Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ПИСЬМА С ФРОНТА

О Ф.Ф. Зенько

И в обычное, спокойное для жизни общества время, судьбы людей складываются причудливым образом. Тем более в период войн.

Сколько трагедий пережил советский народ в Великую Отечественную войну! Люди погибали на фронте, их угоняли в неволю, они умирали от голода, переносили тяготы эвакуации, претерпевали различные другие невзгоды. Естественно, и фронтовики и те, кто оставался в тылу, стремились к взаимной информации. Почти единственным каналом для связи оставалась переписка. Именно письма и сегодня являются удивительным и самым достоверным источником для понимания событий тех грозных лет, истинного настроя людей и личностных отношений. И хорошо, что время сохранило их для потомков.

Представляем несколько писем, более чем из сотни сохраненных, семьи Зенько Ф.Ф.

Зенько Фаддей Фаддеевич, в июньские дни 1941 года, окончил Московский электро-механический институт инженеров железнодорожного транспорта им. Ф. Э. Дзержинского и через несколько дней, ушел на фронт.

В те же дни его жена, Анна Ионовна, отправилась в родильный дом. Можно себе представить состояние мужа и жены. Сколько было тревог и разговоров по случаю расставания и в связи с предстоящим рождением нового человека. Наказ отца был — родить сына, дочь у них уже была. Мать его выполнила.

Анна Ионовна работала инженером в ЦАГИ. В августе коллектив ЦАГИ отправлял своих сотрудников в эвакуацию. Уехала в глубинку Башкирии, имея на руках малютку -сына и четырехлетнюю дочь. Наличие грудного ребенка не освобождало ее от работы на производстве. Из колхоза, где она оказалась, на фронт ушли почти все мужчины. Чувствовалась нужда в грамотных руководителях. И Анна Ионовна становится заместителем председателя колхоза. Такой поворот в ее судьбе был неожиданным и для нее, и тем более для мужа. Он то хорошо знал ее способности. Знал, что у нее нет опыта руководства коллективом, и явно тревожился — получится ли? О его реакции на это назначение мы узнаем из письма. «Сидеть тебе не приходится, это верно. Вникай и руководи всем и всеми, но сразу не допускай ошибки не подменяй людей. Требуй с каждого самостоятельности и ответственности». Фаддей Фаддеевич подробно останавливается на том, какими должны быть отношения руководителя и подчиненных.

Жизнь в тылу была тяжелой. Снабжая всем необходимым фронт, тыл явно оставался обделенным товарами первой необходимости. Мужья стремились посылать деньги семьям. Ф. Зенько интересуется тем, вовремя ли получает Анна Ионовна 1000 рублей, деньги по аттестату. «Насколько они смогут помочь тебе, судить мне трудно, так как ты никогда не писала о рыночной цене в ваших краях. Знаю одно, что рынком далеко не уедешь. А какими путями идет сейчас у тебя государственное снабжение и какова его эффективность?» Колхозники, конечно, прибегали к услугам рынка для приобретения и продуктов питания и других товаров. Прежде всего, нужно было достать теплую одежду, так как климат Урала суровый. Зима 1941 года была просто лютой. Морозы доходили до 40 градусов. В одном из писем Фаддей Фаддеевич просит подробнее описать ему о том, что приобретено из зимних вещей и как одеты дети. «Замечательно то, что вы все уже имеете валенную обувь. Галочке отдала шить шубку, это тоже хорошо…Еще было бы не плохо, если бы ты смогла сшить меховую шапочку-ушанку. Только мне кажется, что мех лучше сделать не наружу, а во- внутрь. Верх же обшить хорошим сукном или шерстью. Тогда наши малыши полностью, что называется, во всеоружии смогут встречать зиму. Анечка, о себе ты должна думать не в меньшей степени и напрасно ты живешь в ожидании окончания войны, и моего приезда, и тогда, дескать, все будет.... Не возражаю получить такую же информацию о продовольственном обеспечении на зиму» —  пишет он. Читая письма, чувствуешь жгучее желание быть рядом с семьей, стремление хоть как -то закрыть ее от бед. Не преувеличивая, можно сказать, что солдаты шли в бой с мыслями о доме.

Постоянное знание дел в семье давало веру и надежду выстоять, перетерпеть все трудности фронтовой жизни. А воля к победе вселяла уверенность, что именно он, конкретный солдат, спасет свою, конкретную семью, что он обеспечит своим детям будущее. В каждом письме Зенько пишет о детях. «Анечка, я так и думал, что для Галочки мои письма представляют огромную радость и неповторимую гордость. Это хорошо. Но, признаться, я начал выдыхаться. Не знаю, о чем ей больше писать. Не будешь же в каждом письме повторять одно и тоже. Не плохо было бы, если бы ты иногда подсказывала, что ее интересует, тревожит что ли. Я ей, конечно, буду стараться писать часто и в дальнейшем. Ее желание начать учиться буквы писать, пожалуй, уже законное». Далее он сетует, что не может помочь достать тетрадь в косую линейку. Обращаясь к жене, он продолжает: «Если достанешь, начни учить писать с правильным наклоном палочки или цифры. Затем, когда набьется рука, переходите к буквам. Будет это выглядеть так...». И он рисует, как должна выглядеть тетрадная страница в косую линейку.

В свою очередь дома ждали этих писем. И не только как доказательство того, что фронтовик жив. Многое читалось между строчек. Анна Ионовна вспоминала, что каждое письмо от мужа заряжало оптимизмом, советы помогали в практической жизни. «И я в своих письмах изливала душу, выплескивала свое настроение. Всегда знала: он меня поймет».

Критические замечания мужа порой отрезвляли:«Жиночка, я тебя не узнаю. Не укладывается у меня в голове. Как ты женщина мать, любящая детей, имея такого прекрасного сына, как Артем, могла допускать мысль о том, что ты его когда-то (причем по заблуждению) не хотела иметь. Трудновато стало, и ты немножко спасовала. Стала делать неправильные выводы. А мне думается, что должно было быть наоборот. Сын — твоя краса и гордость, должен был вселять в тебя новые силы для борьбы со всеми и всякими трудностями. Да таковы ли трудности, чтобы так отчаиваться? Думаю, нет. Самое трудное позади. Не удивляло бы меня, если бы я об этом слышал в июле 1941 года, когда ты с грудным младенцем моталась по вокзалам и поездам. Когда ты не знала, куда едешь, что тебя ждет впереди. А теперь у тебя трудность заключается в том, что сына далеко носить в ясли, а дочь в садик. Но трудности ничто по сравнению с самим наличием этих же прекрасных ребят. Для них и ради них не могут останавливать никакие трудности».

Работа в колхозе сопровождалась очень большими трудностями. Не хватало рабочих рук, очень мало было техники, тягловая сила — лошади были реквизированы государством на нужды фронта, дефицит промышленных товаров усугублял трудности бытового характера, нехватка продуктов питания ослабляла физические силы людей и способствовала распространению разного рода болезней, приходящие с фронта похоронки не могли не сказываться на моральном состоянии людей. Отвечало за результаты, естественно, начальство. Колхоз не выполнил принятых обязательств по сдаче продукции государству. Началось разбирательство в райкоме партии, и были сделаны «оргвыводы». Был наказан председатель колхоза, Евдокимов. Зенько так отреагировал на эти события: «Если говорить по существу дела, то грешок за вами, безусловно, есть. Еще до войны было священным долгом рассчитаться полностью с государством, а затем производить частичные, а к концу года, окончательные расчеты с колхозниками. Вы это не могли не знать. А тем более Т. Евдокимов, будучи старым колхозным работником. Так что, вообще то говоря, вас и район не должен был погладить по головке».

Видимо не всегда из района только ругали, иногда и хвалили за работу... Анне Ионовне приятно было об этом сообщить мужу. Мы не знаем, в какой форме это было сделано. А реакция с фронта такова: «В коротеньком письме ты пишешь о положительном отзыве руководителей района о твоей работе. Больше чем приятные новости, да собственно и не новости. Я иначе тебя и не представляю, как в постоянной беготне, в постоянной заботе о деле. Ваши успехи это наши успехи, а наши успехи это ваши успехи. Так что все мы в одинаковой степени куем победу. Одни непосредственно на фронте, другие в тылу. Так же как вас радуют наши успехи, так же мы с почтением относимся к вашим …»

Во всех письмах Ф. Ф. Зенько выражал уверенность в том, что победа будет за нашей страной. Этих слов ждали в тылу. Иначе и быть не могло. «Милая Анечка! Ты как-то в последних письмах стала писать о возможности моего приезда, об отпуске. Людям, дескать, везет, к ним приезжают мужья с фронта…счастье людям, говоришь, а не нам. Все это мне хорошо понятно, вполне естественное и законное желание. Но… несмотря на некоторую усталость от годичного, беспрерывного пребывания на фронте, сейчас не может быть и речи об отдыхе... Тебе, Анечка, хорошо известно, какой грозный час переживает страна. Над Родиной нависла грозная опасность. Мы ни на минуту не сомневаемся в том, что русские богатыри-воины перемелят фашистскую военную машину, остановят ее. Для того, чтобы ускорить этот час, мы должны всеми силами, все до единого, где только можно, наносить удары врагу... Ну и вот, как я —  сознательный воин, командир, коммунист могу ставить вопрос об отпуске в такое ответственное время? Решение может быть только одно, и оно тебе понятно. Относительно «счастья» тех, к кому приезжают мужья, не знаю чего и сказать. Мне думается, что сейчас это понятие абстрактное…О нем, пожалуй, можно будет говорить после войны, если соберемся. Счастье завоевывается. Так вот, мы с тобой будем его завоевывать, я на фронте, ты в тылу».

Честно воевали за свое счастье супруги. Он на фронте, а она в тылу. Однако, собраться за мирным столом семье было не дано. Фаддей Фаддеевич погиб на фронте незадолго до Победы. Переживая безвозвратную потерю, Анна Ионовна вернулась в Москву, работала, воспитывала детей и внуков. Теперь и ее уже нет. А потомки помнят отца, деда, прадеда, стремятся не посрамить его память. А перечитывая его фронтовые письма, вспоминают, как Анна Ионовна утверждала, что она просто не может представить, как бы сложилась ее судьба в годы войны без мудрых, честных, жизнеутверждающих, полных любви писем мужа.