предпринимателя-мужчины? Вот не тем, о чем вы подумали! "Женщина-предприниматель может сочетать частную выгоду с общественным интересом". Это из газеты "Женщины России", которую выпускает Движение женщин России. Газета на самом деле неплохая - подобной ахинеи там совсем немного. Просто женскому движению, видимо, также не обойтись без своего мифа, как и движениям национальным. И даже вполне профессиональные издания вынуждены так или иначе этот миф обслуживать.

Женское предпринимательство - доброе и справедливое в отличие от мужского, бессмысленного и беспощадного. (Про "Властилину" в таких случаях не вспоминают.) Политика с "женским лицом" - гораздо симпатичнее, чем с мужским: она миролюбивая и доброжелательная. Лучше всех, пожалуй, высказался Юрий Лужков на конференции Союза женщин России - он, конечно, не пропагандист "женского мифа", но знает, как потрафить аудитории: "Женщина... неспособна принять неоптимальное решение. Она никогда не будет решать проблемы, скажем, войны и мира в пользу войны... Она никогда не будет решать в радикальном плане экономические преобразования... Женщина никогда не будет одинакова с Чубайсом..." Словно не Голда Меир вела войну почти все время своего премьерства, не Маргарет Тэтчер провела операцию на Фолклендах, не она же позволила заключенным-ирландцам, объявившим голодовку, уморить себя голодной смертью, но не пошла на уступки, не она самым решительным образом прихлопнула английские шахты... А "мужское" правительство Германии до сих пор носится с Рурским бассейном, не решаясь на "тэтчеризм". Впрочем, миф есть миф, он не для скептиков. Цель его, как и цель национальных мифов, поднять самооценку (в данном случае женщин) и мобилизовать на борьбу (в данном случае за представительство в органах власти).

"Женское начало - в политику!" - вот, пожалуй, и вся идеология, вокруг которой собралось осенью 1993-го перед парламентскими выборами движение "Женщины России". Тогда впервые в нашей стране женщины заявили о себе как о самостоятельной политической силе. Дотоле избиратели голосовали либо за коммунистов, либо за демократов, а половой (социологи и феминистки говорят "гендерный", чтобы отличить "социальный пол" от "биологического") мотив возникал лишь изредка, в ходе политических баталий, причем всегда как советский охранительный. "От имени советских женщин" выступали на I Съезде народных депутатов СССР дамы, прошедшие по квоте Комитета советских женщин - всегда в поддержку КПСС и против Межрегиональной группы. "Мне как женщине просто страшно сидеть рядом с московской депутатской группой" - эти слова потом долго и со смехом цитировали "демократы".

В ходе той, первой для них избирательной кампании 1993 года, "Женщины России" в риторике и лексике недалеко ушли от Комитета советских женщин. Однако времена изменились, и те же самые слова и символы действовали на избирателей уже совершенно иначе, чем за полтора-два года до разгона Белого дома. Напомним: о существовании движения "Женщины России" страна узнала в конце октября. В предложенном движением списке не было ни одного громкого политического имени. А в декабре 8,13 процента избирателей проголосовали за "Женщин", и это было больше, чем за блоки Явлинского, Шахрая или Травкина, и вдвое больше, чем за список РДДР, составленный целиком из политических "звезд".

"Женщины России" дважды изумили политологов: в 1993-м, когда неожиданно прошли в Думу, и в 95-м, когда всем на удивление не смогли преодолеть пятипроцентный барьер. Главные героини - лидеры списка Алевтина Федулова, Екатерина Лахова, Марина Добровольская и др. - до сих пор вдохновенно воспаряют, когда вспоминают первый успех и фракционную работу в Думе - горечь поражения 1995 года еще не остыла. Кто-то из них полагает, что "мужчины в 1995-м почувствовали нашу силу и пошли в контратаку", кто-то усматривает здесь козни властей - "активно работали против нас". Лахова замечает, что, увлекшись работой в Думе, депутаты из фракции не озаботились вовремя созданием структуры движения на местах и за это поплатились. Все женщины так или иначе намекают, что была фальсификация, разумеется, не в их пользу. Все отмечают, насколько хуже стал нынешний, "еще более маскулинизированный" парламент. "53 процента избирателей - женщины, а их представляют в Думе всего 10 процентов".

Рискну предположить, что главная ошибка "Женщин России" была как раз в претензии на представительство "интересов женщин". Первую победу они восприняли как общественную потребность (прежде всего прекрасной половины российского человечества) получить в парламенте "своих". На самом деле те, кто голосовал за "женский" список, вряд ли были так уж озабочены половым... извините, гендерным вопросом. За список "ЖР", по моим наблюдениям, мужчины голосовали с не меньшей готовностью, чем женщины. Главный довод, который выдвигался и теми, и другими в поддержку блока, звучал примерно так: "Политики осточертели". Именно после расстрела Белого дома выявился этот парадоксальный, но неизменный запрос нашего общества на политиков "без политики", без выраженной политической позиции, на "центристов", не предлагающих какую-то особо сбалансированную платформу, а просто равно удаленных от "крайностей", от "коммунистов" и "демократов". В эту-то нишу очень удачно попали тогда "Женщины России", а в 1995-м на этом поле уже суетились и КРО, и Рыбкин, которые расщипали по кусочку этот "антиполитизированный" электорат.

После поражения на выборах движение раскололось. Вернее, Екатерина Лахова создала и возглавила новое движение. Теперь та, прежняя, структура, предполагающая лишь коллективное членство, состоит из трех женских организаций: Союз женщин России, возглавляемый бессменной Алевтиной Федуловой; российский Союз женщин Военно-морского флота во главе с Мариной Добровольской и "Женщины за здоровье нации". Все это существует под прежним названием: движение "Женщины России". А параллельно есть Движение женщин России (почувствуйте разницу!). То, прежнее, называют теперь "федуловским", поскольку основа движения - Союз женщин России с его структурами в каждом регионе. Ну, а второе, естественно, величают "лаховским". Алевтина Федулова и Марина Добровольская объясняют разделение непомерными амбициями Екатерины Филипповны: дескать, тогда в прошлой Думе она была лидером фракции, и общественное мнение воспринимало ее как лидера движения. А теперь раз нет фракции, то получается, что Лахова не у дел, а она уже привыкла быть лидером. Сама же Екатерина Филипповна объясняет, что не всегда могла принять позицию федуловских женсоветов на местах. Отделяться она, по ее словам, решила после ельцинской президентской кампании, когда "Движение постановило поддержать Ельцина, а женсоветы во многих регионах вели работу в пользу Зюганова".

Когда произошло отделение Лаховой от Федуловой, стало ясно, что с самого начала "Женщины России" были довольно разными. В какой-то период сошлись воедино представители разных политических поколений и носители разных идеологий. С одной стороны, Федулова - человек из верхнего эшелона советской номенклатуры: много лет возглавляла пионерскую организацию, потом Комитет советских женщин, в начале 80-х была членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, а последний год существования этой партии даже членом ЦК. И обликом, и лексикой она - образцовый советский руководящий работник. С другой - появились женщины на 8-10 лет моложе, при советской власти успевшие сделать лишь самые первые карьерные шаги: где-то на уровне заведующих отделами в облисполкомах или замов райисполкомов. Они, как правило, со специальностью и в ней тоже хотя бы десяток лет поработали: та же Лахова - врачом, другие -инженерами, учителями. Таких во фракции было большинство. Это народ более гибкий, восприимчивый к новому, способный к конкурентной борьбе. Многие из них победили на выборах в одномандатных округах и в 1995-м.

В парламенте оба направления первое время сосуществовали без проблем. Неудобство возникло в связи с войной в Чечне. И Лахова, и Добровольская, и другие члены фракции до сих пор с обидой говорят, что их не поняли. Дескать, фракция с самого начала занимала активную антивоенную позицию, а их изобразили чуть ли не сторонниками войны. "Сколько мы с Лаховой ездили по госпиталям, а теперь говорят, что мы устранились", - сокрушается Марина Добровольская. "Наша Галя Паршенцева бросилась расследовать эти фильтрационные лагеря. Именно она по сути дела добилась их ликвидации", - вспоминает Светлана Айвазова, эксперт фракции, а сейчас ведущий идеолог лаховского движения.

И в самом деле именно Людмила Завадская из "Женщин" вносила тот знаменитый законопроект о неприменении вооруженных сил во внутрироссийских конфликтах. Почему же в общественном сознании осталась яркая антивоенная позиция Демвыбора и "Яблока" и полная невнятица относительно "Женщин России"? Та же Светлана Айвазова считает, что все дело в Федуловой. Она осенью 1995-го дала интервью "Аргументам и фактам", где высказывалась по поводу войны весьма туманно и обтекаемо. Даже если это так, неясно, что мешало депутату Завадской или той же Екатерине Филипповне прорваться на телеэкраны с вдохновенной антивоенной речью, которая затмила бы федуловское интервью? Проще предположить, что номенклатурное происхождение "Женщин России" пересилило во фракции демократическое начало. Законопроекты в Думе - это еще куда ни шло, но публичные выступления оказались не по зубам.

Женское движение воспринималось в обществе как движение, "выбивающее" социальные пособия: по уходу за детьми, для многодетных и проч. - в духе привычного советского штампа "...по делам женщин, семьи, материнства и детства". Между тем одна из главных задач мирового женского движения - как раз добиться для женщины равных с мужчиной возможностей самореализации вне семьи, в профессиональной, общественной и политической жизни, для чего семейные обязанности, в том числе и уход за ребенком, разделить поровну между мужем и женой. Казалось бы, одно другому не противоречит. Но в наших условиях еще как противоречит. Если закон обязывает работодателя три года держать место работнику, взявшему отпуск по уходу за ребенком, никакая сила, никакой закон-раззакон не заставят его взять на работу женщину детородного возраста, когда он может нанять мужчину, даже чуть менее квалифицированного. Значит, стоило бы подумать о серьезном сокращении такого отпуска. Если, конечно, нам дороги интересы "гендерного паритета". Но разве бывший Комитет советских женщин может хотя бы заикнуться об этом! Наоборот, Союз женщин России хвалит и даже награждает своим орденом президента Кабардино-Балкарии Валерия Кокова за то, что он закрыл у себя детские ясли и стал платить женщинам, сидящим с детьми до трех лет, по три минимальных оклада. Наверняка и кабардинские, и балкарские женщины, которые все равно в массе своей на службе не состоят, президенту Кокову очень признательны. Но общероссийская женская организация тем самым поддерживает как раз традиционное разделение полов и закрепление роли женщины-матери и хранительницы очага.

Так уж получилось, что с момента рождения "Женщины России" апеллировали к двум разным слоям общества: к наиболее консервативному, традиционному, предлагая ему "женские ценности" - материнскую заботу и женскую кротость - вместо реформаторских потрясений и необходимости каждодневного выбора, и к модернизированной, готовой признать, что женщина-бизнесмен, женщина-руководитель - не чудо-юдо, а нечто совершенно нормальное.

Первая группа готова принимать социальную озабоченность женского движения, но никак не готова к тому, чтобы мужчина вдруг брал отпуск по уходу за ребенком, а жена зарабатывала больше мужа. После размежевания, естественно, федуловский Союз женщин России остался с более консервативной частью соотечественников, а лаховское Движение женщин России получило возможность развиваться в более либеральном направлении. В программных документах обоих движений хватает рассуждении и про равенство с паритетом, и про социальные гарантии. Но стиль, риторика, акценты заметно отличаются. В лаховской программе ключевое и наиболее часто встречающееся слово "свобода": свобода выбора, свободное самовыражение и проч. В Союзе женщин России - "защита". В лаховской программе государственная помощь семье понимается прежде всего как помощь льготными кредитами семейному предпринимательству. Немаловажно, что только там из всех известных мне нынешних партий и движений, включая самый либеральный Демвыбор, - говорится и о необходимости отстаивать светский характер государства. Это понятно: идеи гендерного паритета во всем мире наталкиваются на сопротивление традиционалистов во главе с церковью. Но в федуловских документах ничего похожего появиться не может. Не случайно именно с Союзом женщин России дружит Юрий Лужков, тоже, как и Федулова, обращающийся к традиционалистски ориентированной части общества. Кстати, Юрия Михайловича Союз женщин России тоже наградил своим орденом.

Попробуют ли лидеры движений в преддверье новых парламентских выборов вновь объединить столь разные электората? Единственное, что теоретически могло бы сплотить ряды сторонников всех вариантов женских движений, - это идея гендерного представительства в разнообразных органах власти, подобно тому как это было и есть в США и европейских странах. Но эта затея не для нынешней России. Не потому, что российские женщины более забиты или менее развиты, а просто потому, что российские семейные и общественные реалии очень от западных отличаются.

Во-первых, представительством у нас никого не удивишь. Мы еще не успели забыть, что сколько-то там мест в советах должно быть у женщин, сколько-то у молодежи, сколько-то у беспартийных. К представительству в нашем обществе отношение как к заведомой фикции - вывеске, за которой ничего нет. Так что борьба за женские квоты не то что встречает отпор, а как бы повисает в воздухе. Стоило даже не поднажать, а просто напомнить политическим лидерам про непременное присутствие женщин, и к выборам 1995-го все заметные партии послушно включили в первую тройку избирательского списка по народной артистке или женщине-космонавту. Из всех списочных дам активно работает в Думе только Татьяна Ярыгина из "Яблока". Конечно, не по женским вопросам, а как партийный "яблочный" экономист.

Во-вторых, уклад русской семьи в последние десятилетия с большой натяжкой можно назвать "патриархатом". Скорее, можно говорить о безраздельном господстве (и безраздельной ответственности) женщины. Как правило, именно жена отбирает мужнюю зарплату, а бывает, и получает ее за него на предприятии, а потом отслюнивает ему "на обед". Сегодня, когда зарплату выдают редко и большую ее часть то холодильниками, то картошкой, то валенками, мужьям чаще стали доверять забрать все это самим и донести до дому. Но по-прежнему женщина определяет и структуру семейных расходов, и стратегию семейной жизни: приватизировать или не приватизировать квартиру, вложить ли деньги в очередной Хопер-инвест, где и как учить детей, куда отправить их на каникулы и проч. Оговоримся: речь идет именно о русской семье - на Кавказе, к примеру, все иначе. И в русских семьях есть, скажем так, "патриархатные зоны" - например, у "новых русских" вполне традиционное распределение половых ролей и деньгами распоряжается "хозяин". Раньше такой "зоной" были семьи офицеров. Но не они делают погоду. Так что при всей любви россиян к мифотворчеству миф об угнетенной мужчинами женщине у нас в ближайшие годы не приживется.