Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ПОИСК

Мария ЛЕТЕШЕНКО — ВОЗВЕСТИЛА МИР О ПОБЕДЕ

Первый праздник Победы... Такой уже далекий. И все же кто еще жив, помнит его. Каждый по своему выстрадал его. Случилось же небывалое: личные чувства слились в единую человеческую радость, которая клокотала на улицах городов и деревень, в частях победителей....... Да всюду, где жили, трудились, воевали советские люди, разбуженные среди ночи знакомым голосом радиодиктора Левитана: "Внимание, внимание, говорит Москва...". Во все концы мира летела весть о Победе. И мало кто знал и знает, что ее, долгожданную, передала в Москву девушка — Мария Летешенко.

Впервые я ее увидела и услышала в телевизионном "Клубе фронтовых друзей", в тот раз собравшем связисток. И мне захотелось узнать побольше о ее фронтовой и послевоенной жизни. Поиск адреса, места жительства облегчили общие знакомые — Зоя Коржакова и Мария Богомолова. Но встрече что-то мешало: то Летешенко не выбраться из своего Подмосковья-поселка Томилино, то меня "запрягут" общественные и творческие дела... Осенью 1993 года вдруг узнаю: Мария Сергеевна в больнице. Вскоре по ее просьбе передали мне пакет... Он остался у меня, как завещание ушедшей из жизни нашей боевой подруги. Считаю своим долгом обнародовать то, что было дорого Марии, к чему прикасались ее руки, чем жило сердце. Фотография военной поры: открытое русское лицо, чуть-чуть улыбнулась фотографу, взгляд умных глаз, зачес назад химзавивки, на гимнастерке погоны старшины.

Биографические сведения: "На четвертый день призвана в армию. Вскоре отправили в Полтаву, где формировался 66-й отдельный полк связи, с которым прошла тяжелый путь отступления: Харьков, Валуйки, Чугуев, Воронеж, Калач — и так аж до Сталинграда. Трудно, тяжело нам было. Силы придавала молодость и сознание: мы нужны фронту — обеспечивали связь штаба с Верховным Главнокомандующим в Москве....... До сих пор снятся битва на Волге и Курская дуга. Страшные сны.

Постепенно освобождались захваченные немцами территории российских областей, многострадальная белорусская земля, миновали Польшу....... Последняя остановка — Берлин. Связь поддерживали круглосуточно, не выходя из блиндажа — с фронтами Рокоссовского, Жукова. Второго мая бой за город закончили. Девятого мая я передала в Москву Главнокомандующему и Генеральному штабу Акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Сняла руки с клавишей аппарата после передачи, а у самой сердце готово выпрыгнуть от радости: это же наша Победа! Это же конец проклятой войне, самой ужасной и кровопролитной, это же возвращение домой, к новой жизни!"

Свидетельства однополчан (выписка из бюллетеня "Ветеран войны" Советского Комитета ветеранов войны № 3,1941 г.)

Полковник в отставке Борис Петрович Жуков: "Текст донесения командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину составил начальник штаба фронта генерал М. С. Малинин сразу после подписания акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии примерно в 0,30 9 мая. Затем после просмотра и подписи Командующим этот исторической важности документ был немедленно зарегистрирован в экспедиции узла связи фронта и без малейшего промедления дан телеграфистке М. С. Летешенко для передачи в Москву по радиостанции большой мощности РАТ с приставкой "АЛМАЗ". Она обеспечивала передачу документа открытым текстом на буквопечатающем аппарате Бодо с кодированием в эфире по радио.

Мария Сергеевна была телеграфисткой высокого класса".

КОМАНДИР РАДИОРОТЫ ФЕДОР НИКОЛАЕВИЧ ЖУВАГО:

"В ночь с 7 на 8 мая 1945 года меня, в то время капитана — начальника радиостанции РАТ, и начальника другой такой же станции старшего лейтенанта И. И. Френкеля вызвал командир радиобатальона Н. Н. Сагарда и приказал: "Срочно развернуть радиостанцию и переехать в район Берлина — Карлсхорст"... Вскоре мы прибыли в Карлсхорст, и на территории двора около какого-то здания, которое было рядом, заработали экипажи радиостанций...

Вечером к серому зданию под черепицей — а это было военно-инженерное училище — начали подъезжать машины с генералами и офицерами. В одной их них был Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Приехало много советских и иностранных корреспондентов.

Вскоре началась процедура подписания. Продолжалась она недолго. И как только представители гитлеровского командования поставили свои подписи под актом, на узел связи принесли текст радиограммы. Передала его в Москву по радиободо с помощью радиостанции РАТ бодистка нашего полка Маша Летешенко. Последняя точка в истории фашистской Германии была поставлена.

Не забыть мне той минуты, когда молниеносно разнеслась весть об этом событии. Небо светилось ракетами, стреляли в воздух из автоматов, пистолетов и карабинов. Наши солдаты и офицеры обнимали друг друга. Везде кричали "Ура-а-а!"

И конечно первыми почувствовали эти незабываемые минуты воины нашего 66-го отдельного Бобруйско-Берлинского Краснознаменного ордена Александра Невского полка связи. Тогда Маша Летешенко взволнованно сказала:

— Это было самое памятное событие в моей фронтовой жизни.

Да, такое не забывается..."

Добавлю от себя: и не забудется никогда! Такого мнения, судя по всему, придерживалась и Мария Сергеевна Летешенко в период своей мирной жизни. Долгое время она работала связисткой в Н-ской части. К боевым ее наградам прибавилась медаль "Ветеран труда".

И все же... В предсмертном конверте я обнаружила ответ Государственной ордена Ленина библиотеки СССР имени В. И. Ленина на ее запрос и перепечатанную статью К. Непомнящего "Так летела весть о Победе", опубликованную в "Комсомольской правде" 9 мая 1946 года. И вот, спустя много лет, Мария Сергеевна решила найти давнишнюю публикацию... Почему? Не будем гадать, лучше прочитаем вложенную в конверт статью К. Непомнящего.

"... В Берлине догорали дома и знамена со свастикой валялись на мостовых...

Был поздний вечер 8 мая 1945 года. В инженерном училище в КарлсСхорсте Маршал Жуков предложил Кейтелю и другим представителям немецкого командования подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии. В первом часу ночи акт был подписан. Маршал Жуков передал русский экземпляр текста дежурному офицеру своего штаба. Через несколько минут дежурный офицер штаба с кожаной папкой спустился в один из подвалов флигеля инженерного училища, где тогда находился узел связи штаба 1-го Белорусского фронта. Аппаратная узла связи, залитая светом, была наполнена стуком работающих аппаратов Бодо.

— Как связь с Москвой? — спросил офицер.

— Отличная, — ответил дежурный по связи старший техник-лейтенант Баур.

— Кто будет передавать в Москву акт о капитуляции?

— Бодистка Мария Летешенко.

Дежурный офицер положил на пюпитр аппарата текст акта. Старшина Летешенко, 23-летняя комсомолка, быстро пробежала по клавишам: "Особо важная".

— Будете диктовать? — спросила Летешенко, не снимая рук с клавишей.

— Да, — ответил офицер, — так быстрее. Передавайте — вручить немедленно. Москва, Ставка Верховного Главнокомандующего...

Летешенко быстро застучала по клавишам. В Москву полетела весть о Победе. Весть, которую с нетерпением ожидали миллионы людей. Весть, которая должна была вызвать вздох облегчения во всем мире, которая снова узаконивала право на счастье, которая означала соединение семей, конец одной из самых ужасных и кровопролитных войн.

В аппаратной прекратили работу все аппараты, кроме одного, — за которым работала Летешенко.

Дежурный офицер диктовал: "...прекратить военные действия в 23 — 01 часа по центрально-европейскому времени 8 мая 1945 года..."

Летешенко в погонах старшины на гимнастерке сидела у аппарата, строгая и торжественная.

А в Москве Центральный зал узла связи Генштаба, где находились аппараты, работавшие со штабами фронтов, был наполнен сдержанным шумом. В центре зала стояли аппараты, работавшие с Берлином. У аппарата находились Ольга Козина и Александра Андреева. Они принимали телеграмму молча. Они работали, как всегда, усердно. И, может быть, за спокойствием девушек скрывался глубокий смысл. С первого дня войны они работали на узле связи Генштаба. Они передавали из Москвы и принимали с фронтов разные депеши, приказы, боевые донесения, и вот сегодня... Нет, такого еще не было!

— Когда немцы временно оккупировали Брест, — рассказывала Андреева, — потом Киев, когда они прорвались к Нальчику, а мы с Ольгой все мечтали о том, чтобы принять телеграмму, в которой бы сообщалось: немцы разгромлены. И дождались. Когда принимали ее, думали, что и наш труд маленькой частицей вошел в общее дело Победы.

В час тридцать ночи 9 мая текст акта о безоговорочной капитуляции Германии был принят в Москве. Ночью, когда радиопередачи были уже окончены, диктор Левитан из студии Радиокомитета объявил о том, что будет передано важное сообщение. Минуты напряженного ожидания, и вот снова знакомый голос: "Внимание, внимание, говорит Москва".

В 2 часа 10 минут ночи были включены все радиостанции Союза — Левитан читал текст АКТА. Одновременно по всем телеграфным и телефонным линиям из Москвы во все концы мира летела весть о победе.

Еще диктор не окончил читать акт, как из московских домов люди вышли на улицы. По мере того, как звенел в репродукторе торжествующий голос диктора (Левитана), тысячи людей в Киеве, Ленинграде, Владивостоке, Ташкенте, Мурманске выходили на улицы, чтобы поздравить друг друга с Победой.

Рождалось утро 9 мая... Все светлее и светлее становилось небо. Наступил наш первый праздник Победы".

Праздник особенный, — с него начался отсчет последующих. Убеждена: даже если уйдет из жизни последний ветеран Великой Отечественной войны, праздник Победы останется вечным. На добрую память потомкам останутся и материалы Марии Сергеевны ЛЕТЕШЕНКО.

СТАЛИНГРАДКИ

Говорят: героинь Сталинграда было так много, как лучей у Солнца. Вот имена некоторых из этой боевой рати.

ОЛЬГА КОВАЛЕВА

24 августа ополченцы завода "Красный Октябрь" вышли на рубеж обороны. Среди них оказалась Ольга Кузьминична Ковалева. Ее не сразу и узнали: встречали в цехе, у печи одетую, как и мужчины, в брюки или комбинезон, а тут была в сером костюме, в косынке. — Твое место не здесь, уходи, Ольга! — сказал комиссар.

— Я же рабочий человек. Завод свой, город свой оборонять буду вместе со всеми...

Взвилась ракета. Ополченцы устремились вперед. Гитлеровцы открыли сильный огонь. Батальон залег на подступах к хутору, который удерживал противник. Ольга на своем участке первой поднялась в атаку. И первой же сложила голову за свой завод, за свой Сталинград.

... Она лежала ничком, раскинув руки, словно обнимая землю. Косынка с головы слетела, ветер растрепал волосы. В правой вытянутой руке — винтовка, в левой — граната.

Комиссар подобрал оружие женщины. После боя ее тело опустили в наспех вырытую могилу. Но место хорошо запомнили. Ополченцы завода "Красный Октябрь" перезахоронили Ольгу на высоком правом берегу великой реки Волги — немой свидетельницы ее славной, благородной жизни и ее славной, благородной смерти.

Всем своим характером, поступками она была подготовлена к подвигу.

Ольга Ковалева была до войны первой и, пожалуй, единственной во всей стране женщиной, ставшей сталеваром мартеновской печи. У ее сестер сохранились всего две ее фотографии. Одна — на удостоверении, выданном в 1933 году Сталинградским крайкомом ВКП(б), когда Ковалева была избрана первой партийной конференцией Сталинградского края в члены крайкома партии. Глядит на мир умным, сосредоточенным взглядом женщина средних лет. Волосы коротко острижены, непокорные кудри выбиваются из-под косынки.

Ольга родилась в бедной казачьей семье. Отец вернулся с империалистической войны большевиком, был организатором новой жизни в станице. Дочь стала его помощницей.

Белоказаки творили суд и расправу над каждым, кто сочувствовал Советской власти: убивали, вешали, закапывали живыми в землю. Испытала на себе белогвардейский террор и Ольга. Бандиты вытащили ее на улицу и стали зверски бить плетьми...

Жаль стало кулаку лишиться работящей батрачки, и он попросил "христолюбивое воинство" смилостивиться над заблудшей овцой". Ольгу, избитую, с рассеченным нагайкой лицом, отпустили. Она верила, что Советская власть сильнее врагов, потому что она народная и справедливая. Так и вышло. Отец стал председателем станичного Совета, организовал коммуну — одну из первых в Нижнем Поволжье.

— Не забуду, как Ольга доставала соль для коммуны, — рассказала ее сестра Анна Кузминична. — Послали ее на озеро Эльтон. Дело было ранней весной. Когда Ольга возвращалась домой по волжскому льду, то провалилась, стала тонуть. Тонет, но соль из рук не выпускает. Кое-как выбралась из полыньи и соль, хоть и намокшую, доставила полностью. Об этом мы узнали стороной от других, тоже ходивших за солью. Сама Ольга об этом никому не рассказывала. А когда мы пристали к ней с расспросами, ответила коротко:

— Что об этом гутарить...

Ныне на призаводской площади стоит бронзовый памятник Ольге Кузминичне Ковалевой. Ведь заводской коллектив трудился сверхурочно, чтобы на заработанные деньги его воздвигнуть.

Именем Ольги назвали печь №11. Как солдата, павшего на поле брани, сталевары зачислили верную дочь России, коммунистку в свою бригаду.

МАРИАНЕЛЛА КОРОЛЕВА

По Сталинградскому фронту пронеслась легенда о женщине, которая не горит в огне. А было так: сержант, санинструктор 214-й стрелковой дивизии Марианелла Королева во время боя наступила нечаянно на бутылку с горящей жидкостью. Бутылка треснула, и сразу же на женщине вспыхнула одежда. Погасив огонь, она надела обгоревшие сапоги и гимнастерку и снова в бой. "Огненная" женщина за время боевых действий вынесла с поля боя более 100 раненых бойцов и командиров. В районе села Паньшино уничтожила 15 фашистов и... погибла сама. Посмертно она награждена орденом Красного Знамени.

В одном из писем к матери Марианелла писала: "Если от меня долго не будет писем, — не беспокойтесь, родные, и ты, мамочка: значит, много дел. И что бы ни было, знай одно: дочь твоя трусихой не была".

Ей было 19 лет. Училась в школе, отдыхала в солнечном Артеке, сыграла в фильме "Дочь партизана" роль Василинки. На фронт ушла добровольно, оставив крохотного сына. Ее мы знаем, как Гулю Королеву по книге Е. Ильиной "Четвертая высота".

Марианеллу — Гулю обходила смерть два года. Комсомолка, которая родилась в солнечной Одессе и встретила свою юность в Киеве, похоронена в сталинградской земле. У ее могилы постоянно люди, и больше всего тех, кому сегодня девятнадцать...

КЛАВА ПАНЧИШКИНА

"Надежда" — под этой кличкой подпольщики знали Клавдию Панчишкину. Когда в газетах был опубликован Указ Верховного Совета СССР о награждении ее орденом Ленина, самой ее в живых уже не было.

Клава окончила Дубовское педучилище. Последнее место работы, с которого она ушла воевать с фашистскими захватчиками, политотдел Задонской МТС. Вместе с другими комсомольцами выполняла боевые задания Нижне-Чирского партизанского отряда "Смерть фашизму". Клаву избрали секретарем подпольного райкома ВЛКСМ.

По доносу полицая Клаву и ее боевых подруг схватили гитлеровцы. Их подвергли пыткам. Комсомолка не выдала своих товарищей-подпольщиков. Девушек повели на расстрел. Шли по станице. Женщины, глядя на них, плакали.

— Не плачьте, родные! — громко крикнула Клава. — Всех не постреляют.

Нас много, и все будут бороться. Красная Армия наступает. Помогайте ей, боритесь, уничтожайте поганых захватчиков. Мы победим!...

Не зря дали девушке кличку "Надежда" — она сама верила в свободу и свою надежду передавала другим в последние мгновения жизни.

Когда комсомолок подвели к месту казни, каратели замешкались.

— Да стреляйте же! Мы умираем за родную зем...

Пуля оборвала слова Клавы. Сельская девушка, уроженка Верхне-Солоновского хутора, Нижне-Чирского района, Сталинградской области, Клава Панчишкина живет в песнях, стихах, в истории Великой Отечественной войны, в Сталинградской битве.

АНТОНИНА ДАРЬЕНКО

Почти каждое утро в один и тот же час, невдалеке от армейского наблюдательного пункта, расположенного на скатах Мамаева Кургана, появляется солдат с пухлой сумкой на спине. Выскочит из траншеи и пустится напрямик по косогорному пустырю. Бежит знакомой только ему тропкой между заминированных полей, от воронки к воронке. От укрытия к укрытию. Местами припадает к земле, осмотрится и дальше — к траншеям батальона или к наблюдательному пункту. Противник из минометов и орудий пристрелял каждый клочок земли, очередями пулеметов прошивал каждый метр открытого пространства, а солдат с сумкой, будто заговоренный, отклонялся от пуль и осколков.

Наши пулеметчики и артиллеристы тоже следили за ним, прикрывая его перебежки огнем. В конце концов немецким пулеметчикам, видно, надоело тратить боеприпасы на одиночную мишень.

В середине ноября солдат с сумкой стал ходить на Курган не пригибаясь, во весь рост, будто разучился припадать к матушке земле. Идет, а наши бойцы справа и слева кричат ему: — Антоха, заверни к нам!

— Завтра заверну, сегодня ничего нет. Голос юношеский, задорный.

— Кто это? — спросил Василий Иванович Чуйков, когда солдат с сумкой показался невдалеке от наблюдательного пункта.

Василию Ивановичу недавно здесь передали пробитое пулей письмо от жены. Маленький, тоненький конверт и тот не смог добраться сюда без ранений, а что же с человеком, который нес это письмо сквозь ливень свинца?

И вот он перед командующим. В кирзовых сапогах, в ватных брюках, в фуфайке, на голове ушанка. Сумка в сплошных заплатках.

— Это наш Антоха, разносчик солдатской радости, — ответил командир дивизии Николай Филиппович Батюк.

— Антоха?

— Да, сильный человек, значит. Сибиряки так мне объяснили, они по-своему кличками награждают.

— Странно. Хрупкому существу и такое имя — Антоха. -По храбрости оно действительно подходит... этой девушке.

Она с самого начала боевых действий дивизии в Сталинграде по два раза в сутки переправлялась на лодке через Волгу. Иной боец согласится три раза сходить в атаку, чем один раз переправиться через реку... А она без оглядки туда и обратно, утром и вечером. Затем по окопам и траншеям с письмами.

— И как ее настоящее имя? — спросил Чуйков.

— Антонина Дарьенко... Тоня, Антоха! Чуйков посмотрел на нее и улыбнулся:

— Прямо бравый солдат Швейк...

— Кругом письма, товарищ генерал, запиханы, поэтому извините за такой вид. И вот на ваше имя опять конверт прихватила. Разрешите вручить?

— Разрешаю.

Тоня расстегнута фуфайку, затем гимнастерку, сунула руку за пазуху и вытащила пухлый конверт. -Пожалуйста!

— Спасибо, только зачем так далеко прятала?

— Так... Не хотела второй раз передавать вам прошитую пулей... радость.

Назревали радостные события для всего советского народа — наступление и победа под Сталинградом. А когда битва закончилась, на площади Павших борцов собрались на митинг победители — защитники и оставшиеся в живых жители города. В центре, перед трибуной, полки и батальоны, оборонявшие Мамаев Курган. Все стоят гордые и счастливые. И, кажется, лишь один человек не может найти себе места, ходит вокруг выстроившихся, вглядывается в лица, кого-то ищет... Это Антоха — Тоня Дарьенко. На плече две почтовые сумки, туго набитые письмами, — осталось много неврученных. Вдруг сейчас, на торжественном митинге кто-то окажется в строю, и она, хоть с опозданием, вручит ему весточку из дому... Ищет... Как тяжелы сумки! Лямки врезались в девичьи плечи... Она хранила письма почти с первых дней боев за город, как бы не веря тому, что адресат может навсегда выбыть...

ИДУ НА ТАРАН!

Уже в первый день войны — 22 июня 1941 года летчики шестнадцать раз таранили самолеты с фашистской свастикой на фюзеляжах!

История нашей авиации знает два вида таранов: воздушный, когда летчик (экипаж) сбивал лобовым столкновением, ударом винта или крыла своего самолета машину противника; и таран наземных целей, когда на объятом пламенем или подбитом самолете пилот устремлялся к земле и уничтожал скопление живой силы и боевой техники врага.

За годы Великой Отечественной войны было совершено более 600 воздушных таранов, в них участвовали 558 летчиков-истребителей, 19 экипажей штурмовиков и 18 экипажей бомбардировщиков. 34 летчика применяли таран дважды, а Герой Советского Союза А. Хлобыстов — трижды. Счет таранов наземных целей открыл капитал Н. Гастелло 26 июня 1941 года. Всего же за время войны совершено 503 таких таранов, из них 286 экипажами штурмовиков, 119 бомбардировщиков и 98 — летчиками истребителями.

Среди 2420 воздушных бойцов, удостоенных звания Героя Советского Союза, — сотни летчиков, совершивших тараны.

В их числе: Егорова Лидия Николаевна, Александра Полякова — сержант, Екатерина Иванова — Зеленко — старший лейтенант.

Сведения о гастелловках долго собирал общественник РК ИВ, член Комиссии по увековечению памяти и подвига защитников Отечества С. Верховский. Даже "раскопал" стихотворение, посвященное их героизму.

Что стало известно, к примеру, о Кате Зеленко? Единственной в мире летчице, совершившей воздушный таран?

В ВЕЧНОМ ОКОЛОЗЕМНОМ ПОЛЕТЕ

Катя Зеленко из рабочей семьи, родом из Ровенской области. После семилетки поступила в Воронежский авиационный техникум, одновременно посещала аэроклуб. Знания и выучка пригодились ей в борьбе с белофиннами. Она была удостоена ордена Красного Знамени из рук Михаила Ивановича Калинина. Попала "из снега да в полымя" Великой Отечественной войны: была единственной женщиной среди летного состава 135 ближне-бомбардировочного полка. Ею гордились мужчины. Гвардии полковник Федор Руденко, бывший комиссар эскадрильи, говорил: "Мы, однополчане, признавали в ней летчицу высокого класса. Не было ли тут преувеличения? Поверьте, никакого... В соревновании по технике пилотирования первое место в нашем округе было присуждено старшему лейтенанту Е. Зеленко... Ее взлет и посадку даже самые придирчивые командиры оценивали "отлично".

Из донесения полковника Янсена: "В районе станции Быково... в августе 1941 года, ведя группу самолетов на бомбометание скопления войск противника, попала под сильный огонь вражеской артиллерии. Несмотря на это, т. Зеленко задание выполнила отлично, уничтожив батальон немецкой пехоты, не потеряв ни одного своего самолета. Тов. Зеленко посылалась на самые трудные задания, неоднократно летала бомбить объекты противника ночью. В воздушных боях участвовала 12 раз. За период ее боевой работы имеет 40 боевых вылетов".

Очередной вылет 12 сентября 1941 г. оказался последним. Это было под городом Ромны. За сражением в воздухе наблюдали работники артели имени М. И. Калинина, красноармейцы.

... Семь "мессеров" против одного советского легкого бомбардировщика СУ-2... Смертельная схватка. Точным огнем крыльевых пулеметов сбит фашистский стервятник, "Ура" — очевидцы воздушного боя не скрывали своих чувств.

Смотрите, нашего зажимают в кольцо шестеро... Господи, помоги... Как потом выяснилось, был ранен штурман Н. Павлык, и его скорострельный пулемет выдохся.

— Прыгай! Приказываю — прыгай! — крикнула Катя. Хоть один из нас должен жить... Иду на таран!

Штурман не посмел ослушаться команды. Оба понимали, что единственным оружием может стать только сам самолет — его конструкция, металл, из которого он собран. И СУ-2 сделал разворот навстречу "мессеру". Всего несколько секунд — и неотразимый удар проломил фюзеляж вражеской машины. Катя пыталась выровнять свой раненый самолет, но пятеро "мессеров" продолжали его расстреливать... Словно прощаясь с небом, СУ-2 взмахнул крыльями и опрокинулся вниз...

В 1971 году, в полутора километрах от села Анастасьевки, над которым проходил воздушный бой, в присутствии свидетелей подвига произвели раскопы. На глубине трех метров отыскали части самолета Кати Зеленко. А в нескольких километрах откопали обломки "мессера" со следами таранного удара. Жители Анастасьевки установили бюст летчицы на месте, где она разбилась вместе с бомбардировщиком. Обессмертила память о Кате Зеленко астроном Тамара Михайловна Смирнова. Среди тысяч малых планет, замыкающих свои витки вокруг Солнца, в пространстве между Марсом и Юпитером она обнаружила малую планету под номером 1900 и дала ей имя "Катюша".

Так в небе загорелась новая звезда. Катя Зеленко в вечном околоземном полете! 5 мая 1990 года Екатерине Ивановне присвоено посмертно звание Героя Советского Союза.

ТРОПОЙ СУСАНИНА

Осенью 1967 года в древнем русском городе Костроме, на Молочной горе, в торжественной обстановке был открыт памятник Ивану Сусанину.

Когда с монумента спало покрывало, тысячи людей увидели изваянную из белого камня пятиметровую фигуру крестьянина-патриота, устремившего свой взгляд на волжские просторы. Левой рукой он опирается на посох, а жестом правой как бы предупреждает: "На русскую землю врагам нет дороги! Здесь их погибель!" На постаменте краткая и волнующая надпись: "Ивану Сусанину — патриоту земли Русской".

Кто он? Чем заслужил всенародное поклонение? Чтобы ответить на эти вопросы, вспомним историю. В начале XVII века в пределы русских земель вторглись польские и шведские феодалы, желавшие подчинить себе Московское государство. Враги, захватив Смоленск, Новгород, Москву, грабили и убивали мирных жителей, устанавливали жестокие порядки. И там, где они проходили, полыхали пожары, пустели города и села, бурьяном зарастали невозделанные поля. Русский народ поднимался на борьбу. На всю страну прозвучал призыв Кузьмы Минина: "Лучше смерть, чем иноземное иго!" Иностранных поработителей всюду встречали кольями, топорами, вилами. Повсеместно создавались партизанские отряды, народное ополчение. 27 сентября 1612 г. русские ополченцы освободили Москву. Дошедшие до наших дней старинные документы сохранили сведения о героях той поры, патриотах, отдавших жизнь во имя своего народа. Среди них совершивший свой бессмертный подвиг в начале 1613 года крестьянин села Домнино (район Костромы) Иван Осипович Сусанин. Он завел неприятельский отряд в лесную чащу с трясинами. Когда враги разгадали обман, то изрубили его саблями. Тело Сусанина и замерзавших захватчиков обнаружили крестьяне. Своего героя они похоронили с почестями.

И в XVII и в последующих столетиях у Сусанина были последователи. Их появилось немало и в годы Великой Отечественной войны. Сведения о них собирает Комиссия по увековечению памяти и подвигов защитников Отечества. Большой интерес представляет подаренная автором — Н. В. Борисовым — книга "Они повторили подвиг Сусанина". Среди героев есть и женские имена.

НАСТЕНЬКА

Настенька — этим ласковым словом, певучим именем называли Настю Дроздову родители и соседи. Так называли девушку товарищи.

В первые дни Великой Отечественной войны Настю можно было видеть всюду: и на рытье противотанкового рва, и при погрузке скота, отправляемого в тыл, и с бойцами истребительного отряда, вылавливающего диверсантов. Многие ее товарищи ушли в армию или эвакуировались. А она осталась в родном селе Хоружеве и стала "глазами и ушами" партизан. Великолукский партизанский отряд особого назначения под командованием Николая Ивановича Скорнякова прибыл в Костровский лес 1 сентября 1941 г. и обосновался на заброшенном хуторе Быково, что в четырех километрах от Хоружево. К городским партизанам присоединилась группа местных — Борунов, Ляне, Кашин, Губанов, Курстков. В отряд входила также группа девушек-разведчиц. Все они были комсомолками. Командовала группой опытная партизанка Екатерина Лобанова. Девушки обеспечивали партизанам связь с городским подпольем, добывали сведения о передвижении частей фашистских гарнизонов, карательных отрядов, появлении предателей и провокаторов в районе действия партизан.

Насте и ее подругам приходилось крайне трудно. Надо было и с полицаями "ладить", и в сельской управе вызнавать новости, и бланки пропусков доставать для партизан, и в город на связь ходить, и разведку вести. И все это, не вызывая подозрений гитлеровцев и их прихвостней.

Неоднократно ходила Настя на встречу с подпольщиками Великие Луки. Помимо города и района Великих Лук девушка со своими боевыми подругами отправлялась в дальнюю разведку за 30 — 50 километров от базы отряда.

Сутками просиживала она и у железнодорожного полотна, подсчитывая эшелоны врага, шедшие к Ленинграду, к фронту. С какой ненавистью билось сердце, как хотелось ей самой взорвать ползущий по рельсам состав с солдатами и танками врага! Но она должна была только считать эшелоны, вагоны, танки, пушки...

И Настя выполняла это очень аккуратно.

Жители оккупированных деревень помогали партизанам, чем могли. В доме Дроздовых и их соседей Соколовых мололи зерно, пекли для партизан хлеб. В эти дома стекалась из округи информация о фашистах, которую Настя доставляла в отряд.

Так было и утром 8 октября 1941 г.

В избу Дроздовых вбежал запыхавшийся колхозник деревни Хохлово с вестью, что в соседнюю деревню Губаны вошел отряд гитлеровских карателей. Не задерживаясь в Губанах, они двинулись колоннами по обоим берегам Ловати к Хоружеву. Отец Насти велел ей и соседскому пареньку Ване Соколову скорее бежать на партизанскую базу и предупредить об опасности.

Узнав о карателях, партизаны быстро разработали план действий, и командир приказал Насте и Ване вернуться в деревню, увести в лес родных и всех жителей деревни. Пулей мчались они по лесу. Недалеко от опушки их пути разошлись. Ваня побежал в деревню Кошевицы предупредить сестру Шуру, а Настя — в Хоружево. Вот поляна с гнилой осиной, а там опушка, поле. За полем деревня...

Девушку остановил резкий окрик:

— Хальт!

Справа и слева из-за кустов и деревьев показались фашистские солдаты. Проводником их был один из жителей соседнего хутора Дубовицы, которого Настя хорошо знала.

— Дядя Ваня, куда ты ведешь их? — спросила Настя, смотря ему прямо в глаза. Тот, стремясь уйти от осуждающего взгляда комсомолки, попятился назад. Фашисты приняли это за бегство, и тут же короткая автоматная очередь прервала жизнь проводника. Настя осталась один на один с врагом, и фашисты вынуждали девушку показать им дорогу на хутор Быково, обещая ей награду и подарки. Девушка пыталась отказаться, ссылаясь на то, что не знает дороги. Тогда гитлеровцы избили ее, а затем поставили к дереву. Офицер, инсценируя расстрел, стал палить из пистолета выше головы. Понимая безысходность своего положения, патриотка решила вести вражеский отряд, но не в Быково.......

— Ладно, — сказала Настя, — поведу вас в партизанский лагерь. — И предупредила: — Путь не близок, да еще через густой лес и болото.

О большом болоте, которое лежало на пути карателей, Настя еще в детстве слышала много страшных рассказов.

Все дальше и дальше в лес уводит врагов девушка. К партизанам в Быково надо вправо, а она сворачивает влево. И бесконечный Костровский лес как бы затягивает в свои дебри ненавистных врагов. От Великих Лук до Холма, а от Холма до самого Ильмень-озера тянется он. Страшен чужеземным захватчикам, а Настеньке он дом родной: неоднократно ходила она в эти глухие места с отцом на охоту, с матерью за клюквой и грибами. И все же знала Настя, что нет и ей выхода из этих дебрей. Знала, что убьют ее гитлеровцы, как только догадаются об обмане.

"Лучше умереть, чем быть предателем", — думала отважная патриотка и еще больше ускоряла шаг.

Вскоре лес поредел, и отряд вышел на край большого болота с редким кустарником да голыми деревьями. Ни одной дороги, ни одной тропки через него не было. Трудно было перейти эту топь даже зимой: из-за множества горячих ключей трясина не замерзала. То был большой заболоченный район, носивший название Завловский мох, куда люди ходить боялись и даже говорили об этом месте со страхом.

Начало темнеть, и тут каратели поняли, что девушка их обманула и увела в сторону от партизанской базы. Потеряно время, упущены партизаны, сорвано выполнение задуманной операции. Всю свою злобу и ненависть враги обрушили на беззащитную проводницу. Зверски избив ее, они поспешили выбраться из лесной чащи в надежде на то, что в штабе партизанка заговорит иначе.

Уже в полночь, выбравшись с трудом из леса, каратели направились в деревню Хоружево. Там арестовали родителей Насти — Гаврила Васильевича и Анастасию Власьевну, а также соседей — семью Соколовых.

Мать Насти и супругов Соколовых гитлеровцы на глазах жителей деревни расстреляли, а их пятерых детей закрыли в доме и сожгли, предварительно забрав и скот, и все ценное. Настю же с отцом фашисты доставили в деревню Городище, где был временный штаб карателей, и продолжили допросы.

Коверкая русские слова, суля награды, фашисты вновь потребовали показать им дорогу, на что отважная патриотка с гневом ответила:

— Ты думал, проклятый фашист, что я тебе и вправду покажу дорогу к партизанам? Они сами тебя найдут! Вот тебе мое последнее слово!

И партизанка плюнула в лицо гитлеровскому офицеру.

Ничего не добившись, фашисты расстреляли патриотку и ее отца на опушке леса, недалеко от деревни Веселево.

Так ушла в бессмертие юная партизанка Дроздова, отдавшая жизнь ради спасения товарищей по борьбе с фашизмом.

По инициативе пионеров и школьников города Великие Луки на деньги, заработанные самими ребятами, на могиле Насти Дроздовой и братской могиле расстрелянных жителей Хоружева установлены обелиск и мемориальная доска.

Хорошая традиция сложилась в Костровской восьмилетней школе. Каждый год в День Победы у памятника Насте проводилась торжественная линейка, посвященная ее памяти. На линейке новое пополнение ленинской пионерской организации давало клятву быть достойными защитниками Родины.

Своеобразным памятником Насте является написанная недавно бывшим бойцом партизанского отряда Тамарой Николаевной Павловой поэма "Дочь России". Незадолго до своей кончины Павлова говорила: "Пишу о славной комсомолке, о товарище по отряду. Пусть память о ней и ее подвиге останется в сердцах каждого юноши и каждой девушки".

Стоит Костровский лес, как стоял в те суровые военные годы. Звенит птичьими голосами, шумом листвы. Как бы песню поет. Эта нескончаемая песня о Родине и ее героях, о героине-партизанке Насте Дроздовой.

БАБУШКА АННА

В 1966 г. в Ставрополе издана книга "Кровью сердца". Ее автор Ольга Иосифовна Красильникова-Ященко, бывшая разведчица партизанского отряда, действовавшего в годы Великой Отечественной войны в Клеваньском районе Ровенской области, рассказывает о подвиге неизвестной советской женщины.

По заданию командира партизанского отряда Григория Тимофеевича Гапончука Ольга Красильникова вместе с Марусей Чередниченко для сбора разведывательных данных о противнике устроилась работать на кухню, где готовилась пища для гитлеровских офицеров.

Обе девушки стали помощницами поварихи Анны Андреевны. Это была маленькая седая старушка с добрыми глазами. Однако глаза бабушки Анны светились ненавистью, когда она украдкой глядела на фашистов...

Много горя пришлось ей хлебнуть. Давно перестала она верить в Бога, хотя на людях, проходя мимо церкви, крестилась, а дома держала икону. Но тысячу раз прокляла Бога после того, как в панской Польше сгноили в тюрьмах двух старших ее сыновей.

С радостью встретила Анна Андреевна день воссоединения Западной Украины и Украинской ССР в 1939 г. Два ее младших сына ушли в Красную Армию.

На Западную Украину война обрушилась в первые же дни, в городах и селах установилась "новая власть". По центральным улицам прохаживались фашистские офицеры. Советские люди поднимались на священную войну против захватчиков, и хотя трудно и опасно было действовать патриотам на оккупированной территории Западной Украины, число партизан с каждым днем увеличивалось. На борьбу вставал и стар и млад. Участвовала в этой борьбе в меру сил и бабушка Анна.

Она была отличной поварихой. И все же ей нередко доставалось от начальника столовой ефрейтора Альфреда. Однажды этот наглый фашист стал издеваться над Марусей. Анна Андреевна вступилась за девушку, за что была зверски избита.

Спустя некоторое время Маруся и Ольга узнали, что эта худенькая старушка-мать двоих бойцов, сражавшихся с фашистами, что Анна Андреевна, как и они сами, выполняет задания партизан.

Народные мстители активизировали свои боевые действия. Они совершали смелые вылазки, уничтожали фашистских солдат и офицеров, захватывали двигавшиеся по дорогам обозы.

Взбешенные гитлеровцы решили расправиться с партизанами и бросили против них большой карательный отряд. Выдержав неравный бой, партизаны вырвались из окружения и благополучно ушли в глубь леса.

Продолжая работать на кухне, Анна Андреевна регулярно передавала партизанам ценные сведения, а однажды сообщила через связного в отряд, что клеваньский комендант вызвал еще одну группу карателей.

Утром фашистские солдаты схватили старую женщину и повели к коменданту.

Когда Анну Андреевну вели под конвоем, ее увидел партизанский связной. Заметила и она его, и сразу же на душе стало спокойнее: значит, свои будут предупреждены об ее аресте.

— Ты партизанка! — закричал гитлеровский комендант, увидев Анну Андреевну. -Провожай мой зольдат в партизанский лагерь. Если не поведешь, повешу!

Анна Андреевна молчала. Фашисты начали избивать ее. Собравшись с силами, она сказала:

— Хорошо, я поведу вас к партизанам.

В отряде уже знали об аресте патриотки и догадывались, что каратели скоро пожалуют в лес. Здесь им была приготовлена "достойная встреча". Анна Андреевна уверенно вела оккупантов под партизанские пули. Она не сомневалась в том, что ни одному фашисту не удастся вернуться из леса.

Ночью партизаны заняли удобные позиции и приготовились к бою.

В лесу было тихо. С рассветом на дороге показались вооруженные фашисты. Впереди шла бабушка Анна. Со всех сторон затрещали выстрелы. Это открыли огонь скрывавшиеся за деревьями партизаны. Шедший вслед за Анной Андреевной гитлеровец выстрелил ей в спину, но и сам сразу же упал, сраженный партизанской пулей. Каратели были перебиты, несколько эсэсовцев сдались в плен.

Партизаны на плащ-палатке бережно несли бабушку Анну в свой лагерь. Сжатая в кулак маленькая рука свисала вниз. Седые волосы развевал ветер.

С глубокой скорбью похоронили партизаны Анну Андреевну — славную патриотку, отдавшую жизнь во имя Родины. Память о ней навсегда останется в сердцах тех, кто ее знал.

МАРИЯ ГЛЫБИНА

О ней рассказал бывший командир партизанского отряда, Герой Советского Союза Григорий Олиферович Збанацкий.

"Плечом к плечу с мужьями, братьями и отцами на защиту Родины встали жены, матери и сестры. Тысячи женщин в партизанских отрядах воочию показали силу сплоченности советского народа. Человечество никогда не забудет подвига отважных девушек-партизанок из Краснодона и села Крымки. А сколько было таких храбрых, самоотверженных женщин и девушек в каждом городе, в каждом районе и селе!

Разве можно, например, забыть партизанку Марию Глыбину из отряда имени Щорса?

Эта скромная девушка раненой попала в руки врагов. Под угрозой смерти фашисты требовали, чтобы она показала им дорогу к партизанскому лагерю. Мария повела врагов, но не к лагерю, а в противоположную сторону. Она погибла мученической смертью, но спасла партизанский отряд".

Пусть скупые слова станут памятником украинской партизанке, отдавшей жизнь за свободу советского народа.

ЗВЕЗДНЫЕ ГЕРОИНИ

Известно ли вам, что у звезд — малых планет — есть что-то общее с людьми? Людям дают имена, и планетам присваивают названия. Обычно право выбора названия представляется первооткрывателю небесного тела. У наших астрономов самыми любимыми названиями стали имена героев Великой Отечественной войны, а особенно женщин-героев. Раскроем звездный атлас...

Зоя Космодемьянская. В октябре 1941 года десятиклассница Московской школы ушла в партизанский отряд. У деревни Обухово она с группой партизан перешла линию фронта на занятую немецкими оккупантами территорию и приступила к выполнению боевых заданий. 29 ноября того же года при выполнении очередного задания Зоя вместе со студенткой Московского кооперативного техникума, разведчицей Верой Волошиной попала в плен. В этот же день они обе были зверски казнены.

16 февраля 1942 года Космодемьянской посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Уже после войны двум малым планетам, расположенным рядом и обнаруженным учеными, почти одновременно были присвоены имена ЗОЯ и ВЕРА.

Зоя Рухадзе. В марте 1944 года школьница из Симферополя повторила подвиг Космодемьянской. И она пошла в партизанский отряд, действовавший в городе, где участвовала в выполнении боевых заданий. 10 марта 1944 года после взрыва немецкого оружейного склада ее схватило гестапо. Пытали ее жестоко, требуя выдать фамилии партизан, их планы. Зверски избивали, сломали обе руки, выкололи глаза. Не получив ни одного ответа ни на один вопрос, безжизненное тело бросили в машину и увезли на окраину города — в Дубки.

Зоя Рухадзе была еще жива, когда ее бросили в глубокий колодец, где она погибла в невыносимых муках.

Крым и Грузия не забыли героических подвигов Зои Рухадзе. Ей воздвигнуты памятники и в Симферополе, и в Тбилиси. Ее именем названы улицы, школы — в Симферополе № 14, в Тбилиси № 42. Ей посвящены фильмы, пьеса, поэма. И сегодня о подвигах двух Зой — Космодемьянской и Рухадзе — напоминают их космические "двойники" — две звезды на небесах, имена которых — ЗОЯ-1 и ЗОЯ-2 утверждены международным планетным центром.

Евгения Руднева. Она совершила 645-й боевой вылет, который оказался последним. Самолет ее был сбит под Керчью. Летчица погибла, когда ей было немногим более 23 лет. Ей посмертно присвоено звание Героя Советского Союза и одна из малых планет названа ЖЕНЕЙ.

Таня Савичева. Двенадцатилетняя девочка писала свой горестный блокадный дневник в осажденном Ленинграде. В ее честь названа ТАНЕЧКОЙ открытая учеными планета.

Наташа Качуевская. Южнее Сталинграда гвардии медицинская сестра сопровождала раненых, попала в окружение немецких автоматчиков, которые хотели взять ее в плен. Укрыв раненых бойцов в блиндаже, Наташа защищала их, отстреливаясь до последнего патрона. Когда к ней, израненной, протянулись мерзкие лапы фашистов, она взорвала себя гранатой, в клочья разметав и гитлеровских гадов. Наташа во время боев вынесла с поля боя более 70 раненых с оружием. Дважды была тяжело ранена.

Подробно о ней рассказывает ее мать — Александра Леонидовна Спирова в нашей книге.

ЮЛИЯ ДРУНИНА С НАМИ...

Ее стихи очень любят фронтовички: читают наизусть, переписывают, хранят на домашних полках. Неудивительно — девочка-воин, такая же, как и мы в ту пору, запомнила войну, сумела передать свои и наши глубинные чувства и мысли о ней талантливым строчкам.

Мы видели Юлию среди нас, авторов задуманного сборника воспоминаний женщин — ветеранов Великой Отечественной войны. Известие о самоубийстве потрясло... Не верилось, что красивая женщина, талантливая поэтесса, заметная личность на политической арене наложила на себя руки. Почему? Кто скажет правду? Нам без нее не обойтись.

Мне удалось разыскать дочь Юлии — Елену Николаевну Липатникову на загородной даче (свою московскую квартиру она сдала внаем: жить-то как-то нужно ей, безработному зоотехнику, и надо было издать посмертную книжку стихов матери — выполнить ее завещание).

И вот в моих руках несколько с дарственными надписями книжек, которые передал мне отец Елены, первый муж Друниной, известный поэт, фронтовик-инвалид Николай Константинович Старшинов. Раскрыла первую из них — посмертную книгу стихов Юлии Друниной "Судный час" (спасибо ее дочери — постаралась издать!) С таким же названием оказались строчки:

Из книжки выпал листочек из ученической тетради. Рукою дочери Юлии — Елены написано: "Мама была очень сильным человеком. Вот всего лишь один эпизод из ее жизни.

Начавшуюся на щеке родинку мама, по собственному почину, начала выжигать ляписом. Но родинка превратилась в огромную по размеру и толщине болячку. Встревожившись, мама все-таки обратилась к врачу. Я ждала ее звонка с волнением. А когда поднесла к уху трубку телефона, услышала спокойный голос: "Исследования показали — онкология... Самый мучительный и безнадежный вид рака... Врачи настаивают на срочной операции, при которой отхватят мне половину лица... Но это все равно не спасет... Правда, есть шанс из тысячи: один врач сказал, что такое же возможно, если человек, предположим, простужен. А у меня легкий насморк... Ты же знаешь, что со мною такое случается очень редко. И я уверовала, что диагноз ошибочный...",

И что же вы думаете? После излечения мамы от простуды повторный анализ был отрицательным! И лицо мамы осталось прекрасным.26.1.97 г."

Этот впервые обнародованный эпизод из жизни Юлии Друниной дополняют интересные сведения из книги Николая Старшинова "Планета "Юлия Друнина", или История одного самоубийства". Предлагаем несколько отрывков (книжечка-то свежая, редкостная, с небольшим тиражом)

"... Мы встретились в конце 1944 года в Литературном институте имени А. М. Горького.

После лекции я пошел ее провожать. Она только что демобилизованный батальонный санинструктор, ходила в солдатских кирзовых сапогах, в поношенной гимнастерке и шинели. Ничего другого у нее не было. И хотя позже, в 1948 году писала:

Мне казалось, что это ее нисколько не смущало — она привыкла к такой одежде настолько, что не придавала ей никакого значения...

По дороге мы взахлеб читали друг другу стихи — тогда в литинституте это было принято, считалось нормальным, хотя многие прохожие посматривали на нас с любопытством, а то и с удивлением. А поскольку большинство стихов было посвящено войне, мы заговаривали и о фронте...

... Она была измучена войной — полуголодным существованием, была бледна, худа и очень красива. Я тоже был достаточно заморенным (после тяжелого ранения пролежал в госпитале полгода). Но настроение у нас было высоким — предпобедным.

Через несколько дней мы сбежали с лекции, и я снова провожал ее. Мы зашли к ней домой. Она побежала на кухню и вскоре принесла мне тарелку супа. Извинилась, что нет хлеба. Я спросил:

— А себе?

— Я свою долю съела на кухне. И больше не хочу...

Суп был сильно пересолен имел какой-то необычный темно-серый цвет. На дне тарелки плавали мелкие кусочки картошки. Я проглотил его с большим удовольствием, поскольку был голоден... Только через пятнадцать лет, когда мы развелись и пошли после суда в ресторан — обмыть эту процедуру, она призналась:

— А ты помнишь, как я тебя угощала супом?

— Конечно, помню!

— А знаешь, что это был вовсе не суп, а вода, в которой ее мать варила картошку "в мундирах". А Юля не знала этого, подумала, что это грибной суп. И только потом при разговоре с матерью все выяснилось.

А я спросил:

— Что же ты сразу-то не сказала мне об этом?

— Мне было стыдно, и я подумала, что если ты узнаешь это, у нас могут испортиться отношения.

Смешно, наивно, но ведь и трогательно...

Юлия Друнина была человеком очень последовательным и отважным. Выросшая в городе, в интеллигентной семье, она вопреки воле родителей девчонкой в 1942 году ушла на фронт. В самое трудное время, и в самый неблагоустроенный род войск — в пехоту... После тяжелого ранения — осколок едва не перерезал сонную артерию, прошел в двух миллиметрах от нее — снова ушла на фронт добровольцем. Под обстрелы. В холод и грязь...

Мы были студентами второго курса, когда у нас родилась дочь Лена.

Ютились в маленькой комнате, в общей квартире, жили сверхбедно, впроголодь. Приходилось продавать одну карточку, чтобы выкупить продукты на остальные, хотя и на них получали не очень густо. А дочка, тяжело заболев в первые месяцы, нормально росла, отличаясь отменным аппетитом.

Случалось, что она прибегала на кухню, и если там находилась плошка с варевом, предназначенным для соседской кошки, мгновенно расправлялась с ним.

... Юлю постоянно мучила бессонница. Она трудно засыпала. Все трудности военной и послевоенной жизни переносила стоически. Я не услышал от нее ни одного упрека, ни одной жалобы. А ходила она по-прежнему в той же потертой шинели, в гимнастерке и сапогах еще несколько лет...

В быту Юля была, как, впрочем, и многие поэтессы, довольно неорганизованной. Хозяйством заниматься не любила. Хотя могла очень неплохо приготовить обед, если было из чего.

По редакциям не ходила, даже не знала, где многие из них находятся и кто в них заведует поэзией. Лишь иногда, услышав, что я или кто-то из студентов собирается пойти в какой-нибудь журнал, просила: "Слушай, занеси и мои стихи...".

А между тем ее фронтовые стихи, прочитанные на литературном объединении при издательстве "Молодая гвардия", а потом и появившиеся в журнале "Знамя", произвели сильное впечатление в конце войны и сразу после ее завершения.

Мы все знали ее "Зинку", постоянно цитировались ставшие сразу знаменитыми ее строки:

Или о девчатах, "похожих на парней", идущих по войне...

Перечитывая ее стихи сегодня, особенно военные, полвека спустя после их написания, видишь, что добрый десяток стихов выдержал испытание временем — они по-прежнему волнуют, запоминаются.

Это в первую очередь — "Качается рожь несжатая", "Я только раз видала рукопашный". "Целовались, плакали и пели", "Зинка", "Штрафной батальон", "Не знаю, где я нежности училась". Они украсят любую военную антологию. Их можно отнести к высшим достижениям военной поэзии.

А стихи о любви, о природе, о дочери — лиричны, конкретны, любимы читателями.

... Юлю постоянно тянуло в те места, где довелось протопать в солдатских сапогах по заснеженным и разбитым дорогам с санитарной сумкой, испытать все тяготы, которые выпали на долю пехоты, под обстрелом перевязывать раненых, отправлять их в санбат. Однако нам, безденежным и полуголодным, было не до поездок...

... Юля была красивой и очень обаятельной. В чертах ее лица что-то общее с очень популярной тогда актрисой Любовью Орловой.

... Однако ни о какой успокоенности ее души сказать невозможно, ее романтическая душа рвалась к тревогам, вступая в противоречье с бытом:

Это правда, не поселилась... Думаю, что среди поэтов фронтового поколения Юля была едва ли не самым неисправным романтиком с первых шагов своей сознательной жизни и до последних своих дней.

Она обожала романтические стихи о гражданской войне и песни о ней — "Каховку", "Орленка", лихую "Тачанку":

Она не только увлекалась верховой ездой, но однажды и меня посадила на лошадь в Геленджике, и мы отправились верхом в горы. Она пристрастила к лошадям нашу дочь. Лену, которая потому и пошла учиться в Ветеринарную академию, окончила ее, немало лет работала зоотехником на ипподроме, является кандидатом в мастера конного спорта.

Юля очень любила Коктебель, море, горы. Она никак не хотела расставаться с юностью, прежде всего с фронтовой юностью, не хотела отставать от нее! Наивно, но она была против, категорически против того, когда в печати появлялись поздравления с ее юбилеем, поскольку там указывали ее возраст. Она хоть на год, но старалась отодвинуть год своего рождения. Мало того, ей не хотелось, чтобы внучка называла ее бабушкой. И из жизни она хотела уйти не старой и беспомощной, но еще здоровой, сильной, деятельной и по-молодому красивой.

... И ее вынужденный и в то же время добровольный уход из жизни, как добровольный уход в армию, говорит не о ее слабости, а о ее порядочности и силе: в конце концов, она могла бы достаточно благополучно дожить отпущенные ей годы, закрыв глаза на то, что не устраивало ее вокруг. Так поступаем мы, многие. Смиряемся с обстановкой и живем. Она была незаурядной личностью и не могла пойти на компромисс с обстоятельствами, которые были неприемлемы для ее натуры и сильнее ее. И смириться с ними она не могла.

Меня и нашу дочь Лену неоднократно спрашивали и спрашивают о причине, вызвавшей добровольный и, казалось бы, неожиданный уход из жизни... Но ни о какой случайности говорить не приходится. О неожиданности — тоже.

Юля — человек последовательный, и если она что-то решала, переубедить ее было, как правило, не только трудно, но просто невозможно.

В последнее время у Юли было состояние постоянной неудовлетворенности если не всем, то многим, что происходило в стране. Она болезненно переживала распад СССР. Одно из последних стихотворений она начала так:

Безумно страшно за Россию...

Она как кровную обиду переживала постоянные нападки на нашу армию и мирного и военного времени. И немедленно вступала в яростные споры, защищая ее. Еще бы:

Хорошо зная ее нелюбовь и даже отвращение ко всякого рода заседаниям и совещаниям, я был удивлен, что она согласилась с тем, чтобы ее кандидатуру выдвинули на выборах депутатов Верховного Совета СССР в начавшееся перестроечное время. Я даже спросил ее — зачем?

— Единственное, что меня побудило это сделать, — желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане.

Когда же она поняла, что это бесполезно, ничего существенного сделать невозможно, она перестала ходить на заседания Верховного Совета, а потом и вышла из депутатского корпуса...

О ее душевном состоянии лучше всего говорит одно из писем друзьям с датой дня ухода из жизни — 20 ноября 1991 года: "... Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно только имея крепкий личный тыл...

А я к тому же потеряла два своих главных "посоха" — ненормальную любовь к старокрымским лесам и потребность "творить"...

Оно и лучше — уйти физически не разрушенной, душевно не состарившейся, по своей воле. Правда, мучает мысль о грехе самоубийства, хотя я, увы, неверующая. Но если Бог есть, он поймет меня..."

Это не случайная вспышка отчаяния. Все было продумано до мелочей. Она написала едва ли не десять писем: дочери, внучке, зятю, подруге Виолетте, редактору своей новой рукописи, в милицию, в Союз писателей. В письмах никого ни в чем не винила.

На входной двери дачи (где в гараже она отравилась выхлопными газами автомобиля) Юля оставила записку, обращенную к зятю: "Андрюша, не пугайся. Вызови милицию, и вскройте гараж".

Все было учтено, все было благородно, красиво и романтично...

Как романтик, она нередко писала о Космосе, о необъятной Вселенной:

А землячкой ей стала не звезда, а планета. Другая планета. Крымские астрономы Николай и Людмила Черных открыли новую планету, малую, получившую порядковый номер 3804, и назвали ее именем ЮЛИ. Это не только естественно вписывается в ее жизнь, но и говорит о том уважении и любви, которые живут в сердцах ее читателей и почитателей".

ПОСЛЕДНИЕ ПИСЬМА

Они до сих пор хранятся во многих семьях как вечная память о родных, близких, знакомых-фронтовиках, партизанах, подпольщиках, павших в жесточайших битвах с гитлеровскими захватчиками или замученных в фашистских концлагерях.

Возьмешь в руки пожелтевшие от времени листочки, треугольнички, и кажется, они до сих пор пахнут порохом и дымом и сохраняют духовную силу женщины-воина. Вдумайтесь в эти строки...

Наталья Венедиктовна Ковшова и Мария Семеновна Поливановна были первыми девушками-снайперами, отмеченные высшей степенью отличия...

В своих письмах Наташа рассказывала о себе, о своей боевой подруге — Маше, о фронтовых делах.

"Каждый бой оканчивается нашей победой. Да какой! Гитлеровцы удирают, как ошпаренные тараканы, бросают все на свете. Мы заняли уже шесть населенных пунктов, и в каждом захватили большие и важные трофеи, противотанковые пушки, пулеметы, автоматы, целые склады боеприпасов и провианта, лошадей, повозки, машины, велосипеды и пр. И пр. Много, много всего... Бойцы и командиры показали себя с самой лучшей стороны: отвага, выносливость и преданность — качества, обязательные для каждого.

Девушки-санитарки — настоящие героини, под градом пуль и разрывов мин идут вместе с бойцами, перевязывают раненых, вытаскивают их из самого огня.

Мы с Машей все время находимся вместе. Она хорошая подруга, смелая и сообразительная, с ней хорошо в бою, она не бросит в беде. Я по-прежнему верю, что со мной ничего не случится, что все будет хорошо.......

25 февраля 1942 г."

На охоте были два дня... вдвоем с Машенькой сбили 11 фрицев. Пришли домой поздно ночью 13 июля. У Машеньки температура 39,4. Я всю ночь не спала. Наутро вызвала доктора — воспаление легких. Вот так наохотились! Ну ничего. Болезнь удалось быстро прервать сульфидином. Это замечательное средство. На третий день температура уже была нормальная. Зато у меня 38, и правая щека, как кулак раздулась — флюс! Вот беда!

Все не так, как у людей! Ну, а теперь снова все в порядке...

Северо-западный фронт, 25 июля 1942 г."

"... Я жива, здорова и весела, как всегда. Ненависть моя к проклятому фашистскому зверью все растет с каждым днем, с каждым боем, и несмотря на временные успехи его на юге, растет уверенность в скором и полном разгроме подлейшего отродья. Мы с Машенькой ходим на охоту, и мне удалось сбить еще шесть гадов. А Машеньке пять. Вся наша снайперская группа уничтожила 245 фрицев. Командование нами довольно. Ну, а мы, конечно, довольны еще больше, ведь это наши ученики действуют...

30 июля 1942 г."

"... Милая моя мамусенька!

Сегодня получила твое письмо с фотографией. Ты права — мне очень приятно смотреть на нее. Я то и дело ее достаю из кармана гимнастерки.

... Мы совершили большой переход, примерно 115 километров, и теперь наступали в другом месте и с другой армией. Место здесь очень болотистое, грязь по колено. Ну, ничего, мы и здесь воюем. Ты Машеньке напиши, чтобы она зря не нарывалась, а то с ней никакого сладу нет. Я после ранения стала много осторожней. А насчет денег ты мне не говори... пусть лучше будут у тебя деньги, а не у меня, они мне понадобятся только после войны: платьице хорошее купить! А пока целую и обнимаю крепко.

Твоя Натуся. 13 августа 1942 г."

Это было последнее письмо. На следующий день Наташа Ковшова погибла вместе с Машей во время боя в районе деревни Сутоки-Бяково Новгородской области. Об этом рассказала в письме матери однополчанка подруг-снайперок Софья Дмитриевна Найденова:

"... Дорогая Нина Дмитриевна!

... О том, как погибли девушки, скажу вам, как говорил мне раненый боец, которого я перевязывала.

Дело было 14 августа, шли в наступление. Наташа и Маша шли со своими ребятами. Я встретила их, поцеловав девушек, пожелала успеха. Настроение у них было чудесное. Глазенки у обеих сверкали. Шли очень бодро, как всегда, вероятно, Наташенька острила, язычок у нее острый... Был жаркий бой. Наш полк теснил фашистов. Они остервенело лезли. У девушек был убит командир. Командование приняла Наташа. Вскоре была тяжело ранена Машенька, затем Наташенька. К девушкам приближались пьяные фашистские офицеры и солдаты. Тогда Наташенька поцеловала Машеньку, бросила гранату... Последовал взрыв, который подорвал фашистов, но от него также погибли девушки...

Ноябрь 1942 г."

14 февраля 1943 года Наталье Венедиктовне Ковшовой и Марии Семеновне Поливановой было присвоено посмертное звание Героя Советского Союза.