Пояснение: Здесь приводится описание "квартирки на троих", в которой обитали Л.Ю. и О.М. Брики и В.В. Маяковский. Эта квартира - место авангардистского брака "на троих", реализующего антибиологический подход к проблемам семьи и семейной жизни. Этот тройственный союз сознательно ориентирован на Н.Г.Чернышевского. Л.Ю.Брик отмечала в своих воспоминаниях, что В.Маяковский постоянно возврашался к книге Чернышевского "что делать?"

Интерьер квартиры переосмыслен, мебель полифункциональна и универсальна. Как отмечает исследовательница вопроса, мебели вообще и кровати, в частности, свойственна антисемейная, антипрокреативная , утопическая семантика (см.: Матич О. суета вокруг кровати. Утопическая организация быта и росский авангард // Эротика в русской литературе. от Баркова до наших дней. Тексты и коментарии. Лит. обозрение. Специальный выпуск. М., 1992. с.80-84)

Брик Л.Ю.

МАЯКОВСКИЙ

После долгих хождений он получил ордер на квартиру в Гендриковом переулке, но она была так запущена, что въехать немыслимо. С потолка свисали клочья грязной бумаги, под рваными обоями жили клопы, а занять ее надо было немедленно, чтобы кто-нибудь не перехватил под покровом ночи. С жильем было тогда сложно. И вот Осип Максимович и приятель наш, художник Левин, взяли по пустому чемодану и "въехали", то есть провели две-три ночи без сна, сидя на этих чемоданах. В очередь с ними дежурили Владимир Владимирович и Асеев - до утра играли в "66", пока нашли рабочих и начали ремонт. Квартиру всю перестроили, даже выкроили крошечную ванную комнату, словом, привели ее в такой приблизительно вид, в каком находятся сейчас комната Маяковского, столовая и передняя, только отопления центрального не было, его сделали, когда жилую квартиру превратили в музей.

Но эта часть вместо целого дает неверное представление о домашнем быте Маяковского. Тогда это были - столовая и три одинаковые комнаты-каюты. Только в моей был поменьше письменный стол и побольше платяной шкаф, а в комнате Осипа Максимовича находились все, такие нужные и Маяковскому, книги Ванна, которой мы так долго были лишены и которую теперь горячо любили. Удивительно, что Владимир Владимирович помещался в ней, так она была мала. "Своя кухня", крошечная, но полная жизни. Лестница - сейчас "музейная", а тогда на холодной площадке, на которую выходила дверь из соседней квартиры и стояли два грубо сколоченных, запертых висячими замками шкафа. В них были книги, не умещавшиеся в квартире. Не было теперешнего красивого сада и забора вокруг. Было несколько деревьев и дровяные сараи для всех жильцов. Снесены жалкие домишки, видневшиеся из наших окон.

Словом, все так, да не так... Следы запутаны... Интересно было все покупать для нашей квартиры. В первую очередь Володя заказал медную дощечку на входную дверь такой формы и содержания:

БРИК

МАЯКОВСКИЙ

Стол и стулья для столовой купили в "Мосдреве", а шкафы пришлось заказать-те, что продавались, были велики. Рояль, чудесный кабинетный Стенвей, продали-не помещался. Музыкант (не помню фамилию), которому мы его продали почти даром, так обрадовался и удивился и так боялся, как бы мы не раздумали, что в тот же день достал подводу и молниеносно увез его. Принцип оформления квартиры был тот же, что когда-то при первом издании "Облака",-ничего лишнего. Никаких красот- красного дерева, картин, украшений. Голые стены. Только над тахтами Владимира Владимировича и Осипа Максимовича- сарапи, привезенные из Мексики, а над моей-старинный коврик, вышитый шерстью и бисером, на охотничьи сюжеты, подаренный мне "для смеха" футуристом Маяковским еще в 1916 году. На полах цветастые украинские ковры, да в комнате Владимира Владимировича-две мои фотографии, которые я подарила ему на рождение в Петрограде в год нашего знакомства.