Не только традиционная "иерархическая пирамида", но и система интерпретации мотивов и смысла благотворительной деятельности определяла "невидимость" женщин. Известный историк Василий Ключевский предложил в 90-е годы прошлого века "двойную" гендерную модель благотворительности на основе мужского и женского архетипических образов. Боярин Ртищев, советник царя Алексея, олицетворял "просвещенную" благотворительность, направленную на искоренение социальных язв. В отличие от него, вдова Юлия Озорина, "простая, обыкновенная женщина", действовала в узком домашнем кругу и среди своих односельчан. Жалость к бедным и убогим - чувство, с которым по мнению Ключеского, рождалась каждая русская женщина, была исключительно сильной у Юлии Озориной и определяла все ее дела милосердия [20, с. 30-31]. Мужская благотворительность в этой модели рисуется как "просвещенная", рационально обоснованная (а впоследствии и "научная"), ее базовой мотивацией выступает гражданский долг, решимость проводить социальные изменения. Женская благотворительность рассматривается как результат "врожденной эмоциональности", ее мотивация - милосердие к близким. В этой системе интерпретаций значение женской благотворительности снижается через сближение мужского с рациональным, просвещенным, прогрессивным (а значит и более ценным в существующей культуре), а женского - с иррациональным, эмоциональным (соответственно менее ценным). От женщин ожидали скромности: в делах милосердия "женщина должна работать тихо под покровом церкви". Выдающиеся благотворительницы не выступали в печати, не делали докладов на съезде русских деятелей по общественному и частному призрению. Соответственно социальный смысл и гражданская направленность приписывались исключительно мужской благотворительности.

Даже общеизвестные факты "исчезали" в этой системе интерпретаций. К примеру, "просвещенная благотворительность" в серьезном масштабе появилась в России усилиями именно женщины - императрицы Екатерины II. В годы ее правления в структуру государственного управления были введены Приказы общественного призрения, призванные оказывать помощь бедным. До этого проблему нищенства Петр I пытался решить указом 1726 г.: "милостыню отнюдь не подавать, а буде которые люди, презрев сей указ, станут милостыню подавать, ...имать с них штрафу первый раз по пяти, другой раз - по десяти рублей" [21, с. 14]. Именно Екатерина Великая распространила в обществе идею благотворительности как средства социальных изменений, а не только как частного дела милосердия. Впоследствии многие женские благотворительные организации, в том числе феминистские, определяли социальные изменения как цель филантропической деятельности.

Ни о чем этом в учебниках истории не написано ни слова. Историки предпочитают следовать традиционной трактовке женщины как спутницы или в другом случае - жертвы, разделившей с мужчиной тяготы жизни. Даже если мы знаем имена женщин в истории, мы знаем их по отношению к мужьям и деятельности мужей, а не как самостоятельные личности. Деятельность женщин постоянно недооценивается, интерпретируется как личная, семейная, а не как общественно значимая. "Культ самопожертвования" и обязанности перед семьей выступают как движущий мотив их поведения. Это пример "двойного стандарта" для мужчин и женщин: одно и то же действие интерпретируется как героическое и социально значимое, если его совершает мужчина ("горящее сердце Данко" у Максима Горького) и как жертвенное и личное, если его совершает женщина.

Нужна реконструкция истории, которая позволит выявить действительную роль женщины в обществе. Яркие, политически и социально активные женщины, традиции женской самостоятельности - неотъемлемая, но к сожалению почти неизвестная часть нашего исторического и культурного опыта. Все помнят, что столицу Древней Руси основали Кий, Щек и Хорив. Но ведь с ними была и сестра их Лыбедь. Давайте попробуем ответить на вопрос: "Куда исчезла Лыбедь?..." в российской истории.

ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Анализ фольклора, былин и сказок показывает, какой вольной была стихия женского начала в мироощущении древних русичей (чего стоят одни образы "поляниц" и богатырш),- резкий контраст с последующим, пришедшим вместе с христианством табуированием женственности [3, с. 16-17; 28, с. 21-48]. Славяне-язычники поклонялись божествам как мужского, так и женского рода, "клали требы упырям и берегиням", а затем "Роду и рожаницам". Доминирование мужского начала никак нельзя назвать коренной чертой русской культуры, оно возникло при переходе к государственному культу княжеско-дружинного бога войны Перуна. Однако почитание богини Мокоши - покровительницы плодородия, домашнего очага и хозяйства было столь глубоким, что сохранилось вплоть до XVI века. Священникам было предписано бороться с этим культом и спрашивать на исповеди: "Не ходила ли еси к Мокоше?"
[5, с. 13-14]

Галерея женщин - политиков Киевской, Новгородской, Полоцкой Руси могла бы включить около 50 княгинь, княжон и боярынь. Среди них великая княгиня Ольга; Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого - королева Франции, ставшая регентшей после смерти Генриха I; Анна, внучка Ярослава Мудрого, самостоятельно "правившая посольство" в Византию и основавшая первую на Руси школу для девочек; полоцкие княгини, самостоятельно правившие в течении 20 лет (XII век) и многие другие. Политической деятельности способствовали широкие экономические права женщин. Так знаменитая Марфа Посадница, одна из лидеров восстания новгородской "вольницы" (средневековой республики) против московского царя Ивана III (XV век) была третьей в Новгороде по величине собственности.

В первые шесть столетий развития русской государственности славянки пользовались значительной экономической свободой. Древнейшие нормативные документы Русская Правда и позже первый общерусский Судебник именуют женское имущественное владение "женской частью", выделом, отдельным от имущества семьи и мужа. "Женская часть" включала приданое и некоторое не входящее в его состав парафернальное имущество - часть семейной собственности, которой женщина могла пользоваться по своему усмотрению. Возможность споров о собственности, "при между мужем и женою о животе", предусматривалась Уставом князя Владимира. Материальную ответственность за дела мужа жена несла только в случае его смерти, когда она становилась наследницей. Начиная с XIII века, в нормативных документах женщины выступают как наследницы, владелицы и распорядительницы не только движимого, но и недвижимого имущества.

В новгородских берестяных грамотах XII-XIII веков - письмах и контрактах - женщины демонстрируют значительную самостоятельность в предпринимательских делах. Эти грамоты, наряду с Ипатьевской и Лаврентьевской летописями, свидетельствуют о первых примерах женской благотворительности, которая в своих истоках была связана с церковными делами. Много раз упоминаются строительницы церквей (примечательно, что это были женщины, имевшие различный социальный статус: от княгини Марии, жены великого князя Всеволода, до Полюжая Городщиницы, "Жирошкина дъчи"); податчицы милостыни: "...много раздала богитьство монастырем и попом, и убогим" [41, с. 115].

Только с утверждением норм византийской церкви и укреплением царской автократии женщины начали терять права. Во многом это объясняется экономическими причинами: женщины утрачивали владения - основной формой собственности стало "условное держание" поместья, даруемого царем служилому дворянину в пользование. Женщины службы не несли, а значит не имели права на поместье. "Теремное затворничество" XV - XVII веков служило также целям укрепления боярской элиты: замужество по указанию главы семьи и рождение детей стали средствами сохранения "чистоты рода" и накопления имущества в семье. Формально оно прекратилось только с Петровскими реформами. Однако лишь во второй половине XIX века стало возможным говорить о реальных переменах в положении женщин России. До этого времени основной сферой общественной активности женщин была религиозная благотворительность.

МИЛОСЕРДИЕ "ПОД ПОКРОВОМ ЦЕРКВИ"

Исторически женская благотворительность в России возникла под влиянием христианской этики и была направлена на дела церкви. Православие, в отличие от других концессий, особо поощряло индивидуальную подачу милостыни, предоставление крова убогим и странникам по святым местам. Столетиями женщины занимались делами милосердия "под покровом церкви".

Женские религиозные общины, начиная с XVIII века, были особой формой благотворительных объединений. Не монахини, а вдовы и женщины средних лет, вырастившие детей, вступали в эти общины, чтобы посвятить жизнь молитве, заботе о бедных и больных и труду на земле. Обычно основательницами таких общин были богатые вдовы, жертвовавшие земли, постройки и другую собственность. Так Троицкая община, содержавшая приют для старух, была создана в 1874 г. на средства вдовы Варенцовой, пожертвовавшей на эти цели дом, 430 десятин земли и 4000 рублей. Некоторые общины были созданы женщинами со скромным достатком, такими, как солдатка Ирина Лазарева, собравшая пожертвования для основания Спасской Зеленогорской общины - приюта для сирот. Маргарита Михайловна Тушкова, вдова героя Бородинской битвы, продала свои драгоценности и другую собственность, чтобы построить церковь в память павших. Однажды, на обочине дороги в окрестностях Бородино, она встретила избитую, дрожащую крестьянку. Ее муж, пьяница, регулярно избивал жену и двух дочерей. Маргарита Тушкова добилась разрешения основать приют для избиваемых женщин (это было очень сложно, согласно семейному праву того времени, жена имела право жить отдельно только с разрешения мужа, получив специальный вид на жительство). Так была создана Спасо-Бородинская женская община [63, p. 5-7].

Женские религиозные общины создавали приюты, а с середины XIX века - школы для девочек, прежде всего для дочерей священников, но также и для крестьянских детей. Такие школы всемерно поддерживались крестьянскими общинами. Социальное попечение, поддержка начального образования - эти функции женских религиозных общин выходили далеко за рамки жизни православных монастырей. Женские религиозные общины вносили вклад в реформирование благотворительной работы православной церкви, которая в то время подвергалась резкой критике за невнимание к социальным нуждам в лучшем случае, коррупцию - в худшем.

Церковь как социальный институт действовала рука об руку с самодержавием и не поощряла благотворительности в форме организованных ассоциаций, с подозрением относясь ко всему, что напоминало католические ордены. Так, например, даже Великой Княгине Елизавете Федоровне понадобилось личное разрешение Николая II для образования общества сестер Марфы и Марии, не поддерживаемого вначале Священным Синодом. Одной из самых известных общин была Крестовоздвиженская община сестер милосердия, основанная Великой Княгиней Еленой Павловной в 1854 г., чтобы ухаживать за больными и "для других дел христианского милосердия". В начале Крымской войны княгиня, известная как дворцовая "либералка", обратилась к главному хирургу армии Николаю Пирогову с вопросом о возможности участия сестер милосердия в кампании. Ее заветной идеей было развитие профессионального образования для женщин и расширение возможностей участия женщин в общественной жизни. Николай Пирогов горячо поддерживал идею женской эмансипации и вложил много сил в организацию обучения сестер милосердия. Несмотря на первоначальное сопротивление армейского начальства, сто шестьдесят три сестры милосердия из Крестовоздвиженской общины начали работать в полевых гоститалях и даже на самих полях сражений (эти описания можно найти, например, в Севастопольских рассказах Льва Толстого). Крестовоздвиженская община сестер милосердия была первой ласточкой, первым успехом в долгой борьбе за медицинское образование для женщин, первой вехой на пути от добровольного труда в благотворительности к профессиональной карьере медичек.

ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Екатерина Великая, а затем императрица Мария Федоровна стали первыми из женщин, чья благотворительность получила широкую известность. Основанные императрицами многочисленные благотворительные заведения заложили фундамент российской системы социального призрения. Екатерина Великая первой ввела в практику модель "просвещенной" благотворительности - благотворительности, направленной на масштабные социальные изменения, искоренение социальных язв и улучшение общества. Примером такой благотворительности стал Смольный институт, призванный воспитывать девушек-носительниц идей Просвещения. Мария Федоровна - энергичный администратор, напротив, выступала в традиционной роли матери-попечительницы низших классов, особой заботой окружая девочек и вдов [Wortman R. The Russian Impress as Mother. Цит. по 62, p. 570].

Императрицы задали тон, в соответствии с которым патронирование благотворительных заведений стало основным общественным занятием женщин придворного круга и жен государственных деятелей. В XIX веке София Щербатова, Елизавета Тушкова, княгиня Голицина и Великая княгиня Елизавета Федоровна (жены четырех сменивших друг друга московских генерал-губернаторов) основали собственные благотворительные общества. Елизавета Федоровна, когда ее муж погиб в 1905 г. от бомбы террориста, уже полностью отдала себя благотворительным делам. Продав все свое имущество, она сделала крупные пожертвования для приютов и госпиталей. Созданное ею общество сестер Марфы и Марии действовало до 1918 г. Символом женского милосердия была княгиня Мария Дондукова-Корсакова. Ее многолетнее бескорыстное служение на поприще благотворительности заслужило уважение во всех кругах общества - от консервативных до самых радикальных. Княгиня была известна тем, что не получив разрешения посещать узников Шлиссельбургской крепости, обратилась с просьбой заключить в крепость ее саму.

ПОРЕФОРМЕННАЯ РОССИЯ

Уничтожение крепостничества, судебная, земская и другие реформы радикально изменили не только экономику, но и весь уклад жизни в России. Массовая миграция в большие города способствовала большему предложению рабочих рук, однако спрос на них, особенно в первое десятилетие реформ, был не так велик. В трудном положении оказались женщины из вчера еще благополучных семей. Даже состоятельные родители заботились о том, чтобы "их дочери были подготовлены ко всякому непредвиденному перевороту в их жизни и могли бы, в случае надобности своим трудом добывать средства к существованию. Люди более низкого достатка бились из последних сил, чтобы подготовить своих детей к какому-нибудь труду" [39, с. 320]. В условиях, когда самостоятельный заработок для многих стал вопросом выживания, возможности женской занятости - как традиционной (гувернантка, компаньонка), так и новой - были очень ограничены.

В 1871 г. высочайшим повелением женщинам запретили работать на канцелярских и других должностях во всех правительственных и общественных учреждениях, кроме женских заведений Ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны (т.е. благотворительных учреждений). Единственными вакансиями оставались места учительниц начальных классов, акушерок и фельдшериц для образованных женщин, а прислуги, кухарки, прачки - для не имеющих образования. Высшее образование можно было получить только за границей, однако диплом не гарантировал работы: только с 1895 г. женщины - врачи, например, приобрели право свободной практики. Государственная служба, судебная и адвокатская карьера оставались закрытыми. Консервативная политика правительства не только сдерживала энергию и инициативу тысяч женщин, но и обрекала многих на нужду и лишения [48, с. 24].

Несмотря на ограничения, женщины составляли уже около четверти занятых в промышленном производстве в 1890-х годах и около 40% занятых - в 1910-х годах, в текстильной промышленности - до 70% [15, с. 592-595]. В то же время уровень оплаты женского труда был на 30% ниже оплаты мужского, а в некоторых отраслях разница доходила до 60%. Не было социального страхования, льгот по беременности и родам; работницу, отлучившуюся покормить грудного ребенка, ждал огромный штраф. Несмотря на значительный масштаб женской занятости, женщин официально считали "полурабочими", что позволяло не принимать никаких мер по законодательной охране их прав и репродуктивного здоровья.

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

В то время, как резко усилились социальные контрасты между богатыми и бедными, традиционная система социального попечения, во многом основанная на родственных связях, разрушалась. "Дворянские гнезда", разбросанные по всей стране, не могли больше служить кровом для бедных родственников, незамужних девушек, сирот и вдов. Престарелые дворовые уже не могли рассчитывать на жизнь "на покое" под покровительством барина.

Немногочисленные государственные благотворительные институты не справлялись с растущей нищетой. Вообще государственная политика (как и теперь) не была социально ориентированной, скорее, можно говорить о государственном протекционизме развития капитализма в России, особенно в банковской сфере и в строительстве железных дорог. Земская реформа, реформа образования облегчили возможность создавать организации, занимающиеся образованием и здоровьем, но не обеспечили финансирования. Так затраты на начальное образование, включая расходы Министерства просвещения и Священного Синода, составляли 0,3% государственного бюджета в течение 30 лет, с 1866 по 1895 годы [32, с. 129-130].

В то же время реформы пробудили общественное сознание. Получили развитие идеи "перехода от крепостного и служивого государства к государству свободному" [54, с. 131] и формирования самостоятельной и самодеятельной личности как основы гражданского и общественного существования. Способом такого существования стала организация частных (не зависящих от государства) объединений граждан по интересам. По всей стране появились многочисленные общественные организации, занимающиеся культурными и научными вопросами. Благотворительность занимала среди них особое место. Это была возможность легально направить свою энергию и способности на решение социальных проблем. Благотворительность в целом относилась к немногим сферам легальной гражданской активности: до 1905 г. в Российской империи не существовало органов представительной власти и избирательного права, профессиональные союзы и партии были запрещены, а различные общества и ассоциации вызывали подозрение. Благотворительность служила милосердию и в то же время выражала гражданскую позицию демократической интеллигенции, а поэтому часто носила комплексный характер. Так женская благотворительность в пореформенной России сочеталась с движением против несправедливости, борьбой за права женщин, включая законодательные инициативы. Например, в структуру Русского женского взаимноблаготворительного общества в начале века входили курсы по обучению и профессиональной подготовке женщин, бюро по приисканию мест и занятий для женщин, совет по устройству общежитий, юридическая комиссия.

ЭМАНСИПАЦИЯ.
ФЕМИНИСТСКАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ.

В новых условиях политика правительства, обрекшая женщин на нужду, и консерватизм законодательства и церкви вызвали протест против несправедливости. Возник "женский вопрос", и требование равноправия полов стало требованием демократически настроенной интеллигенции. "Выступив на арену общественной жизни, убедившись фактически в своем бесправии, в пониженной оценке своего труда, выросшая за последние годы, русская женщина не могла не направить своих сил на борьбу с этими условиями и на отстаивание человеческих прав" [53, с. 14].

Появились первые женские союзы и общества, основным направлением деятельности которых - благотворительность, взаимная поддержка, трудовая помощь, просвещение. Это поприще было "и потребностью, и возможностью отдать свои незанятые силы и взамен получить известное нравственное удовлетворение" [53, с. 23]. Поиск путей самореализации привел к благотворительности благодаря совокупности уникальных политических, культурных и экономических факторов. Для женщин благотворительность стала своеобразной школой феминизма, школой лидерства и социальной ответственности на рубеже XIX-XX веков: практически все русские феминистки так или иначе участвовали в различных инициативах, связанных с женской взаимопомощью. "Феминистки начали с благотворительности, реализуя таланты немногих женщин в пользу многих бедняков обоих полов...это обеспечило рост самоуважения и лидерских качеств, признание способности женщин участвовать в общественной жизни... Женщины оставили в прошлом "салоны" и другие формы социальных связей, доступные дамам хорошего общества. Благотворительность легко трансформировалась в феминизм, за короткое время собраны вместе усилия, направленные на то, чтобы помочь женщинам жить, учиться и работать" [66, p. 68]. Впоследствии пореформенный период получил название первого этапа женского освободительного движения - этапа женской благотворительной деятельности [45, с. 584].

Феминистский "триумвират" - Мария Трубникова, Надежда Стасова и Анна Философова - учредил в 1859 г. Общество дешевых квартир и других пособий нуждающимся жителям Санкт-Петербурга. Его цель - обеспечить дешевым и чистым жильем нуждающиеся семьи, особенно семьи, где не было отцов. При обществе открылись мастерские, магазин, школа для взрослых женщин. В доме, построенном Обществом, имелись паровое отопление, общественные кухни, прачечные - то, что могло облегчить жизнь работающим матерям; а три этажа занимало общежитие для неимущих женщин.

Эта же группа основала в 1863 г. Женскую издательскую артель, которая должна была обеспечить женщин интересной квалифицированной работой (перевод, редактирование, издание и т.п.) и в то же время выпускать "хорошее чтение для подрастающих поколений" (включавшее "Происхождение видов" Дарвина). Эта артель пользовалась очень хорошей репутацией. В 60-е годы возникло множество подобных профессиональных артелей. Знаменитая "швейная" Веры Павловны из романа "Что делать" Н.Г. Чернышевского - не только литературное изображение движения трудовой помощи. Этот образ вдохновил демократическую молодежь на устройство трудовых коммун, самые известные из которых были артель-прачечная госпожи Гаршиной и Знаменская коммуна (Василий Слепцов, Александра Маркелова, Екатерина Макулова, Мария Коптева и другие). Производственные артели позволяли женщинам, с одной стороны, найти самостоятельный заработок, а с другой - получить моральную и интеллектуальную поддержку, общение. "Почему создавались артели? Потому что все всеобщие начинания русских людей того времени считали ее [эту форму деятельности] самой справедливой, настоящей, естественной и простой" [44, с. 122].

По типу организации к артелям примыкали Дома трудолюбия, где женщины могли получить жилье и рабочее место переписчиц, корректоров, швей т.п. В Петербурге на средства госпожи Мининой был открыли женский рабочий зал, где за небольшую плату можно было пользоваться различным оборудованием. Еще одна модель трудовой поддержки - общества взаимопомощи по профессиональному принципу: Санкт-Петербургская артель кассирш, продавщиц и бухгалтеров; Петербургское общество взаимопомощи акушерок, выдававшее ссуды временно безработным; Петербургская артельная мастерская женских рукоделий, при которой действовали благотворительная школа по обучению рукоделий и ссудная касса; и даже касса взаимопомощи невест в Москве [48, с. 89-90].

Далее...