили. Ведь Дуся Красноборова была одной из героинь этого очерка.

В логове врага

17 августа 1944 года два батальона 184-й стрелковой дивизии под прикрытием артиллерийского огня переправились через пограничную речушку Шешупа — рубеж, разделявший Восточную Пруссию и Литву.

Именно отсюда в июне 1941 года хлынули на наши мирно спящие города и села фашистские полчища. Каждая пядь земли здесь подготовлена к огневой обороне. Пулеметные гнезда и амбразуры буквально повсюду: на крышах конюшен и колокольнях, в подвалах и мансардах.

Обреченные гитлеровские дивизии цепко держались за свою прусскую землю, одетую в сталь и бетон, оплетенную мотками колючей проволоки.

Когда-то во времена Карла VI Восточная Пруссия была названа «ночной рубашкой Германии». Теперь эта бронированная рубашка трещала по всем швам, хотя ожесточение обреченного противника росло с каждым следующим километром нашего продвижения по прусской земле.

И все-таки войскам нашей армии удалось прочно закрепиться, вклинившись на несколько километров в глубь Восточной Пруссии. После тяжких боев — как-никак два месяца в наступлении, позади освободительные бои в Белоруссии и Литве, десятки разгромленных фашистских дивизий и корпусов — нужна была передышка. Наступил недолгий солдатский отдых, для снайперов же, наоборот, эти дни стали самой горячей порой.

Девушки ожили. Еще бы! Снова на «охоту», да на земле врага. Говорят, здесь «кукушек» больше, чем ворон на деревьях.

Пришла как-то с подругами к нам в редакцию Сима Анашкина. Все возбужденные, шумные:

— Завтра на работу!

Так сказали, будто все время от Витебска до Восточной Пруссии только цветы собирали да венки плели. А на самом деле пятьдесят девушек прибыли в дивизию в конце апреля, когда стояли мы под Витебском... А теперь к снайперской «охоте» на вражеской земле в августе 1944 года их готовилось лишь тридцать три.

Но если там, в районе Витебска, снайперы выходили на обжитый, изученный бойцами передний край, здесь все было чужое, впервые увиденное. Здесь боевой успех девушек зависел прежде всего от их самостоятельности, смелости, исключительной точности при выборе снайперских позиций.

Уходили в засады, как и в первые дни «охоты», не прощаясь. Так уж было у них заведено.

Снайперский удар оказался внезапным для врага, успокоившегося, тоже решившего передохнуть. И результаты были славные.

Девушки договорились, что, возвращаясь домой, в свои блиндажи, они на естественный вопрос подруг: «Сколько убито?» — вместо ответа будут поднимать столько пальцев, сколько своих солдат не досчитаются в этот день гитлеровцы.

Уже на второй день завидное мужество и находчивость проявила Тоня Киреева. У меня сохранилась запись ее рассказа об этом боевом эпизоде:

«Как раз перед самой моей позицией домик стоит. Такой красивый, ну просто игрушка: под новенькой ярко-красной крышей, с беленькими окошечками, резными крылечками. Смотрю, из трубы дымок показался, тоненькая, чуть заметная струйка. И только исчезла в воздухе, испарилась эта самая струйка, как ба-бах — вражеская артиллерия по нашим позициям. Ну я и подумала, а не сигнальный ли это дымок? Уж больно точное совпадение.

Доложила командиру роты, он приказал следить мне за домом. Несколько часов просидела я в засаде. Наконец вижу — выходит из домика человек в штатском. Вышел и сразу исчез, как будто вдруг сквозь землю провалился. Значит, думаю, у них там ход сообщения. Сижу, глаз не отвожу, вижу — снова появляется. Вырос, как из-под земли, и скрылся в домике. И опять синяя струйка дыма, и снова артналет на наши позиции.

— Вот спалить бы чертово гнездо, — сквозь зубы процедил командир роты. Я услышала и обрадовалась: «Есть спалить», — говорю.

Выпустила две зажигательные пули, домик и загорелся. А когда корректировщик этот выскочил, я его и прикончила».

22 сентября группа девушек-снайперов, в том числе и Тоня Киреева, была награждена орденами и медалями. Орден Славы III степени был тогда вручен Саше Екимовой. Тогда же, в сентябре, писала она домой, на Урал, в городок Дегтярка *.

«Привет с фронта, дорогие мои мама, папа, Юрик! Представьте себе, темнело. Солнце зашло за тучи. Наступила вечерняя тишина. По траншее бежали две белокурые девушки, настроение у обеих было хорошее, и они улыбались. Сегодня «охота» была удачной, вместе они уничтожили пять фашистов. Выбравшись из траншеи, пригнувшись, побежали по полю нескошенной пшеницы. Донесся стук вражеского пулемета, где-то неподалеку разорвался снаряд или мина. Но для девушек это уже не имело значения, они были в безопасности.

Обнявшись, не спеша, шли они по тропинке, напевая свою любимую песенку о синем платочке. Вспомнили свои родные края, даже заспорили, какая земля краше, уральская или северная, да так и не переспорили друг друга.

Так живут две девушки, ваша дочь Саша и ее любимая подруга Роза Шанина.

Писать кончаю, до свидания, крепко вас целую.

Саша».

А вскоре в жизни Саши произошло еще одно радостное событие. 1 января 1945 года мы играли фронтовую свадьбу: Саша выходила замуж за командира дивизиона «катюш» лейтенанта Володю Емельянова. Надо было видеть, сколько счастья, нежности было в тот день в ее глазах. Она вся так и светилась. А мы, отвыкшие от простых человеческих чувств за бесконечные четыре года войны, радовались от одного только взгляда на нее.

В конце февраля 1945 года при выполнении боевого задания снайпер Александра Екимова пала смертью храбрых. Вскоре погиб и Володя Емельянов.

Наступление продолжалось. Бои шли тяжелые, кровопролитные, стрелковые полки редели день ото дня. Это заставляло командование для выполнения отдельных боевых задач предельно использовать свои резервы, в том числе, конечно, и снайперов. Девушки становились санитарками, часовыми, охраняли штаб и тылы — словом, несли службу днем и ночью.

Когда же приходилось останавливаться перед очередным очагом сопротивления, снайперские пары выходили на неприкрытые фланги, им поручалось уничтожать требующие очень метких выстрелов дальние цели.

Всюду, куда бы ни послало их командование, наши девчонки мужественно выполняли боевые задания. Было трудно, порой чертовски трудно, но ни разу не слышали мы ни от одного из командиров даже о мгновенной вспышке малодушия, просто девчачьей слабости.

... Каждый год 9 Мая встречаются славные боевые подруги. Вспоминают время учебы в Центральной женской школе снайперской подготовки, где получили закалку, прошли свои первые боевые «университеты». И то, как недоверчиво их поначалу на фронте встретили. Вспоминают подруг, погибших, вместе с которыми в тяжелые дни войны взялись за боевые снайперские винтовки.

И выстояли!

И победили!