Сознает или не сознает женщина, но ее бесправие тяжко сказывается на ее судьбе. Сознание своего бесправия начинает, однако пробуждаться в женщине, она уже начинает серьезно им тяготиться и настойчиво заявлять протест против своего подневольного положения. К сожалению, у нас в России такие женщины составляют еще меньшинство, большинство же продолжает оставаться в состоянии инерции. Недаром великий печальник женской горькой доли Некрасов сказал: "Позорный плен, весь ужас женской доли ей для борьбы оставил мало сил".

Изменившиеся экономические условия выдвинули женщину на арену борьбы за существование, но сфера ее деятельности чрезвычайно ограниченна. Говоря это, мы имеем в виду женщину средних классов; женщине-крестьянке, работнице труда, конечно, не занимать стать, она делает ту же работу, что и мужчина ее круга, она ему необходимая помощница, и это возвышает ее в ее собственных глазах и в глазах ее товарища - мужчины. Припомним по этому поводу еще одно стихотворение Некрасова, отрывок из поэмы "Мороз, Красный нос":

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой и взглядом цариц.

Идут они той же дорогой,

Какой весь народ наш идет,

Но грязь обстановки убогой

К ней словно не липнет. Цветет

Красавица миру на диво,

Румяна, стройна, высока.

Во всякой одежде красива,

Ко всякой работе ловка...

Где вы найдете такой образ среди женщин интеллигенции, буржуазии, если хотите. Там она или щеголиха и куколка, желающая своей внешностью приковать к себе внимание мужчины и завербовать себе поклонника, или же, наоборот, отрекшись от своего женского естества, махнув рукой на все радости жизни, неловкая, застенчивая, запуганная, одна бредет, понуря голову, по жизненной стезе. Сознайтесь, что ни в том, ни в другом женском образе нет и тени царственной красоты. О женщинах, участвующих в освободительном движении, мы здесь распространяться не будем...

Для того чтобы выбиться на самостоятельную дорогу, для того чтобы отвоевать себе хотя бы некоторую независимость, девушке среднего класса приходится преодолевать тяжелые преграды, нагроможденные из предрассудков и предубеждений людей, в чьей власти она находится, в особенности, если ее родные люди состоятельные, а она не мирится с бесцельным прозябанием у прокармливающих ее родственников. Выбравшись на трудовую дорогу, она, однако, увидит, что ей не дано права делать ту работу, что делают мужчины ее среды. Она не может, например, участвовать в земском и городском самоуправлении, занимать хорошо оплачиваемые, ответственные должности в министерствах, по судебному, железнодорожному, почтовому и др. ведомствам, служить в кредитных учреждениях и т. д. Отрадно, впрочем, было слышать, что стремление некоторых единичных женщин заняться адвокатурой встретило сочувствие среди присяжных поверенных. Нам кажется, однако, что еще прежде допущения женщин в адвокаты следовало бы исправить одну вопиющую несправедливость по отношению к женщинам, а именно, допустить их в присяжные заседатели. К женщинам совершенно теперь неприложимо евангельское изречение: "Не судите, да не судимы будете", так как судят их по всей строгости законов, а самим им участвовать в суде присяжных, в суде общественной совести не разрешается.

Итак, кроме врачебной и педагогической деятельности, и то в ограниченном масштабе, женщине, предоставлены плохо оплачиваемые и тяжело обусловленные обязанности телеграфистки, телефонистки, бухгалтерши, кассирши, продавщицы и т. д., а между тем получаемое ею среднее, а иногда и высшее образование дает женщине средних классов достаточную подготовку для занятия более ответственных, более почетных и лучше оплачиваемых должностей. Недопущение женщин к разного рода должностям обыкновенно мотивируется тем, что особенности женской природы служат-де препятствием к выполнению этих лучших и почетнейших занятий. Замечательно, однако, то, что вопрос об особенностях женской природы выдвигается только там, где дело идет о более выгодных и прибыльных должностях, когда же женщина несет каторжный фабричный труд, когда она грузит кирпичами вагоны, когда ее барабанная перепонка страдает от непрерывных звонков на телефоне, когда она, не разгибаясь, сидит с иглой, об особенностях ее природы печалятся весьма мало.

Несоответствию в праве на труд среди мужчин и женщин привилегированных классов страшно принижает и обесценивает женщину этих классов, не говоря уже о том, что от этого терпит и государство, лишая себя добросовестных, прилежных, интеллигентных работниц. Участие женщин, например, в городском и земском самоуправлении было бы крайне полезно для страны. Невыносимо тяжело это притеснение в праве на труд отзывается и на самой женщине, ее гнетет чувство нестерпимой обиды за то, что она лишена права свободного выбора, права, которое должно сохраняться за каждым существом, не лишенным разума. Поневоле ей приходится искать выхода из своего тяжелого положения в замужестве, что тоже особенно принижает и обесценивает наш пол в глазах мужчин.

В романе Толстого "Воскресенье" Нехлюдов, обсуждая вопрос о своей предполагаемой женитьбе и сознавая, что Мисси - девушка ему вполне подходящая, все-таки откладывает женитьбу, ссылаясь на то, что "можно было бы найти девушку, имеющую еще гораздо больше достоинств, чем она". И каким мужским самомнением веет от этих рассуждений! Лишенная возможности иметь хорошо оплачиваемое занятие, обездоленная в правах наследства, припомним пресловутую четырнадцатую часть, девушка, если она не обладает богатым приданым, действительно предвещает собой в замужестве обузу, статью расхода, и это есть одна из причин, по которой мужчина избегает брака и предпочитает мимолетные связи. Но девушка стремится к замужеству не для того только, чтобы устроиться, чтобы составить себе положение в обществе. В ней еще говорит природный, вполне законный инстинкт материнства, жажда деловой любви, а между тем она не смеет дать понять тому, кто пленил ее сердце, что она к нему неравнодушна. Те же, что пели ей в уши, что ее назначение - быть матерью, тотчас завопят: "Замуж захотела, а! Мужчинам на шею вешается!" - как будто бы не понимают они, что для того, чтобы быть матерью, надо полюбить. Да и у избранника ее сердца девушка на свое робкое признанье услышит в ответ холодное: "Учитесь властвовать собой" или "Прости, небесное созданье, что я нарушил твой покой", как певали когда-то Татьяна и Лиза, Онегин и Герман. Припоминая пушкинскую Татьяну, вспомнишь невольно и Анельку из романа Сенкевича "Без догмата". Судьба обеих очень сходна. Послушаем, как резонерствуют по поводу брака Онегин и Леонтий. Первый произносит перед смущенной Татьяной высокопарную тираду, начинающуюся словами: "Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел" и т. д. Не считаю нужным приводить ее всю - она давно знакома решительно всей читающей русской публике. Леонтий в романе "Без догмата" рассуждает так: "Женщине нужно изменить жизнь, отказаться от многих привычек, особенностей, вкусов, а за это едва ли может вознаградить самая чистая, самая великая любовь, для меня это не годится..."

Шансы тут не равны: для девушки отказ от замужества равносилен почти отказу от права любви, права материнства, мужчине же приходится только выбирать между мимолетными связями и браком. Пушкин говорит об Онегине: "Он в ранней юности своей был жертвой странных заблуждений и необузданных страстей". Сенкевич рисует любовные похождения Леонтия с Лаурой, надо думать, что эта Лаура была не первым и не последним увлечением Леонтия. Послушаем, что говорит по поводу приключений неженатых мужчин и гр. Толстой в "Крейцеровой сонате". "Из тысячи женящихся мужчин, - говорит нам писатель, - не только в нашем быту, но к несчастью, и в народе всегда есть один, который не был бы женат уж раз десять, а то и тысячу раз, как Дон Жуан до брака". Следовательно, повторяю, шансы не равные. Напрашивается также сомнение, подарили ли бы своим поздним вниманием Онегин и Леонтий Татьяну и Анельку, если бы те не связали своей судьбы с нелюбимыми мужьями и продолжали вздыхать о своих героях в деревенской глуши. Ответ может быть только один - отрицательный.

Так вот бедной девушке приходится, затаив в своей душе непризнанную любовь, идти за того, у кого явится охота связать с ней судьбу. Браки по любви - явление редкое. Положим, есть еще исход и совсем не выйти замуж, остаться, что называется, старой девой, казалось бы, что ту происходит естественный от бор, что мужчины выбирают себе в жены женщин достойнейших, поразивших их своей человеческий и нравственной красотой, - ничуть не бывало!

В этой уродливо сложившейся среде, которая называется человеческим обществом, брак есть лотерея, непредвиденная случайность, коммерческая сделка. Та девушка, что не умеет или не желает кокетничать, что, по меткому выражению проф. Безобразова, означает будить в мужчине самца, та, что не хочет связать свою судьбу с человеком, овладевшим ее чувством и помыслами, у той все шансы остаться старой девой, несмотря на ее физическую и нравственную красоту. Остается только пожалеть, что эти твердодушные, незаурядные женщины не оставляют потомства.

Выходит как будто бы, что, ограничивая сферу деятельности женщины, законодатели имели в виду удержать ее у домашнего очага, охранить ее для выполнения святых обязанностей матери. Слушая уже ставшие избитыми, давно уже не соответствующие условиям современной жизни возгласы, что назначение женщины - быть матерью, что ее место у домашнего очага, можно подумать, что священное право материнства обеспечено за каждой женщиной, что государство, ограничивая сферу ее деятельности, озабочивается предоставлением ей уютного гнездышка, где бы протекала ее жизнь как жены и матери; но в действительности мы видим совершенно противоположное, мы утверждаем, что государство вовсе не покровительствует семейной жизни, стоит только припомнить, какие препятствия ставит русское законодательство бракам военных, учащихся в высших учебных заведениях; толкая, таким образом, молодых мужчин в лоно проституции и подвергая их риску заражения венерическими болезнями. В наделавшем шуму рассказе Куприна "Поединок" автор, например, свидетельствует, что среди военных 75 процентов сифилитиков. Нам сдается, что если бы население России состояло из одних привилегированных классов, со всеми их нездоровыми вкусами и наклонностями, со всем их настроением, то наша родина давно вся вымерла бы. Русь плодится и множится только благодаря нашему бодрому и крепкому крестьянству, живущему своей своеобразной жизнью, на которую администрация, к счастью, еще не успела наложить свою тяжелую руку. Там каждая девушка, достигая совершеннолетия, выходит замуж, следовательно, каждой молодой женщине обеспечено право материнства. Право, которое, казалось бы, должно было принадлежать не одним крестьянкам.

Немалой задержкой к совершению браков служит также воспрещение лицам православного вероисповедания в течение 260 дней в году; по числу постных дней и канунов праздников. Правило это, давным-давно устаревшее, было введено в первые времена христианства, когда человечество, с одной стороны, увлекалось аскетизмом и силилось пренебрегать своим земным существованием, а с другой стороны, считалось необходимым насаждать строгие нравы среди вновь обращенных христиан и бороться с языческими обычаями, среди которых свадебные пиршества сих излишествами и эксцессами всякого рода играли немалую роль. Теперь представляется совершенно непонятным, почему нельзя в течение постов совершать обряд венчания, где брачующиеся дают обет объединяться на всю жизнь, тогда как ко всякому другому нарушению постов наше церковное ведомство относится совершенно безразлично. В подтверждение вышесказанного позвольте привести здесь встретившееся в газетах объявление: "Театр "Невский фарс". Завтра, 8 марта, открытие великопостного сезона" - последние три слова напечатаны крупным жирным шрифтом: ну разве это не кощунство, дозволенное нашей обыкновенно не в меру строгой цензурой? Далее следует перечисление пьес, назначенных к исполнению: "В первый раз новая сенсационная оперетта "Фрина наших дней". Действ. 1-е - Фрина из Варвена, действ. 2-е - мартовский кот, действ. 3-е - Фрина перед кассационным судом, в одном только покрывале; небывалый, еще невиданный трюк. Новейшая шансонетка" и т. д. А венчаться считается за грех! Где же тут логика? И не пора ли снять тяжелый запрет, из-за которого льются слезы, разбиваются жизни, совершаются преступления?

Несмотря, однако, на всяческие препоны, поставленные духовной и светской администрацией, и на другие неблагоприятные условия, все же если принять во внимание все классы населения, то, по статистическим данным, окажется, что замужество есть удел многих женщин. Посмотрим, однако, что ожидает женщину в браке и постаралось ли наше законодательство облегчить женщине трудные обязанности супруги и матери. О, далеко нет! Брак весь основан на закрепощении жены мужу. Уже в церкви, о время венчания, ей внушают посредством чтения апостольских посланий, что муж ее глава, что она должна не только повиноваться мужу, но и бояться его. "А жена да убоится своего мужа!" Этим возгласом и заканчивается обряд венчания. Такое суровое апостольское назидание неминуемо должно отразиться в неблагоприятном смысле на вступившую в супружество женщину, в особенности в простонародном быту. Ведь самый упрощенный способ заставить себя бояться - это выносить побои, что мужья нередко и проделывают".

И закон гласит: 1) жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви, почитании, неограниченном послушании, оказывать ему всякое угождение и привязанность как хозяйка дома; 2) супруги обязаны жить вместе. При переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена должна следовать за ним; 3) могут получить виды на жительство замужние женщины, независимо от их возраста, не иначе как с согласия их мужей; 4) не могут наниматься жены без согласия своих мужей. Вот на этих-то четырех параграфах закона, как на четырех китах зиждется закрепощение женщины в браке. Принято считать, что у нас замужняя женщина имеет право распорядиться своим именем или заработком и что это будто бы составляет ее преимущество перед западноевропейской женщиной. Но это ее самостоятельное распоряжение имуществом есть не более как фикция. Ведь если у жены нет личной свободы, если она не вправе распорядиться своей собственной особой, то как же она осуществит распоряжение своим имуществом? Разве, пользуясь такой неограниченной властью над женой, муж не имеет ежедневной и ежечасной возможности взять себе и, ее заработок, и приданое, и вообще все, чем она владеет? Бывают случаи, когда мужья экспроприируют имущество своих жен с ножом или револьвером в руках, такие экспроприаторы-мужья остаются совершенно безнаказанными.

Из этого кратного обзора положения женщины в браке явствует, что полный произвол мужа ради гуманности и справедливости ради упорядочения и смягчения нравов должен быть ограничен законам. Мы вовсе не имеем в виду сгущать краски и охотно признаем, что много есть хороших мужей, которые вовсе не склонны притеснять своих жен. Но ведь закон, становясь на защиту слабых, имеет в виду парализовать злую волю сильных, хорошим же мужьям - допустим, даже, что их большинство, - никто не помешает оставаться хорошими, как при жестоких старых, так и при смягченных новых порядках.

Не лучше обстоит дело и с разводом, но я позволю себе сделать здесь маленькое отступление. Облегчение развода является, конечно, насущной потребностью общества, но, как бы то ни было, чтобы решиться на развод, супругам приходится сначала много перенести, перестрадать. Желание развестись свидетельствует о пережитой тяжелой семейной драме, страдают тут и дети, и потому очень важно не то, чтобы было меньше законных поводов к разводу, а то, чтобы было меньше желающих разводиться. Достигнуть этого можно только, как мы уже упоминали выше, упорядочив законодательство о браке, то есть, уравняв в правах мужа и жену.

По существующим законам, на долю мужа дана неограниченная власть, на долю жены - подчинение, и на этой-то почве произвола, с одной стороны, и бесправия - с другой, главным образом и создаются недоразумения, раздоры и нередко преступления. Нашему съезду следует настоять на своем желании, чтобы пересмотрено было брачное законодательство, в смысле уравнения прав жены с мужем. Финляндские депутатки уже прошлой зимой подали об этом просьбу в сенат.

Поводов к разводу русское законодательство признает весьма мало: доказанное свидетелями прелюбодеяние, безвестное отсутствие, неспособность к брачному сожитию, если это физический недостаток прирожденный, а не приобретенный впоследствии. О чудовищности и дикости требования законодателя, чтобы акт прелюбодеяния был засвидетельствован посторонними лицами, немало уже писалось и говорилось, это есть печальный пережиток грубости наших старинных нравов. Неспособность к брачному сожитию признается поводом к разводу только через три года после вступления в брак, безвестное отсутствие - спустя 5 лет после исчезновения супруга, а для жен лиц, пропавших без вести в военное время, только спустя 10 лет. Кроме того, у нас существует проект о раздельном жительстве супругов, где предполагается разрешать супругам вступать в новый брак только спустя 7 лет, с тех пор как состоялось их раздельное жительство. 5,7, 10 лет - что это все за чудовищные сроки для лиц, желающих порвать с первым неудачным браком и стремящихся осуществить духовную и телесную близость с теми, кого полюбили теперь! Согласуются ли эти суровые правила с физиологией и психологией человека, как они освещены современной наукой? И скажите, положа руку на сердце, можно ли такие законы уважать и добровольно по совести по ним поступать? 5, 7, 10 лет - ведь это для женщин, при невыносимом ее существовании и вследствие этого при рано наступающем ее старении, ведь это вся ее молодость, вся жизнь ее сердца!

В блаженной памяти шестидесятые годы, когда на полную мрака и лжи русскую жизнь вдруг нахлынула волна правды и милосердия, гр. Блудов, в бытность свою министром внутренних дел, внес в Государственный Совет законопроект о раздельном жительстве супругов, дабы, говорилось в нем, оградить жену от жестокого обращения с нею мужа, но проект этот остался неразработанным и до сих пор. С улучшением женской участи у нас не спешат. Жестокое обращение одного супруга с другим все еще не может служить по нашему современному законодательству поводом к разводу. Жене в таких случаях предоставляется право обращаться с жалобой в суд, и если жестокое обращение будет доказано на суде (синяки, кровоподтеки), то буяна мужа сажают под арест. Само собой разумеется, что весьма мало находится жен, подающих в суд жалобу на своих мужей, ибо они хорошо знают, что, отбыв наказание, мужья будут им жестоко мстить. Существует, говорят, другой способ: можно обратиться с просьбой о выдаче отдельного вида на жительство к земскому начальнику, но ведь это тот же административный произвол: захочет земский начальник - выдаст вид на жительство, не захочет - не выдаст.

Много говорится в Европе, а последнее время и у нас об охране женского труда на фабриках и в различных промышленных производствах; охрана эта, конечно, крайне желательна, но действительна она будет только тогда, когда жена будет раскрепощена в браке, ибо что пользы от того, что женщину освободят в период беременности и после родов от работы на фабрике, если она будет избиваема дома?

Кроме жестокого обращения, законным поводом к разводу должны были бы по всей справедливости служить заразительная болезнь одного из супругов и алкоголизм. Не то теперь: жена сифилитика, например, которую страшит перспектива заразиться этой ужасной болезнью, не может требовать развода, и достигается он в таких случаях все тем же архаическим, оскорбительным, непомерно дорого стоящим путем. Что же касается алкоголиков, то сколько вреда физического и нравственного наносят они своим женам и детям, сколько преступлений совершается потому, что алкоголик, человек нравственно и умственно ненормальный, имеет право бесконтрольного распоряжения над своими домашними, а между тем -ограничение алкоголика в правах над своей семьей, задевая мужское самолюбие, должно непременно служить сдерживающим стимулом для начинающих пьяниц и оказать благотворное влияние на общественную нравственность.

Таковы тяжелые условия, при которых протекает жизнь женщины в браке и при его расторжении. Все это неминуемо должно деморализовать женщину и угнетать ее и в то же время служить причиной пренебрежительного отношения к ней общества. В самом деле, она - пария, по отношению к ней все позволительно. Если мужчина относится не корректно и не лояльно к своей жене или любовнице, репутация его от этого ничуть не страдает. Не только простые смертные, но и всем известные общественные деятели в своей интимной жизни не всегда бывают безупречны, но это нисколько не роняет их в глаза общества, с женщинами не принято церемониться. Картина женского унижения не была бы полна, если бы мы не упомянули о проституции, об этой гангрене современной цивилизации, но вопрос о проституции очень обширен, и ему уже было посвящено на нашем съезде небольшое собеседование, а пока зададим себе вопрос: что нас ожидает, куда мы идем? Теперь, когда происходит переоценка всех ценностей, переоценивается и половой вопрос. Жгучий интерес, который проявляет к этому вопросу общество, в особенности молодежь обоего пола, нельзя объяснить исключительно склонностью современного общества к эротизму, как это утверждают некоторые; нет, современное общество охвачено мучительным сознанием, что отношение полов друг к другу стоит на ложной почве, что люди зашли в этом отношении в какой-то тупик, где царит невообразимый хаос понятий, взглядов, руководящих идей и где всем только ясно, что дальше так жить нельзя...

По нашему мнению, половой вопрос решится в должном смысле только тогда, когда женщина завоюет себе права и вследствие этого будет уважаема в обществе и будет уважать сама себя. Тогда она поднимет в смысле половой нравственности мужчину до себя. Если же она по-прежнему останется рабой, то общество устремится по отношению к половой морали по наклонной плоскости. Женщина пойдет за мужчиной по пути нравственной распущенности. Она уже более не затворница у домашнего очага, жизнь выдвинула ее на арену общественной сутолоки. Вынужденный аскетизм начинает сильно ее тяготить, ей уже наскучило неведомо для кого и для чего подавлять в себе жгучую потребность в половой любви, ей, как находящейся в рабском достоянии, нечего жалеть, нечего терять! Насколько близкой подражательницей в нравственной разнузданности она явится, если жизнь ее останется такой же безотрадной, предсказать нетрудно. В нашем любезном отечестве грозит воцариться нравственность павианов. Но будем надеяться, что прежде чем случится такое несчастье, женщина завоюет себе свободу и равенство. Тогда отношения полов друг к другу будут согласовываться с требованиями природы и справедливости, не будет в этом случае ни обидчиков, ни обиженных.

Но этого мало, конечно: добившись участия в управлении страной, женщина совместно с мужчиной будет участвовать в созидании лучшего социального строя, и этот строй, строй экономического равенства и братства, наступит тогда скорее, скорее взойдет солнце правды и всеобщего благополучия над нашей исстрадавшейся родиной!