Когда говорят о вреде аборта и о необходимости перехода к "планированию семьи" в России, не учитывают того факта, что сама установка на малодетную семью, в отличие от аналогичной установки в странах Запада, у нас формировалась благодаря доступности аборта как средства контроля фертильности. Сформировалась устойчивая привычка в репродуктивном поведении в случае наступления нежелательной беременности прибегать к ее прерыванию. Эта привычка вошла в образ жизни, изменить (или сломать!) который гораздо труднее, чем вводить совершенно новые формы репродуктивного поведения, как это было в странах Африки и Азии. (Да и там, как показывает опыт, широкое внедрение современных программ планирования семьи встречает сопротивление не только у "традиционалистов" и религиозных фундаменталистов, но и у самих женщин, которым она непосредственно адресована.)

Статистика показывает, что уровень применения современных средств контрацепции в России остается сравнительно невысоким. По последним данным Госкомстата, численность женщин, имеющих внутриматочную спираль, в 1990 году составила 6202 тысячи, в 1995 году - 7236 тыс. Или, на 100 женщин 15-49 лет - 17,2 в 1990 году и 19,3 - в 1995-м. Численность женщин, использующих гормональ ную контрацепцию, - 600 тысяч в 1990 году и 1747 тысячи в 1995. На 100 женщин 15-49 лет - 1,7 и 4,7 соответственно. Если сравнить эти данные с динамикой числа абортов в сторону уменьшения (4103,4 и 2766,4) (57), то, на первый взгляд, можно сделать вывод о том, что значительная часть абортов была предотвращена благодаря употреблению контрацепции. Так, при сравнении числа абортов на 100


женщин с совокупным числом женщин, применяющих контрацепцию получаем такие данные: в 1990 году - 11,4 против 18,9, т.е., 1:1,6; в 1995 - 7,4 против 24, или 1:3,2 (51). Однако официальная статистика не отражает числа всех сделанных абортов, которое, по оценкам ряда специалистов, значительно выше (от 25% до 40%). Учитывая это, роль контрацепции в предотвращении абортов может оказаться значительно скромнее. Правда, статистика не учитывает и употребления традиционных методов контрацепции, таких как прерванный половой акт или воздержание, а также использование презервативов. По данным, полученным из интервью, традиционные методы в последнее время пользуются значительной популярностью у женщин и их партнеров, но учитывая их низкую эффективность, а также сравнительно малую (по традиции) распространенность, степень их воздействия на сокращение числа абортов, вероятно, небольшая.

Реальное положение с применением контрацепции становится понятным при сравнении уровней ее применения в России и на Западе. Употребление контрацепции, по данным Фонда народонаселения ООН, достигает в некоторых европейских странах 60-70%. Для стран Юга этот показатель составляет 51%, причем в странах Восточной Азии и Латинской Америки он существенно выше - 70% и 60% соответственно (50).

Но не будем делать поспешные выводы о том, хорошо это или плохо. И контрацепция, и аборт исторически выступали как средства контроля фертильности. И даже при доступности эффективных методов контрацепции, при развитых установках на предохранение от нежелательной беременности аборт продолжает практиковаться женщинами. Так, например, в США, где уровень использования контрацепции достаточно высок, число абортов составляет около полутора миллионов в год (58). Есть основания полагать, что даже в таких странах, как Голландия и Дания, реальное число абортов существенно выше, так как статистика часто не учитывает "мини-аборты", при малых сроках беременности, которые часто квалифицируются как "регулирование менструального цикла" (59). Аборт - "пост-фактумное" средство регулирования рождаемости; он направ

лен непосредственно на беременность, а не на сексуальность женщины, не на репродуктивный цикл и проч. И как бы ни был опасен аборт для жизни и здоровья женщины, он в то же время является таким средством, которое обеспечивает 100% гарантию предотвращения нежелательных родов.

"Рост числа абортов, - подчеркивает американская исследовательница Роз Печески, - и рост потребления контрацепции в 1970-х годах (в странах Западной Европы и США - Е.Б.) произошел одновременно" (55). Поэтому нет оснований для противопоставления аборта и контрацепции с точки зрения приемлемости для женщины того или другого. Повторяем: аборт был и остается во многом идеальным средством для реализации репродуктивной свободы женщины. Иногда говорят, что называть аборт средством регулирования рождаемости, или средством "планирования семьи" некорректно. Но почему же - нет? Почему "планирование" можно рассматривать только как предупреждение беременности? И аборт, и контрацепция направлены на один и тот же результат: предотвращение рождения нежеланного ребенка. А что применять - аборт или контрацепцию - зависит от конкретной ситуации, от выбора, который предпочитает сделать женщина.

В равной мере нельзя утверждать, что преимущество контрацепции состоит в том, что ее применение связано со значительно меньшим риском для здоровья женщины. Как указывает Р.Печески, в США около 47% смертности, связанной с болезнями репродуктивной системы, относят к осложнениям, связанным с применением контрацепции. "Факты о том, что применение таблеток может служить причиной подчас фатальных последствий для здоровья, в частности кардиоваскулярных нарушений и заболеваний сосудистой системы, стали известны в 1969 году из публикаций британских медицинских журналов... С того времени число фактов, доказывающих серьезный риск для здоровья женщин в возрасте старше 35 лет и курящих, значительно выросло, и употребление оральных контрацептивов было включено в длинный список факторов риска тромбоэмбо лии. Длительное употребление таблеток в настоящее время считают одной из причин инфаркта миокарда, метаболических нарушений, болезней печени и желчного пузыря,


весьма вероятной причиной рака матки и груди, в особенности у женщин, отягощенных факторами наследственнос ти" (55).

Производители противозачаточных средств работают над тем, чтобы снизить риск для здоровья женщин, но полное его отсутствие, как и в случае с последствиями аборта, вряд ли достижимо.

Во многих странах, в том числе и в России, при поддержке государства действуют службы планирования семьи, обеспечивающие женщинам свободный доступ к самым современным контрацептивам, стоимость которых, как правило, в значительной степени (для отдельных категорий женщин - как у нас; или для всех - как, например, в Голландии или во Франции) покрывается за счет средств обязательного медицинского страхования. Деятельность служб планирования семьи подкрепляется широким распростра нением "полового воспитания" т.е. обучением применения контрацептивов прежде всего, подростков.

Контрацептивы широко рекламируются в средствах массовой информации, на телевидении, распространяются через систему розничной продажи лекарственных средств, а также центрами планирования семьи.

Важно, однако, иметь в виду, что в российских условиях развитие системы планирования семьи сопряжено с неизбежной зависимостью от международного рынка современных средств контрацепции со всеми неизбежными последствиями. Этот рынок с самого начала, с конца 60-х-начала 70-х годов складывался для решения конкретных задач сокращения роста народонаселения в странах третьего мира, т.е., в контексте совершенно определенной социальной политики применения контрацепции. Биохимик Грегори Пинкус, который вместе с Джоном Роком разработал первый имевший коммерческий успех оральный контрацеп тив, рассказывает, что еще в 1951 году, оральная контрацепция обсуждалась в контексте проблемы "демографичес

кого взрыва" в третьем мире. Поэтому технология ее применения разрабатывалась как создание "метода для дураков" с тем, чтобы его можно было использовать в "недоразвитых" регионах мира (48). Фактически в те времена, когда США переживали послевоенный бэйби-бум, таблетки рассматривалась как инструмент регулирования рождаемости в третьем мире! (60).

И сейчас исследовательские работы по созданию новых поколений оральных контрацептивов субсидируются ведущими фармацевтическими транснациональными кампаниями, а также международными организациями - такими как IPPF и др. Испытания же новых контрацептивов проводят на женщинах беднейших стран стран мира: Гаити, Пуэрто Рико, Индия, Пакистан, африканские страны.

Некоторые феминистки поэтому даже рассматривают таблетки как медицинскую часть "заговора мужчин" против женщин. Это, конечно, не серьезно. Эгоистические мотивы некоторых врачей, фармацевтической промышлен ности, чиновников, разрабатывающих меры регулирования рождаемости не могут объяснить, почему к 1965 году оральные контрацептивы стали методом номер один в системе планирования семьи не только в США, но и в Европе (в том числе и в некоторых странах "социалистического лагеря" - таких как Венгрия).

Развитие системы "планирования семьи" происходит на фоне коммерциализации системы регулирования рождаемости, причем в общемировом масштабе. Поэтому система планирования семьи не свободна от эгоистических интересов бизнеса, от навязывания спроса на контрацептивы в целях расширения рынка сбыта. Характерно, что распространение оральных контрацептивов в большинстве европейских государств происходило в условиях запрета аборта. И еще более интересно, что легализация аборта там все-таки произошла - несмотря на "таблеточную панацею" от беременности. (В большинстве стран Западной Европы аборт стал легальным только в середине 70-х годов, и произошло это прежде всего в результате успешных действий женского движения против его запрета) (61).

С началом рыночных реформ в России рынок контрацептивов активно внедряется в нашей стране. И именно


рынок начинает диктовать условия контроля фертильнос ти. Оральные контрацептивы рассматриваются не только как альтернатива аборту, но и как средство изменения установок репродуктивного поведения. Что здесь "телега" идет впереди "лошади" - совершенно очевидно, ибо именно распространенность аборта как средства регулирования фертильности мешает расширению рынка контрацептивов в России.

Конечно, рынок контрацептивов функционирует не в безвоздушном пространстве. Российские женщины, безусловно, нуждаются в современных средствах контрацепции. Об этом говорит более чем четырехкратный рост употребления гормональной контрацепции за последние пять лет (51). Но в условиях отсутствия контрацептивов отечествен ного производства существует опасность "контрацептив ной зависимости", что в условиях лимита на финансирова ние (как показывает обсуждение Закона о федеральном бюджете на 1998 год) ставит под удар Федеральную Программу "Планирование семьи".

Американская исследовательница Кристин Люкер пишет, что решение о производстве таблеток, употребление которых не связано непосредственно с половым актом, а распределено по всему периоду репродуктивного цикла, было реализацией сознательной установки на разработку методов контрацепции, ориентированных именно на женщину, а не на мужчину (55). Это содействовало насильствен ному внедрению посредством технологии и клинической практики патриархатной идеологии и ценностных установок исключительной ответственности женщин за контрацепцию. В обществе, основанном на гендерном неравенстве, на подчинении одного пола другому, технология и наука выступают как превращенные формы гендерных отношений и служат целям утверждения этого неравенства.

Таким образом, планирование семьи и контрацепция в реальном социальном контексте не обязательно связаны с расширением для женщины возможности контролировать свою фертильность. В конкретных российских условиях они не только создают новые условия для репродуктивной свободы, но и несут с собой новые существенные ограничения ее. Объективно действуя в направлении уменьшения соци

альных последствий биологических различий мужчин и женщин, планирование семьи одновременно чрезвычайно выпукло акцентирует проблемы гендерного социально-эко номического неравенства между ними в общемировом масштабе.

Система "Планирования семьи" после Каирской конференции по народонаселению и развитию (1994 г.) пытается реформироваться, открыто используя идеи гендерного равноправия в сфере репродукции, но пока этот процесс находится в самом начале. Требованием международного женского движения к системе планирования семьи было подчинить планирование семьи потребностям охраны здоровья женщин; прекратить борьбу с абортом, уравнять контрацепцию и аборт как способы регулирования рождаемости; переориентировать исследовательскую деятельность в создании контрацептивов новых поколений на потребности женщин; сделать контрацептивы максимально безопасны ми для здоровья, а также содействовать созданию новых средств контрацепции для мужчин, чтобы устранить перекос в ответственности за контрацепцию в сторону женщин (62). Пока этого, к сожалению, не произошло. На последних международных конференциях участницы женского движения указывали на необходимость, во-первых, заявить об опасности дискредитации решений Каирской конференции, а во-вторых, потребовали у мирового сообщества и международных финансовых организаций, контролирую щих систему планирования семьи, предпринять дополнительные усилия по реформированию подходов к планированию семьи и реорганизации ее инфраструктуры (63).

Поэтому оценивая систему планирования семьи в России и Федеральную программу "Планирование семьи", нужно иметь в виду, насколько планирование семьи удовлетворяет интересам и потребностям женщин в нашей стране, т.е. способствует ли она реальному расширению возможностей женщин контролировать свою фертильность и как она сочетается с мерами по улучшению здоровья женщин. Именно с этих позиций следует рассматривать и процесс легализации контрацепции, и развитие системы планирования семьи.

Далее...