Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

ИЗ ДНЕВНИКА МОСКВИЧКИ МАРУСИ К.

Июнь 1941 — март 1942 г.

1941 год

21 июня

Сегодня суббота, как я ждала выходной день! Очень устала, все же такая работа уносит силы. Необходимо развлечься и отдохнуть. Такая стоит жара, трудно дышать и чувствуешь вялость.

22 июня

Какой страшный и трудноописуемый день! Сообщение т. Молотова застало в парикмахерской. Осознать, что будет? Трудно представить, но предчувствую, что очень ужасное.

Взяла платье из ателье, но так, без настроения, сшито с моим вкусом, английский стиль. Это все в моем характере, но это все уже не радует.

Трудно себе представить, какое чувство окутало меня, и, глядя на людей в доме, которые носят песок на чердак, тяжелыми непонимающими глазами, стала заниматься тем же и я. В 6 часов провожаем Костю Бочкова, и сегодня же проводила Николашку. Чувство этой разлуки людей сщемило сердце, и казалось, его у меня забирают навсегда. Но крепкое рукопожатие столько вкладывало надежды для победы и силы для борьбы, что ушла одинокой, но сильной и уверенной.

Как много сцен на вокзале! Плач жен, детей, хочется утешить всех, но, слабая в этих силах и чувствах, ушла домой.

30 июня

24-го была первая воздушная тревога, как я испугалась! Неужели фронт уже очень близко? Бои на Украине ожесточенные. Какой широкий фронт! Как тяжело... Но хочется верить в нашу победу.

1 июля

Какое напряженное время, нервы напряжены до пределов. Работы много было за этот месяц. Жара уничтожает много силы, работаю довольно хорошо, но очень напряженно, ночую на заводе. На фронте ничего нет утешительного. Настроение плохое. Идут ожесточенные бои. Как жаль нашу родную землю, как жаль людей, эти пытки могут сводить людей с ума. От Николая ничего нет, беспокоюсь, в таких боях легко погибнуть; и так бесславно!

28 июля

Я так уже устала. Работы много, так хочется сделать так много, так много...

29 июля

Получила письмо от Н. Очень рада. Пока жив и здоров.

14 августа

Измучена бессонными ночами, эти бомбежки и разрушения изматывают. Я очень плохо чувствую себя.

30 сентября

Звонила мама: папа попал в больницу — как он беспокоит нас всех здоровьем! Расстроена...

4 октября

Папе лучше, но все неопределенно, что с ним? Была в больнице. Утешительного мало.

20 октября

Столько событий за эти дни... Нет времени писать, как будто бы все перевернулось. Стараюсь быть спокойнее дома. Этим поддерживаю настроение домашним. Каждое утро слышишь о несчастьях горожан, пострадавших от бомбежек. 16 октября. Этот день... нет сил понимать его... Эвакуация предприятий... Все смешивается в такое большое горе всего народа, которое трудно описать.

Привезли папу из больницы, странное чувство, ему вроде и не нужно идти на работу, увольнение я за него получила и все... Но он пошел — и пришел домой разбитый, измученный... так он любил свое предприятие, проработав 28 лет на нем и видя его не разбитым и уничтоженным, это очень тяжело, я его понимаю.

27 октября

Что делать? Строить баррикады! Нина уезжает под Москву на трудфронт, мама тоже. Я на заставе строю баррикады, теперь я уже умею мешать цемент и класть кирпичи, еще есть специальность. Дождь, грязь, идет стрельба, но работа продолжается. Объявляют воздушную тревогу, и пришлось бежать в убежище.

25 ноября

Редко заглядываешь в эту тетрадь, а сколько можно было написать! Я знаю, что пройдет время, и мне будет обидно за себя, что мало тогда писала, но все же не бросаю. Чувствую, что нескладно пишу, я так расстроена событиями этих дней, что, измучившись за день, не в состоянии записать что-нибудь.

История с увольнением мне здорово потрепала нервы, но все же удалось сломить упрямство В. И. Дикушина. Я не могу ехать, когда папа лежит больной. Как не может он этого понять? И вот уже работаю 5 дней на «Кр[асном] пролетарии» контролером. Как обидно, имея образование, подчиняться каким-то девчонкам! Но ничего, постараюсь завоевать авторитет, я думаю, это удается уже... Работа крайне неинтересная и тяжелая, болят и ноют руки, все в мозолях и в металлических занозах, но всей душой отдаюсь работе. Так относятся, конечно, не все, и обидно за них.

27 декабря

Сегодня ночью мне ушибли ногу деталью, пришлось обратиться к врачу. На улице такой мороз, что боишься отморозить себе щеку или нос, но если посмотреть на баррикады, которые строили осенью, то есть некоторая красота и гордость... Пришлось посидеть дома. Скучно. С моей душой и характером трудно сдержать себя и ничего не делать. Скоро Новый год. Наши давно уже в Свердловске, как они там?

1942 год

1 января

Ну вот уже опять Новый год! Год тяжелых испытаний для русского народа. Лежу в постели. Вспоминаю своих на работе, они работают и встречают [праздник] на рабочем посту, а мне обидно до слез, что я лежу и не могу быть в рядах вместе с ними. Стрелки часов приближаются к 12-ти, взошла луна, и ее голубые отблески уже легли на заснеженные улицы, на крыши домов, баррикады на Б. Калужской улице имеют свою природную красоту. Полночь... Но наша Москва боевая начеку, и столичный день рождается задолго до того, как первые лучи слепого зимнего солнца озарят небосклон. Улицы и переулки еще темны и молчаливы, но Москва уже пробудилась. Голос диктора извещает о наступлении дня. Шесть часов. С жадностью слушаешь сообщения Информбюро, и трудовой день начинается. Все это как-то раньше было незаметно для меня, а теперь для меня это много значит, работаю в 2 смены по 12 часов, и ночная смена заставляет невольно обращать внимание на природу. Как хорошо!!! И неужели это они могут у нас отнять??? Временно, но не навсегда.

5 января

Сегодня день рождения. 25 лет, уже четверть века. Домашнее поздравление и все. В воздухе бывает неспокойно, но не так, как в ноябре и декабре.

9 января

Вот уже второй день работаю опять за чертежным столом. Случайно встретила Бориса Зиновьевича, и он велел немедленно мне приходить. Уйти удалось с помощью брата.

Я была эти дни счастлива, вернувшись к своей родной работе. Рабочее место нужно было смастерить самой, где-то в цеху нашла доску, стойку, собрали прибор, из дому принесла инструмент, все вновь и с большим подъемом.

Получила письмо с фронта, теперь я знаю жизнь фронта под Ленинградом.

Столько уверенности в нашей победе у всех бойцов, что поднимает дух для дальнейших трудовых дней.

20 января

Получила письмо с фронта, очень довольна, что установилась связь. Что нового на работе?

Чувствую себя хорошо и в работе чувствую себя твердой. Работаю с работниками из разных бюро, и все же сразу чувствуется, что работники бюро агрегатных станков намного сплоченней других. С продуктами дело очень обстоит плохо и сегодня с трудом нам устроили дополнительную обязательную тарелку лапши. Как-никак, но меня избрали профоргом, и этим заниматься приходится мне. Работники все очень дружные. Тяжелое, трудное время, но что делать? И эту лапшу ждут все, как «бога». Мое объявление: «Дети по парам, идем кушать лапшу»,— доставляет смех и удовольствие всем без исключения.

23 января

Вчера было совещание у Бориса Зиновьевича. Натер, как говорится, нам чутье. Конечно, поругал, как и все начальники, но чувство сознательности заставляло забывать о голоде и холоде. Тепло устраивали сами, пили «копий», как называл его Николай Васильевич, и этот горячий кофе давал каждому тепло. Началась горячка. Работаю, не зная усталости. Почему-то мне дали сложный узел, с Лешей я никогда не работала, это моя с ним первая производственная встреча. Как он мог доверить мне такой сложный участок работы??? Что руководило им в эту минуту? Ведь эта работа была под угрозой?

29 января

Шесть дней не была дома, питалась в столовой, а мама ездила за кочерыжками, теперь мы обеспечены щами дома. Эти дни мне доставили много приятного и тревожного. Срочная работа, ничего нет, холод, пухнут руки, кусочек хлеба лежит в столе, и мысли часто направляются на него. Циркуль становится матовым, но работать, работать — это мною руководит везде. Достанешь бумажки, приготовишь все к бою. И теперь на меня все взоры.

Борис Зиновьевич дружески хлопает по плечу и по-серьезному говорит: «Марусенька, нужно сделать, это нужно». Я очень хорошо понимаю. Хочу сделать досрочно. Для этого нужно много сил, работников не хватает. Это все я очень хорошо понимаю, но сделать нужно.

Работаем все дружно, каждый занят своим делом, и в этой работе я забываю о том, что у меня замерзли ноги, вспоминаю, тру на ноге пальцы, одеваю варежки, и все в бюро смеются, ну что здесь смешного? Не понимаю, ну бог с ними, пускай смеются! Вот чертежи фрезерной головки готовы, я их боюсь сдавать на контроль, ведь такая спешка может повредить делу, а ошибки неизбежны. И встревоженная этой мыслью и истощившись бессонными ночами, я смотрю на чертежи, как баран на новые ворота. Немного мужества и... начинают появляться на чертежах красные галочки. Заканчиваю остальные группы станка и просматриваю свои детали после контроля. Удивляюсь... все же такие тяжелые дни. Два месяца я не работала по этой специальности, и такая хорошая работа. Круглосуточная работа нескольких дней!!! Это просто подвиг, и я не узнаю себя.

Все трое, я, Миша Хитрук и Леша Лыков, идем в кабинет Воронова, но по-одному, каждый рассказывает о своей работе. Мне не пришлось рассказывать, рассказали все за меня они двое, особенно Леша, которого я окончательно покорила своей работой. Я уже позабыла, какое сегодня число. Ну это не важно. Борис Зиновьевич мною доволен. Мне приятно, а я уже стоя засыпаю. Отдохнуть не удалось, пошла на подмогу в другие бригады. Еще 2—3 дня напряженной работы, и тогда сможем немного передохнуть.

Интересный случай сегодня заставляет немного отвлечься от работы. Среди рабочей ночи Анна Павловна Рязанова, уставшая, позеленевшая от бессонных ночей, с очками на носу и окутанная белым шерстяным платком, хотела встать и перейти за соседний стол, а зацепив ногой за стойку чертежного прибора полуснявшимся ботом на одной ноге, с выражением испуганного человека грохнулась на соседний стол. Сколько было смеху! И от работы каждый хочет отдохнуть, позволив себе посмеяться. Ну а я, как наиболее веселая и задорная в таких случаях, и тем более я с ней нашла общий язык, еще больше ее подзадорила. Кончила работать довольная собой и, чувствуя себя героиней, пришла уже спать домой. Дома день заканчивается рано, света не дают, и приходится отсыпаться.

Получила письмо от Марии из Саратова. Как она рвется в Москву! Я уверена, что скоро приедет. Пишет, что бывает очень часто в театре, не работает и недовольна, я не понимаю, как можно в такое время не работать и ходить в театр? Не понимаю.

8 февраля

Еду в командировку на 238-й завод. Погода смягчилась, мама все продает в Малаховке, чтобы купить папе печенки и хотя бы немного поддержать. Как обидно, так хорошо жили, и сейчас все идет на убыль. Лишь бы все были здоровы. Папе значительно лучше. Опасаемся весны.

10 февраля

Была на заводе 238. Поехала на несколько часов, а пробыла весь день и проработала всю ночь. Условия располагали к рабочему настроению. Светло, довольно уютно, сравнительно тепло. Вскоре расположила к себе гл. инженера. Он известил меня, что до 11 час. вечера будет со мной, а сам просидел со мною до 4-х утра и вместе исправлял чертежи. Это меня так тронуло, что стало просто неудобно. А на утро угостил меня стаканом чая. Сдаю работу. Проверка... Подписи... И мы расстаемся друзьями. Я не знаю, почему и чем я всегда располагаю к себе начальство??? Я это очень чувствую, но не горжусь и не зазнаюсь. Не знаю, может быть, своим отношением к работе, может быть, своей простотой и откровенностью, которыми я сама очень недовольна. Не знаю, это для меня является непонятным.

22 февраля

Получила письмо от Н., хорошее, бодрое письмо. Надеется на поездку в Москву. Ответила на письмо Нины Антоновны, очень многим интересуется, но, видимо, она в Барнауле неплохо живет. Ведь она везде умеет хорошо устраиваться.

25 февраля

Сегодня узнала, что приезжает завод. Сколько хлопот!

8 марта

Сегодня выходной день. Праздник 8 марта. Сегодня был радостный для меня день. Приехал с фронта Н. Я его не узнала. Майор танковых войск! И орден Ленина. О! Это сделало его еще выше. Много рассказал о жизни фронта, о боях под Ленинградом и о жизни в Ленинграде. Тяжелая картина. Сегодня приятный день был. Хочется бежать на работу...

9 марта

День прошел, как обычно, с воспоминаниями о падении Анны Павловны. Я не могу забыть этого смешного случая, он мне доставляет удовольствие при воспоминании.

20 марта

Изменений пока нет, еду на 238-й завод, вероятно завтра.

25 марта

Как тепло меня встретил гл. инженер... Не влюбился ли? «Старый черт»! Тепло встретили технологи. Я никогда не занималась работой, чтоб разъяснять технологические вопросы, а здесь пришлось, и справилась, как ни странно. Но от такой внимательной и напряженной работы просто устала и на другой день пришла жаловаться Б. 3. Он молча выслушал меня и спокойно ответил: «Я знал, что работа серьезная и ответственная, поэтому я Вас и послал». Я поникла под его ответом и, смутившись, молча вышла из кабинета...

26 марта

В марте приезжают наши из Свердловска, работа уже приостановилась, все готовимся к встрече [...]

Научный архив Института российской истории РАН, ф. 2, разд. IX, оп. 38, д. 15. Подлинник. Рукопись