В тени оставался умеренный, либеральный поток женского движения, который собственно и решал его задачи. Медленно, постепенно, но успешно. В начале XX века в передовом слое русского общества женщины чувствовали себя не менее полноценными людьми, чем мужчины. Во многом благодаря усилиям первых русских феминисток - Надежды Васильевны Стасовой, Анны Павловны Философовой, Марии Васильевны Трубниковой и многих-многих других их сподвижниц. Любопытное свидетельство тому оставила в своих воспоминаниях "На путях к свободе" феминистка уже второго призыва, Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс. Она писала: "Мы были равны не перед законом, а перед общественным мнением, особенно в тех кругах, где я жила... Мне уступали дорогу, придвигали стул, оказывали те мелкие знаки внимания, которые благовоспитанные люди привыкли оказывать женщинам. Но это нисколько не нарушало полного равенства, прелесть которого я оценила, только попав в Англию. Там я наблюдала, как при внешнем почтении, несравненно большем, чем отдавали женщинам в России, англичанок держали за чертой, в своего рода женском гетто, которого не поколебали ни избирательные права, ни появление женщин в парламенте"⁷⁶.

Перемены в нравах, в нормах поведения - процесс долгий и сложный. Русские феминистки сумели воздействовать на него уже в первый период развития женского движения - от реформы 1861 года до революции 1905 года. Это было время, когда женское движение вставало на ноги, приспосабливало общие установки и задачи феминизма к конкретной ситуации в России, когда решались самые практические и самые насущные вопросы женского труда, его оплаты, образования; когда женщины учились поддерживать друг друга в коллективных действиях - в ассоциациях, артелях, группах, коммунах. Подводя итоги этого периода, А.Н. Шабанова, возглавлявшая "Русское женское взаимно-благотворительное общество", в числе его несомненных завоеваний называла открытие Высших женских курсов в 1878 году, в котором участвовали все "звезды" Петербургского университета (на них сразу же записалось 800 слушательниц), и открытие "женских врачебных курсов" при Медико-хирургической академии в Петербурге в 1871 году. Как отмечала Шабанова, деятельность первых женщин-врачей была настолько самоотверженной и эффективной, что привлекла "сочувствие русского общества к делу врачебного образования". Женщины-врачи получили крещение в войне с Турцией, работали в земствах, в глухих деревнях и в городах, преподавали, участвовали в научных исследованиях.

К началу XX века почти во всех больших городах России существовали женские курсы, как высшие, так и медицинские, а также политехнические, сельскохозяйственные, архитектурные и др. Они были рассадниками образования для женщин. Своим возникновением практически все эти курсы были обязаны частной и общественной инициативе и влиянию женщин⁷⁷. А.Н. Шабанова справедливо отмечала, что "борьба русских женщин за образование, за знания, стремление к самосовершенствованию... принесла результаты. Некоторые пути открыты, женщина может учиться и в некоторых областях прилагать к жизни свои знания"⁷⁸. Вопрос о гражданских и политических правах женщин в этот период не вставал - не вставал уже потому, что этих прав в России не имел никто.

Революция 1905 года совершенно изменила ситуацию в стране. Мужская половина населения после публикации Манифеста 17 октября получила определенные гражданские и политические права и свободы. Женщины гражданского признания не получили. И сразу же начали требовать, добиваться его. К этим требованиям они были подготовлены всем предыдущим опытом. С этого момента наступает второй период в развитии женского движения - период его организационного оформления.

Это пора его зрелости, правда, недолгая - с 1905 по 1917 годы. Женское движение крепнет за счет расширения и обновления социальной базы. В России набирает силу промышленная революция, появляется настоящий женский пролетариат, который также, как прежде представительницы дворянства и разночинной среды осваивает идеи феминизма. Женское движение становится гораздо более разнообразным, многосоставным, усложняются его идейные формы. Однако цель у всех его потоков одна - уравнивание женщин в гражданских и политических правах с мужчинами перед лицом закона. Этим озабочены и самое крупное, самое влиятельное "Русское женское взаимно-благотворительное общество", и "Союз равноправности женщин", и "Женская прогрессивная партия", и "Российская Лига равноправия женщин", и др.

Рассказывая о конкретных формах борьбы за женское гражданское признание, А.Н. Шабанова перечисляет следующие требования "Русского женского взаимно-благотворительного общества": освобождение женщин от паспортных стеснений, уравнение прав, касающихся наследства, участие женщин в городском и земском самоуправлении, допущение их в университеты и расширение области их труда. В 1905 году по инициативе А.Н. Шабановой это общество обращается в кабинет министров с письмом, в котором "возбуждает ходатайство о привлечении женщин к участию в предстоящем "собрании уполномоченных" по рескрипту от 18 февраля"⁷⁹. Рескрипт говорил о "привлечении достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей" к делам управления страной. Ответа на это письмо не последовало. Но закон от 6 августа 1905 года лишил женщин избирательных прав, приравняв их к несовершеннолетним, слабоумным и состоящим под судом. Затем появился Высочайший манифест от 17 октября 1905 года, распространявший избирательное право на новые категории лиц. А.Н. Шабанова от имени "Общества" обратилась к главе кабинета графу С.Ю. Витте с запросом: причисляются ли женщины к избирательным классам или половина населения России лишена права голоса? Граф Витте отвечал, что при подготовке Манифеста вопрос о предоставлении женщинам избирательных прав не обсуждался. Тогда совет "Общества" направил в кабинет министров новое ходатайство о необходимости распространить закон от 17 октября и на женщин, но и оно осталось без ответа. "Русское женское взаимно-благотворительное общество" решило испробовать другой путь и стало собирать подписи под обращением от лица всех русских женщин в Государственную Думу. За три месяца собрали более 5000 подписей. А 3 мая 1906 года А.Н. Шабанова вручила "Обращение русских женщин к представителям народа" депутатам Государственной Думы И.Е. Кедрину и Л.И. Петражицкому⁸⁰. Так начиналась история борьбы российских женщин за свои политические права - история обращений, прошений, петиций, широкой агитации, манифестаций.

Подшивки газет того времени рассказывают о женских митингах и собраниях, о заявлениях и требованиях политического равноправия, которые служили основой организационного оформления женского движения той поры. Популярная женская газета "Союз женщин" в своем первом номере за 1907 год, в частности, сообщала: "При "русском женском обществе" под председательством А.Н. Шабановой образовалась комиссия избирательных прав женщин, которая организовала в своем помещении ряд заседаний по этому вопросу. В конце зимы в Петербурге открыл свои действия клуб женской прогрессивной партии. Собирались раз в неделю для чтения докладов и сообщений по женскому вопросу. Весной в Москве открылся женский клуб в собственном помещении и на более широких началах. На открытии и собраниях присутствовали члены Государственной Думы. Председательницей клуба избрана В.А. Морозова. Цель его - соединить всех, стремящихся к достижению равноправия. Возникают клубы и в провинции. В Ростове-на-Дону в феврале открылся женский клуб с 200 членами; формируется таковой и в Нахичевани. В Таганроге при политическом клубе образовалась комиссия по женскому вопросу, устраивающая доклады. В Астрахани организуется общество равноправия женщин; приглашаются участвовать женщины всех слоев общества... Мусульманки начинают увлекаться женским движением: жительницы Оренбурга послали своему депутату заявление, что им необходимы права. В Казани мусульманки обсуждали это заявление. В Баку интересовались этим заявлением..."⁸¹.

В этом же номере "Союза женщин" - органа "Союза равноправности женщин" - передовая статья определяла задачи этой активности: "Перед нами должна стоять задача популяризировать идею участия женщин во всеобщем избирательном праве. Для женщин мы ставим эту задачу, вместе со всем западным миром твердо веря, что до проведения этой идеи в жизнь не могут быть осуществлены ни демократизация общества, ни коренные социальные реформы. Только такое народное представительство, при котором женщина-законодательница станет рядом с законодателем мужчиной, может сбросить ярмо социального рабства и освободить от него человечество"⁸². Фактически в этом тексте сформулирована идея паритетного представительства женщин в структурах власти, которую отстаивает современное женское движение, и если не знать, когда он был написан, его вполне можно было бы принять за обращение к нынешним избирателям и общественности.

"Союз равноправности женщин" выделялся радикальной заостренностью своих позиций на общем фоне женских организаций. Он шел "до конца" в пропаганде идей равноправия. Его активистки, обращали, например, особое внимание на пропаганду идей равноправия среди крестьян. Для этого издавалась и распространялась специальная литература по "женскому вопросу", ее рассылали повсюду, включая и медвежьи углы. Специальная комиссия "Союза" следила за этим распространением, устанавливала контакты с активистками по всей стране, получала и анализировала письма с мест о том, как проходила эта работа. Вот выдержки из некоторых писем, которые приводила газета "Союз женщин". Из письма учительницы К-ской губернии: "Книги читаются нарасхват. Вчера на чтении "Женской доли" Кайдановой народу было - не протолкаться". Из письма деревенской девушки С-ской губернии: "Я чувствую, что необходимо нужно достигнуть женщинам прав. Да в одиночку ничего не поделаешь. Вокруг меня другие тоже чувствуют, да не знают, как взяться за дело... Надо нам такие книжки присылать". Книги посылали и священникам. Газета приводила ответ одного из них, писавшего об угнетенном состоянии женщин в деревнях, об ужасающих фактах обращения с ними, которые сделали его "поборником равноправия женщин"⁸³.

Важно и то, что еще на пути отстаивания требований женского гражданского равноправия, участницы женского движения доказывали, насколько эффективно женщины могут работать в области обсуждения и создания российского законодательства. Характерный пример - обсуждение хода знаменитой столыпинской реформы. Юридическая комиссия "Русского женского взаимно-благотворительного общества" тщательно анализировала ее отдельные компоненты еще на уровне законопроектов. Видный юрист, одна из первых обладательниц диплома о высшем юридическом образовании в России, г-жа Ефименко подготовила специальный доклад по поводу правительственного законопроекта "Положение о крестьянах". В нем она подчеркивала, что основной целью законопроекта является устранение прежней сословной обособленности крестьян и их подведение под "общие законоположения". Самое важное в данном законопроекте, по мнению докладчицы, заключается в том, что он предполагает уничтожить понятие "семейной собственности": "Каждый домохозяин по общему положению становится личным собственником, может завещать, чего не знал старый сельский обычай. Законопроект вовсе не думает о женщинах, но создаваемый порядок породит для них последствия: жена может стать домохозяином по завещанию мужа и в этом звании выступать на сельском сходе, что положение как бы молча допускает"⁸⁴. Этот анализ с полным основанием можно квалифицировать как "гендерную экспертизу" законодательства, к широкому использованию которой стремится нынешнее женское движение в странах с развитыми демократическими нормами и процедурами.

Кульминационным моментом развития женского движения в эти годы стал I Всероссийский женский съезд - событие уникальное в общей истории женского движения России. Это свидетельство зрелости женского движения, несмотря на все его своеобразие, обусловленное российским традиционализмом, свидетельство накопления в нем норм, идей, ценностей, свойственных уже не традиционным, а либерально-демократическим порядкам и отношениям.

Съезд проходил в Санкт-Петербурге с 10 по 16 декабря 1908 года. Инициатива его проведения принадлежала "Русскому женскому взаимно-благотворительному обществу". Он собрал более 1000 участников - делегаток от различных женских организаций, объединений, групп, от женских фракций в политических партиях, а также исследователей, журналистов, представителей общественности, политических и государственных деятелей. Русский феминизм был представлен на съезде во всем многообразии его подходов, оценок, определений. На съезде высказались все: и те, кто был занят благотворительностью или просвещением; и те, кто отстаивал право женщин на труд и социальную защиту; а также те, кто формулировал самые крайние лозунги гражданского и политического равноправия женщин. Высказались представительницы умеренного, или, как его стали в ту пору называть, "буржуазного", феминизма и их ярые противницы - пролетарки, старательно увязывавшие "женский вопрос" с вопросом социальным. И параллельно - сторонницы единого женского движения, направляемого одним центром, и представительницы женских секций в различных партиях. Последние говорили о своей озабоченности не только женскими, но и общеполитическими проблемами и потому не были склонны к безоговорочному единению всех и вся. Обсуждали вопросы социально-политического статуса женщин, их экономического и правового положения в семье и обществе, говорили об итогах и задачах женского движения, о перспективах социального освобождения женщин. Это отвечало задачам съезда: представить картину деятельности женщин в сферах общественной, просветительско-научной и экономической, содействовать объединению женщин в одном стремлении - к завоеванию прав.

В соответствии с этими задачами одним из центральным вопросов съезда был вопрос о создании национального совета, способного объединить под своим "зонтиком" все женские организации России, чтобы продвинуть вперед, сделать более эффективной и скоординированной их деятельность, обеспечить представительство российского женского движения на международном уровне - в Международном союзе женщин. Вопрос поставила старейшая деятельница российского женского движения А.П. Философова, ее горячо поддерживало "Русское женское взаимно-благотворительное общество", а также другие крупнейшие женские объединения страны. Против выступало молодое "пролетарское" женское движение, представленное незначительным меньшинством делегаток съезда. Но выступало настолько энергично, что провалило инициативу объединения. Вот что вспоминала о развернувшейся на съезда полемике вокруг этого вопроса возглавлявшая "пролетарок" А.М.Коллонтай: "Всероссийский женский съезд, объединивший самые разнородные слои женского населения (от дам-благотворительниц и до нашей "хулиганской", по мнению феминисток, группы работниц), открылся в начале декабря. На предварительных совещаниях в клубе женского взаимно-благотворительного общества д-ра Шабанова, Философова и др. пытались склонить нас на соглашение, сговориться об условиях, на которых мы могли бы войти в "блок" с феминистками. Должна сказать, что у меньшевичек была склонность к "блокированию" и что в этом отношении я всецело опиралась на непримиримую стойкость большевичек. Е.Д. Кускова с несколькими приверженцами пожелала примкнуть к "группе работниц", но именно она-то и ее друзья вносили дух соглашательского хаоса и грозили сорвать намеченную нами четкую разграничительную классовую линию поведения на съезде, которая неминуемо должна была повести к нашему уходу со съезда, что я и считала логичным... Мои выступления вызвали самые горячие дебаты... Когда был поставлен вопрос об образовании в России "внеклассового" женского центра, группа работниц покинула съезд, осуществив свою задачу и выполнив намеченный нами план. Это сознание давало мне громадное удовлетворение"⁸⁵. А.П. Философова ушла в этот день со съезда с чувством глубокой горечи.

На этом фоне казалась почти незаметной та дискуссия, что предвосхитила споры нашего времени, споры, типичные для неофеминизма конца XX века. Это дискуссия между сторонницами эгалитарного феминизма и поборницами феминизма "отличия". Естественно, что в тот момент, когда русские женщины только добивались гражданского признания, сама ситуация делала более убедительной позицию сторонниц эгалитарного феминизма, феминизма равенства. Они говорили о всеобщих ценностях демокpатии на языке пpивычном, общепpинятом и настаивали на пpизнании женщины в качестве такого же полноценного и полнопpавного субъекта, каким к тому моменту считался мужчина. Общие интересы демократического движения России они отождествляли с интересами женского движения, больше того, считали задачи становления общедемократического движения более значимыми для жизни России, чем задачи женского движения. Им казалось, что специфика российской жизни - потребности борьбы с самодержавием и монархией, этой основой российского традиционализма, оправдывают их позиции. В этом сходились и "буржуазные" феминистки и "пролетарки".

Как же звучали их аргументы? Типична в этом отношении речь А.Н. Шабановой на открытии съезда. Она говорила, что съезд "должен положить начало объединению женских сил в одном стремлении - достижения справедливости, в признании за женщинами их человеческих прав для полного участия в культурной жизни страны". Шабанова доказывала, что "права не могут составлять привилегии только одной половины народонаселения, в то время как другая половина признается неправоспособной... Основной принцип общего учения о социальной справедливости состоит в том, что нормы права должны быть одинаковы для всех... Поэтому съезд должен стать первой попыткой самостоятельной организации женщин, выступающих не для борьбы с мужчиной, а для защиты своих прав"⁸⁶.

А.В. Тыркова, представлявшая на съезде женскую фракцию Партии народной свободы (конституционные демократы), понимала задачи женского движения таким образом: "Русская женщина, двигая дело своего освобождения, в то же время помогает и всему освобождению России... только там, где все женщины участвуют в жизни страны, создается свободная жизнь... России необходимо сознательное, свободное содружество свободных женщин, без которых современная демократия, может быть, не была бы защищена"⁸⁷.

Замечательный доклад представила одна из руководительниц влиятельной "Лиги равноправия женщин" С. Тюрберт, освещавшая тему "Женский вопрос и политический строй". Она подчеркивала, что становление и развитие женского движения является составной частью развития современной демократии - демократии участия, которая возникает там и тогда, где и когда появляется "свободная и разносторонне развитая индивидуальность", "политически сознательная личность", или "человек социальный", будь то мужчина или женщина. Особые условия российской действительности, отмечала С. Тюрберт, ставят перед отечественным женским движением особые задачи: неразвитость форм демократической жизни требует специальных усилий не столько по реализации целей самого женского движения, сколько по реализации общедемократических целей и задач. Главное для него - "ясное понимание и самоотверженное служение общей для всего общества цели"⁸⁸.

На другом языке, чуть ли не постмодернистском, почти непонятном тогда, говорили на съезде те, кто сомневался в универсалиях, в том числе и в универсальности права, видел во всеобщем равенстве проявление неравенства. К ним примыкали те, кто считал, что для признания женской субъективности необходимо подчеркнуть ее превосходство над субъективностью мужской. Впрочем, в пылу полемики сторонницы феминизма "отличия" разошлись между собой: одни звали вперед - к обретению женской субъективности через присвоение индивидуальности во всей ее полноте, включая и присвоение тела, через свободу сексуальных отношений, с помощью контрацепции или даже аборта; другие, напротив, настаивали на отречении от "греха" плоти, на ее нравственном обуздании, строгом подчинении сексуальности интересам рода.

Особенно полно и зрело идеи феминизма "отличия" были изложены в докладах О. Клириковой, М. Янчевской, С. Исполатовой, О.Шапир. О. Клирикова, представлявшая на съезде русскую провинцию, в своем докладе опиралась на новомодные в ту пору суждения немецкого социального философа Г. Зиммеля, которого западные феминистки открыли для себя лишь в 70-80 годы XX века. Ссылаясь на его работы, О. Клирикова ставила перед съездом необычные для того времени вопросы: станет ли от освобождения женщины богаче по содержанию сфера культуры? Чего добиваются женщины, подражания и копирования или действительно творчества? Вслед за немецким социологом Клирикова доказывала, что "культура человечества имеет совершенно мужской характер" и что весь смысл женского движения заключается "в дифференцировании, в развитии специфически женского, в освобождении женского творческого элемента"⁸⁹.

С. Исполатова в докладе "Самосознание женщины как фактор обновления общественного строя" предложила на обсуждение тезис о социальном характере половых различий, который, по ее мнению, является "корнем" всей общественной жизни, т.е. о "гендере", и подчеркнула следующую мысль: "Оба пола одинаково нужны и одинаково ценны, но именно постольку, поскольку они разны, поскольку самостоятельно действуют, не уклоняясь от своей природы. Ибо только взаимодействие этих двух разнородных сил может дать в результате то, к чему человечество стремится, т.е. возможное счастье для всех людей"⁹⁰.

Последнее слово на съезде получила писательница Ольга Шапир, возглавившая позднее работу по подготовке к изданию материалов состоявшейся на съезде дискуссии. Она впрямую сформулировала само понятие "равенство при различии", подчеркнув, что только такое равенство обеспечит действительную независимость, автономию женщины.

Вот что она говорили: "Готовясь выйти на широкую дорогу равных обязанностей и равных прав, современная женщина не должна забывать того, что равенство в точном значении этого понятия не может быть в функциях организмов, созданных различно. Это не только непоправимо, как всякий закон природы, но в этом заключена ее мудрость, которую нужно понять. Жизнь - не математика. Равенство при различии не только может вполне удовлетворить чувство справедливости, но именно оно-то и должно дать впервые полноту и гармонию в проявлениях двуликой человеческой души"⁹¹.

И далее, отвечая сторонницам Л.Н. Толстого, тем, кто продолжал призывать к героизму самоотречения и самопожертвования, со всей убедительностью звала сменить привычный "архетип" женского долга: "Пора нам перестать стыдиться самое себя. Это было понятно, пока борьба велась за случайные частичные уступки от не поколебленных еще мужских монополий, но этому не должно быть места в вопросе личных прав, даруемых самым именем человека. Пора перестать доказывать, что она может быть совершенно такой же, как он: нет! Прежде всего, она должна быть сама собой и должна приложить все силы к тому, чтобы развивать собственные индивидуальные возможности. И тогда-то, слиянием двух различных психик в дружном строительстве жизни, впервые создается то общее, что должно быть нашим идеалом. Не подчиняться или преклоняться, а дополнять, умерять одна другую в творческом синтезе двух сил... Женщина достаточно созрела для независимого самоопределения"⁹². Это был шаг "за горизонт" традиционной русской культуры.

Доклад О. Шапир как бы подводил итоги дискуссии на I Всероссийском женском съезде. И одновременно бросал свет в будущее, пытался отвести грозящую опасность.

В то время, в 1908 году, мало кто оценил прозорливость писательницы. Но очень скоро история подтвердила ее правоту, подтвердила тогда, когда началась эмансипация женщин с помощью государства.

Всего десятилетие спустя в России произошел тот срыв в революцию, против которого предостерегала М.К. Цебрикова. Отчего он произошел, от бунта ли носителей "традиционализма" и недостаточной укорененности ростков новых либерально-демократических порядков, или от чего-то иного, - не вопрос данной работы.

Здесь важно подчеркнуть, что в канун революции 1917 года в России шел процесс накопления социальных и культурных сил для либерально-демократической модернизации страны, и женское движение принимало в нем активное участие. Оно обеспечило такой запас прочности идеям, требованиям и лозунгам, под которыми выступало, что заставило новую власть, возникшую в ходе революции, считаться с этими идеями и даже включить их в программу построения нового общества.