В конце XIX в. лишь отдельные женщины на равных с мужчинами входили в поле тех или иных профессий. А.П.Остроумова-Лебедева, оставившая интересные записки, - один из таких примеров.

Запись из дневника А.П.Остроумовой свидетельствует, что в 1892 г. женщин-учащихся в Академии художеств в С.-Петербурге можно было пересчитать по пальцам: "Женщин поступило немного: всего второй год, как их разрешили принимать в Академию. Если не ошибаюсь, нас было восемь человек. Делла-Вос, Чаплинская, Ландезен, Брунс, Тхоржевская, Бланская, Мельникова-Печерская и я. Вольнослушательницами -Шретер и Давиденко. Из предыдущего курса я помню Мартынову, Клокачеву, Федорову и Савич" (А.П.Остроумова-Лебедева. Автобиографические записки. Т. 1-2. М., Изобразительное искусство, 1974).

Расшифруем эти имена.

Делла-Вос Ольга Людвиговна, в дальнейшем жена художника Д.Н.Кардовского. Училась в Академии художеств в Петербурге в мастерской И.Е.Репина. Профессор живописи в школе Общества поощрения художеств (с 1912 г.). С 1922 г. преподавала в Академии художеств в Ленинграде.

Ландезен Берта (Клара-Юлия) Александровна. Училась в Академии художеств в 1892-1895 гг. Получила звание художника в 1901 г.

Тхоржевская-Петрова Александра Ивановна. Училась в Академии с 1893 г., звание художника получила в 1902 г.

Мельникова Елена Павловна, училась в Академии с 1893 г., стала преподавателем рисования.

Шретер Мария Викторовна, училась в Академии в мастерской И.Е.Репина вместе в А.П.Остроумовой-Лебедевой. Оставила интересные записи о Репине-педагоге.

Давиденко Елизавета Николаевна, училась в Академии с 1893 г., стала преподавателем рисования.

Мартынова Елизавета Михайловна, училась в Академии с 1890 г., получила свидетельство о праве преподавания, изображена на известном портрете К.Сомова "Дама в голубом".

Клокачева Елена Никандровна, училась в Акалемии с 1891 по 1901 гг., получила звание художника.

Федорова Мария Алексеевна, вольноприходящая ученица Академии художеств, пейзажистка, получила малую и большую поощрительную медали .

Савич Людмила Федоровна, вольноприходящая ученица Академии художеств, затем ученица, в 1894 г. получила звания художника.

Приход женщин в Академию художеств не остался бесследным. А.П. Остроумова-Лебедева пишет: "Однажды, на одном из докладов ... Репин стал говорить о влиянии женщин-учениц Академии художеств на учащихся. Он очень приветствовал присутствие женщин в Академии и стал передавать те наблюдения, которые ему пришлось сделать за время своего пребывания профессором в Академии. Между прочим, он стал перечислять своих учениц и между ними назвал и меня. При этом онг дал мне характеристику в таких лестных выражениях, что я была от неожиданности поражена" (Цит. соч., с. 190-191).

В дальнейшем А.П.Остроумова была, как известно, одним из заметных членов группы "Мир искусства". Тем не менее она чувствовала робость в обществе блестящих мужчин. "Группа лиц во главе с Александром Николаевичем Бенуа - "гениальный коллектив" (как его справедливо назвал Перцов в своей книжке "Литературные воспоминания") - не оставляла меня. Поддерживала и поощряла. Мои новые товарищи напирали главным образом на гравюру, уговаривали меня ее не бросать, говоря, что живописцев у нас много, а вот художников-граверов - нет. Они, смеясь, предупреждали, что и замуж выйти меня не допустят из опасения, что я уйду из искусства.

Вследствие своей чрезвычайной застенчивости, происходившей вероятно, от большого самолюбия и от сознания своей необразованности в сравнении со всеми членами "Мира искусства", я чувствовала себя среди них стесненной, и, несмотря на то, что была приблизительно их возраста, мне казалось, что я перед ними ничтожная, маленькая девочка" (Цит. соч., с. 219).

Надо сказать, что и ее волновала проблема возможности сочетания художественной карьеры с браком. Непартнерский брак она отвергала. В 1903 г. в нее влюбился итальянец, который сделал ей брачное предложение. "Он предложил мне оставить искусство: "Мы жен берем на себя..." "Ага, вот как", - подумала я. Открылась огромная разница в понимании положения женщин в Италии и в России. Мы откровенно и прямо поговорили и решили не жениться" (Цит. соч. Т. I-II, с. 291).

Известно, что брак А.П.Остроумовой с будущим академиком С.В.Лебедевым оказался на редкость удачным и носил, как сейчас принято говорить, партнерский характер.

Решив соединить свои судьбы, А,П.Остроумова и С.В.Лебедев до поры до времени решили скрыть свои намерения от окружающих. "Мы сговорились скрывать наше намерение ... от моих товарищей и друзей . Их я боялась прежде всего, так как знала - они были очень предубеждены против моего выхода замуж из боязни, что я отойду от искусства.

Я сама этого боялась.

"...Меня мучает мысль о моем будущем - смогу ли я работать? Мои гравюры! Мое искусство! Здесь собственного желания мало. Энергии и настойчивости мало. Главное - как сложатся обстоятельства моей замужней жизни. Если придется бросить искусство, тогда мне погибель. Ничто меня не утешит - ни муж, ни дети, ничто. Для того чтобы я была спокойна и довольна, не работая в искусстве, во мне должно умереть три четверти моей души. И тогда, может быть, я спокойно буду проходить мой жизненный круг в моей семье. Но я буду калекойю Этого я не могу скрыть от моего будущего мужа, и это будет достаточной для него причиной чувствовать себя несчастным. Может быть, это все только страхи и опять моя счастливая звезда сеня выведет на светю Буду надеяться и не унывать!".

И, конечно, главное зависело от моего будущего мужа. Но я напрасно опасалась. В лице Сергея Васильевича, как я потом увидела, я нашла внимательного, чуткого и снисходительного мужа. Обладая сам огромным творческим даром в научной области (химии), будучи знаком с внутренним волнением, которое сопровождает творческую работу и приносит столько мучительных, но прекрасных переживаний, он лучше многих мог меня понять. Отсюда его бережливость к моим силам, внимательное отношение к моему времени и к моей работ... Обладая высоким духовным строем, широким умом и большой целеустремленностью в работе, он учил меня не обращать внимания на мелочи жизни, не придавать им большого значения, широко смотреть на вещи. У него никогда не было зависти, мужской ревности, как к работающей женщине, завоевывающей свое самостоятельное место в жизни. Он все усилия прилагал к тому, чтобы облегчить мне работу и обеспечить ее успех". (Цит. соч. Т.1-2, с. 320-321).

Женщина в профессиональном поле сталкивалась со специфическими трудностями. Помимо собственно профессиональных проблем, ей приходилось преодолевать завесу общественных стереотипов:

"В то время я решила, что мне надо своим искусством зарабатывать деньги.

Здесь я встретила неодобрение моей семьи, моего отца, который сам себе противоречил. Старалась им представить доводы, что, если бы я была мужчиной, да еще семейным, им не казалось бы странным, что я продаю свои гравюры, чтобы прокормить семью. Почему же я не могу этого делать? Доказывала им, что всякий человек за свой труд, за свое знание имеет право на плату, что нет ничего неловкого брать за это деньги. Если мне стыдно это делать, то это ложный стыд, и мне надо его преодолеть. Отец сконфуженно улыбался и говорил. Ну, Ася, не надо, не бери денег". Но я думала: "Ведь мое искусство приобретает какой-то любительский характер. Барышня от нечего делать занялась каким-то дамским рукоделием и раздает свою продукцию. Утешала себя мыслью, что первые шаги всегда трудны. Людей посторонних (близкие не интересовались гравюрами) надо было приучить мне платить за них" (С. 249-150).

Жизнь известной художницы и открывательницы новых путей развития гравюры в XX в. Оказалась удачной. Однако ее состоявшаяся карьера была, скорее, исключением.

"Осенью 1916 года на одном из заседаний Академии художеств предложили меня в кандидаты на звание академика. Когда это заявление стало известно всему собранию действительных членов Академии художеств, то проведение женщины в действительные члены Академии вызвало у многих сильный протест.

Этот вопрос дебатировался довольно долго, и на заседании 30 января 1917 года решен был благоприятно, особенно после доклада почетного члена Академии художеств П.Ю.Сюзора, убедившего присутствующих в юридической законности присвоения женщинам званий академика.

После этого решения были выдвинуты и другие женщины-художницы в кандидаты на звание академика: З.В.Серебрякова, О.Л.Делла-Вос-Кардовская и Шнейдер. Решено было устроить баллотировку на заседании в октябре 1917 года.

Но оно не состоялось, и заседание 30 января 1917 года было последним" (Цит соч. Т. 2. С.16-17).