Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ПОХОРОНКА

Военный ураган, ворвавшийся на нашу землю 22 июня 1941 года, был особенно свирепым, разрушительным. Моя мама в первый год войны получила похоронку на моего старшего брата, служившего в пограничных войсках. У меня сжалось сердце — слезы матери я не могла выдержать. Окончив курсы медсестер, требовательно просила райвоенкомат направить меня на фронт. Но мне всё время отказывали. На станции Гусь-Хрустальный, где был расположен госпиталь, выгружали раненых.

Раненых, было много; у меня снова появилось желание пойти в военкомат. На этот раз меня отправили в Гороховецкие лагеря Горьковской области и зачислили в 107 полк 9-ю роту. Полк готовился к отправке на передний край. Нас обучали владению оружием в бою — это я освоила хорошо. Помню, ехали мы в товарных вагонах. Нас обстреливая ли из немецких самолетов, часто приходилось выпрыгивать из вагонов.

Потом ехали на машинах и пешком шли долго ночью. Усталые, измученные пришли на небольшую полянку, где окруженные со всех сторон могучими соснами, стояли землянки — очевидно полк стоял в обороне, ждал пополнения. Отдыхали солдаты. Присела и я на пенек, рассматривала хмурые озабоченные лица и думала про себя: "Вот этот, наверное, до войны был веселый". Я остановила взгляд на молоденьком солдате и подумала: "Наверное, комсомолец, как и я, добровольно пошел на фронт".

Уставшие люди в военных гимнастерках казались мне легендарными. Ведь они уже воевали. И вдруг мне вспомнился приход в военкомат, как я струсила, а ведь я комсомолка. Когда я смотрела на солдат, многие были перевязаны бинтами, из которых выступала, алая кровь. У меня к горлу подступил комок, хотелось куда то бежать, звать на помощь... От раздумий меня оторвал приближающийся гул самолета. Все зашевелились, солдаты вскочили. Я не могла понять, что случилось и только опомнилась, когда совсем рядом разорвался снаряд.

Сразу потемнело в глазах, сердце застучало. В двух метрах от меня лежала девушка, та самая, которая ехала со мной на фронт. Красивая, светлые с оттенком волосы, голубые глаза. По дороге на фронт она пела песню: "22 июня ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война"... Еще несколько мгновений назад она дышала, разговаривала и улыбалась. Я смотрела, смотрела и не выдержала, закричала: "МАМА!" Этот крик потонул в общем шуме. Но передо мной все еще стояло лицо этой убитой девушки. Я села и заплакала. Подошел ко мне солдат, я еще различий не знала, кто из них старший: " Что, пичуга, испугалась?" Он дотронулся до меня, а я вдруг резко вскочила и подошла к обгоревшей сосне без макушки, очевидно срезанной снарядом. Обратно вернулась и говорю: "Мне нужен командир". Указали командира, я быстрым шагом направилась к нему. Поглядела в его уставшее и запыленное лицо, прошептала: "Я домой хочу!". Он как-то странно посмотрел на меня, грустно вздохнул и сказал: "Куда же ты, дочка, ехала — это ведь не детский сад".

Кем только не приходилось быть во время войны: санинструктором, донором, автоматчиком, несколько раз ходила с группой, разведчиков за "языком" и определением расположения огневых точек противника. Тяжело, особенно девушкам. Ведь шли плечо к плечу мы вместе с мужчинами, утопали в болотах, мерзли в холодных землянках. Помню, шли трудный бои, было много раненых и вдруг слышим гул приближающихся немецких, танков, двигавшихся прямо на горстку автоматчиков. Мы приготовились схватиться с громадными черными танками со свастикой на башне. Я схватила бутылку с горючим, размахнулась и метнула ее под гусеницы танка... Ох, господи, неужели сработало... Танк остановился и загорелся. Бойцы повеселели и с силой и злостью били из автоматов по немецкой пехоте.

Когда атака была отбита, я молча сидела на земле окопа. Подходили солдаты, заглядывали мне в глаза, улыбались: "А ты. Катя, молодец!"... А я не пойму, что они говорят. Я не помнила, что делала, я делала все так же как солдаты-мужчины.

Я счастлива была тем, что попала в прекрасную 360 стрелковую дивизию, где все солдаты, командиры были храбрые, смелые — всегда выручали друг друга в бою. При освобождении своей территории видела, как было все сожжено, освобожденные люди жили в лесу в землянках по несколько семей. Голодные и оборванные да еще больные встречали нас и горько плакали. Тогда мы, солдаты, клялись добить врага на его территории.

Но вначале мы дрались у себя на земле за каждый населенный пункт. Командир поставил задачу: взять высотку. Мы знали — высотка сильно укреплена, впереди железная дорога. Очень было много потерь, мы вынуждены были перейти в оборону. Фрицы особенно жестоко обстреливали нашу оборону — головы было не поднять. Слышу кричат солдаты: "Сестра! Командира ранило". Он лежал с закрытыми глазами и тихо стонал. Когда я подползла, он открыл глаза (мне показалось, что то страшное в его взгляде) и тихо сказал: "Катя, возьми мои документы в кармане и фото, вышли домой, расскажи как я погиб, у меня же двое детей"... Меня душили слезы, уже не стесняясь плакала, вытирая слезы грязными окровавленными руками.

В 1944 году после тяжелого боя меня ранило и контузило. Собирая раненых с поля боя, санинструктор обнаружила меня среди убитых. Послали похоронку матери. Как выдержала мать мою "гибель". Знаю только она очень страдала. Вернулась с войны в 1946 году.

Через 38 лет после войны меня разыскали следопыты Вентспильской средней школы. А я разыскала однополчан. Была встреча в г. Невеле. С ними имею переписку.

За мои боевые действия я была награждена в 1944 году орденом Славы III степени. В 1945 году награждена двумя медалями "За боевые заслуги".

Я очень благодарна, что меня в 50-летие Победы пригласили на парад на Красную площадь. Всю свою жизнь я не забуду этого торжества, такая великая память для нас ветеранов Великой Отечественной войны. Из нашей Владимирской области было 5 человек ветеранов. Это не забываемое. Постараемся свои чувства передать молодому поколению.