На "процессе 50-ти" выявилась характерная особенность женщин - участниц революционного движения: своеобразная "семейственность", которая проявилась еще в 60-е годы (вспомним семью Михаэлис, сестер Сусловых, Ивановых...). Но для народниц было особенно характерно идти в революцию, взяв с собой сестер, а иногда и матерей. Посвятили свои жизни революционной борьбе три сестры Засулич. Вера, Лидия и Евгения Фигнер стали революционерками, младшая - Ольга - отправилась за мужем в ссылку, много сил отдала культурно-просветительной работе (кстати, братья Фигнер были вполне благонамеренными подданными: Николай Николаевич - певец с мировым именем, Петр Николаевич - крупный горный инженер). В рядах борцов - сестры Любатович, три Корни ловы, четыре сестры Панчугины (Вера, Мария, София, Юлия), четыре дочери киевского купца Гольденберга...

Сестер Субботиных - Евгению (1853 - после 1930 г.), Марию (1854-1878 г.) и Надежду (1855- после 1930 г.),-выросших в богатой дворянской семье, воспитала их мать, Софья Александровна (1830-1919 гг.), дочь профессора Московского университета, женщина передовых взглядов. Когда мать узнала, что ее старшую дочь Евгению, гимназистку последнего класса, учитель русского языка назвал будущей Сусловой, она без колебаний отпустила ее вместе с Марией в Цюрих, чтобы учиться на естественном факультете. Через год туда же приехала и Софья Александровна вместе с младшей дочерью. Мать не пугало увлечение дочерей революционными идеями, больше того, она говорила им: "Вы, молодежь, ведите революционное дело, а я буду стараться вам средства приобретать"⁵². Вернувшись домой, Софья Александровна пригласила учительствовать в своих имениях скрывавшихся от полиции В. Батюшкову и Е. Завадскую. При обыске в 1874 г. в ее доме в Курской губернии обнаружили много революционной литературы. За обыском последовал арест, затем "процесс 193-х". Когда после трехлетнего заключения Софья Александровна получила возможность просить о помиловании всей семьи, она отказалась это сделать. Последовала ссылка под строжайший полицейский надзор в Вятскую губернию, затем к высланной дочери Надежде - в Томск, где Софья Александровна организовала помощь политическим ссыльным, за что ее опять арестовали и выслали в Восточную Сибирь. Только в 1903 г. за нею был прекращен негласный надзор.

На "процессе 50-ти" три сестры Субботины (в Цюрихе студенты-швейцарцы называли их ласково "бабочками") сидели одна подле другой. "Молодые, миловидные личики невольно привлекали взгляды,- вспоминала Вера Фигнер, присутствовавшая на суде.- Трогательной, одухотворенной красотой сияла самая любимая подруга - Лидия Фигнер; виднелась шапка темных кудрей Бардиной с ее оригинальным лицом и улыбкой и красивая головка Медведевой... и в огромных синих очках, с вызывающим видом, бросалась в глаза О. Любатович"⁵³.

Как и в 1871 г., во время процесса нечаевцев, женщины вызывали не только большой интерес, но и всеобщие симпатии среди сочувствовавших. На этот раз "цветник", рассаженный "на передних скамейках" (по выражению Веры Фигнер), давал все основания для этого: чистота побуждений и бескорыстие, самоотверженное отречение от всех жизненных благ и привилегий, даруемых происхождением... Слова из речи Бардиной: "Мы стремимся ко всеобщему счастью и равенству"-могла бы произнести каждая из 16 подсудимых женщин.

Речь Софьи Бардиной на процессе, как первая программная речь революционеров на суде, наряду с выступлением рабочего Петра Алексеева⁵⁴ стала известным этапом в развитии освободительного движения в стране. Тот факт, что именно Бардина произнесла программную речь, не был случайностью. Еще в Цюрихе среди подруг-"фричей", своих ровесниц, она выглядела более взрослой и самостоятельной. За "оригинальным лицом" скрывались ум, воля, незаурядные способности. За солидность и известную рациональность подруги в шутку звали ее "теткой". Много позже, в 1906 г., Г. А. Лопатин вспоминал Бардину как женщину, "в которой преобладала умственность и которая лишена была внешнего обаяния и не обладала избытком сердечности, кротости, скромности и женственности"⁵⁵ (что, вероятно, соответствовало действительности).

Вернувшись в 1874 г. в Россию, С. И. Бардина стала активнейшей участницей "Всероссийской социально-революционной организации". Простой работницей она поступила на фабрику, где начала вести пропаганду среди рабочих. Как лидер, она имела все основания выступить на суде. В речи 9 марта 1877 г., отвергая пункт за пунктом возводимые на нее обвинения, Бардина изложила "свой взгляд на революцию и пропаганду": "Преследуйте нас, как хотите, но я глубоко убеждена, что такое широкое движение, продолжающееся уже несколько лет сряду и вызванное, очевидно, самим духом времени, не может быть остановлено никакими репрессивными мерами..." Ее заключительные слова стали крылатыми: "Преследуйте нас- за вами пока материальная сила, господа, но за нами сила нравственная, сила исторического прогресса, сила идеи, а идеи-увы!-на штыки не улавливаются!"⁵⁶.

Особое присутствие правительствующего сената приговорило Бардину к девяти годам каторги, замененной ссылкой в Сибирь. В 1880 г. ей удалось бежать оттуда и скрыться за границей, однако там, в состоянии психического заболевания она кончила жизнь самоубийством.

Речи на суде Софьи Бардиной и Петра Алексеева пересказывались и переписывались по всей стране. Хотя процесс был объявлен открытым, в зал суда допускались только родственники подсудимых, не более 50 человек одновременно. Однажды молодежь умудрилась проникнуть в зал суда по фальшивым пропускам, которые приготовил Валериан Осинский, впоследствии известный народник-"бунтарь", погибший на виселице. Волна сочувствия подсудимым расходилась далеко от зала суда. Вере Фигнер передали стихотворение Н. А. Некрасова "Смолкли честные, доблестно павшие". Ходило из рук в руки стихотворение Я. Полонского "Узница":

Что мне она! -не жена, не любовница

И не родная мне дочь!

Так отчего ж ее доля проклятая

Спать не дает мне всю ночь!

Спать не дает оттого, что мне грезится

Молодость в душной тюрьме.

Вижу и своды... окно за решеткою,

Койку в сырой полутьме...

Современные исследователи спорят о том, кому посвящена "Узница" - Лидии Фигнер, Софье Бардиной или Вере Засулич. Представляется, однако, наиболее разумным мнение С. А. Венгерова, опубликовавшего стихотворение еще в 1906 г.: "Как всякое истинно художественное произведение, стихотворение Полонского не относится ни к кому в отдельности. В нем схвачены общие черты всего геройского поколения 70-х годов"⁵⁷. К этому мнению вполне склонялся и очевидец событий - Герман Лопатин, написавший в письме Венгерову следующее: "Я, безусловно, согласен с Вами, что стихотворение Полонского навеяно "процессом 50-ти" и изображает общий тип революционерки того времени. Но если какая-нибудь отдельная личность носилась перед умственным взором поэта, то едва ли Бардина... а скорее Лидия Фигнер..."⁵⁸

Под влиянием общественного мнения, в обстановке нараставшего революционного подъема приговор суда был смягчен и первоначальную каторгу женщинам заменили тюрьмой.

Никто не думал тогда, что среди осужденных - будущие самоубийцы С. Бардина и А. Хоржевская (Б. Каминская, заболевшая психически, покончила с собой в ожидании суда), что вскоре умрет от туберкулеза 24-летняя Мария Субботина и погибнет в тюрьме Геся Гельфман, судившаяся по процессу цареубийц 1 марта 1881 г. ...

Через семь месяцев после окончания "процесса 50-ти", в октябре 1877 -январе 1878 г., в Петербурге прошел грандиозный "процесс 193-х" над участниками противоправительственной пропаганды в 36 губерниях империи. Подсудимые не принадлежали к одной какой-нибудь организации. Это были народники, входившие в различные кружки, которых объединяло то, что все они были участниками "хождения в народ".

Среди 193 подсудимых было 38 женщин⁵⁹, т. е. 19% всего состава. В их числе были члены "Большого общества пропаганды" - О. Г. Алексеева, А. И. Корнилова, А. Д. Кувшинская, Т. И. Лебедева, С. Л. Перовская, А. Я. Сидорацкая (Ободовская); участница "Киевской коммуны" Е. К. Крешко-Брешковская, жизнь которой с момента ареста (в 1874 г.) по 1896 г. прошла в тюрьмах, на каторге и в ссылке, по возвращении в Центральную Россию стала одним из организаторов партии эсеров, а умерла в эмиграции в Праге в 1934 г.; работницы типографии И. Н. Мышкина - Л. Т. Заруднева, Е. В. Супинская и другие; члены различных народнических кружков - петербургского, вятского, самарского; С. А. Иванова, член "Земли и воли", привлекалась ранее по делу о казанской демонстрации (январь 1877 г.), ее революционный апогей был связан с деятельностью "Народной воли".

Одной из центральных фигур "процесса 193-х" стал И. П. Мышкин⁶⁰, женщины же были его рядовыми участницами. Только пятерых из них приговорили к каторге и ссылке: Е. К. Брешко-Брешковскую - к пяти годам каторги (она была единственной из женщин и вообще первой женщиной, осужденной на каторгу), Е. И. Аверкиеву, С. А. Иванову, С. А. Лешерн фон Герцфельдт, Е. В. Супинскую. Девяти подсудимым засчитали предварительное заключение, означавшее фактически несколько лет тюрьмы. Большую часть женщин (24) оправдали. Заметим, что в их числе оказались С. Л. Перовская, казненная три года спустя, и А. В. Якимова-один из будущих лидеров "Народной воли". Оправданная по суду Е. Ф. Завадская в возрасте 31 года кончила жизнь самоубийством в Женеве.

По подсчетам Н. А. Троицкого, на 84 политических процессах 70-х годов (начиная с дела нечаевцев) были вынесены приговоры 95 женщинам⁶¹. Как видим, с годами быстро росло не только число участниц революционного движения, но и число репрессированных, как ответ властей на их возрастающую активность.

24 января 1878 г. Вера Засулич стреляла в петербурского градоначальника Ф. Ф. Трепова. Ее выстрел, как уже говорилось, послужил сигналом к началу "красного террора". Это произошло на другой день после приговора по делу 193-х. Накануне по личному приказанию Трепова без всякой вины выпороли розгами политического заключенного студента Боголюбова. Поступок Веры Засулич был ответом на этот унизительный акт, "на стон поруганного и раздавленного человека", как сказал в своей речи на суде ее защитник П. А. Александров. Выстрел Засулич прогремел на всю Россию, особенно после того, как суд присяжных вынес сенсационное и неожиданное для властей решение - оправдать подсудимую. Правда, тут же последовало распоряжение арестовать ее в "административном порядке", но революционерка уже скрылась.

Покушение на петербургского градоначальника получило резонанс не только в России. В годичном обзоре общественного мнения Европы за 1878 г. один из авторитетнейших французских журналов, "Revue des Deus Mondes", указывал на двух человек, произведших наибольшее впечатление, это - князь Горчаков, министр иностранных дел России, лицейский друг Пушкина,- на Берлинском конгрессе, и Вера Засулич. Их портреты публиковались во многих альманахах и календарях⁶².

Покушение Засулич было, по сути, объявлением революционерами открытой войны против царизма. По иронии судьбы зачинщицей террористических акций выступила революционерка, которая вскоре стала принципиальной противницей индивидуального террора. В 18 лет, закончив женский пансион. Вера Засулич выдержала экзамен на звание домашней учительницы, 24 лет училась на акушерских курсах, явно рассчитывая использовать свои знания в народе.

Столкнувшись с Нечаевым и нечаевцами (две ее сестры - Александра и Екатерина-были замужем за членами "Народной расправы" - Успенским и Никифоровым, все сестры привлекались к следствию по делу нечаевцев, а А. И. Успенская была в числе подсудимых), Вера Ивановна отвергла их методы борьбы, недостойные революционера. В дальнейшем при расколе "Земли и воли" она без колебаний предпочла "Народной воле" "Черный передел", отрицавший индивидуальный террор, а в 1883 г. стала первой русской женщиной-марксисткой, войдя в группу "Освобождение труда" Г. В. Плеханова.

В начавшемся после выстрела Засулич систематическом индивидуальном терроре женщины сыграли далеко не последнюю роль. По 119 политическим процессам 80-х годов были осуждены 82 женщины, более 50 из них принадлежали к "Народной воле"⁶³. В первый состав Исполнительного комитета "Народной воли" наряду с такими испытанными борцами, как Л. И. Желябов, А. Д. Михайлов, Н. Л. Морозов, А. Л. Квятковский и др., вошли М. Н. Ошанина, С. А. Иванова, Т. И. Лебедева, О. С. Любатович, С. Л. Перовская, Е. Ц. Сергеева, В. Н. Фигнер, А. В. Якимова, А. П. Корба-Прибылева⁶⁴. В числе агентов (особо доверенных лиц этого комитета) были Г. М. Гельфман, Г. Ф. Чернявская, П. С. Ивановская, сестры Е. П. и Н. К. Оловенниковы. Если исходить из того, что состав Исполнительного комитета, как установлено исследователями, не намного превышал 20 человек, то женщины составляли примерно половину этого числа. Наравне с мужчинами они участвовали в подготовке покушений, держали конспиративные квартиры, работала в народовольческих типографиях, вербовали новых членов организаций и т. д. Об этих женщинах много написано в книгах, посвященных "Народной воле".

26 августа 1879 г. Исполнительный комитет вынес смертный приговор Александру II. Наметили несколько мест для покушения на него: Одесса, Александровск в Екатеринославской губернии, Москва. Во всех трех пунктах заодно с мужчинами действовали женщины. В Одессе руководителем группы была Вера Фигнер, с нею вместе - Татьяна Лебедева. В Александровске рядом с Желябовым - Анна Якимова. Софья Перовская руководила взрывом царского поезда под Москвой, в ее группе была и Г. Чернявская. Тогда все их попытки не увенчались успехом. После еще одной неудачи-в Петербурге, где 5 февраля 1880 г. в Зимнем дворце произвел взрыв Степан Халтурин, - народовольцы вновь начали готовить покушение опять в Одессе. Здесь, как и прежде, в центре подготовки - Вера Фигнер, в ее группе - Перовская и Якимова.

Последнее, седьмое по счету, покушение на Александра II народовольцы замыслили осенью 1880 г. Решающую роль в его подготовке и совершении сыграли женщины. На строго конспиративной квартире, которую держали Вера Фигнер и Григорий Исаев, с января 1881 г. происходили все самые важные совещания террористов, здесь был назначен день покушения - 1 марта, здесь обсуждалась и составлялась прокламация об убийстве царя, наконец, здесь готовились бомбы. Хозяйкой другой конспиративной квартиры, содержавшейся под видом лавки сыров на Малой Садовой в Петербурге, откуда велся подкоп под улицу, была А. Якимова. Наконец, Софья Перовская, ближайшая помощница А. И. Желябова, руководителя заговора, заменившая его после ареста, ведала наблюдательным отрядом, а в момент покушения координировала действия непосредственных исполнителей. "Не будь Перовской с ее хладнокровием и несравненной обдуманностью и распорядительностью,- считала В. Н. Фигнер,-факт цареубийства мог и не пасть на этот день. День спасла она и заплатила за него жизнью"⁶⁵.

Софью Перовскую, уравняв в правах с мужчинами, первую из женщин России казнили по политическому процессу. Вера Фигнер наравне с мужчинами пережила 20-летнее одиночное заключение в Шлиссельбурге кой крепости.

В процессе революционной борьбы вырабатывался новый женский тип, принципиально отличный от декабристок, свершивших "подвиг любви бескорыстной". На первый план выдвигались не собственно женские качества - сострадание, готовность прийти на помощь, разделить тяготы, взять на себя вину,- а качества, присущие борцам: решимость, твердость, верность революционному и товарищескому делу.

Софья Перовская, молоденькая 17-летняя девушка, скорее девочка, по воспоминаниям Е. Н. Ковальской, одной из создательниц "Южнорусского рабочего союза", обращала на себя внимание вдумчивым взглядом серо-голубых глаз, в которых чувствовалась какая-то упорная непреклонность. 20-летняя Перовская в кружке "чайковцев", по свидетельству С. Кравчинского, пользовалась влиянием и большим уважением за свою стоическую строгость к самой себе, за неутомимую энергию и в особенности за свой обширный ум.

По его мнению, "во всем, касающемся дела, она была требовательна до жестокости... Чувство долга было самой выдающейся чертой ее характера"⁶⁶. Исключительная выдержка и самообладание пригодились Перовской в трагическую весну 1881 г. Узнав о том, что Андрей Желябов (ее единственная любовь за всю 27-летнюю жизнь), арестованный 27 февраля, взял на себя вину за покушение 1 марта, она сказала: "Верно, так нужно было". И пояснила: "Процесс против одного Рысакова вышел бы слишком бледным". Она произнесла эти слова, зная, что Желябов будет повешен.

В день казни, 3 апреля 1881 г., Софья Перовская, по свидетельству очевидцев, выказала поразительную силу духа; неизменно серьезная, без малейшего следа чего-нибудь напускного и тени рисовки, с ясным и спокойным взглядом.

Из такого же человеческого материала была "скроена" и Вера Фигнер. Как никто другой, она подходила к образу "особенного человека", описанного И. Г. Чернышевским в "Что делать?", главнейшая черта которого - несокрушимая целеустремленность. С юных лет для нее не существовало страха и препятствий. Какой же страх, какие препятствия, если - надо! Ее совесть и честность были, как у многих, но образ мышления никак и никогда не расходился с действием. Она хотела учиться, пока видела в этом лучший, полезнейший путь к цели, а увидев, что одной учебы недостаточно, стала искать другой, труднейший путь в жизни.

Н. К. Михайловский, хорошо знавший Веру Николаевну, пытался объяснить ее сильное влияние на окружающих: "В чем состояла эта сила, это обаяние, которым она пользовалась, трудно сказать. Она была умна и красива, но не в одном уме тут было дело, а красота не играла большой роли в ее кругу; никаких специальных дарований у нее не было. Захватывала она своею цельностью, сквозившею в каждом ее слове, в каждом ее жесте: для нее не было колебаний и сомнений"⁶⁷.

Революционеркам 70-80-х годов были свойственны одержимость, готовность и стремление во всем идти до конца, отвергая какие бы то ни было компромиссы, "смягчающие обстоятельства" и т. п. Однако эти качества зачастую приобретали негативную обратную сторону. Вера Николаевна сама писала о крайностях, которые порождали такие крайние меры, как террористическая борьба: "Ожесточались исполнители, озлоблялись потерпевшие, их родные, друзья и знакомые; общество привыкало к унижению человеческого достоинства; зрелище казней возбуждало кровожадность толпы".

Ожесточались исполнители... Софья Перовская даже перед смертью, после того как был прочитан приговор и осужденные прощались друг с другом, отказалась подойти к Рысакову, 19-летнему слабому, малодушному мальчишке, пытавшемуся купить жизнь предательством, но все равно повешенному в числе других цареубийц. Вера Фигнер, приговоренная по "процессу 14-ти" (1884 г.) к смертной казни, с презрением отнеслась к мысли другого осужденного - барона Штромберга - просить о помиловании, но Фигнер помиловали, Штромберга казнили... Уже в Шлиссельбургской крепости она надолго порвала с товарищами по заключению, несправедливо обвинив в малодушии и безволии измученных и ослабевших людей, которые не смогли голодать в знак протеста против тюремного режима больше восьми дней...

Одержимость и готовность идти к намеченной цели до конца давали женщинам огромный нравственный заряд, стойкость, силы, для того чтобы не сломаться в опасном и сложном революционном деле, не спасовать перед карателями. Вместе с мужчинами, как равные, они превращали политические процессы в арены революционной борьбы⁶⁹. Революционерки 70- 80-х годов продолжали традиции шестидесятниц, но на совсем ином уровне; они добивались равного с мужчинами права на каторгу, на смертную казнь. Когда Софью Лешерн по делу В. А. Осинского (1879 г.) приговорили к смертной казни (это был первый случай в практике политических судов), она, выслушав решение, сказала, что "первая покажет, как женщины умирают", а потом выражала неудовольствие конфирмацией, даровавшей ей жизнь. Софья Иванова на "процессе 16-ти" в 1880 г. заявила суду: "Единственное мое желание заключается в том, чтобы меня постигла та же участь, какая ожидает моих товарищей, хотя бы даже это была смертная казнь"⁷⁰.

И еще один эпизод: в 1889 г. на Карийской каторге, в Сибири, народоволка Н. Сигида приняла яд, после того как к ней применили телесные наказания. Вслед за ней покончили с собой ее товарищи по заключению Мария Ковалевская, Надежда Смирницкая и Мария Калюжная. Их примеру последовали мужчины. Это событие, вошедшее в историю под названием "Карийская трагедия", привело к отмене телесных наказаний для женщин.

В том же 1889 г. Софья Гинсбург, сидя в Петропавловской крепости в ожидании суда (в 1890 г. ее приговорили к смертной казни, замененной бессрочной каторгой), писала матери: "Каждый счастлив тогда, когда живет по-своему, и даже все невзгоды, которые являются как необходимое следствие того или другого жизненного пути, невзгоды, которые постороннему кажутся высшим страданием, и они переносятся легко и если хотите, равнодушно... раз знаешь, что это крест, добровольно тобою избранны"⁷¹.

***

Средь мира дольного

Для сердца вольного

Есть два пути.

Взвесь силу гордую, -

Взвесь волю твердую -

Каким идти?

Этот вопрос Н. А. Некрасов поставил через несколько десятилетий после жизненного подвига декабристок. Проблема выбора - одна из тяжелейших нравственных проблем... Она стояла перед княгиней Волконской, которая предпочла добровольное изгнание в Сибирь отречению от мужа, "государственного преступника". По-своему ее решали новые женщины - шестидесятницы. Уверовав в теорию "разумного эгоизма", они бросали дома, детей, родителей, мужей, чтобы быть свободными от семейных пут и вековых предрассудков в отношении к женщине, чтобы учиться и работать наравне с мужчинами, служить обществу и народу, обучая, просвещая и врачуя его.

Вере Фигнер и таким, как она, было еще труднее. Сперва пришлось сделать выбор между дипломом и революцией. А затем тяжело и мучительно отказаться от исконной женской потребности делать доброе и обратиться к "кинжалу, револьверу и динамиту".

Кончался Х1Х век, начинался новый, пролетарский этап русского освободительного движения, в котором женщины шли рука об руку с товарищами по борьбе - мужчинами уже под другими лозунгами, с другими задачами. Но это - сюжет другой книги.

ВВЕДЕНИЕ (с. 3-8)

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 68.

² Бильшай В. Решение женского вопроса в СССР. М., 1959. С. 8.

³ Кордорсэ Ж. А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М., 1936. С. 246-247.

⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 481.

⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 369.

⁶ Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина "Евгений Онегин": Комментарии. Л., 1980. С. 61.

⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 486.

⁸ Там же. Т. 20. С. 271.

⁹ ГБЛ. ф. 196, кар. 18, д. 18. Письмо от 17 января 1893 г.

¹⁰ Исключение составляет монография Г. А. Тишкина "Женский вопрос в России. 50-60-е годы XIX в." (Л., 1984).

ГЛАВА ПЕРВАЯ (с. 9-44)

¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 315.

² Володин А. И. Декабристские традиции и формирование социально-философских идей русской революционной демократии. М., 1976. С. 33.

³ Лотман Ю. М. Декабрист в повседневной жизни (бытовое поведение как историко-психологическая категория) // Литературное наследие декабристов. Л., 1975. С. 29.

⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 21. С. 255.

⁵ См.: Мандрыкина Л. А. После 14 декабря 1825 г. // Декабристы и их время. М., 1951; Кутанов Н. Декабрист без декабря // Декабристы и их время. Т. II. М., 1932: Пиксанов Н. Дворянская реакция на декабризм // Звенья. Кн. 2, М.; Л., 1933; Нечкина М. В. Движение декабристов. М., 1955. и др.

⁶ Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т.VIII. М., 1956. С. 59.

⁷ Декабристы: Неизданное материалы и статьи / Под ред. Б. Л. Модзалевского и Ю. Г. Оксмана. М., 1925.

⁸ Модзалевский Б. Л. Донесение тайного агента о настроении умов в Петербурге после казни декабристов // Там же. С. 38 - 39.

⁹ ЦГАОР СССР, ф. 1153.

¹⁰ См.: Ваинштейн А. Л., Павлова В. П. Декабристы и салон Лаваль//Литературное наследие декабристов. Л., 1975. С. 171-172.

¹¹ ЦГАОР, ф. 1153, оп. 1, д. 135, л.1, пер, с франц.

¹² Там же, д. 118.

¹³ См.: Дружинин Н. М. Избранные труды: Революционное движение в. России в XIX в. М., 1985; Павлюченко Э. А. В добровольном изгнании. М., 1986.

¹⁴ Дружинин Н. М. Указ. соч. С. 120.

¹⁵ ЦГАОР, ф. 1153, оп. 1, д. 134, л. 164.

¹⁶ ОПИ ГИМ, ф. 18, л, 97, л. 7.

¹⁷ Волконская М. Н. Записки. СПб., 1914. С. 53.

¹⁸ Гершензон М. О. История молодой Россия. М.; Пг., 1923. С. 70.

¹⁹ См.: Письма М. Н. Волконской из Сибири (1827-1831) и свекрови к невестке//Русские пропилеи. Т.1. М., 1915; Неизданные письма М. Н. Волконской (с примеч. О. И. Поповой)//Труды Государственного Исторического музея. Вып. II. М., 1926; Попова О. И. История жизни М. Н. Волконской // Звенья. Кн. 3-4. М.; Л., 1934; Цявловская Т. Г. Мария Волконская и. Пушкин (новые материалы) //Прометей. № 1. М., 1966. С. 54-71.

²⁰ Архив братьев Тургеневых. Вып. 6, Пг., 1921. С. 43.

²¹ ПД, ф. 334 (Д. И. Шаховского). 1826 г. (пер. с франц.),

²² Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. II. М., 1955. С. 433, .Описание проводов в доме 3. А. Волконской впервые опубликовано в "Русской старине" в 1875 г. (Т. ХII); См. также: Волконская М. Н. Записки (1914)^*. С. 63-64.

²³ ПД, ф. 253 (Раевских). № 17 (письмо от 30 января 1827 г.), Пер. с франц.

²⁴ ЦГАОР, ф. 738, оп. 1, д. 1419, л. 5-7.

²⁵ Цит. по: Кубалов Б. Декабристы в Восточной Сибири. Иркутск, 1925. С. 6.

²⁶ ЦГАОР. ф. 1153. оп. 1. д. 124.

²⁷ См.: Щеголев П. Е. Жены декабристов и вопрос об их юридических правах // Исторические этюды. СПб., 1914.

²⁸ Герцен А. И, Собр. соч. Т. II. М., 1954. С. 341.

²⁹ См.: Вайнштейн А. Л., Павлова В. П. Указ. соч.

³⁰ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 229.

Далее...