Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

НЕВИДИМЫЙ ФРОНТ

По заснеженной улице Казани ранним морозным утром шла невысокая женщина с энергичным, сосредоточенным лицом.

Полина Альбертовна Вершилова вот уже более месяца совершала ежедневно один и тот же путь от дома до института. О чем она думала, торопливо шагая, придерживая рукой воротник пальто, заслоняя горло от жестокого, пронизывающего ветра? Удалось ли вчера раздобыть бутылки для сывороток? Достать сено лошадям... Дрова... Да, главное дрова. Придется рубить лед на Волге, там, под его толщей, лежит много бревен, прибитых к берегу во время лесосплава.

И еще мучила своя незаживающая рана... Ни время, ни заботы, ни даже смертельная опасность не властны над такими ранами. Эту боль нельзя утишить, она существует с человеком неотлучно.

Известие о гибели мужа она получила уже здесь, в эвакуации.

Полину Альбертовну вызвал один из работников Наркомата здравоохранения, отлично знавший всю семью.

— Мужайся, Полина, — сказал он. — Алеша погиб.

И протянул ей какую-то бумажку...

Ее и поныне называют женщиной с мужским характером. Никто никогда не видел ее растерянной или плачущей. И никто не знал, что, несмотря на огромную силу воли, эта любящая жена и мать троих сыновей поняла тогда: рана ее навсегда, на всю жизнь.

Алексей Никитич Емельянов, врач-хирург, погиб под Валдаем в первые месяцы войны. Извещение о его гибели долго блуждало. Из части его послали в Москву, на улицу Чайковского, где жила семья Емельяновых, но все уже эвакуировались, и работники домоуправления переслали печальное известие в Наркомат здравоохранения, переехавший в Казань.

Жить и работать стало еще тяжелее. Но чувство долга взяло верх над личным горем. Она думала не только о своих детях, которых обязана была вырастить, но и о товарищах мужа, о тех, кто сражался за Родину и погибал в окопах и госпиталях от гангрены, столбняка, сыпного тифа. Она помнила, что ее участок фронта здесь, в институте. Нужно вооружить фронтовиков эффективным лекарством против инфекций.

В годы Великой Отечественной советская наука сумела возвести непреодолимый барьер эпидемиям. В этой битве на невидимом фронте микробиологии была одержана победа, каких еще не знала история войн. Вот почему лишенный внешнего героизма труд Вершиловой и ее коллег является настоящим подвигом.

...Многие годы Полина Альбертовна вела наблюдения, ставила опыты, накапливала знания. Возникали все новые и новые идеи. Но она еще не успела завершить и первого этапа своих исследований, когда началась война.

Эвакуация... Новое, тревожное слово вошло в жизнь советских людей. Страшное слово, вобравшее в себя множество потерь... Потерю родного дома, близких людей, привычного образа жизни.

Речной пароходик двинулся по Москве-реке, низко оседая в холодной воде. Среди множества людей, разместившихся в его каютах и на палубе, была группа специалистов, направлявшихся в Казанский институт эпидемиологии и микробиологии. Ее возглавляла Полина Вершилова. Как и другие сотрудники, она ехала в эвакуацию с детьми.

Плыли двое суток. У входа в канал Москва — Волга скопилось много судов, и тут началась бомбежка. Все бросились к трапу. Полина Альбертовна прижимала к себе детей. К счастью, никто не пострадал.

В Казани сотрудников института приняли с братским сочувствием и сердечностью. Жили в тесноте, трудно было с продуктами, донимал холод, но не оскудевали людская теплота, внимание, готовность отдать последнее, чтобы разгромить ненавистного врага.

Осенью 1941 года город был переполнен, а люди все прибывали. Полине Альбертовне предоставили двенадцатиметровую комнатку в частной квартире. В ней она обосновалась с тремя детьми, которые требовали ухода и заботы. Выручила ее одна эвакуированная женщина, которая согласилась поселиться вместе с Полиной Альбертовной и присматривать за ее детьми. Теперь можно было целиком отдаться работе.

Казанский институт, куда прибыли специалисты из Москвы и Ленинграда, размещался в небольшом двухэтажном кирпичном здании с просторным двором. В конюшнях содержалось 50 лошадей-продуцентов, то есть доноров, кровь которых использовалась при изготовлении лечебных сывороток.

До войны Казанский институт выпускал преимущественно противостолбнячные и противодифтерийные сыворотки. Сравнительно небольшой коллектив ученых разрабатывал ограниченное количество научных тем. Теперь же именно этому институту предстояло стать одним из основных поставщиков вакцин и сывороток для фронта.

Едва Полина Альбертовна и ее коллеги разместились в институте и начали осваиваться с работой, как Вершилову вызвал нарком здравоохранения РСФСР Г. А. Митерев.

— Принимайте институт! — сказал он.

Назначение было неожиданным. Руководить институтом в такой ответственный момент... Справится ли?

— Справитесь! — угадав ее колебания, сказал нарком, — опыт у вас есть. Ведь вы были начальником отдела особо опасных инфекций в Наркомате здравоохранения. Это — немалый объем работы. И справлялись. Так что принимайте институт и поскорее начинайте выпускать вакцины для фронта. Это задание особой важности.

И она начала действовать со свойственной ей решимостью. В институте собрались высококвалифицированные специалисты. Все они были ее единомышленниками и работали безотказно, не жалея сил. Но обеспечить работу лабораторий при отсутствии самого необходимого было крайне сложно. Налаживать дело, доставать необходимые материалы Полине Альбертовне помогала ее заместитель — Ирина Евгеньевна Алатырцева. Она была местной жительницей и хорошо знала руководителей района и города.

Лаборатории возглавили ведущие специалисты. Одной из первых удалось получить очищенные сыворотки лаборатории, которой руководила Анастасия Васильевна Бейленсон. Изготовлением вакцин против дизентерии, а также противотифозных вакцин занялась лаборатория Анны Моисеевны Полтинниковой. Вера Давыдовна Геккер возглавила изготовление анатоксина, предназначенного для предупреждения столбняка и газовой гангрены.

Общие усилия, дружная коллективная работа помогли институту не только выполнить большой и напряженный план выпуска вакцин, но и значительно перевыполнить его. Советская Армия получила необходимые профилактические и местные препараты.

Фашисты стояли у стен столицы. И в это суровое время Москва делилась последним с эвакуированным в Казань институтом микробиологии. Подойдя как-то к знакомой ограде, Полина Альбертовна удивленно остановилась: весь институтский двор был заполнен лошадьми!

— Что это? Откуда? — спросила она служителя.

— Гоним из самой Москвы,— мрачно отвечал тот,— почти двести голов пригнали. Институтских...

Так вот оно что! Значит это лошади-продуценты. Они так нужны для выпуска сывороток! Но как их разместить, прокормить, сохранить всех до единой?

Вершилова прошла в свой рабочий кабинет. Здесь ежедневно по утрам проводились короткие совещания.

— Прежде всего о наших текущих делах,— сказала Полина Альбертовна.— Какое оборудование, материалы и лабораторная посуда имеются в наличии, чего не хватает?

По установленному порядку каждая лаборатория давала заявку на то, что ей требовалось.

Выслушав заявки, Вершилова сказала:

— Еще раз напоминаю, товарищи: проявляйте инициативу. Ищите сами. Дирекция не в состоянии вас полностью обеспечивать. И еще — дрова на исходе.

Все согласились, что придется снова организовать бригаду ледорубов и лесорубов. Другого выхода нет.

— Полина Альбертовна, а как же с водой? Нет дистиллированной...

— Нет и не будет, — вздохнула она. — Давайте будем растапливать снег и его фильтровать...

Это был выход!

— Что же касается лошадей-продуцентов, то эту заботу мы с Ириной Евгеньевной берем на себя. Пошли, Ирина Евгеньевна, в райком.

Райком партии оказывал институту большую помощь во всех делах. Но разместить и обеспечить кормом две сотни лошадей оказалось делом трудным. После долгих хлопот лошадям отвели пустующие конюшни в селе Латишеве в тридцати километрах от Казани. Раздобыли и сена на зиму. Позднее заготовкой сена для лошадей занимались все сотрудники института: косили, сушили и закладывали на хранение. Много времени уходило на поездки в Латишево, к лошадям.

Миновала первая лютая военная зима.

Институт работал круглые сутки. Все давалось огромным трудом: сбор посуды, стерилизация ее, закупорка, приготовление дистиллированной воды, наконец, упаковка готовых вакцин в ящики и отправка на фронты. Побочные эти дела помимо основного — приготовления бактерийных препаратов в неприспособленных помещениях, при недостатке аппаратуры — дополнялись «выбиванием» вагонов на железной дороге. Их постоянно не хватало, Полина Альбертовна всякий раз доказывала, как важен институтский груз, как ждут его, как обязаны железнодорожники давать ему «зеленую улицу». Вскоре в институт стали приезжать представители фронтов и госпиталей. С их помощью удавалось быстрее получать вагоны и бесперебойно отправлять драгоценные сыворотки и вакцины по адресам.

Скольких воинов возвратили они в армейские ряды, скольким спасли жизнь! Таких сведений не найти в статистических материалах. Учитывалось в те годы одно — выполнение плана. Его институт неизменно перевыполнял. За руководство и непосредственное участие в развертывании массового производства бактериологических препаратов для нужд фронта Полина Альбертовна Вершилова была награждена орденом «Знак Почета».

...Лето 1942 года выдалось в Казани жарким, душным и пыльным. Город был буквально забит приезжими. В таких условиях на одной из барж, находящихся по пути в Казань, вспыхнула болезнь с симптомами холеры. К счастью, среди пассажиров оказался врач, он заблаговременно известил об этом микробиологов. Баржу поставили в отдалении от города на карантин. В институте срочно сделали анализ, и диагноз подтвердился.

Только спокойствие, решительность и скрупулезная точность, с которыми провели все профилактические мероприятия работники института микробиологии, спасли перенаселенный город от распространения эпидемии. Больных оказалось немного, их госпитализировали в одном из загородных домов отдыха, а тех, кто находился в контакте с больными, держали в карантине. Очаг был ликвидирован. Тысячи людей продолжали спокойно работать, выполняя заказы фронта, так и не узнав о нависшей над ними опасности.

Трудности, с которыми столкнулся Институт эпидемиологии и микробиологии в первый год работы в Казани, не убывали. По-прежнему не хватало материалов, лабораторной посуды, по-прежнему сотрудники собирали по городу бутылки, вырезали пробки из старых автомобильных шин, собирали старые ящики для упаковки готовых препаратов. Все труднее становилось обеспечивать лошадей кормами. Уже не только косили траву на сено, но и рубили зеленые ветви кустарников, они тоже заготовлялись впрок. Специалисты вместе с директором брались за любое дело. Коллектив работал, как один человек. Новые вакцины регулярно поступали в действующую армию.

В конце 1943 года Вершилову и часть научных сотрудников возвратили в Москву. Какое же это было счастливое возвращение! Однако работу пришлось разворачивать заново, уже на столичной базе.

Полина Альбертовна принялась было оборудовать лабораторию по изготовлению противобруцеллезной сыворотки. Но Наркомздрав возложил на нее руководство всеми бактериологическими институтами Российской Федерации. Шесть лет успешно выполняла она эти обязанности, помогая восстанавливать институты, расширять производство бактериологических препаратов, в которых нуждались и армия и все население нашей страны. Лишь в пятидесятых годах удалось ей вернуться к делу ее жизни - борьбе с бруцеллезом. В 1952 году лаборатория, которой руководила П. А. Вершилова, получила живую вакцину, сохранявшую свои защитные свойства в течение года.

Впервые в нашей стране через есть бруцеллезных станций начала осуществляться противобруцеллезная вакцинация. Работники животноводства, научные сотрудники получили наконец надежную защиту от болезни. В послевоенную нору, когда необходимо было восстановить поголовье скота, живая вакцина сыграла огромную роль в этом общенародном деле.

Но Вершилова со своими коллегами продолжала поиски. Теперь живая вакцина сохраняется в течение пяти-шести лет в сухом виде, при этом ее профилактические свойства не уменьшаются. Она получила международное признание. С каждым годом расширяются контакты советских ученых с зарубежными коллегами, проявляющими живой интерес к достижениям советской микробиологии. Вершилова является экспертом Всемирной организации здравоохранения по бруцеллезу. Она консультирует, выступает с лекциями, помогает разрабатывать профилактические мероприятия по борьбе с инфекцией. Ее слушали в Монголии, Чехословакии, Польше, Франции, Китае, Аргентине, Индии, Турции.

Более полувека Полина Альбертовна Вершилова — член Коммунистической партии. Вся судьба этой женщины определена ее принадлежностью к партии, глубокой идейной убежденностью. Товарищи отмечают ее умение дать правильную партийную оценку любому событию, четко определить задачи, которые требуют неотложного решения.

Полина Альбертовна — страстный пропагандист. Ее выступления на партийных собраниях, ее лекции всегда проникнуты глубокой идейностью, содержат четкие практические рекомендации.

С глубокой признательностью вспоминает она своего учителя П. Ф. Здродовского, который преподал ей пример не только увлеченности наукой, но и человечности, справедливости и доброжелательности. Она сама уже воспитала немало специалистов, в том числе десять докторов наук, всегда находит время для чтения работ своих учеников. Особенно внимательна она к работникам периферийных бруцеллезных станций. Но основная ее заслуга перед партией и страной, перед советским народом состоит в том, что в годы Великой Отечественной войны руководимые ею ученые-микробиологи вооружили Советскую Армию вакциной — надежной защитой от инфекций. Эта победа советских ученых на невидимом фронте стала частью нашей общей победы над фашизмом.