Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ОНА НАСТОЯЩИЙ ГЕРОЙ

А снег все шел и шел. Нет, это не кончится никогда. Таня вспоминала, видела ли она когда-нибудь в жизни такой снегопад. Дома ничего подобного, кажется, не было. Родилась и выросла Татьяна Барамзина в небольшом городке Глазове в Удмуртии, там же и окончила педагогическое училище. А вот в Перми, туда она переехала в 1940 году, потому что поступила в Пермский государственный университет, снегопады случались часто, но такого тоже не было ни разу, а тем более в апреле.

70-я стрелковая дивизия 33-й армии 2-го Белорусского фронта, в которую были откомандированы выпускницы Центральной женской школы снайперской подготовки, дислоцировалась тогда в 60 километрах от Орши, в деревне Морозовке. До Орши девушки ехали поездом, всю дорогу представляли себе, как их встретят в дивизии. Еще в школе наслушались они немало историй о том, с каким недоверием поначалу относились на фронте к девушкам-снайперам.

Наконец приехали. Выскочили из теплушек, построились. Надо бы по команде «смирно» стоять, а они вместо этого по сторонам оглядываются. Да, похозяйничали здесь фашисты. Здание вокзала разрушено, вместо него деревянная времянка. Кругом воронки от бомб, ямы, земля, как будто ее пахал кто. И если бы не тихо падающий с неба снежок, который аккуратно прикрыл все эти рытвины и ухабы, зрелище было бы совсем страшное.

Приехавший из дивизии специально для того, чтобы встретить снайперов, замполит выглядел вроде бы приветливо. Да и по разговору было видно, что ничего против девушек он не имеет. Поздоровался, представился, сказал, что ждут их в дивизии с нетерпением, двадцать снайперов — помощь нешуточная.

Когда эта процедура закончилась, забрались они в кузов небольшого грузовика, замполит занял свое место в кабине, скомандовал:

— Поехали!

А снег между тем шел все сильнее и сильнее. Скоро стало невозможным различить стоявшие по обочине деревья. Грузовичок начал буксовать. Вот он дернулся раз, другой и встал. Из кабины выскочили одновременно шофер и замполит.

— Вылезай, девчата, — крикнул шофер, — поломалась моя техника!

Спрыгнули — снега по колено. И как ни старались они, навалившись всей командой во главе с замполитом, сдвинуть машину с места, грузовик стоял как вкопанный. Посоветовавшись, решили, что делать нечего, придется дальше идти пешком. Быстро разобрали из кузова вещмешки, а винтовок из рук никто и не выпускал. Так с полной боевой выкладкой тронулись в путь.

Снегу становилось все больше, а идти с каждым шагом все труднее. В некоторых местах не то что по колено, по пояс проваливались.

Так видела ли она когда-нибудь такой снег? Танины мысли почему-то сосредоточились именно на этом.

... Как-то прошлой зимой в Перми — она тогда уже работала в детском саду — вдруг закрутила метель. Началось это неожиданно. В комнате мгновенно стало темно, ребятишки испугались, сбились в кучу, чуть не ревут. Таня их успокаивать. Сказку сначала рассказала, потом книжку стала читать. Вроде отошли, перестали бояться, да и метель вскоре успокоилась.

Нет, пожалуй, такого снегопада она все-таки не видела. Ведь сколько уже времени прошло, а снег все сыплет и сыплет. Каждый шаг с трудом дается, уже нет сил ноги переставлять, но когда начинаешь об этом думать, то идти еще труднее становится. Лучше она о своих ребятишках вспоминать будет.

... В детский сад Таня пошла работать по необходимости. Жить на одну студенческую стипендию очень трудно, а мама, на руках у которой младшие братья и сестры, помочь ничем не могла. Подумав, решила, что идти работать надо именно в детский сад, это будет неплохой педагогической практикой. Так что работу выбирала, казалось бы, умом, а полюбила ее всем сердцем.

Таня вспомнила последнее письмо, которое она получила в Москве от Татьяны Семеновны Васильевой, заведующей их садом. Татьяна Семеновна писала, что у них все в порядке, ребятишки здоровы. Ира Пирогова, которая уже пошла в школу, очень хорошо закончила вторую четверть. Таня вспомнила, как учила она эту девчушку читать и писать. Татьяна Семеновна прислала и рисунки Шурика Перечнева, который изобразил, как он себе воздушный бой представляет. Шурик рисовал лучше всех ребят в саду.

Когда Таня Татьяне Семеновне ответ писала, то специально для ребятишек вложила в конверт открытку с портретом Зои Космодемьянской и написала на ней: «Дети, я посылаю вам портрет девушки-героини. А вы пишите мне письма и присылайте свои рисунки».

Любила она ребятишек. Правда, как началась война, времени им уделяла меньше, пошла на курсы медсестер и снайперов. А когда в июне 1943 года наконец ее вызвали в военкомат и предложили ехать в Москву учиться в Центральной женской школе снайперской подготовки, не сомневалась ни минуты. Работа в детском саду — это, конечно, очень важно. Практически от нее зависит, какими станут люди следующего поколения. Но жизнь их не может быть счастливой, пока топчет родную землю враг. Значит, сейчас прежде всего надо защищать Родину.

... А снег все шел. Шофер сказал, что, судя по времени, сейчас должна быть небольшая деревушка, в которой можно переночевать и переждать непогоду. Как добрались до крайнего дома, не помнили. Состояние у всех близкое к обморочному. А дом, как назло, оказался пустым.

— Ладно, располагайтесь, — пожалел их замполит, — а я пойду по деревне, попытаюсь найти что-нибудь съестное. — Но съестное не понадобилось, когда он вернулся, все уже спали как убитые.

Когда наутро девушки наконец добрались до штаба дивизии, встретили их приветливо. Комдив сказал, что помощь их просто необходима сейчас 252-му стрелковому полку.

— Два дня, девчата, отдыхайте с дороги и за работу, — закончил свою речь комдив. Деревня Соколово, где тогда располагался 252-й стрелковый полк, была самым что ни на есть передним краем. И хотя в течение двух дней девушкам было предписано отдыхать, они все это время присматривались к местам, где придется воевать.

В первый же день на «охоту» отправилась практически вся группа. Осталась только Сима Бирко. Она была дневальной. Вернулись довольные. Одни открыли свой личный снайперский счет, другие были рады тому, что посмотрели, как работают опытные снайперы, которые вместе с девушками ходили на это задание. В землянке разговоры только об этом.

Сима слушала, слушала и заплакала. Обидно ей стало, что она в этом общем деле участия не принимала. К ней подошла Таня Барамзина, стала успокаивать:

— Не расстраивайся, будет и у тебя свой счет. — Кстати, у самой Тани этот счет уже был открыт.

С тех пор почти каждый день рассвет Барамзина встречала на позиции. Казалось, в нее вселилась какая-то сила, не позволявшая оставаться в покое. Рос ее личный снайперский счет, рос и боевой опыт.

Таня внимательно изучила окрестности и выбрала наконец, как ей казалось, удачное для засады место. Мнмо Соколова протекала речушка, берег которой густо порос кустарником. Неподалеку от берега поднимался невысокий холм. Таня нашла такую точку, с которой перед ней открывался довольно широкий обзор, а саму ее обнаружить было непросто.

Первый день прошел, второй — никого. Таня уже начала разочаровываться в своей задаче, но решила все-таки попытать удачи еще раз. На третий день пришла рано утром, замаскировалась, лежит — ждет. Прошло совсем немного времени, и тут вдоль берега, хоронясь за кустарником, осторожно крадутся два фрица с ведрами в руках. Видно, за водой пришли.

Таня даже не обрадовалась, как их увидела, а скорее удивилась. Почему же она их раньше не видела? Ведь, слава богу, уже третий день здесь безвылазно. И тут же сама на свой вопрос и ответила. Видно, раньше немцы с другой стороны холм обходили, в обход двигались, а на этот раз, решив, что все вокруг спокойно, отправились напрямик.

«Значит, не такая уж удачная позиция, недостаточно широкий обзор»,— упрекнула себя Таня. Мысли эти пронеслись у нее в голове, а она тем временем уже внимательно изучала цель в оптический прицел своей винтовки. Вот наконец фигурка точно встала между черточками прицела. Четким тренированным движением плавно нажала на спусковой крючок. Выстрел, и немец упал на землю.

Не теряя ни секунды, Таня быстро перезарядила винтовку, чтобы успеть выстрелить еще раз, пока второй немец не успел прийти в себя и скрыться. И это ей удалось.

«Позиция, может быть, не совсем удачная, но стрелять я все-таки умею, — удовлетворенно подумала Таня. И тут же над головой пронесся снаряд, вокруг стали ложиться мины. — Видно, засекли немцы, а им в умении стрелять тоже не откажешь».

Таня вжалась в землю. Если хочешь остаться жива, не имеешь права даже чуть шевельнуться. Терпение и еще раз терпение — вот одна из главных заповедей снайпера. Так их учили в школе. Стрельба эта, вызвавшая и ответные выстрелы с наших позиций, продолжалась несколько часов. Тем временем начал накрапывать дождь, вскоре превратившийся в сплошной ливень. А она все лежала не шевелясь, в ожидании, когда прекратится огонь. Смолкло все только к вечеру. Таня осторожно, ползком добралась до своих.

Промокла, простыла, но все равно была довольна. Считала, что этот день оказался для нее неплохим уроком. Вскоре, едва выздоровев, Таня стала подбирать себе новое место для засады. Искала на этот раз еще тщательнее, чем прежде, по многу раз взвешивала все «за» и «против», советовалась с бывалыми солдатами. Наконец позиция была выбрана. Все у той же речки, но немного ниже по течению, где берег был более крутым и высоким.

На это задание, как и на предыдущее, Таня вопреки классическим правилам снайперской «охоты» отправилась одна. Неделю назад в перестрелке ее пара была ранена, девушку отвезли в медсанбат. А Таня сумела убедить командира батальона, что одной ей работать будет проще, чем привыкать к новому человеку.

Но одной на позиции все-таки тоскливо, словом не с кем перемолвиться.

«Ничего, — успокаивала себя Таня, — зато внимательнее буду наблюдать и слушать».

И на самом деле вскоре она услышала легкий всплеск воды, а вслед за ним из-за излучины реки показался плот, в котором сидело пятеро фашистов. Первым взяла на мушку рулевого, который управлялся с шестом.

Выстрел был точен. Немец опрокинулся в воду, а плот, потерявший управление, закрутило волчком. Гитлеровцы растерялись — уж больно неожиданным было для них все происшедшее. Второй выстрел, третий — еще два тела мешком свалились в реку. Оставшиеся в живых двое решили не дожидаться, пока их постигнет та же участь, и спрыгнули в воду. Один из них зацепился шинелью за край плота, забарахтался, пытаясь выпутаться или скинуть шинель. Целиться в него было непросто. Но недаром в школе девушек специально учили стрелять по движущимся мишеням. Этот выстрел Тани тоже был удачным.

Последний немец тем временем уже почти подплыл к берегу.

«Нельзя, ни в коем случае нельзя дать ему уйти, ведь тогда наверняка будет раскрыта моя такая хорошая и удобная позиция». В этот момент голова фрица, которую только что она четко видела в оптический прицел, расплылась в какое-то бесформенное серое пятно. Таня опешила от неожиданности, даже головой встряхнула. Немец уже карабкался по отвесному берегу. Сейчас она опять видела его абсолютно четко.

Выстрелила, еще одно тело скатилось и скрылось в реке. Итог дня — пять уничтоженных фашистов. А о том, что произошло с глазами, она не то что никому не рассказала, самой себе признаться боялась. Зрение для снайпера — первое дело. Когда их в школу принимали, испытание в кабинете у глазного врача было одним из самых серьезных.

Во время следующей «охоты» история повторилась. Опять в оптическом прицеле перед глазами стояло непонятное серое пятно. Правда, оно, как и в первый раз, вскоре исчезло, но сомнений уже быть не могло. Что-то случилось с глазами.

Вернувшись с задания, Таня не могла найти себе места. Вертела в руках свою снайперскую книжку, в которой уже 16 записей о пораженных целях. Да, начало было удачным, и такой печальный конец.

Таня пришла к командиру полка, рассказала о том, что стряслось.

— Ну что ж, придется тебе ехать лечиться, с глазами шутки плохи. — Но видно было, что командир расстроен не меньше Тани. Сейчас он без боя терял одного из лучших своих снайперов.

— Товарищ командир, разрешите мне все-таки остаться. Я и связисткой могу быть, и медсестрой. Я вечерние медицинские курсы заканчивала.

Командир задумался: связистов в полку действительно не хватало. А уже стало известно, что их дивизия будет принимать участие в ликвидации так называемого минского «котла» — большой группировки немцев.

— Ладно, так тому и быть, оставайся связисткой. Только как наступление закончится, сразу в госпиталь.

На том и порешили. Таня обрадовалась. Уж очень обидно было ей, не пробыв на фронте трех месяцев, не будучи раненной, уезжать в госпиталь. Быстро она освоила нехитрую, но очень важную связистскую работу.

23—24 июня 1944 года, накануне нашего наступления в Белоруссии, полк принимал участие в разведке боем около деревни Морозово. Татьяна Барамзина отвечала за связь между КП полка и КП батальона.

План боя был разработан таким образом, что очень многое зависело от абсолютно четкого взаимодействия всех подразделений полка, добиться этого можно было лишь в случае идеальной работы системы связи. А телефонный провод, как назло, без конца выходил из строя: то снаряд в него попадет, то мина, а то просто за пень зацепится. Таня где ползком, где бегом, с автоматом и телефонным аппаратом за плечами металась между командными пунктами. Одно повреждение исправит, не успеет до конца линии добраться — уже новая неполадка. Четырнадцать раз за тот день исправляла она поврежденную связь, а сколько километров прошла, и посчитать невозможно. Бой этот мы выиграли. Вечером командир перед всем полком объявил Тане благодарность.

Затем она участвовала в форсировании Днепра севернее Шклова и освобождении этого города, затем переход через Березину.

4 июля 3-й стрелковый батальон, в котором находилась Таня, вместе с противотанковым истребительным полком был заброшен в тыл противника. Перед ними стояла задача — захватить перекресток дорог у деревни Пекалин и удерживать его до подхода основных сил.

К утру десантники были на месте, но не успели они еще как следует закрепиться, как бой начался, причем бой с целой дивизией, укрепленной танками и артиллерией.

Наши бойцы стояли насмерть. Таня выполняла работу санинструктора, а раненых было очень много. Бинты кончились, и ей пришлось для перевязок рвать на полосы солдатские рубахи. Тех, кто не мог идти, девушка на себе под непрерывным огнем противника перетаскивала в безопасное место.

Силы были слишком неравными. На каждого из наших солдат приходилось больше десятка гитлеровцев. Фашистам удалось отрезать землянку, где находилась с ранеными Таня. Понимая, что помощи ждать неоткуда, она приготовилась оборонять свой медпункт, как-никак снайпер. Но что могла сделать одна против полусотни врагов, окруживших землянку? Вскоре кончились патроны, правда, к этому моменту было убито около двух десятков фашистов. В распахнувшуюся дверь бросила одну гранату, другую, больше защищаться нечем. И тут только Таня заметила, что она сама ранена.

Ворвавшиеся враги был поражены: целый час они не могли взять землянку, которую охраняла одна хрупкая тоненькая девушка. Начался допрос:

— Что за часть? Полк, дивизия?

— Сколько человек?

— Ожидается ли подкрепление?

Таня молчала. Когда ее били, пытали, старалась не думать о смерти... Чтобы отвлечься от боли, стала вспоминать своих ребятишек в детском саду. Шурик Перечнев, он лучше всех рисовал; Ира Рогова, ее она учила читать и писать. Вспомнила и фотографию Зои Космодемьянской, которую посылала ребятам, когда уезжала на фронт. На ней Таня тогда написала: «Эта девушка — настоящая героиня».

Только через сутки подошло подкрепление — танки, пехота. Много было тогда уничтожено врагов, многих гитлеровцев взяли в плен. Отбили и землянку, в ней нашли изуродованное тело Тани. Не пощадили фашисты и раненых.

24 марта 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Татьяне Николаевне Барамзиной посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.