Был у нас на курсе один чудачок, иногородний, который с самого поступления в систему очень волновался, как бы ему в Питере остаться. Прописки у него не было, и после училища должен был он получить распределение куда-нибудь в город Замудонск или Крыжополь, откуда он сам, соответственно, и прибыл в город-герой на Неве. Но его такая перспектива почему-то совершенно не радовала, и он после долгих раздумий решил здесь себе жену искать, с пропиской и с квартирой. Правда, он был далеко не красавец, некоторые его даже уродом считали, хотя лично я не баба, мне все равно. Конечно, если с таким в кубрике вечером столкнуться, то с непривычки и заикой можно стать. Он был очень худой, волосы редкие, зубов фактически не было — там, где он жил, в северном регионе, витаминов ему в детстве не хватало, не было ни овощей, ни фруктов, и жрал он только одни леденцы, вот поэтому и зубов лишился — это он сам мне потом рассказал, чтобы я к нему сочувствием проникся и помог ему в Питере остаться.
Так что бабу он себе долго найти никак не мог. Кроме того, по-моему, его больше мужики интересовали, кажется, в детстве их с мамой отец бросил, и он чувствовал тоску по неразделенной отцовской любви. Но это только мои догадки, никаких доказательств у меня не было, а то отправили бы его по этапу за Полярный Круг, и не довелось бы ему в Ленинграде хоть какое-то время пожить и наполнить витаминами свой истощенный организм.
Ну так вот, приходит однажды он в систему такой радостный, сияет и объявляет всем: «Я женился, ребята, поздравьте меня!» Все сразу стали его ругать, что он свадьбу зажал, просят невесту показать, хоть фотографию, а он начинает крутить, вертеть, и ничего не показывает. Правда, рассказал, что у его жены трехкомнатная квартира в центре, недалеко от улицы Гоголя, и что она очень интеллигентная женщина. Однако фотографию так и не показал, сказал, что нету фотографии. Наши чудачки стали строить разные предположения — одни сказали, что его баба на обезьяну похожа, другие, что он на настоящей обезьяне женился, а наш комсорг так авторитетно заявил: «Ребята, наверняка жена ему в бабушки годится.» Может, он уже тогда все знал, он же с КГБ был связан, а может просто интуиция, но он оказался прав.
Однажды выходим мы из училища, а у дверей стоит бабуля, правда, одетая в хорошую шубу и подкрашенная, и даже волосы у нее не седые, а синие, такая бабушка с голубыми волосами, и когда увидела она нашего Вовика, тут же бросилась к нему, обняла, начала целовать, и они вместе ушли. Вовику, вроде бы, неудобно как-то было, он видел, что мы все это наблюдаем, но ничего сделать он не мог. Потом он всем стал рассказывать, как он ее любит и какая это умная женщина, как много она для него сделала. В общем, мы все долго охуевали. Потом, правда, привыкли, и уже внимание на все это обращать перестали. Какая разница, с кем он живет, некоторые наши духи вообще рассказывали, что с кошками трахались, было такое, а чем кошка лучше старухи?
А Вовик постепенно отъелся и даже зубы себе вставил, точнее, его старуха ему вставила, и стал прилично выглядеть. Он приобрел такую уверенность в себе, что даже разговаривать стал со всеми басом и поглядывать свысока на своих товарищей по курсу. Мне все это, конечно, не нравилось — что-то в этом во всем было противоестественное, неприятное, аморальное. Все же молодой человек должен себе молодую бабу искать, а не на старухе жениться, да еще ради того, чтобы хорошее распределение получить.
Учился он, правда, не так плохо, все экзамены сдавал, и вот постепенно подошли выпускные экзамены, стали решать вопрос о распределении. И тут вдруг вызывает его к себе комсорг и говорит: «Курсант, нам стало известно, что вы женаты на ленинградке. Не могли бы вы представить документы о регистрации брака?» А он уже давно эти документы принес, как только в ЗАГСе зарегистрировался, и теперь был в большом недоумении. Комсорг же продолжает ему на психику давить: «Кажется, ваша супруга постарше, чем вы?» Вовик ему говорит, что да, постарше, но это любовь, а уж любви все возрасты покорны, об этом даже в песне поется. А комсорг ему в ответ: «Я тебе сейчас вот этим стулом промеж рог как въебу, тогда ты у меня сразу свою любовь забудешь!» — и показывает ему головой на стул, что справа от стола стоял, чудачок едва успел из кабинета выскочить.
В общем, эти разглагольствования дешевые ему не сильно помогли — его вызвал к себе еще наш замполит, а потом и начальник училища. Долго ему мозги полоскали, спрашивали, как он мог до такого дойти. Потом собрали общее комсомольское собрание, на котором замполит сказал, что такой человек просто недостоин носить звание советского моряка. И его отчислили «за низкие моральные качества» перед самым распределением. Его жена после этого долго в училище ходила и с начальником беседовала, но нет, ничего не помогло.