Сообщество, в котором живет Е.Г.Киселева, выживает, используя испытанные социальные техники и образцы, представленные наиболее зримо в формах крестьянского повседневного сопротивления [[См.: Scott J. Weapons of the Weak. Everyday Forms of Peasant Resistance. New Heaven; London, Yale Univ. Press, 1985.]]. Здесь культивируются ценности равенства. не столько в смысле переделения всего и вся, но в смысле права каждого на существование, на жизнь. Здесь сохраняется род моральной экономики, что-то вроде крестьянских "кусочков", когда голодному соседу отрезается кусок даже от последней краюхи хлеба [[Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872-1887. М.: Мысль, 1987, с. 56-60.]]. Это - обычай как способ совместного выживания, встроенный в тело.

Мы опять-таки имеем дело со множественной, полифункциональной социальной связью, базирующейся на личном доверии. Современнные функциональные отношения переводятся в терминых личной короткой связи. Текст Е.Г.Киселевой полнится случаями подобной взаимопомощи.

В записках есть пример воспроизводства механизма "кусочков" в новой уже городской ситуации, в "большом" обществе. Наша героиня, работая во время голода 1933 г. в столовой, спасает шахтеров от голода, подкармливая их хлебом. Она "экономила" хлеб, утаивая талоны от положенного уничтожения огнем. В послевоенные годы дочь одного из этих шахтеров спасает в свою очередь ее, делясь краденой колхозной картошкой [[ЦДНА, фонд 115, ед.хр.3, л. 70-72.]].

В процессе интерпретации такого рода ситуаций доcтаточно часто происходит перенос и модернизация понятий. Возникает соблазн полагать, что эти люди так поступают оттого, что моральны и "высокодуховны", что следуют моральному императиву, в то время как они скорее выполняют некий социальный запрет. В их тело встроены техники выживания общности. Во всяком случае мой опыт исследования человеческих документов об этом свидетельствует.

Вообще-то все способы действия, способствующие продолжению жизни, хороши, особенно если продолжение жизни под угрозой. Надо помочь родственникам, даже если они - "седьмая вода на киселе": "я их приняла покупала вошы почисала, глаза больние позакисали я их лечила мочой" [[Там же, ед.хр. 1, л.75.]].

Можно и украсть (например, колхозные тыквы, чтобы покормить детей), можно спикульнуть выгадать на кусок хлеба [[Там же, ед. хр. 1, л. 63.]]. Е.Г.Киселева несла в своем теле в форме неявного практического знания представления об испытанных способах социального выживания и применяла испытанные тактики даже тогда, когда ее жизнь относительно наладилась. Она вязала коврики и продавала их на рынке. Она "жила бутилкамы здаю вот мне и добавок к зарплате а свою зарплату я ложила накнижку сберегательную [[Там же,ед. хр. 3, л. 20.]].

Проживая жизнь, Е.Г.Киселева обучалась и новым для себя способам жизни, овладевала новыми для нее социальными изобретениями. Одно время она работала в магазине. Она как на духу выкладывает как именно она научилась обманывать покупателей: "до 1941 г. я работала у магазине и чесно и обманивала людей" [[Там же, ед. хр. 3, л. 57-58.]]. Речь идет о новых для бывшего традиционного человека способах перераспределения общественного богатства. Такими стратегиями овладевали многие. В данных записках этот процесс объективирован.

Е.Г.Киселева скорбно размышляет об упадке обычая соседской взаимопомощи, о распаде других традиционных поведенческих кодов. Героиня наша продолжает помогать, но взамен не ожидает ничего получить: "такой урожайливый год 1984. Все овощи есть фрукты, яблуки вышни, В зеленых магазинах всё есть лук, картошка морква, свекла, часнок, перец берите питайтеся только зачто? брать? оба лодари работать нехотят, а работают то все денги пропивают. Я пошла в зелёный магазин взяла дажет мочёные кавуны все есть, Ленин, говорил хто работает тот и ест. Ларискин муж детям отец плотит алименты регулярно вот она и сидит неработает. а сичас запила, как сичас Водочный мир, все люди подурели от Водки. и её мужа Сашу выгнали из работы тожеть за водку был п`яный наработе, Алиментов нету нечиво получать нечим жить и вот труба как она пишет в записки а я ведь Бабушка. глянула какой Юра голодный душа заболела покормыла его и дала Ведро картошки, Банку литровую Вареня вышневого, лук крупы пшеничной ушки мучные, пусть варят суп детям её, дала яблук свежих, пусть дети едят хотя оны неродные мне всеже их жалко" [[Там же, л. 7-8.]]. Перечень того, что есть в магазинах и у нее самой в закромах, ассоциируется с метафорой пира жизни. Ее родные не в состоянии в нем участвовать, а ей так хочется, чтобы они на пиру побывали.

В современных обществах существует не имеющее параллелей многообразие досуговых активностей. Большая часть их, включая спорт, служит не только для снятия напряжений, канализации аффективного, либидинозного, но дает возможность для неагрессивного возбуждения [[См.: Elias N., Dunning. E. Quest for Excitement: Sport and Leisure in the Civilising Process. Oxford, Blackwell, 1986.]]. В ряду досуговых деятельностей и способов проведения досуга упоминается клуб, где смотрят кино, хождение в гости. В мире Е.Г.Киселевой как бы нет сложившейся досуговой области, где происходило бы контролирование иначе "расконтролированных" эмоций. Нет упоминаний о спорте, об играх. Даже праздник в его релаксационной и компенсаторной функции практически исчезает. И советские и религиозные праздники соблюдаются свято, но они вырождаются в пьянку. Алкоголь видится единственным компенсаторным средством.

Социальные атрибуты подобных соседских общностей такого рода довольно хорошо описаны социологами (главным образом западными), пишущими по разделу "культура бедности" [[См. например: Lewis O. La Vida. New York, Random House, 1966; Lewis O. A study of slum culture. New York, Random House, 1968; . Valentine Ch. Culture and Poverty. Chicago-London, Univ. of Chicago Press, 1968. У нас эти исследования только начинаются. См. например: Е.М.Воронков, Е.А. Фомин Типологические критерии бедности //Социологический журнал, 1995, № 2; Ярошенко С.С. Синдром бедности // Социологич. журнал, 1994, № 2.]].Это низкий уровень образования, неквалифицированный труд, разветвленная сеть родственных связей, мужское доминирование, жесткое разделение ролей в семье, господство норм агрессивной мужественностим, интенсивное чувство привязанности к "мы-группе" и интенсивная враждебность к "они-группе".

Документ свидетельствует, что в одном и том же обществе могут одновременно существовать люди с разными структурами личности. "Грубые" люди, которых описывает Киселева, и от которых она сама себя не отделяет, цельны. У них нет притязаний на какой-либо престиж, а значит они обладают значительно большим диапазоном разрядки аффектов. Они живут полно в соответствии с обычаями своего круга. Недаром специалисты отмечают, что культура бедности - культура гедонистическая. Быть может, здесь не так уж много радости, но полнота жизни испытывается в полной мере. Полна чаша жизни. В нашем случае мы имеем дело с сообществом такого рода, живущим на отечественной почве. Более того, текст Е.Г.Киселевой - его самоописание.

Выше говорилось о впечатлении, что эти группы обитают в стороне от дорог Большой истории. Однако они развиваются в рамках государства и большого общества, они вплетены в систему функциональных связей, в сложные социальные фигурации. Они испытывают давление и государства, и системы образования, со стороны других социальных групп, т.е. главных образом извне. Попробуем посмотреть, каким образом атрибуты большого общества входят в жизнь малой общности, имея ввиду, что о новых средствах коммуникации уже говорилось. Кстати, включение в длинную социальную связь происходит и через еду: "Г.Муром питаются из Москвы мясным говядиной свениной" [[ЦДНА, ф. 115, ед.хр. 3, л. 34.]], которые возят в Ведре.

Имена довоенных вождей практически отсутствуют. Имя Ленина упомянуто два раза, из них один в уже приведенном контексте - в качестве компонента присловья. Сталин упоминается один раз в связи с войной: был он "милостив и доверчив", не подозревал, что Гитлер - "игаист человеческого существования" [[ЦДНА, фонд 115, ед. хр. 2, л.12.]]. 22 июня 1941 - единственная историческая дата, которую Е.Г.Киселева упоминает. Слишком многое для нее в тумане: "толи революция то ли Война"[[Там же, ед. хр. 3, л. 69.]]. Большой Истории, с которой постоянно соотносятся записки "культурных", у Е.Г.Киселевой нет.

Записки - еще одно свидетельство тому, что школами держатся цивилизации, что чувство истории не является самоочевидностью, что оно только культивируется. Е.Г.Киселева, проучившаяся только 5 лет в сельской школе, обрести его не сумела, даже до "Краткого курса" не дошла. Ее время - не бесконечная стрела Прогресса.

В записках нет ничего ни о репрессиях, о раскулачивании, ни о лагере (исключение упоминание о немецких лагерях для военнопленных, и о наших лагерях для немцев военнопленных). В последнем случае она подчеркивает, что пленные немцы получали те же 1200 г хлеба, что и наши шахтеры. Жизнь в лагере и за пределами лагеря не слишком отличалась по степени насилия и агрессивности. Нет между ними демаркации. Хотя, как свидетельствует приведенный выше отрывок о "черном вороне", чувство страха возникает легко.

Как Е.Г.Киселева вступает в систему длинных социальных связей большого общества? Вот, например, местному начальству, которое знают в лицо, не доверяют. Близкая власть, естественно, несправедлива. Справедливости ищут у власти далекой, представленной, например, В.Терешковой или Л.И.Брежневым, "Далекие" - где-то в центре, а по отношению к "ближнему кругу" на периферии. Письмо, написанной бабушкой от имени внуков, относится к речевому жанру крестьянской челобитной.

"Я писала Терешковой Валентине Владимеровне, помогите пожалуста нашему горю. вот такого содержания письмо. милая женщина наша защитница мира женщин и Дидей дорогой наш человек от горя и беды я послала вам 11/XI 1979 письмо а вот нам прислали из горисполкома свое ришения выселять, судить, из квартиры как я вам уже писала это пишу я на имя Анны Ф что у миня маленкой рибенок родился 1979 г. 5 сентября. Мы не приписаны в этой квартири Крупская 9 кв 6 наша бабушка а моя сестра умерла 17/Х 1979 г. и мы осталися в этой квартире. мы за бабушкой ухаживали за больной и похоронили за свой щёт а похороны обошлися немало Я не работаю в декрете посколько у меня маленький рибенок, работала Токарем муж работает Сварщиком Донецкий ЦЭМ цех поизготовлению обсадных труб, нам по 20 лет нам негде жить, с припиской очень трудно и мы хотим что-бы нас приписали в эту квартиру Крупская 9 кв.6, и не беспокояли судом и Милицией мы оба комсомольцы в трудное время в стране мы всегда будим в переди. Стоим на очереди на квартиру 3тий имеется отношения из производства в Горисполкоме, помогите пожалуста.
Киселева Анна Федоровна
Киселев Юрий Викторович." [[Там же, л. 25-26.]].

Послав письмо Терешковой, Е.Г.Киселева читает молитву: "молю бога что-бы Юра из своей симей остался в этой квартире, господи помоги нам грешным, и читаю отченаш" [[Там же, л. 18.]]. Совмещение письма и отрывка о молитве позволяет ощутить, что и письмо "наверх"и Отченаш выступают в одной функции: имеет место взывание к "высшей инстанции". Обращение к кодифицированному языку происходит, когда говорящему или пишущему надо подчеркнуть объективность высказывания. Кстати, чтение записок развеивает расхожее убеждение в иждивенчестве "совка". К властям обращаются как к Господу Богу, но рассчитывают больше на себя самих. Понятно, что часто поминая судьбу, какую-то часть ответственности стремятся с себя снять.

С одной стороны, мы являемся свидетелями попытки вступить в длинную функциональную общественную связь, переводя ее на знакомый язык связи личного типа. С другой, стремление использовать общий риторический языковой код советского общества. Попытка наивная и неуклюжая, но именно она позволяет ощутить прагматику этого кода. Так эти люди производят отношение к всеобщему, универсальному, обращаются к понятной всему обществу аргументации. Еще один пример. Е.Г.Киселева обращается к жестокосердому начальнику: "Какой вы несознательной, вы партейный а он комсомолец если чуть в стране стрясётся вы-же вместе, в переди сражатся пойдете, в него пришло сознание спросил, а где он что непришол сам а бабушка за ниво пришла, я говорю он наработе какая разница. ну я вже тут оняла, еслиб Юра был в это время тут мне кажится он-бе взял трубку и позвонил до Письменого (фамилия начальника - Авт.)нач Ж.К.К" [[Там же, л. 28-29.]]. Отчего к начальнику "вернулось сознание", потому, что жалко ему Е.Г.Киселеву? Оттого, что он услышал знакомые слова и встрепенулся как полковая лошадь? А может быть в силу того, что Е.Г.Киселева, цитируя официальный дискурс (метанарратив), не только указывает на объективность высказывания, но и обозначает факт родства. Это, кстати, одно из нескольких свидетельств неавтоматичности действия. Бабушка советует внуку в подобных ситуациях быть "немножко артистом".

Выше говорилось о Телевизоре, компенсирующем отсутствие привычного круга соседей и родственников и открывающим новые горизонты: "телевизор лучшей друг в комнате усе услышеш и увидиш и розвличение ..." [[Там же, ед. хр. 3, л.6.]] Именно через телевидение входит в сознание политический дискурс. Телевизор у Е.Г.Киселевой появился при Брежнева. Она "проспала" Сталина, но Брежнев прочно вошел в ее жизнь. Это вхождение происходит постольку, поскольку этот дискурс способен предстать в контексте личного опыта: "Сичас сижу и смотрю Телевизор как Брежнев Л.И. в Германии с нашим посолством и ему вручают Хорекен германский руководитель страной орден высшей наградой германской Демократической республики, а также сьехались социалистические страны руководители, смотрю наних все люди как люди, нет разници мижду народамы, а вот на немцов немогу смотреть ровнодушно аны нашы враги а типерь цилуют нашего любимого и защитника мира Брежнева Л.И. как вроде такие хорошие гады проклятие розкрываются мои раны хотя оны комунисти, сидят на креслах в дворцах культуры жизнерадосные одети прилично а мне все кажится оны в тех шинелях в зелених, в сапогах с подковамы, который очувается ихний стук шагов и собственая пичаль на душе томится до сих пор, и все думается что оны нас обмануть так как в 1941 году" [[Там же, ед. хр. 2, л. 11-12.]]. Вообще она иностранным руководителям не очень-то верит, улыбка Рейгана кажется ей фальшивой. Но, с другой стороны, "люди есть люди хоть оны наши Враги" [[Там же, ед. хр. 3, л. 69.]]. Враг (нечеловек) превращается не в друга, но в человека. Читатель киселевского оригинала обратит внимание на те места, где описывается, как "советские" и "немцы" вместе хоронят, вместе вытаскивают корову из подвала.

В противоположность советской интеллигенции Е.Г.Киселева относилась к Л.И.Брежневу хорошо. Он для нее вроде царя Александра III -миротворца: "Брежнев Лионид, И, заграницу ездил и завоевивал дружбу между нашой и заграничнимы людмы обятиями и поцелуямы" [[Там же, ед. хр. 2, л. 90.]].

Е.Г.Киселева продолжает жизнь благодаря собственной силе и витальности, умению терпеть и браться за любую работу, однако, благодарность и чувство удовлетворения выжившего она переносит на представляющих власть. Наверное оттого, что чувствует себя игрушкой в руках надличностных социальных сил.

***

Социокультурный анализ текста позволяет поставить вопрос об антропологической и цивилизационной специфике российского общества ХХ в.

Работая на материале западных обществ, Н.Элиас полагал, что централизация насилия, монополизация его государством, приводит к появлению на исторической сцене людей с развитыми механизмами самоконтроля. По его мнению, там, где установлена государственная монополия на насилие, там снижается степень насилия частного, и это помогает снизить общую степень насилия в обществе. Применимо ли это теоретическое положение к советскому обществу, если судить по этим запискам?

У нас имело место культивирование самоконтроля, род "репрессии по отношению к самому себе", но в иных социальных пространствах. Это советский "средний класс", в котором мы можем зафиксировать и потребность в управлении эмоциями, и высокую степень стыдливости, и наличие дифференцированных кодов поведения, и стремление к обозначению социального отличия через "культурность"[[См. подробнее: Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора. М., ИФРАН, 1996.]]. Однако социальное пространство последнего было достаточно узко и тесно. Слишком большое место занимают пространства, подобные тому, о котором идет речь в тексте Е.Г.Киселевой. Наличие централизованной системы насилия, не снижает степени насилия повседневного. Существующие внешние социальные запреты не превращаются в органический встроенный самоконтроль. В то же время, раз в каких-то ячейках общества не произошли психологические сдвиги, не возникла способность в самоконтролю. Отсутствие этих систем самоконтроля только увеличивает мощь систем централизованного насилия, хотя, как говорилось выше, минисообщество старается ускользнуть.

Встает и вопрос о том, каким образом исследовать "культуру бедности" нашего общества. Являются ли ценности сообществ, аналогичных тем, в котором жила Е.Г.Киселева, отклонением от господствующей системы ценностей? Если нет, то тогда какая именно система ценностей является господствующей? Во всяком случае, Е.Г.Киселева никакой "другой" системе ничего не противопоставляет. Да и можно ли с позиций постклассических методологий говорить о господствующей системе ценностей и отклонениях от нее? Если возникли новые социальные коды, то каковы они, помимо тех что выражены в официальном кодифицированном языке?

Российский опыт ХХ в. при всей его уникальности может претендовать на универсальное значение. Не одно поколение и не один раз пребывали в состоянии на грани социального бытия. Люди не только испытывали голод, холод, угрозу физическому существованию, они ощущали распад социальных связей, опасность превращения общества в необщество, в пространство войны всех против всех. Слишком часто они хоронили без гробов и ели несъедобное. В условиях снижения онтологической безопасности культивирование цивилизационных качеств, сопряженных с усложнением социальной связи, с культивированием различных средств самоконтроля, оказывается невозможным. Опасности такого рода ощущаются и в наши дни. Более того, этот опыт представлен в виде инкорпорированной истории, в форме социальной памяти. И первое и второе выступают в качестве предварительного условия процессов, развертывающихся сегодня. Можно легко представить себе внуков нашей героини в числе бастующих шахтеров.

Исследование документов, аналогичных запискам Е.Киселевой, это обращение к тем сторонам социальной жизни, которым до сих пор в отечественных социальных исследованиях не уделялось достаточного внимания (маргинальное социальное бытие, первичные социальные общности, в том числе аффективные, первичная социальность, динамика внешнего ограничения/самоконтроля, различные типы повседневных взаимодействий). Одна из значимых проблем - витальность: витальность "отдельного человека" как биосоциальное качество (желание продолжить существование); витальность как культурное и социальное качество. Способы социокультурной кодификации в разных социальных пространствах также должны стать предметом более пристального исследования.

Рассмотрение Российского общества ХХ в. под углом зрения социального бытия/небытия позволит нетривиально подойти к тем процессам, которые до сих пор обсуждались в рамках социально-политического дискурса.

КИСЕЛЕВА, КИШМАРЕВА, ТЮРИЧЕВА

я так хочу назвать кино

(название рукописи в целом предпослано второй тетради)

ЦДНА, фонд 115, оп.1, ед.хр.1

Тетрадь 1