Из интервью:

"У меня была интересная семья: мои родители мной не занимались. (Это повторяется довольно часто - Е.З.). У меня папа был инженер, и в нашем доме все время толклись какие-то молодые рационализаторы. Пробираться можно было, как сейчас помню, к своей постели (.) сквозь чертежи, которые... ровно были разложены по полу, по ним на четвереньках ползала какая-нибудь бригада молодых рационализаторов. А моя мама все время опекала разных молодых поэтов и прозаиков, потому что она была очень хорошим специалистом по языку, и она все время правила им рукописи. Вот, где-то там в углу кучковались еще молодые поэты с моей мамой. Т.е. я привыкла к тому, что в доме всегда была такая очень рабочая обстановка, никакого деления на семейную жизнь и такую общественную, производственную вне дома у нас не было.И такая постоянная работа моих родителей - это было, в общем-то, абсолютно нормальным явлением."(Л.Н.)

Обстановка. Описывая материально-вещную среду или обстановку "родительского дома", жилища, где они провели детство и юные годы, женщины вспоминают;

"Я помню, что у нас был такой чулан, в котором предполагалось хранить какие-то старые вещи, но мои родители там хранили книги. Там были стеллажи (.) как клозет, там, где у всех платья висят, там у моих родителей были книги (.) до потолка в чулане. И я там провела, в общем-то, половину своего детства..." (Л.Н.)

С удивительным постоянством респондентки указывают на то, что у них были прекрасные домашние библиотеки, и они чрезвычайно рано приобщились к чтению. Чтение, приобщение к книжной культуре можно назвать важнейшим фактом ранней социализации будущих феминисток.

Из интервью (речь идет о быте 1970-х годов):

"...Книг было дикое количество. Библиотека была замечательная. Все, что я прочла, я прочла дома. Покупались, в основном, книги. Дома в общем ничего не было: не было ни стиральной машины, не было своей машины, не было своей дачи, вообще ничего не было." (К.Я.)

Еще один пример описания родительского жилья - однокомнатной квартиры, где жило 3 человека - мать, отец и дочь - в 1980-е годы:

"Там была кровать моя, была кровать родителей, был мой письменный стол, который выполнял разные функции. Был какой-то стол, который перемещали из кухни, когда гости приходили, или что-то. Были два или три шкафа. Маленькая комната, там было тесно, там было всего очень мало. Были антресоли, туда запихивалось все. Было книжек традиционно много. (.) Книжки у меня мама коллекционировала, ну, и я соответственно тоже. Это была просто художественная литература, энциклопедия, "Всемирная литература", масса приключенческих каких-то книжек. Я их обожала, очень много читала. Потом, у бабушки с дедушкой была большая библиотека, что-то я у них брала. Ну там русская вся классика, там зарубежная классика... Т.е. я, с детства много читала, очень это любила, я сейчас даже всего не помню." (О.Б.)

Родительские роли. Для таких семей типичны авторитарные матери, которые "контролируют, управляют и лезут во все", "заботятся и опекают". Вот например, кусочек из интервью :

"(У меня) была очень сильно опекающая мама, т.е. такая... доминирующая, но доминирующая не от злобы, а от любви. Вот этот опекающий вариант, я считаю, очень многому помешал, навредил и т.д. И мама все время (спрашивала)... "что ты съела?", "что ты"... " (Г.Д.)

Вспоминая авторитарное давление со стороны матери в детстве, ругая респондентка комментирует:

"С мамой я, как честный офицер, я ее терплю, хотя уж она по мне ногами походила, всю жизнь прошла... Глубочайшее желание сделать все наоборот, чем у нее (у мамы), конечно, меня в какой-то мере и подтолкнуло к таким вещам, как феминизм..." (Н.Б.)

Необходимо отметить, что и сейчас эти женщины свое детское воспитание идентифицируют преимущественно с материнским влиянием, а не с отцовским. И, как правило, горят о том, что это влияние было жестким и авторитарным:

"У меня заниженная самооценка. Я сейчас как-то стараюсь ее преодолеть, последние годы. (.) Это мама еще дорогая! Потому что она мне всегда объясняла, что я из себя ничего не представляю... Это нормальная советская система воспитания. На самом деле, вот, я смотрю по своим подругам, это почти всем объясняли, что "ты, как бы, никто."" (К.Я.)

Что касается отцов, то их присутствие, хотя и является значимым фоном, но практически не вспоминается. Приходящий отец, который осуществлял, по словам одной из респонденток, "дистанционное управление", типичен. Впрочем, это факт советского семейного воспитания:

"Отец мной не занимался - он всегда работал. Я его жутко боялась, пока не накричала на него в 15 лет, и тогда он меня испугался. "(О.Б.)

Часто узнаешь в рассказе об отце облик депривированного советского мужчины, для которого характерен

"какой-то комплекс своей нереализованности. А какие-то амбиции в жизни были! И все это у него позже вылилось в то, что он пил..." (Ж.Л.)

Итак, это были дети во многом предоставленные сами себе, приученные к самостоятельности и самодостаточности как в силу занятости родителей, так и в силу, иногда, собственной болезненности.

Бабушка как роль и образ - это необходимый агент советской гендерной социализации.

Большинство советских детей этого поколения посещают детский сад и/или находятся на воспитании у бабушек, недавно ставших пенсионерками. Роль бабушки в советской детской социализации чрезвычайно велика, если не сказать чрезвычайна. "Рассказ о бабушке" занимает значительное место в повествовании о жизни. Он может длиться до часа, и, практически, всегда начинается словами : "У меня была замечательная бабушка". Эта фраза сама по себе указывает на эмоциональную значимость образа бабушки, а не только на ее инструментальную функциональность в обществе, где одним из элементов социальной конструкции гендера является стереотип "работающая мать". Такой стереотип возможен при поддержке второй женской роли в семье- "помогающая бабушка ".

Вот примеры:

"Она (бабушка) рассказывала очень много про свою жизнь. Бабушка у меня очень интересный человек. ...Ну, может, она такая русская феминистка, по жизни. Бабушка моя, ...хотела быть образованной. Принцип высшего образования был как-то очень важен. (.) В 27 лет стала главным геологом шахты, это был 1937-й год, когда пересажали всех мужчин. А она еще даже не закончила институт геологический. (.) И она стала руководить мужиками." (О.Б.)

Еще:

"Бабушка моя работала всю жизнь. Не было тогда, как известно, ни декретных, вот этих, ни отпусков по больному ребенку. Она вынуждена была вот так круглосуточно работать в этой своей шахте, у нее было двое маленьких детей... Моя бабушка всегда была лидером так же, как почти все ее сестры. Очень активная женщина, которая привыкла принимать решения сама. С другой стороны, она всегда была уверена в том, что мужчина лучше женщины, и всегда говорила: вот, мужчина - у него ум, ну, это мужчина. Это то, что я слышала в детстве. Ей была ближе как бы такая тяжелая работа и ее семья, которая рядом." (Н.С.)

Бабушка - важный субъект социальной конструкции гендера и элемент функционирования гендерной системы. Бабушка была необходима, потому что "мама моя работала, отец у меня учился, потом тоже работал". Как и полагается, "бабушка неплохо готовила, традиционные сибирские пироги, пельмени, шикарный холодец." (.) С нею дети регулярно проводят лето. Иногда, в случае болезни или командировок родителей, они живут с бабушкой в течение нескольких, как правило, дошкольных лет. Бабушка -это символ дома и семейного воспитания в советской России.

В дальнейшем в подростковом возрасте в принципе характерен протест будущих феминисток против поколения родителей. Идентификация родителей с общественностью и школой, с "другими", а не с собственными детьми, присущая советскому семейному воспитанию, вызывала неприятие у подрастающих девочек. В момент конфликта со школой и со сверстниками родители оказывались не на стороне ребенка, а на стороне его оппонентов, оставляя его одного. Часто дети воспринимали такую позицию как предательство по отношению к себе или как лицемерие. Эта обида запоминалась и помнится до сих пор, что видно из нарративов. Впрочем, фрустрация не означала, что родители одновременно не внушали уважения. Этот сложный комплекс чувств - сочетание обиды, неприятия, отторжения с любовью и уважением - типичен для девушек.

Из интервью:

"Я считаю, что (.) мое поколение, - это опыт жизни всех моих подруг -наиболее преданное своими родителями. Это не моя проблема, ничего подобного, со всеми так поступали." (Н.Б.)

Еще один пример:

"Вообще мы были такие "протестантки", это была довольно смешная семья, потому что у нас были очень видные... родители: знаете, такие высокие, красивые, полные, всегда шикарно одетые... И мы две (сестры)-какие-то такие заморыши, мы от этого всего отказывались..." (К.Я.)

Школьные годы

В возрасте семи лет девочки поступают в советскую общеобразовательную школу. Это талантливые дети - "отличницы" или, по крайней мере, "хорошистки", зачастую любимицы учителей, а иногда их называют и "совестью класса". Активность в школьные годы проявляется и в учебе, и в общественной жизни. Прежде всего, это яркие фигуры классного коллектива, официальные активистки и/или неформальные лидеры школьной жизни. Пионерская и, позднее, школьная комсомольская активность -заметные факты автобиографии. Нам надо помнить этот факт советской социализации, потому что для нового российского поколения такие формы детской общественной активности уходят в прошлое со всеми их минусами и плюсами.

Вспоминая школьные годы, респондентка рассказывает:

"Ответственность была очень высокая, я была председателем совета отряда и всегда (моей обязанностью была - Е.З.)- редколлегия..." (Ж.Н.)

Или:

"Я была (.) лидером в классе, маму гоняли все время в школу и объясняли, что я - лидер малой оппозиции. Отца вызвали в школу, я помню, он сказал, а что она сделала такого плохого? На что учительница сказала: она на меня смотрит наглым глазом. Он говорит: на меня тоже! Что я могу сделать? Это ненаказуемо. Но училась я хорошо." (К.Я.)

Еще один пример:

"В 8-м классе я стала отличницей. И я стала председательницей городского клуба старшеклассников "Гренада". В этом клубе была очень интимная атмосфера. На самом деле, это была такая сплоченная компания, которой для того, чтобы собираться вместе, нужно было организовывать какие-то городские мероприятия." (Н.О.)

Одновременно, в семье они обучаются быть прилежными и исполнительными. Они, очевидно, ориентированы на школьные успехи. Успеваемость в школе отмечается всеми как высокая, хотя и не всегда ровная. Именно тогда закладывается работоспособность и ориентация на публичные достижения, честолюбие, поддержанное и семейными стандартами родительского отношения к работе.

В поздние комсомольские годы, однако, у многих из них происходят изменения в сфере общественной активности. Иногда эти девушки "замещают" общественный активизм контркультурным образом жизни и полудиссиденской деятельностью. Это вариант "компенсации" "общественного темперамента" характерен для жительниц столичных городов из поколения постарше (1950-х годов рождения), которые всю свою юность прожили в контексте режима застоя. Для более молодых и, как правило, жительниц провинциальных городов, родившихся в 1960-е годы, характерна политическая социализация "комсомольцев - неформалов" предперестроечного и перестроечного времени.

Как правило, в рамках семейного воспитания они получают дополнительные навыки и знания. Это "стандартные воспитательные наборы для детей из культурных семей", состоящие из музыкальной школы, курсов иностранного языка, фигурного катания, драмкружка, литературного клуба. Спортивные занятия - для воспитания тела, художественно-творческие - для воспитания души, языки - для воспитания интеллекта.

В целом опыт клубного активизма, связанный, вместе с тем, с дополнительными образованием, - очень типичен для них. А что такое клубный активизм? В период застоя - это неформальная инициативная среда досуговой деятельности, тот "бульон", где формируются культурные практики, где молодые люди получают возможность реализовывать себя и получают навыки организационного активного поведения. Специфическая роль таких клубов как зародышей гражданского общества в России обсуждается в социологическом дискурсе (Shiyapentokh 1989, Alapuro 1993). Итак, для школьной социализации феминисток оказались характерны:

хорошие показатели школьной успеваемости, стандартные наборы дополнительного образования для детей из интеллигентных семей, опыты пионерского, комсомольского и клубного активйзма.

Юношеские годы

На мой взгляд, юношеский опыт наиболее важен для политической социализации будущей феминистки (Шуман и Скотт 1992, Mannheim 1952). Несмотря на определенное сходство в жизненном пути всех советских российских женщин образованного класса, опыт юношества у моих респонденток достаточно специфичен. Исследование показало, что все они прошли через опыт тех или иных неформальных образований - предстуруктр гражданского общества - тех социальных ниш, где развивалась инициатива и допускалась относительная свобода самопроявления, отличная от доминирующей культуры.

Посмотрим, как складывалась жизнь будущих феминисток после окончания школы (после 16 лет).

Политический контекст и "уход в себя". Юность этого поколения, так же, как детство и отрочество, пришлись на тот период советской истории, который получил название застоя - конец 1970-х - начало 1980-х годов. Это период максимального развития коррупции, двойных стандартов и "расхождения между словом и делом" (Левада 1993). Этот период в рассказах о жизни называется "безвременьем, где один день похож на другой, и ничего не происходит столетиями."

Конфликт с родителями в ряде семей (особенно номенклатурных) приобрел в юношеском возрасте характер конфликта поколений, протеста против лицемерия советского образа жизни.

Из интервью:

" Я не была никогда диссидентом, я не думала, что надо изменить строй. ¹ (Однако,) мне ближе была компания... такая художественно-; консерваторская, где выпивали, говорили о дзэн-буддизме и так далее. А ; вопросы карьеры... Ну, не знаю, не нравилось мне все это. Ну, может { быть, я была нормальным человеком просто... Мне не нравились |, родители собственные - их политические взгляды меня совершенно не | устраивали... Я была очень интравертный человек, а вся эта жизнь была Г очень эксгравертна: слишком активна, слишком много гостей, слишком

весело... Мне нравилось сидеть у моря, читать шведские, норвежские

книжки..." (К.Я.)

Юношеская "интравертность" как защитная эскапистская реакция тив лицемерия советской публичной жизни сильно выражена в эношеские годы. Сначала это был "уход в себя" от семьи, затем от советских разрешенных образцов общественной активности, а, впоследствии, и от рофессиональной карьеры. Т.е. для целой группы феминисток, надлежащих к старшему поколению, юношеская рефлексия привела к тказу от амбиций и привычек детства, отказу от себя.

Университеты. Все будущие феминистки были ориентированы на мучение высшего образования. Эта ориентация была поддержана родительской семьей. Высшее образование - "это даже не вопрос - это естественно". Профессиональная карьера и материальная независимость были эксплицитно сформулированными целями их жизненного пути. Большинство из них получили дипломы высшего образования. По профессии среди респонденток мы находим инженеров, музыкантов, писательниц, журналисток, экономистов, социологов, юристов и пр. Некоторые их них имеют два высших образования и научные степени.

Есть, однако, исключения из этого правила. Но и в тех случаях, когда феминистки не получают высшего образования, они ориентированы на него и на студенческую среду общения. Такое исключение лишь подтверждает правило.

Для девушек из провинциальных городов начало самостоятельной жизни связано с переездом в столичный город (Москву-Петербург) и поступлением в вуз. С пафосом чеховских героинь респондентка вспоминает:

"Да, бежать, бежать. В Москву, в Москву, просто "Три сестры", просто единственное, о чем я мечтала. (.) Я помню, у нас школа была недалеко от виадука, где поезд на Москву шел, и, вот, он шел в конце первого урока. Вот, точно, Чехов. И мы с моей подругой, она: "Поезд, поезд, поезд... а-а, в Москву, в Москву!" Да, и поэтому я считала, если я из провинции еду в столицу нашей родины, то тут все более образованные, тут музеи, тут все..." (К.Я.)

Большинство рассказчиц отмечало, что они поступили в высшие учебные заведения без взяток и блата, иногда не с первой попытки. Впоследствии часто совмещали учебу с работой. В тех случаях, когда блат все-таки имел место при поступлении на престижные факультеты, он приобретал лишь характер рекомендации при прочих равных условиях. Например:

"На международное отделение я поступила по блату... Но я действительно должна сказать, что, поступив, я в ужасе поняла, что я подготовлена почти лучше всех." (К.Я.).

Образ, который с легкостью реконструируется из их рассказов - это образ человека, который сделал себя сам, используя культурный капитал семейного воспитания и личных способностей.

И затем наступает период острой относительной депривации. Реальность не соответствует ожиданиям - возможности самореализации в разрешенных формах деятельности имеют мощные барьеры. Большинство девушек испытывают острое разочарование в советской системе высшего образования, особенно в сфере социальных и гуманитарных наук. Их социальный активизм периода ранней юности за эти годы снизился или вовсе "сошел на нет". Прежде очевидный общественный темперамент, воспитанный родителями, школой и клубными практиками, подавляется системой.

Огромное раздражение вызывало идеологическое давление, которое практически шло вразрез с убеждениями и привычными практиками молодых женщин. Аполитичность и антикоммунистические настроения часто формировали эскапистскую позицию. Лишь одна из респонденток стала членом КПСС, и это произошло на волне горбачевского призыва в 1989 году.

Общее правило таково:

"В комсомольские студенческие годы уже стыдно было быть активной... Меня не могли сподвигнуть ни на что, понимаете,: ни на участие, ни на... Я не говорю про вступление в партию, это как-то вообще было невозможно... Ну просто ни на что..." (К.Я.)

Вот до сих пор, как мне представляется, истории будущих феминисток соответствуют некоторым типичным сюжетам из жизни советских российских горожанок, принадлежащих к образованному классу.

Потом в нарративах излагаются иные практики, отличающие их от тех, кто не станет себя идентифицировать с феминизмом. Это другое - та специфическая среда, (социальная сеть, mileu), в которую они входили в период юности (некоторые раньше, в возрасте 15-17 лет, некоторые позже, когда им было уже за 20, в период перестройки). Эта среда представляла контекст их политической социализации

Среда - тусовка - общественное движение. Я считаю, что именно эта среда, о которой речь пойдет ниже, и давала тот опыт, который привел этих женщин к феминистским убеждениям и самоидентификации. Эта среда являлась той экологической нишей, где формировались их предпочтения и ценности, осваивались и рутинизировались практики. Таких "сред" в ходе интервью было названо несколько. Рассмотрим предложенные рассказчицами варианты. К ним относятся - творческая котркультурная среда; хиппи и рок-культура; интеллектуальное движение, альтернативное советской научной щколе.

В это время молодые женщины уже отделены от родительской семьи. Это происходит либо в связи с их переездом в центральный город из провинции, либо по, так называемым, семейным обстоятельствам: есть комнаты бабушек, переходящие к внучкам; есть ранние браки, которые становятся причиной и/или поводом отделения от родительской семьи. Одним словом, характерно, что все респондентки довольно рано начали жить отдельно от родителей.

Вот узнаваемый рассказ:

"...Уже после 10-го класса я жила одна. И жизнь у меня была такая лихая и крутая, там у меня такой был салон, где собирались всякие, там, хиппи и фарца, и все, там, поэты, диссиденты. Все время ментов вызывали, ну, все так, как обычно бывает в таких ситуациях, квартирные выставки, все дела..." (Н.Б.)

Семью заменяют круг друзей, "клубящаяся по мастерским среда", городские контркультурные кафе. Эта общественная жизнь является одновременно и приватной сферой. Эти среды не были прямо диссидентскими (никто из моих респондентов не говорил о своем участии в антисовесткой деятельности), но часто их называют "диссидентствующими". Рассказы о своей среде, своем круге в интервью пространны и образны.

Для этих сред характерны политический критицизм, имплицитная оппозиция советскому политическому режиму и образу жизни, тесные неформальные отношения, ориентация на западный образ жизни (каким его воспринимали тогда), сексуальная свобода. В этой среде говорилось "нет" советским практикам и советским лейблам. Позднее возможность "быть другой" помогла женщина из такой среды идентифицировать себя как феминисток, т.е. использовать самоназвание, которое вызывает протест у массового человека. Люди этой среды - российские ваганты периода застоя, в среде которых женщинам отводилась традиционная вторичная роль - музы, наперсницы, подруги и

сексуальной партнерши. Приведу рассказы о среде.

"Это был просто рассадник антисоветских идей... И там нам читали -я еще была совсем юная - один выгнанный за антисоветчину аспирант читал нам лекции Левады и давал нам их конспектировать. И я их как бы вот просто наизусть знала. И для меня было колоссальным потрясением;

я считала в те годы, что Левада - это вот Солженицын..." (О.Б.) Или:

"...Какие-то нити пронизывали вот эти все мастерские художников; я подрабатывала натурщицей у этого художника, потом у его друзей; туда ходили поэты, туда ходили эти хиппи, это все была одна среда... эта клубящаяся по мастерским среда." (О.Е.)

Описывая свою роль и место в этой социальной сети, респондентка рассказывает:

"Я (.) очень высокого была о себе мнения, сидела такая, знаешь, писюха и в кафе сидела и писала, значит, свои эти самые... Тут же рядом сидели проститутки профессиональные, которые нас дико любили, нам все про жизнь объясняли, покупали мороженое, потому что у нас были деньги только на кофе. Тут же сидели хиппи, там вся эта наркота, уголовка, в кафе... Ну в общем, как бы я там довольно рано оказалась, и мои политические пристрастия довольно быстро сформировались."(Н.Б.)

Тусовка - вот одно из имен такой среды. Значение этого термина легче реконструировать иностранному исследователю, этнографу советской реальности, которые смотрит на нее "со стороны". Томас Кушман, посвятивший исследование советской рок-культуре, пишет о тусовке таким образом:

"Контркультура может быть описана как тусовка в широком смысле, в которую вовлечены тусовщики, которые ценили, дорожили и разделяли альтернативные опыты, практики или хепенинги в мире советской современности...Сама идея тусовки ассоциируется с альтернативным коллективом, собранием индивидов, объединенных общим интересом к тому, что не является частью официального советского мира." (Cushman 1995:92)

Политический климат среды способствовал тому, чтобы будущая феминистка утверждала:

"Я сформировалась в ненависти к социализму, (.) это вот то, что было

самое определенное, у меня на лбу была написана гражданская позиция...

во все времена." (Н.Б.)

Далее...