По итогам выборов уже подготовлен сценарий работы VI Государственной Думы и сделаны прикидки к президентским выборам. Тот факт, что политическое движение "Женщины России" не добрало три десятые процента до пяти процентного рубежа, по большому счету, оказался мало кому интересен. И это при том, что ВСЕ опросы общественного мнения в течение полугода ГАРАНТИРОВАЛИ "Женщинам России" уверенную победу! Перед выборами смиренность всех комментаторов с цифрой 5-8% голосов избирателей выражалась в полном отсутствии каких-либо содержательных комментариев, кроме статьи Леонида Седова из ВЦИОМА. Он за десять дней до выборов предсказал в "Известиях", что из четырех блоков, которые пройдут в Государственную Думу, именно блок "Женщины России" сможет создать вторую по величине фракцию (27%) в списочной части Думы, благодаря "пробудившемуся интересу к выборам у женщин в возрасте 40-54 лет..., имеющих смутные политические представления". Если первый прогноз Л. Седова о количестве партий, преодолевших 5-ти процентный барьер, оказался абсолютно точным, то второй - о предсказанной победе "нежеланной партии" - напророчил другое имя - не "Женщины России", а ЛДПР Жириновского.

Несмотря на отсутствие корреляций данных поименных голосований фракции "Женщины России" и фракции коммунистов, пресса много писала о коммунистической ангажированности фракции "Женщины России", создав ей определенный имидж. Напомню, что в избирательную кампанию 1993 года в российских газетах вообще не упоминали об этом избирательном объединении кроме как с усмешкой, а потом не знали как и описать беспрецедентную победу и появление фракции "Женщины России" в Государственной Думе.

Пройти мимо фактов - погрешить против своего профессионализма. Однако очевидно, что существуют причины, по которым новая школа российской политологии игнорирует подобного рода феномены или находит им тривиальные объяснения, несущие на себе печать гендерной стереотипизации. На мой взгляд, за легкостью, с какой комментаторы пытаются делать из политического движения "Женщины России" незаметный эпизод политики России, стоят серьезные эпистемологические корни. Именно поэтому женщины как категория политического анализа практически не упоминаются. О представительстве интересов женщин как социальной категории говорить запрещено, т.к. считается ненаучным. Хотя вопрос о политической представленности женского движения является непременным атрибутом политического анализа за пределами нашего отечества.

Причина отсутствия адекватного анализа подобного рода феноменов определяется элементарным незнакомством комментаторов и политологов с общеизвестным для современной западной политологии гендерным подходом. Название данного подхода происходит от английского термина gender, который в переводе означает социальный пол. Введение в англо-американскую социологию и политологию понятия "gender" ознаменовало изменение научной парадигмы в анализе социальных отношений. Концепция гендерных отношений исходит из социальной детерминированности отношений между полами и вводит различия между понятием "sex" - биологический пол и "gender" - социальный пол. Главный принцип гендерного подхода исходит из того, что различия в условиях жизни и формах поведения между мужчинами и женщинами определяются не столько биологическими причинами, сколько социо-культурными характеристиками общества. Гендерное измерение социального пространства существует, даже если кто-то отказывается его признавать. Это как закон Всемирного тяготения.

Мне нравится, с каким чувством собственного достоинства граждане требуют внесения изменений в избирательную систему после того, как их голоса не были учтены при распределении мандатов Государственной Думы. Рассуждения строятся на том основании, что система должна быть выбрана, исходя из ее возможности обеспечить представительство - демократическое делегирование. В академическую дискуссию о преимуществах мажоритарной или пропорциональной избирательной системы не посвящены лишь ленивые. Но вот как вы отнесетесь к тому, что я осмелюсь предположить (не более), что для пропорциональной артикуляции гендерных интересов, особенно в переходный период в России, стоило бы рассмотреть и такой тип демократии как консоциональный - форма группового представительства, обеспечивающаяся посредством "позитивной дискриминации" до того момента, когда групповые различия потеряют свой политический смысл?

Рассмотрим, как изменилось участие женщин-кандидатов в прошедшей избирательной кампании по сравнению с выборами 1993 года в контексте изменения гендерного дискурса при формировании российской демократии. Даже при беглом просмотре списков кандидатов очевидны изменения гендерных пропорций (представительства мужчин и женщин кандидатов). Действительно, в 1993 году среди кандидатов в депутаты Государственной Думы, не учитывая политического движения "Женщины России", было 7 процентов женщин, а в 1995 году - уже 14%. (Эти и ниже приводящиеся данные предвыборной статистики 1995 г., были представлены политологом Светланой Айвазовой на прошедшем в начале декабря семинаре сети Независимого Женского Форума в Дубне). Учитывая, что в 1993г. в выборах принимали участие 13 избирательных объединений, а в нынешних - 43 объединения, очевидно - доля женщин среди кандидатов увеличилась в два раза, а общее число и того более. Наибольшее число женщин, выдвинутых по одномандатным округам, 48,3 процента, шло от Блока Явлинского.

Из увеличения вдвое представленности женщин-кандидаток следует, что в сфере российской политики произошел сдвиг в формах политического участия женщин и в отношении к вопросам о целесообразности, необходимости женщин в политике. В терминах гендерной политики - наметился "либеральный сдвиг" в соотношении представленности по признаку пола. Мало кто будет ставить под сомнение возможность участия женщин в политике. Таким образом женщины фактически настаивают на неотъемлемых правах в построении представительной демократии. Все это - эхо беспрецедентного появления в Государственной Думе 1993 года фракции "Женщины России" и признание их деятельности российскими партийными лидерами. Иное объяснение подыскать трудно, так как в России не изменились за последние два года ни численность женского населения, ни избирательные законы.

Цифры 33% представительства женщин на съездах народных депутатов СССР и 50% - в органах местной власти, могут приводиться лишь справочно. В Политбюро - органе, где была сосредоточена настоящая власть - за все время его существования женщина появилась один раз. Это подтверждает историческую непредставленность женщин во власти советского периода.

Изменение представленности женщин в законодательных органах власти происходило следующим образом: выборы 1989 года народных депутатов СССР - 15% включали еще квоту в 70 человек от Комитета Советских Женщин; выборы 1990 года народных депутатов Российской Федерации - уже 5%; выборы 1993 года в Федеральное Собрание - всего 9% (в Совет Федерации - 5%, Государственную думу - 13,5%), благодаря появлению политического движения "Женщины России".

Еще в 1992-1993 годах в среде женского движения высказывались серьезные предположения о надвигающейся необходимости суфражистского движения. Несмотря на то, что женщины имели право быть избранными в органы власти, психологически мало кто мог противостоять неожиданно образовавшемуся устойчивому предубеждению против женщин в российской политике - средства массовой информации изобиловали фрейдистскими построениями о неполноценности, ущербности женщин, которые избрали политику своим занятием - профессиональным или общественным. Одна статья в газете "Взгляд" во время избирательной кампании 1993 года о сексуальной неудовлетворенности женщин, занимающихся общественной деятельностью, чего стоила!

Избирательные кампании 1989 и 1991 года не носили настолько ярко выраженный антиженскийй характер, насколько это следовало из наших интервью с женщинами - депутатами союзного и российского съездов народных депутатов. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев строил планы, как поуютнее вернуть женщину в лоно семьи, а министр труда Г.Меликьян не считал целесообразным предпринимать меры относительно безработных женщин до тех пор, пока всем мужчинам не будет гарантирована работа.

"Демократия минус женщина - не демократия" тогда звучало для общественного мнения как-то надуманно. Кто теперь не согласится с этим? В конце 80-х и вплоть до 1991 года на партийных встречах демократов обычно звучало лишь обращение к собравшимся "Господа!", несмотря на присутствие дам в зале. Формировавшиеся нормы языка российской демократии без грамматики женского рода грозили вылиться в забвение конституционного принципа равноправия мужчин и женщин, что проявилось в ходе работы Конституционного совещания. В конце 1992г. ни один из проектов обсуждавшейся тогда Российской Конституции не включал этого основополагающего принципа прав человека. Хорошее же государство мы строили! Демократия девятнадцатого века или еще более ранних периодов? До эры суфражистского движения?..

Именно тогда, читая историю российского и западного женского движения от француженки Олимпии де Гуж до Александры Колонтай, я поняла в чем был смысл и пафос женского движения за гражданские избирательные права. Современность в России не хотела переступать грань либерализма, который начался с работ Джона Стюарта Милля, включавших требования равных прав для женщин. Политики в России предпочитали не обременять себя соблюдением подобного рода прав. Экономист Анастасия Посадская, основательница и первый директор Московского Центра Гендерных исследований, назвала 1991 и 1992 годы патриархатным пост-социалистическим ренессансом. Конференции, прошедшие осенью 1992 года, среди которых был и Второй Независимый Женский Форум, потребовали внесения соответствующих статей в Российскую Конституцию. Благодаря работе Людмилы Завадской, кандидата юридических наук Института Государства и права, представлявшей на Конституционном Совещании Союз Женщин России, появилась 19 статья Конституции "о равных правах и возможностях мужчин и женщин".

В избирательной кампании 1995 г. партийные лидеры пытались демонополизировать женский электорат и симпатии избирателей к женщинам-политикам. Теперь уже политические партии считали своим долгом привлечение женщин в свои избирательные объединения. Политики оказались лучшими учениками, чем политологи.

В партии "Народный Союз" - 24% кандидатов женщин, "Власть народа" - 21%, "Наш дом Россия" - 13%, "Яблоко" - 13%, КПРФ - 10,7%, Вперед Россия - 10,4%.

Тенденция изменения представленности женщин в некоторых избирательных объединениях даже приближается к западноевропейской модели гендерной паритетности - "не менее 40 процентов каждого пола".

Кто эти женщины? Те же "работницы фабрик", которые "закрывали" женские квоты в предшествующих представительных органах власти СССР? Один из распространенных пост-советских (Ленин и теперь живее всех живых?) стереотипов: женщина в российской политике и есть та самая "кухарка, которая научилась управлять государством".

Почти все демократические избирательные объединения включили женщин-кандидатов в свой "головной список". На прошлых выборах представленность женщин набиралась в основном за счет "непроходных зон" партийных списков.

Из "тени" блоков вышли:

"Яблоко" - Татьяна Ярыгина, депутат ГД, экономист "Эпицентра", с именем которой связывается весь социальный блок вопросов программы этого объединения;

"Вперед Россия" - Белла Денисенко, вклад которой в реформы системы медицинского обслуживания сложно отрицать;

КПРФ - Светлана Горячева, заместитель прокурора г. Владивостока, бывший зам. председателя Верховного Совета РФ;

блок "Преображение Отечества" - Марина Салье, бывший депутат Верховного Совета РФ и один из первых лидеров движения "Демократическая Россия";

Партия Экономической свободы - диссидентка Валерия Новодворская.

Появление другой группы женщин-кандидаток связано с использованием новой тактики проведения рекламы избирательных кампаний. Исторический факт - в справочнике 1993 года "Кто есть кто в России?" упоминались преимущественно женщины-актрисы. Других женщин, достойных упоминания, в России не нашлось; редакторы-составители филигранно воспроизвели один из гендерных мифов (хотя сослужили добрую службу для раскрытия таких широких возможностей части наших женщин в избирательной кампании). Ни для кого не секрет, что национальная известность - не меньший политический капитал, чем деньги. Впервые этот прием использовало движение "Женщины России", пригласив в свое политическое движение в 1993 году известнейшую актрису театра и кино Наталью Гундареву. В том же году газеты высмеивали блок "Женщины России", а в избирательной кампании 1995 года все народные артистки стали нарасхват: Элина Быстрицкая в блоке "Стабильная Россия", Лидия Федосеева-Шукшина в "Выборе" Гайдара, Галина Волчек в блоке "Наш дом - Россия". Если на прошлых выборах каждое избирательное объединение нуждалось в режиссере, то на нынешних - лидерами большинства политических блоков были признаны народные артистки.

И совершенно новый поворот для российской политики: два известных политика - Ирина Хакамада ("Общее дело") и Элла Памфилова (блок "Памфилова-Гуров-Лысенко") - возглавляют избирательные объединения.

Ирина Хакамада была признана американским журналом "Тайм" (1994г.) и Росийско-американским Альянсом женщин (сентябрь 1995г.) наиболее перспективной женщиной российской политики. Она - кандидат экономических наук, начинала как предпринимательница в тени Константина Борового; с ним вместе создала одну из первых в России Российскую товарно-сырьевую биржу и партию экономической свободы. В 1993 году стала депутатом Государственной Думы по одномандатному избирательному округу Москвы. За это же время организовала "Женский либеральный фонд", чем и заложила основу традициоционалистким взглядам женского движения. Выйдя с предложением о перемещении всех средств государства и социальной политики на семейное воспитание детей, не была поддержана многими женскими группами, которые отнеслись к "шведскому подарку" как отказу государства от принципа социальной ответственности.

Элла Памфилова - народный депутат ВС СССР с 1989 года, Министр Социальной защиты до мая 1994г. Позже, являясь народным депутатом ГД, вышла из фракции "Выбор России" Е.Гайдара. Перед выборами она объединила усилия с Республиканской партией. Несмотря на то, что до весны 1995 г. она являлась председателем Национального Совета России по подготовке к Четвертой Всемирной конференции по положению женщин (Пекин, 1995), фактически не принимала участия в работе этого органа. Ее известность связывается с работой комиссии ВС СССР о коррупции КПСС и войной в Чечне. Поддерживая публично в принципе эмансипаторские идеи, она никогда не проясняла своего отношения к понятиям "дискриминация в отношении женщин".

Формирование блока "Женщины России" воспринимается до сих пор многими как беспрецедентность российской политики. Но если граждане голосовали за них, значит им это было нужно. Лидеры блока - Алевтина Федулова и Екатерина Лахова - исторически связаны с советской номенклатурой и политическими кругами, появившимися вместе с Ельциным из регионального истеблишмента. Остальные члены этого блока - самостоятельные, добившиеся успеха женщины из социальной сферы уровня регионального управления и новой волны предпринимательниц. Обвинение их в формировании блока по половому признаку абсолютно не по адресу (разве не по половому признаку были сформированы все остальные блоки на выборах в 1993 году?)

Все, упоминавшееся выше, четко отделяется от "нового явления", связанного с продвижением в политику по семейным или клановым каналам. Это традиционный путь в политику женщин из азиатских и восточных стран. В рамку этой тенденции вписываются г-жа Жириновская, выдвижение Елены Мавроди, а также половодье профессиональных экстрасенсов, (и, соответственно, выдвижение блока во главе с Джуной Давиташвили) - непременный атрибут эпох крушения ценностных основ социальности, который переживает Россия.

Насколько увеличение численности женщин-кандидаток связано с политической институционализацией существующего в стране женского движения? Участие женщин-кандидатов, так же как участие мужчин в политике, может носить различный характер - корпоративный, ценностный, программный, реализации личных интересов. Меня интересует, формируется ли представительство интересов женщин как социальная категория, обладающая равными правами с гражданами мужского пола? На уровне социального движения эти интересы представляет большое количество женских организаций и групп, около 20 в каждом субъекте Российской Федерации и порядка сотни в таких городах как Москва и Санкт-Петербург. Это вопрос политической артикуляции независимого женского движения, с именем которого исторически связывается постановка вопроса о соблюдении прав женщин в ходе перестройки и пост-советских реформ.

Действительно, увеличение доли женщин-кандидаток частично обусловлено вовлечением в избирательную кампанию ряда женских организаций. По данным Светланы Айвазовой в избирательной кампании приняли участие следующие женские организации:

женское объединение "Тоболячка" (КПРФ)

ассоциация Женский Альянс (ХДСС)

Патриотический союз женщин (блок "Власть народу")

Всекузбасский союз женщин,

Хабаровская ассоциация женщин.

Некоторые партии провели специальную работу по демонополизации представительства "Женщин России".

Насколько нам известно, наиболее известные из женских групп и организаций, которые в последние 5 лет отстаивали интересы и права женщин, по различным причинам не приняли участия ни в одном из блоков. Исключение - "Женский Альянс", лидер которого, Татьяна Иванова, входила в первую тройку Российского Христианско Демократического Союза (это довольно странно, если учитывать, что именно эта организация заняла четкую антигуманную антиабортную позицию). При этом в прошлые выборы несколько женских организаций входили или поддерживали блоки "Отечество", "Преображение", "Явлинский-Болдырев-Лукин".

Для многих представляется также очевидно, что на прошедших выборах блок "Женщины России" не опирался на поддержку женских организаций и групп по России, что конечно же сократило количество голосов на выборах. Вопросы о простраивании политической артикуляции интересов женских групп или какой-то части женского движения блоком "Женщины России" должны рассматриваться, во-первых, через оценку способности и готовности блока "Женщин России" быть выразителем интересов всех женщин и всех женских организаций и, во-вторых, через оценку степени сформированности и выраженности политических интересов этих женских групп. На мой взгляд, утопично предполагать наличие единого всеобъемлющего интереса всех женщин. Скорее, недобор в 0,39 процента означает недостаточную основу блока для мобилизации достаточной социальной базы.

Сегодня социально-ориентированные и социально-ответственные реформы уже не называются "коммунизмом" и популизмом , напротив - это уже почти кодекс чести политиков 1995 года. Интересно провести анализ, связанный с оценкой программ блоков и возможным изменением гендерного дискурса реформ, с этой точки зрения.

Если мы сделаем обзор программ, то увидим, что политическое объединение "Женщины России" декларирует своим программным принципом "политику равных возможностей" (общепризнанная концепция в мировой практике 20-го века выработки государственных антидискриминационных политик в отношении женщин), а блок "Общее дело" заявляет свою готовность проводить антидискриминационные по отношению к женщинам законопроекты (среди которых и введение системы оплачиваемости труда домашних хозяек). Однако, и на этот раз избиратели не имели возможности программного ознакомления с принципами антидискриминнационной политики в отношении женщин. В ходе самой избирательной кампании даже блок "Женщины России" "опустил" антидискриминационный тезис в своей рекламе. В прошлой избирательной кампании группа участниц из Независимого Женского Форума внесла две идеологические строчки по поводу этой политики в платформу блока "Явлинский-Болдырев-Лукин". В ходе последней кампании этот тезис, хотя и стал программным для политического движения "Женщины России", не был представлен в развернутой трактовке. Одна из причин заключается в самой форме организации избирательной кампании и является главным препятствием для содержательных дебатов. Вопросы об условиях и продолжительности воинской службы поднимали солдатские матери. Другие избирательные объединения если и упоминали женщин, то как часть программ по защите материнства и детства в рамках традиционно понимаемой избирательной или всеобщей протекционистской социальной политики.

В ходе избирательной кампании произошло сужение возможностей для формирования основ антидискриминационной политики. За прошедшие два года еще более оформились четко аргументированные позиции (на основе Библии и Домостроя) относительно того, какими быть женщинам-гражданкам нашей страны в рамках оформившихся религиозных и национал-патриотических движений. Из истории и опыта феминистской реконструкции политической мысли известно, что любое превозношение материнства и ограничение роли женщин-гражданок их материнским долгом ведет к сужению сферы прав и возможностей женщин в сферах политики, занятости, доступа к ресурсам, а следовательно к росту социальной, культурной, психологической и материальной зависимости от мужчин - мужей, начальников и вообще граждан страны мужского пола. Звучит радикально? Аргументов для такого утверждения вполне достаточно даже в материалах официального доклада по положению женщин, представленного Россией на Четвертой Всемирной конференции по положению женщин прошедшим сентябрем в Пекине. Ясно, что с исчезновением фракции "Женщины России" в Государственной Думе резко сокращаются возможности для формирования основ политики переходного периода в отношении женщин. Непонятно теперь, кто сможет еще достроить систему российского законодательства в соответствии со ст.19 Конституции?

Быть может, все вместе женские группы и организации России воспользуются приближающейся президентской избирательной кампанией и представят женскую повестку реформ, как это сделало женское движение в Польше в прошлом месяце? Власть существует в нас самих, а не в 0,39 процентах от нас. Только для российских комментаторов и политологов является секретом, что Александр Квасьневский и Лех Валенса сильно расходились во мнениях по вопросу о правах женщин, и что именно анти-католическая позиция победителя президентских выборов в вопросе о репродуктивных правах принесла ему дополнительные голоса польских гражданок.

28 декабря 1995 г.

P/s: Статья была написана до публикации официальных данных Центральной избирательной комиссией. Часть данной статьи была опубликована в "Независимой газете".