Форум НПО и Конференция были встречей женщин - лидеров социальных перемен, предлагающих новые, нетрадиционные решения в деле миротворчества, в установлении экологического баланса, экономической справедливости, в формировании культуры ненасилия. Женщины обращались друг к другу: "Здравствуй, сестра!", многие впервые испытывали прекрасное чувство солидарности независимо от языка и цвета кожи. Быть женщиной в те дни было достойно - согласитесь, это случается достаточно редко, вклад женщин в развитие общества и экономики недооценивается - и недоплачивается - систематически и независимо от культурных, национальных и религиозных особенностей. Это были дни напряженной интеллектуальной работы, половодья красок (представьте себе, сколько было в Хуайроу колоритных национальных костюмов!), бурных эмоций и радости в проливной дождь и непролазную грязь. Но самое главное - дни в Хуайроу и Пекине были днями осознания гражданского достоинства.

"You do not speak for me!",- пела на Форуме одна австралийка, обращаясь к "государственным мужам", выступающим от имени народа. "Нет, вы не говорите от моего имени, когда говорите об "экономической целесообразности" торговли оружием и сокращения социальных пособий. Мы не хотим "доступа к управлению", мы говорим о само-управлении". Зал приветствовал ее бурей аплодисментов, все ощущали себя частицей Форума - шага к само-управлению во всемирном масштабе.

Проведение Форумов неправительственных организаций перед официальными встречами является обязательной практикой Организации Объединенных Наций. Цель Форумов - сделать видимой позицию неправительственных организаций (которая, как правило, более радикальна, чем позиция официальных делегаций), обеспечить им возможность обсудить свои поправки к проектам документов, которые будут приниматься на конференциях ООН. Эти поправки затем лоббируются неправительственными организациями, аккредитованными на конференциях. Согласно правилам, неправительственные организации могли участвовать в качестве наблюдателей в открытых заседаниях четвертой Всемирной конференции по положению женщин и выступать с заявлениями по вопросам, по которым они располагают специальными знаниями. Это право нам, женщинам из СНГ, Восточной и Центральной Европы удалось использовать, выступив на пленарной сессии Конференции с заявлением от "несуществующего региона" - 24 стран с экономикой "переходного периода", где за последние годы резко ухудшилось положение женщин. Об этом промолчали наши правительства, поэтому из двух основных негативных тенденций, противостоящих повышению статуса женщин в глобальном масштабе, на конференции обсуждалась только одна - рост фундаментализма. Именно благодаря настойчивости, профессионализму и серьезной подготовке неправительственных организаций проблема была все-таки поставлена на уровне Конференций ООН, на которых до сих пор речь шла практически исключительно о развитых и развивающихся странах.

Это большая политика, и это принципиально новая политика: политика от лица общественности, "сквозь призму общественности". Речь идет о том, чтобы создать механизмы интеграции предложений женских неправительственных организаций в процессы принятия решений как на национальном уровне, так и на международном; о том, чтобы сделать правительства и межправительственные организации "прозрачными" и подотчетными тому самому народу, который они представляют. Это не проблема одной нашей страны. Это процесс, который на специфическом материале - положение женщин - отражает новое: ростки глобальной трансформации власти в современном мире. С одной стороны, усиливается влияние "наднациональных" структур, в том числе транснациональных корпораций, которые достаточно безразличны к интересам человека. С другой стороны, люди становятся все более знающими и ответственными, точнее понимают свои интересы, учатся сами формулировать свои требования (всегда более радикальным образом, чем власти). Они все более настойчиво выражают неудовлетворение существующими моделями представления своих интересов, будь то парламентская демократия на национальном уровне или соглашения правительственных делегаций на международном уровне. Общественность теперь тоже имеет возможность объединяться в международные сети и движения.

ТЕОРИЯ.
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ
ЗАМЕТКИ ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ

Традиционный способ рассмотрения отношений между полами основан на сближении "женского" с естественным, природным, чувственно-эмоциональным, а "мужского" с "разумным", рациональным, волевым. Это приобрело форму осмысления женщины как персонифицированного пола, а мужчины - как общечеловеческого начала.[[В этом контексте насилие по отношению к женщине выступает сущностной компонентой формирования пола как такового: приобрести пол, познать пол означает выполнить общечеловеческую функцию познания, связанную с традицией "выпытывания тайн у природы". Сделать это может только мужчина через определенное насилие над объектом (и инструментом) познания. Соответственно, женщина может приобщиться к познанию пола только принимая насилие по отношению к себе [18, с. 51].]] Жесткую иерархию и стереотипизацию социально-половых ролей воспроизводит система культурных символов, мифов, "кодовых слов" (например,"материнство"). Утверждается принцип неизменности, естественности и разумности (в руссоистской традиции) стереотипизации по признаку пола, которую объясняют факторами биологического порядка (З. Фрейд говорил о "биологической трагедии женщины").

Феминизм радикально изменил традиционный дискурс в описании пола и отношений между полами. Это изменение задало возможность осмысления пола как объекта наук о культуре.[[* Научное знание отличается от описаний и таксономий - типологических упорядочиваний - тем, что устанавливает причинно-следственные связи. Науки о культуре отличаются от наук о природе тем, что изучают искусственные, а не естественные объекты; от социальных наук - тем, что изучают не формы, а содержания социальностей; от психологии - тем, что сосредотачиваются не на индивидуальном, а на существовании человека в среде [36, с. 12-25].]]

Женское движение выдвинуло требование преодолеть дискриминацию в отношении женщин не только на законодательном уровне, но и на уровне организации социальных институтов, включая образование, семью, религию и т.п. Политические права женщин не обеспечили ликвидацию дискриминации. Один из основных вопросов сегодня - права человека. Рассмотрим на этом примере, как необходимость выявить глубинные основания дискриминации определяет поворот к культурологическому анализу.

Идея свободы и равенства человека в своих правах сформировалась в эпоху Просвещения, провозгласившего: человек обладает правами от рождения. Философы-просветители выдвинули концепцию естественных, природных прав, которые не могут быть дарованы или пожалованы никем - ни правительством, ни монархом - или отняты, полностью или частично. Эта идея легла в основу современных представлений о правах человека. Представления о естественном "равенстве с рождения" были огромным шагом вперед на пути к справедливости по сравнению с понятиями о "рабе как говорящем орудии" и о божественном происхождении сословного неравенства при феодализме. Казалось бы, новые идеалы равенства должны подразумевать и справедливое равенство для женщин: "все равны с рождения". Но этого не произошло, идея естественных прав оказалась исторической ловушкой для женщин. Жан-Жак Руссо в поисках "естественных оснований" человеческой натуры, которые оправдывали бы наличие "естественных прав" (в соответствии в его теорией разума, отражающегося в природе) обратился к формулированию естественных качеств человека, природного назначения человека. Что является естественным назначением женщины? Ответ Руссо - "Призвание женщины - нравиться мужчинам" - стал основой теории взаимоотношения полов, которая вот уже более двухсот лет оправдывает неравенство и эксплуатацию женщин. По своему "естественному предназначению" женщина должны следовать инстинктам нравиться мужчине, а значит, вести себя так, как ОН хочет, замкнуться в мире, который определяет тоже он (например, "дети, кухня, церковь" или "радости секса"). Политика, бизнес, интеллект - для женщины "неестественны". (Феминистки по этому поводу горько шутили, что, наоборот, политика - занятие крайне вредное и неестественное для мужчин: необходимость вести переговоры и искать компромиссы убивает их "природную мужественность", которая ярче всего расцветает в естественных условиях, на войне, когда мужчины бегают друг за другом с дубинками). Концепция "естественных прав" и "естественного равенства" обернулась тем, что права человека стали применяться только по отношению к мужчинам. Когда Французская революция, ставившая целью уничтожение всяческого неравенства, провозгласила Декларацию прав человека и гражданина, выяснилось, что женщинам там нет места. Требование распространить права человека и политические права на женщин выдвинула Олимпия де Гуж в Декларации прав женщины и гражданки. 1789 год, когда была опубликована эта Декларация, можно считать годом начала борьбы женщин за свои права.

Оборотная сторона идеи "естественных прав" для женщины - это утверждение о ее недееспособности. Одной из первых работ, критикующих эти идеи,- это "Защита прав женщины" Мэри Уоллстонкрафт, которая была опубликована в 1792 году в Лондоне и в Соединенных Штатах. "Сколь глубоко уязвляют нас те, кто заставляет нас превращаться лишь в ласковых комнатных собачонок! Как часто нам вкрадчиво внушают, что мы покоряем своей слабостью и царствуем благодаря покорности... Руссо утверждает, будто женщина никогда, ни на один миг не способна почувствовать себя независимой, что ею надо руководить, внушая страх, тогда лишь выявятся ЕСТЕСТВЕННЫЕ ее прелести, она превратится в кокетку-рабыню, тем самым становясь все более соблазнительной, все более желанной подругой для мужчины, вздумавшего отвлечься от своих дел. Руссо приводит доводы, якобы почерпнутые из естественного мира ... и проводит мысль, что в воспитании женщины самое главное развить в ней покорность, и свойство это следует внушать со всей строгостью" [46, с. 27-28].

Таким образом, насущные задачи женского движения (в том числе обеспечение прав женщины как неотъемлемой части прав человека) потребовали перехода от вопросов о социальной организации, о формах социальности к вопросам о содержании социальности, то есть собственно культурологическим вопросам. Возникла критика "естественности" социально-половой стереотипизации, идеологии "естественного предназначения", "природной" предопределенности, в том числе разделения труда по признаку пола и распределения человеческих качеств по признаку. Это создало предпосылки для рассмотрения пола не как естественного, а как искусственного образования.

Другие факторы, определившие интерес наук о культуре к проблеме пола, связаны с тенденциями развития философии и философской антропологии. Критика "центричности" (евроцентричности, андроцентричности и т.д.) сознания и практик, основанных на идее тотальной общности вывела на сцену то, что традиционно считалось "маргинальным", находящимся на периферии эристемиологического, социального, политического, культурного опыта. Получила распространение критика дихотомии рацио - чувство, дух-тело, которая традиционно считалась также дихотомией "мужского" и "женского" начал. Философия власти обратилась к концепции "микровласти", технологиям микроуровня, оказывающим влияние не только на рациональную, ментальную сферу, но и на чувственно-эмоциональную, телесную (М. Фуко). Критика Рикером антропологического толкования субъективности обосновала появление концепции культурных практик с их опосредующей субъективность функцией. Сформировалось представление о существовании (в отличие от наличия, бытийствования) культурных практик как представленных в рефлексивные моделях: гуманитарные науки, политико-социальные, психоанализ.

Развитие методологии науки опиралось на критику сциентизма. Выявление неадекватности концепции субъект-объектных отношений для анализа сложных систем означало переворот в анализе "женского", которое традиционно рассматривалось исключительно как объект познания. Развитие гуманитарного знания потребовало критики феноменологической и филологической герменевтик. Выявилась недостаточность методологии анализа языковых употреблений и реконструкции подразумеваемого (содержания) для постановки социально-семиотических вопросов и вопросов о существовании динамических структур. Концепция дискурса М. Фуко позволила создать методологический аппарат для анализа структур, которые управляют системой распределения материала и задают условия появления возможных содержаний [18, с. 13-43].

Наконец, ряд факторов, обусловивших появление вопроса о поле в науках о культуре, связан с собственными тенденциями развития этих наук. Это исследования культурных идентичностей и различий, особого статуса разных идентичностей, практики политического манипулирования идентичностями; исследования субъективности в социально-семиотических пространствах (человек в среде); переход от исследования "влияний" к исследованиям "выборов" (например, от исследования влияния рекламы на человека к исследованиям выборов, которые человек осуществляет в различных условиях).

Базисным понятием, с введением которого стало возможным рассмотрение пола в науках о культуре, стало понятие гендера, первоначально заимствованное из лингвистики ("род"). Термин "гендер" используется для обозначения пола в совокупности его социальных характеристик и культурных значений, в отличие от биологического пола - совокупности морфологических и физиологических характеристик. [8, с. 10-22]. Основа введения понятия гендера - категориальное различение естественного - искусственного.

На следующем уровне анализа была подвергнута сомнению естественность самого "биологического". Представление о "биовласти" позволило сделать вывод: важны не сами половые отличия, а строго определенные значения, которые им приданы (анатомия, особенно анатомия женщины политизирована). Были проанализированы культурные предпосылки самих биологических наук, в частности, влияние стереотипа "активного" мужского и "пассивного" женского начала на "производство знаний" о биологическом поле. Это исследования поведения высших животных, несостоятельность вывода о наличии общих естественных закономерностей полового поведения (Донна Харауей); исследования репродуктивных процессов (Эмили Мартин).

Новые представления о биологическом поле дал анализ исторического изменения этой концепции. Контекст изменения задан сменой лидирующих дисциплин в биологии (анатомия, эндокринология). Анатомический пол - всегда либо женский, либо мужской. Эндокринология описывает пол в терминах различных гормональных систем, что требует отказа от представления о абсолютно биполярной половой дифференциации. (Инек ван Вангерден). Однако, стереотип женщины - существа, которому приписан пол, был воспроизведен в самой эндокринологии. В 20-30 г.г. нашего века сформировался стереотип женского тела как "гормонализированного" (хотя и женщины, и мужчины,- все имеют гормоны). Это имеет последствия в практической медицине (гормональные средства планирования рождаемости используют только женщины) (Нелли Оудшурн). Якобы "объективные" биологические различия и медицинские предписания формируют правила поведения для женщин, резко ограничивающие их возможности, и соответствующее отношение к ним в обществе. Напомним, что в прошлом веке практически все, связанное с репродуктивной функцией, называлось "женскими болезнями" и рассматривалось как причина ограничения избирательных прав женщин.

В ряду понятий, маркирующих различные человеческие идентификации, гендер рассматривается как особое понятие, отличающееся уникальным характером социально-семиотического существования. С ним связана ни с чем не сравнимая по своей разветвленности сеть ассоциаций. Сеть включает как прямые (анатомия, репродукция, разделение труда, личностные установки), так и непрямые, метафорические (например, угловатые и округлые формы) ассоциации. Социальный контекст и культурная традиция устанавливает на основе категорий пола множество различий в отношениях, причем внутри пар, создаваемых на основе дихотомии "мужское - женское", задается иерархия. "Женское" при этом оказывается за границами нормы, а отождествление с "женским" означает снижение социального и культурного статусов. Эта техника широко используется в политическом дискурсе.

Культура навязывает функциональную значимость категории пола, изменяя пассивный статус ассоциативной сети на активный (в частности, задается табуированность форм поведения и т.п.). Таким образом, гендер становится своеобразной когнитивной схемой (Сандра Бем), схемой для интерпретации реальности. Теория гендерной схематизации анализирует функционирование гендера как схемы, настроенной на то, чтобы искать и связывать входящую информацию в пучки ассоциаций. Такие схематизированные информационные процессы являются высоко селективными и фактически навязывают индивиду структуру мировосприятия. Организационные возможности схемы становятся источником ограниченности при восприятии сложных социальных явлений, когда индивид начинает за ее счет экономить свои усилия. Установки и представления спонтанно сортируются на "мужские" и "женские", несмотря на то, что существуют другие измерения их различимости. Так, например, слова "нежный" и "соловей" спонтанно помещаются в категорию "женственных" (феминных), а слова "утвердительный" и "орел" в категорию "мужественных" (маскулиных) (С. Бем).

Это дает возможность использовать гендер как категорию, образующую подход - определенный способ понимать, интерпретировать, структурировать, осмыслять реальность. Гендерный подход предполагает, что не существует гендерно-нейтральных процессов, а следовательно любое социальное действие предполагает наличие определенной гендерной программы (чаще всего, скрытой), и задача исследователя заключается в ее выявлении. Выявление гендерной программы составляет суть гендерного анализа и требует критики методологии и методики научного познания, в которых также заложена гендерная асимметрия (Анастасия Посадская).

Теория гендерной схемы определяет новое осмысление полотипизации. Гендерная схематизация не только включает в себя обучение определенным отношениям между полом и характеристиками, но включает в себя более глубинные уроки о том, что сами характеристики по-разному применяются в отношении в разным полам. Не просто утверждается, что"мальчик должен быть сильным" и поощряется соответствующее поведение мальчика: "сила" в измерении "сильное -слабое" имплицитно исключается из схемы, которая применятся по отношению к девочкам и которую они должны применять к себе. Полотипизированные индивиды отличаются от других не по степени проявления качеств, которые в определенной культуре являются "мужскими" или "женскими", но по степени феминности и маскулинности, которой они обладают, а по тому, в какой степени их концепция Я и поведение организованы на основе гендерной схемы. Например, неполотипизированный индивид опишет себя как заботливого или заботливую без привлечения представлений о женственности (Сандра Бем).

Таким образом, если в традиции структурализма исследовались гендерные стереотипы в различных сферах человеческой деятельности, то в теории гендерной схемы гендер имеет функциональный статус. Конкретные содержания представлений о женственности и мужественности - это морфологические представления. Они могут варьироваться в различных культурах, но это не меняет принципа селекции информации и регулирования поведения в зависимости от гендерной схемы.

Исследования в этой области предполагают выделение тех социальных институтов, процессов и ситуаций, где гендерная схематизация может приобретать культурное значение и вес.В этой связи происходит обращение к проблематике социализации и вторичной социализации как процессам превращения человеческого индивида из потенциально социального в реализующего определенные конвенциональные нормы. Процесс полотипизации - приобретения соответствующих полу норм - является одним из процессов, опирающихся на гендерную схему. Практическим приложением теории гендерной схемы является гендерно-нейтральные образовательные и воспитательные программы.

Другим направлением гендерного анализа в культурологических исследованиях является выявление перформативности гендера, изучение различных игр с "символическими приготовлениями пола", трансформаций.

Развитием социально-семиотического направления можно считать концепцию текстуальности, в которой гендер интерпретируется как способ связи текста и реальности, символического и материального, формирующий особые практики текстуальности (Джоан Скотт). Основное внимание здесь уделяется не герменевтическим интерпретациям результатов исследований, а "декодированию" сети связей, которые обеспечивают переход от текста к социально-символической системе.

Гендер становится транс-дисциплинарным понятием (Рози Брайдоти), в то время как различение пол/гендер теряет свой эпистемологический, а главное политический смысл (для Западной Европы).

Возможности использования концепции гендера (прежде всего, в структуралистском варианте) ограничены. В связи с интеграцией многих культурно-специфических подходов в феминистскую теорию понятие "различие", в том числе "различие полов", возможно, будет более продуктивным. Кризис гендера как категории феминистского анализа прежде всего связан с критикой гендерного дуализма как основной регулятивной схемы. Он соотносится со сдвигом фокуса наук о культуре к исследованию субъективности, которое обращает особое внимание на взаимосвязь "власти и знания" в социокультурной реальности. Субъективность формируется в мультипликации различий (класс, возраст, этничность, сексуальные предпочтения, стиль жизни), когда человек занимает различные позиции в различное время и в различных ситуациях.

Введение термина гендер в научный дискурс в нашей стране было во многом определено кризисом языка и невозможностью употреблять термина "исследования женщин", "социальный пол" без ряда негативных смысловых значений.[[Один из запомнившихся ответов на вопрос:

- Что такое социальный пол?

- "Это то, что большевики сделали из мужчин и женщин.]] "Гендерные" исследования, безусловно, явились у нас более нейтральным и более легитимным выражением, чем "феминистские" исследования. Безусловно, в сегодняшней российской ситуации понятие гендера сохраняет свою политическую и эпистемологическую актуальность. Но концептуальная дискуссия у нас, несомненно, впереди !..

1. Арбатова М. Выступление "Российский и западный феминизм: проблемы диалога"// Вы и Мы.- №10.

2. Ажгихина Н. Выступление// Вы и Мы.- №11.

3. Айвазова С. Женское движение в России: традиции и современность// Формирование гендерной культуры у студенческой молодежи.- Набережные Челны, 1995.

4. Амазонки.- 1995.- №3.

5. Балакина Т. История русской культуры.- М.: АЗ, 1995.

6. Благотворительные учреждения России.- М., 1912.

7. Вербицкая А. Ключи счастья/ Послесловие Путиловой.- СПб.: Северо-Запад, 1993.

8. Воронина О.А., Клименкова Т.А. Гендер и культура// Женщины и социальная политика.- М., 1992.

9. Габриэлян Н. Всплывающая Атлантида// Общественные науки и современность.- 1993.- №6.

10. Гайдаренко Н. Чужого горя не бывает// Огонек.- №40.

11. Галич А. Избранные стихотворения.- М.: АПН, 1989.

12. Глинка Е. "Колымский трамвай" средней тяжести// Глазами женщины.

13. Гниденко Т., Либоракина М. Искусство против насилия// Социальная защита.- 1994.- №4.

14. Грачева А.М. Русское ницшеанство и женский роман начала XX века// Gender Restructuring in Russian Studies.- Tampere, 1993.

15. Женский труд в фабрично-заводской промышленности// Общественный врач.- 1915.- №9/10

16. Забадыкина Е., Липовская О. Поговорим об анекдотах// Все люди - сестры.- 1994.- №3.

17. История России в XIX веке. Т. 9.- СПб, 1914.

18. Клименкова Т.А. От феномена к структуре.- М., 1991.

19. Клименкова Т.А. Третий сектор и человеские ресурсы// Вестник.- №4.

20. Ключевский В.О. Добрые люди Древней Руси.- М., 1902.

21. Ковалева Н. Благотворительность// Третий Сектор.- 1995.- №6.

22. Козырева А. В зеркале Евы// Преображение.- 1993.- №2.

23. Левина А. Не скажи отчаявшемуся нет!// Работница.- 1995.- №11.

24. Либоракина М. Обретение силы. Что женские независимые организации сделали в Пекине// Вестник.- №4.

25. Либоракина М. Первая менструация, или как женщины приучаются быть женщинами// Преображние.- 1994.- №2.

26. Либоракина М. Эта секретная женская политика// Сегодня.- 26 октября 1995 г.

27. Либоракина М., Конышева Т. Как преодолеть дискриминацию// Все люди - сестры.- 1993.- №2.

28. Малаховская. Апология бабы-яги// Преображение.- 1994.- №2.

29. Минасова. Пока творишь добро// Женское счастье.- 1995.- №9.

30. Михайловская Н. Нелли Петкова: несколько секретов популярности// Мир женщины.- 1995.- №9.

31. Нагродская Е. Гнев Диониса.- СПб.: Северо-Запад, 1993.

32. Народное образование в России.- М., 1910.

33. Некрасов Н.А. Русские женщины. Т. 3.- М.: ГИХЛ, 1958.

34. Нордгрен Э. Развитие пост структурализма в теории литературного феминизма// Преображение.- 1994.- №2.

35. О Вас и Вашем теле.- М.: Прогресс, 1995.

36. Орлова Н. Политические партии России: страницы истории.- М.: Юрист, 1994.

37. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию.- М., 1994.

38. Осипович Т. "Новая женщина" в беллетристике Александры Коллонтай// Преображение.- 1994.- №2.

39. Панаева А.Я. Воспоминаяния.- М.: Правда, 1986.

40. Панина Н. Сны наяву или перед выбором.

41. Пушкарева Н. Женщины Древней Руси.- М.: Мысль, 1989.

42. Сандомирская И. Вокруг "Ъ". Власть и магия письменности// Идиома.- 1992.- №26.

43. Стайнем Г. Если бы мужчины могли менструировать// Женщина и Земля.

44. Стасов В.В. Надежда Васильева Стасова: Воспоминания и очерки.- 1899.

45. Труды Первого Всероссийского женского съезда.- СПб., 1909.

46. Уоллстонкрафт М. В защиту прав женщин// Феминизм: проза, мемуары, письма, эссе. Пер. с англ.- М.: Прогресс, 1992.

47. Ханселл Ш. Каким я вижу феминизм в США// Все люди - сестры.- 1993.- №2.

48. Хасбулатова О. Опыт и традиции женского движения в России.- Иваново, 1994.

49. Ходырева Н. Коллективная работа памяти. Не поворачивайтесь спиной к раку груди. Почему я не рожаю ребенка// Все люди - сестры.- 1994.- №3.

50. Хроника женского движения// Женское дело.- 1899.- Кн. 8.

51. Хроника женского движения// Женский вестник.- 1907.- №5.

52. Чернышевский Н.Г. Что делать.

53. Шабанова А.Н. Очерк женского движения в России.- СПб, 1912.

54. Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания.- М.: Художественная Литература, 1967.

55. 50 лет ядерному комплексу России. На взгляд женщины// Мир женщины.- 1995.- №9.

56. Bem S. Is the andrology a desicion? in Phychology of Women.- New Heaven, 1987.

57. Braidotti R. Origin and development of Gender Studies in Western Europe in materials of the Workshop "Establishing Gender Studies in Central and Eastern European Community// The Neverlands.- November, 1992.

58. Crawford J. & others. Emotion and Gender.- London, 1992.

59. Haraway D. Primate Visions. Gender, race and nature in the world of modern science.- London; New York, 1989.

60. Haug F. et al. Female Sexualization. A Collective Work of Memory. Verso.- London, 1987.

61. Liborakina M. Women and Charity in Russia: The History of Building a Civil Society// Surviving Together.- 1995.

62. Lindenmeyr A. Public Life, Private Virtues: Women in Russia Charity.

63. Meehan-Waters B. The Impulse to Charity: Russian Women's Communities and the Development of Charitable Activities.

64. Oudshoorn N. The making of the hormonal body.- Amsterdam, 1991.

65. Sexual Difference: a theory of political practice, by the Milan women's bookshop.- Bloomington, 1992.

66. Stites R. The Women's Liberation Movement in Russia.- Princeton: Princeton University Press, 1991.

67. Wingerden v. I. From discovering Falling Bodies to the Construction of the Female Body// Gender-Nature-Culture newsletter.- 1994.- №3.