Москва
Региональная общественная организация
«Женщины и информация»

НАВСЕГДА В ПАМЯТИ

Мне не было восемнадцати, когда началась война. Одно это слово наводило страх. Но, поборов его в себе, мы с подругами решили пойти в райвоенкомат. Там толпился народ. Хватало всех, и молодых и пожилых. Несколько дней околачивали мы порог ставшего вдруг нужного всем учреждения. От нас отмахивались, говоря, что мешаем работать.

1 июля 1941 года никогда не забуду! Вышел к нам молодой, красивый в форме пограничника старший лейтенант Отрошенко М. П. и спросил: "Кто хочет записаться в истребительный батальон?". Мы, не медля ни минуты, записались. И как-то сразу преобразились, повзрослели. Как же, стали бойцами!

Началась наша казарменная жизнь. Разместили нас в клубе, в котором до войны многие из нас занимались художественной самодеятельностью: танцевали, играли в струнном оркестре, пели в хоре. Теперь мы учились стрелять, ползать по-пластунски, делать перевязки, накладывать шины, выносить из-под огня раненых и окапываться. Уставали ужасно, валились с ног, но были довольны, что нужны Родине. Обмундировать нас не успели — ходили в гражданской одежде. А как хотелось надеть военную форму!

Еще одна памятная для меня дата — 13 октября. Нам объявили, что началась эвакуация района и мы должны взять под охрану станцию и подъездные пути к ней, дорогу на Москву. Указали, какие занять рубежи. Немцы на подходе, было тревожно. Люди куда-то бежали, тащили на себе свой скарб, нагружали повозки, штурмом брали вагоны и грузовики. Со стороны Ржева шли отступающие части. Все смешалось, дорога дрожала от грохота, а поток все шел и шел.

К вечеру нам объявили: уходим на соединение с местным партизанским отрядом. Погрузили на повозки оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты и двинулись в путь. Шли пешком, кое-кто верхом на лошадях. Стало темнеть и мы увидели в стороне Лотошино большое зарево. Там уже были немцы. Разведка доложила, что по нашей дороге движется колонна вражеских танков. Мы заторопились, стали погонять лошадей и разбирали с повозок что могли, чтобы они полегчали, и совсем рядом услышали гул моторов, стрельбу. В какой-то миг нас потряс грохот. Это немцы ухнули по нашему обозу из танковых орудий. Кто-то крикнул: "Всем в лес!". Он казался спасительным. В нем мы разбрелись, как трусливые зайцы, а пальба еще долго продолжалась. Было не по себе: невозможно разобрать, откуда стреляют. Постепенно все стихло и мы услышали негромкое посвистывание. На него мы и вышли. Собралось человек 12-15. В их числе оказался Голубев А. И., хорошо знающий местность. Он вывел нас к сторожке лесника. Напуганные, голодные, уставшие, мы были несказанно рады: здесь уже находились все наши, и с ними командир отряда — начальник милиции И. С. Розов и комиссар — секретарь РК ВКП(б) А. П. Грачев. Было много и незнакомых людей.

Начали оборудовать землянки. Наступали холода и приходилось думать о теплом и безопасном жилье. Соорудили кухню на высоких столбах, вернее навес как на полевом стане. И началась наша партизанская жизнь.

По 2-3 человека ходили в разведку, распространяли листовки. Этим занимались в основном девушки: Таня Смирнова (девичья фамилия Гусева), Нина Муканина (до замужества Лихачева) и другие. Чаще всего вместе с Юрой Хитровым. Все же надежнее, когда рядом мужчина! Небольшими группами выходили на боевые задания: уничтожали на дорогах вражеские повозки с продуктами, машины и мотоциклы. В этих вылазках участвовали и медсестры: Аня Кузьмич (Балабанова), Аня Пономарева и я, Анфиса Сомова (в девичестве — Шлапакова). Иногда приносили трофеи: продукты, медикаменты, почту немецкую.

Набирались опыта, действия наши становились все ощутимее для немцев. А зима наступала лютая. Были трудности с теплой одеждой. Кое-что, правда, приносили разведчики из деревень. Хорошо помогало нам население — люди отдавали последнее. Спрашивали о положении в стране, а у нас испортилась рация и мы сами мало что знали. Но их радовало, что рядом с ними действуют партизаны, передавали нам сведения о немцах.

Чтобы наладить связь, в Москву отправили посыльного. Он благополучно вернулся с хорошей вестью. Мы стали ждать самолет, несколько дней жгли костры. И вот, наконец, нам сбросили рацию, одежду, валенки, шапки. И мы совсем воспрянули духом: чаще ходили на боевые задания, подрывали мосты, автомашины, разрушали участки дорог, многократно повреждали линии связи. Ребята приносили в лагерь телефонные провода и мы сушили на них наше скудное белье. Вот только плохо, что не было у нас мыла. Приходили с заданий мокрые, промерзшие и потные, одолевали вши. Но построили баньку, правда, не ахти какую, но помыться и прожарить одежду можно. Устроили стрижку, все под нулевку, и это очень помогло. Да, банька великое дело! Вымоешься — и сразу легче и веселее на душе.

Зима в 1941 году выдалась лютой, морозы доходили до 41 градуса. Нам было это наруку. Немцы очень боялись холода, хотя и нам приходилось трудно. Случалось, возвращались с заданий обмороженными, и все-таки мы выжили. Однажды переходили речку Ламу, а под снегом оказалась вода. У меня промокли валенки, а когда вернулась в землянку, я их не могла снять: портянки примерзли к валенкам. Девчонки старались мне помочь, но не тут-то было. Так и пришлось разрезать валенки от начала до мыска.

Да, много мы тогда все натерпелись, до сих пор сжимается сердце. В середине ноября, помню, был случай. Мы возвращались с задания. Навстречу вышел часовой, и рассказал, что лагерь наш обстреляли немцы. Жертв не было, только несколько человек получили ранения. Это известие нас просто убило — мы прошагали немало километров, устали, но делать было нечего: пришлось двигаться в другом направлении, на запасную базу и заново обживать ее. Выдала наш лагерь и привела в него немцев женщина, председатель одного сельсовета. Подробности мне неизвестны, но она понесла наказание за свое преступление.

Вскоре мы узнали, что под Москвой готовится контрнаступление. Это известие очень подбадривало и радовало, воодушевляло на борьбу, и все невзгоды, неустроенность отходили на второй план, и оставалось главное: наше правое дело. Отряд за короткий срок, действуя по направлению Волоколамск-Клин, Шестаково-Клуеово, многое успел: уничтожил самолет, значительное число авто- и бронетехники, 200 немцев, повредил километры телефонной связи и добыл важную информацию, которую передавали генералу Доватору. Маршал Г. К. Жуков в своих воспоминаниях писал, что Лотошино и Шаховская были освобождены "при содействии партизанских отрядов".

6 января 1942 года Лотошинский район очистили от гитлеровцев и мы вернулись в село. Невозможно описать наше ликование и радость. Свою семью — маму и сестер — нашла с трудом, потому что жили они, как все, в землянках. Село Лотошино л наш дом немцы сожгли. Короткой была для меня передышка, день-два — я ушла с армией и провоевала до конца войны, дойдя до Кенигсберга. Была медсестрой в 115 ХППГ при 3-м Белорусском фронте.

Будучи в партизанском отряде, я мало кого знала по фамилии, больше по кличкам и именам. Вспоминаю тех, кто погиб при исполнении задания: медсестра Галя (фамилию не помню), подрывник Дриндрожик Т. Н., учитель Минкин М. С. и Костя Кауфман, рабочий одного из подмосковных заводов, присланный к нам подпольным окружкомом.

От Лотошинского отряда в живых теперь остались немногие, — наши ряды убывают. Но те кто еще остался, ведут работу по воспитанию молодежи. Мы еще не сдаемся!

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА РУЗСКОГО

РАЙОТДЕЛА НКВД СИ. СОЛНЦЕВА

К ЗВАНИЮ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

МИНИСТРУ НКВД СССР

20 ноября 1941 года немецкими оккупантами был зверски казнен начальник Рузского райотдела НКВД МО лейтенант госбезопасности тов. Солнцев Сергей Иванович, 1906 г. р., в органах с 1937 года.

С занятием Рузского района немецкими войсками (октябрь 1941 г.) Солнцев являлся комиссаром партизанского отряда и руководил разведкой, а также разведывательной работой в районе. Данные о противнике, добываемые разведгруппой тов. Солнцева, широко использовались командованием Красной Армии.

По этим данным, частями 144-й дивизии в деревне Вишенки был разгромлен штаб немецкой части. В деревне Гробово нашей авиацией и артиллерией было уничтожено 230 солдат и офицеров, 150 лошадей, много повозок, артиллерийская установка и два пулеметных гнезда. В деревне Богаево истреблено 130 солдат и офицеров, 65 лошадей.

Всего разведгруппой тов. Солнцева в тылу противника произведено 18 глубоких разведок. После разгрома немцами штаба партизанского отряда тов. Солнцев был застигнут с группой партизан в одной из землянок у Глубокого озера. В завязавшейся перестрелке он был ранен и схвачен немцами. Несмотря на зверские пытки, Солнцеву отрубили два пальца, прокололи штыком ногу, жгли огнем руки и ноги, скальпировали череп, он не выдал военные и государственные тайны. После казни труп тов. Солнцева немцами был повешен на дереве.

Прошу Вас выйти с ходатайством в Президиум Верховного Совета Союза ССР о присвоении тов. Солнцеву Сергею Ивановичу посмертно звания Героя Советского Союза.

Начальник УНКВД г. Москвы и Московской области

М. И. Журавлев