Вероятно, многие из нас помнят, что средства массовой информации неоднократно писали в начале перестройки о том, что мужчина "по своей природе зол", и, значит, совершенно нормально и естественно, что женщина является предметом его постоянного насильственного вожделения. Вывод из этого практически (без громогласных объявлений, конечно) делался такой, что теперь, когда мы стали честнее и мужественнее и смотрим, наконец, правде в глаза, мы должны с этим все-таки смириться и что к этому нужно как-то привыкнуть. В учебниках по сексу неоднократно педалировалась мысль о том, что "мужчина, увидевший девушку, прежде всего обращает внимание на ее ягодицы и грудь - и это нормально для его отношения к женщине". Указывалось также, что особенно возбуждает мужчину совсем молодая женщина (возраст все более снижался) и что это тоже можно понять. Отсюда делались попытки если не оправдания, то как бы объяснения ситуации постоянных преступлений на сексуальной почве. На наш взгляд, такое положение дел показывает только лютую нехватку, дикое напряжение вожделения, которое весьма жестко и насильственно вменяется мужчине потому, что по этой логике мужчина - это всегда, по самой своей природе - скрытый садист, получающий удовольствие от страдания другого человека.

Таким образом, секс выступает как неприглядный опыт, при котором кто-то получает возможность добыть для себя энергию без опосредования через реальность, впрямую, через полукриминальный способ воздействия на тело другого человека (в пределе секс понимается вообще как "нечеловеческое" мероприятие, как обезличенная живодерня). Это разрешенная попытка возместить свою энергетическую нехватку через грубое вторжение в энергетический баланс другого, разрушающее его идентичность. Этим объясняются попытки использования детей для сексуальных целей - их энергия более доступна и более привлекательна, чем энергия взрослых. Секс, таким образом, имеет прямое отношение к заполнению энергетической нехватки, но не имеет прямого отношения к проблеме продления рода человеческого, как это кажется на первый взгляд. Напротив, он укоренен в системе построения не природных, а именно культурных пространств.

И совсем не случайно, что порнопроблематика сейчас ставится на повестку дня, поскольку женщина рассматривается здесь именно сквозь призму порнопарадигмы - это и есть при теперешнем понимании отношений между полами ее непосредственное место, которое уготовано ей в соответствии с логикой мазохистской схемы. Приверженцы порнографии стараются включить ее в число нереализованных ранее (при тоталитаризме) прав, наука (в лице достойных представителей нашей сексологии, которые сделали себе на этом солидный финансовый капитал) взялась за доказательство весьма сомнительного тезиса о социальной пользе порнопродукции. Через эти каналы порнография вписывается сейчас в структуры не только нашего бытия, но и науки.

Для нас сейчас, впрочем, важно другое - что наличие порнопарадигмы проявляется в самом нашем бытии повсеместно, и даже если говорится, что хотят научить, как достичь женского оргазма (разумеется, технически научить, поскольку даются, большею частью, квазифизиологические инструкции), речь всегда идет строго об одном и том же - о доказательстве мужского успеха. Боль и страдание, за редким исключением, понимаются как норма для женщины, как заложенные в саму конституцию женского тела. Такое понимание поддерживается всем строем современной культуры - художественной литературы, кино, и т.д., а не только масс-медиа. Оно, это понимание, принадлежит к числу таких пределов, которые "не прейдеши", иначе произведение не будет оценено как современное. Поэтому для преодоления этого "биологицистского" способа обсуждения нужно помнить, что он осуществляется главным образом контекстно, следовательно, для возможности отказа от этой "идеологии боли" необходим, например, иной тип литературного анализа и т.д., то есть это должен быть анализ, изначально учитывающий искривления, связанные с отношением к женщине как привычно живущей "не для себя". Например, в порноспектакле женщина всегда "раздета". Это означает, что она - не голая (поскольку голая она - для себя), а именно "раздетая" для другого.

Суть в том, что женщина через секс всегда "должна быть опозорена", но опозорена не просто по случайности здесь и теперь происходящего факта, а в окончательном и вневременном смысле, ее идентичность должна быть разрушена, это нужно для того, чтобы мужчина мог получить доступ к женской энергии. Значит женщина должна быть опозорена по сути дела не одним каким-то мужчиной, а анонимным культурным вердиктом, который должен быть ей вынесен. Поэтому такой дискурс, как порно - это явно гендерный дискурс, хотя, как ни удивительно, этого не замечают и даже наивно вообще не ставится вопрос об обнажении мужского тела. Идет явное подыгрывание только одной из сторон, и накладывается запрет на обсуждение этой асимметрии. Как только мы обратим внимание на этот культурный трюк, станет понятно, что практически вся стратегия отелеснивания сейчас осуществляется в рамках порнопарадигмы.

Чего же можно ждать от типа культуры, который допускает такие чудовищные компромиссы в сфере самых изначальных предусловий, которые лежат в основе формирования всех других культурных норм? В этом смысле вопросы легитимации, вопросы права этого типа культуры на дальнейшее существование становятся все более явно проблематичными.

Далее, часто можно слышать фразы типа: "Секс ведь необходим, нужно же как-то рожать детей, а то человечество просто вымрет". Это верно в том смысле, что половые отношения существуют именно ради продления рода человеческого, однако в современном их понимании они донельзя направлены в другую сторону. Вопрос о том, рожать или не рожать детей, подменяется тем, что их вменяется рожать только при соблюдении вполне четко заданного понимания отношений между полами. На это соблюдение и уходит главная часть сил, а культурный результат такого понимания настолько противоестествен, что детей практически рожают все меньше и меньше, поскольку половые отношения предписано превратить в секс, а секс - это отнюдь не "естественное, самой природой данное понимание полов", а всего лишь определенный способ культурной обработки индивидов, который настолько античеловечен, что разваливает в настоящее время все смысловое поле нашей совместной деятельности, а не только непосредственно сферу взаимоотношений между полами.

В связи с этим часто приводят аргумент, который, по мысли тех, кто его приводит, должен автора данной работы - агрессивную феминистку - поразить наповал: обращают внимание на то, что сейчас продолжительность жизни мужчин - только 59 лет. При этом само собой подразумевается, что "феминистка" должна быть "против мужчин" и ей такой аргумент должен, что называется, "колоть глаза", как будто она в этом виновата, и попалась с поличным. Так вот, на деле тут все наоборот. С нашей точки зрения, факт низкой продолжительности жизни мужчин свидетельствует как раз о том, что патриархатная культура, которая так буйно процветает благодаря трудам СМИ и консерваторов от политики, в настоящее время работает против мужчин так явно, как никогда. Именно она довела мужчину "до жизни такой" (в том числе и до такой продолжительности жизни). И чем грубее будет патриархат, тем в худшем положении окажется мужчина. На деле этот тип культуры никогда и не стремился реально действовать в интересах мужчин, он только постоянно пытался "позолотить пилюлю", показывая всячески те привилегии, которые он доставляет сильной половине человечества. А в реальной действительности все происходило наоборот. И осуществлялось это за счет того, что способ одаривания этими привилегиями был таков, что он сам заставлял за их получение платить приобретением психического и нравственного дискомфорта - цена непомерно высокая.

Ведь именно на долю мужчины этот тип культуры всегда оставлял самые неприглядные функции: убийцы, поскольку история в патриархатном обществе осуществляет себя через убийства и захваты чужих земель; насильника, поскольку изнасилование это не просто чье-то преступление, а один из социальных институтов современной культуры. В последнее время к этому прибавилось некоторое малозаметное принуждение быть "не-умным", поскольку современный режим практически устраивает, чтобы входящие в него индивиды мужского пола не очень задумывались о своем положении. Те, кто задумывается, как-то нежелательны. Ведь, обратите внимание, обычный мужчина в современном его понимании должен скорее действовать, чем думать, а думать за него будут другие (те, кто непосредственно принимает решения). Как-то не принято замечать, что сейчас мужчине практически возбраняется заниматься чем-либо из того, что раньше считалось "возвышенным", нынче это рассматривается вообще как признак расслабленности и мужской несостоятельности, это как бы оставлено "для стариков, которые ничего не понимают", а "сильный мужчина" должен быть "крутым", то есть принимать на себя наиболее отвратительные огрехи этой культуры. Так что на деле-то мужчины сейчас явно страдают от такого понимания половых норм: они тоже введены этим патриархатным порядком в очень тяжелое положение, просто об этом опять-таки не принято говорить вслух. Не принято признавать, что существует специальный тренаж, "массовая дрессура населения", возгонка вирильности и агрессивности для одних, критика "ужасных плодов равноправия" для других. Цель всего этого - сформировать сам объект отнесения, то есть сформировать через знаки тот культурный режим, которому должен соответствовать мужчина и должна соответствовать женщина, а уже тем самым (через это долженствование, то есть косвенно) сформировать и такие социокультурные знаки, как "мужчина" и "женщина". Как это происходит?

Первым шагом является складывание специфической мужской "нехватки", которую предлагается преодолевать через использование агрессивности. Такой дискомфорт в самочувствии мужчин виден сейчас везде и во всем, и не случайно потребность восполнить свою нехватку за чужой счет рассматривается как вполне допустимое поведение, которое тоже проявляется во всем, вплоть до ситуации на улице, когда водители-мужчины не соблюдают элементарных правил движения, стремятся проехать по тротуару или на красный свет, остановиться на остановке городского транспорта, постоянно терроризируют пешеходов только на том основании, что они - в машине, давая понять, что они могут наехать и сбить насмерть. Это все та же демонстрация силы с неосознанной целью самоутверждения, восполнения энергетического неблагополучия. Из рассказов знакомых мы знаем, что так ездили в Бразилии и Аргентине. Это - тот же стиль доктрины мачисмо, которого в России не было и который предполагает наличие не очень умного, дурашливого и безответственного, направленного только на себя самого мужчины.

Вообще чересчур многое из того, что нас сейчас окружает в действительности, является способом возмещения этой культурно организованной нехватки, слишком часто стало заметно, как мужчины бегут от своего невроза, по ходу дела воспроизводя его. Как мы уже говорили, подлинной целью "налаживания" так называемой деловой активности является организация условий воспроизведения того же самого невроза - стремления к самоутверждению, а отнюдь не желания или способности создать и поддерживать действительно деловую активность. Заработать деньги - вот цель, которая является не столько целью капиталистического хозяйства, сколько целью нашего сегодняшнего активизма. Заработать деньги, чтобы потом удовлетворять свой энергетический дискомфорт. В головах у наших мужчин поэтому и есть только две упомянутые уже нами навязчивые идеи - порно и уголовно наказуемая деятельность, потому что именно они являются наиболее полным выражением стремления как можно быстрее и легче восполнить нехватку, которая снедает мужчину каждую секунду его существования.

Как мы уже говорили, одну из основных ролей в утверждении этого режима взяли на себя теле-, кино- и радиожурналисты. Они обеспечили такой режим коммуникации со слушателями и зрителями, при котором женские гениталии стали символом перестроечного юмора, скабрезным карикатурам не было числа, надругательство над женщиной стало воплощением хорошего тона как такового, в результате всего этого даже помещения некоторых детских садов были переоборудованы под бордели - это была наша реальность, в которую мы погрузились на десять лет, сейчас еще любой взрослый человек это помнит и может подтвердить, что это действительность, а не зловредные натяжки. Просто нам как-то не хотелось этого признавать. Мало кто обращал при этом внимание и на то, что человеческое тело понималось как тело репрессируемое. У нас привыкли говорить о том, что социализм репрессировал интеллект, но нужно признать, что патриархат репрессировал тела, а это значительно более глубинный тип репрессии, его путь пролегает через формирование подсознания, хотя у нас по-прежнему продолжают считать, что подсознание - это нечто биологически данное раз и навсегда.

Необычайно важную роль здесь играет также и, собственно, тот способ, которым социализуется человек. Он должен сформировать то, что называется "взрослое" отношение индивида к жизни. Конечно, вырастание, формирование "зрелого" индивида - здесь отнюдь не только проблема анатомии. Зрелость - это то, что открывается в определенное понимание отношений между людьми, и прежде всего сексуальных отношений. В нашем обществе в качестве зрелых рассматриваются только люди, считающие приемлемым для себя образ жизни, который нам навязан с его порядком постоянного будирования сексуальных проблем и связанных с этим стандартов поведения, моды, распорядка дня и массы других требований, которые должны приниматься как само собой разумеющиеся и естественные. Например, дискотеки и другие "тусовки", на которых знакомятся индивиды разного пола в строго определенных условиях - при этом жестко задан не только тип одежды, но и стиль речи, позы, тон. И заданы, разумеется, во вполне определенном смысле.

Самое же основное заключается в том, что вся навязчивая логика этого нескончаемого сексуального спектакля неотрывна от логики развития и распределения, предусмотренной рынком потребления. Это он могущественной рукой формирует очередной стандарт на музыкальный стиль и новые танцевальные фигуры, не говоря уже обо всем остальном. Маркетинг - схватывание разнообразных будущих социальных тенденций и немедленное переведение их на рыночный язык и в денежное исчисление. Модно-немодно, информативно-неинформативно, красиво-некрасиво - это только особые средства, средства переведения чего угодно на язык потребления, а также активное формирование этого потребления.

Хочется обратить внимание на то, что в рамках этой культуры остается только то, что можно выразить в форме более или менее технологизированного стандарта (поэтому она и патриархатна), для того чтобы затем оценить это в денежном выражении. Остальное вычеркивается. Что касается России, то ей теперь навязывается особый тип "перепотребления", вызванный не нуждами человека, а интересами процветания нашего уродливого "рынка" (а также "правильного" западного рынка). Все более безудержное и оголтелое торжество консьюмеризма приводит к тому, что потребление оказывается основным героем этого жизненного стиля. Иначе говоря, в наше время найден способ, позволяющий рассматривать сам секс как объединение Желания и Рынка. Задача принуждения к сексуальному соединению отдельных лиц решается путем соединения в тандем конструирования Человеческой Мотивации и конструирования Потребления как таковых.

В этом отношении секс в своем предельном выражении, как таковой, по нашему мнению, выступает как некоторая "утешительная премия", которая выплачивается тем, кто не в состоянии занять себя сам, не в состоянии отвечать за свои поступки и оказывается ведомым. Просто способы, которыми общество "платит отступного" в разные моменты истории основательно различаются, но суть остается прежней.

Здесь важно подчеркнуть, что принципы взаимоотношения между полами связаны с типом хозяйственной организации и, чтобы поменять эти принципы, нужно соответствующим образом учитывать и изменения в типе хозяйствования и наоборот. Вполне закономерен тот факт, что основной проблемой для нашей страны является мужская нехватка, она здесь предусмотрена структурно, под нее рассчитаны все остальные моменты общественной жизни. Эта проблема еще ждет своего специального и систематичного анализа.

Суммируя то, что мы сказали ранее, подчеркнем, что половые отношения не обязательно должны осуществляться в форме сексуальности, только в условиях патриархатной культуры действует механизм формирования садомазохистских проявлений подсознания. С нашей точки зрения, человеческое подсознание - это отнюдь не место пребывания "естественных", "животных", "природных" инстинктов, а место политической спекуляции на телах, законы подсознания отнюдь не раз навсегда данные законы. Подсознание формируют, можно сказать, формуют, и весьма бесцеремонно. В разные исторические эпохи люди обладают "разным подсознанием". Вполне понятно, что традиционная психология (и особенно классический психоанализ) очень остро нуждались в представлении о том, что подсознание представляет собой нечто вроде склада, состоящего именно из инстинктов, иначе пришлось бы признать, что "природное" совсем не природно, а "естественное" совсем не естественно. Именно посылка вменения определенных культурных норм от имени природы и есть основная посылка психоанализа: списать грехи культуры на грехи либо человеческой природы, либо отдельного человека - вот его пафос. Выдавать не просто бесчеловечные, но совершенно античеловеческие нужды патриархатной культуры за нужды человека как такового - это основная задача, а характер этих норм и так понятен, он всегда базируется на одной и той же посылке: "анатомия - это судьба" (где под анатомией подразумеваются весьма различные способы репрессировать анатомию, и, разумеется, не только женскую, но и мужскую тоже).

Как показала практика, похоже, что с мужчиной можно сделать все что угодно, лишь бы это обещало уменьшение "нехватки". Он соглашается на выполнение самых неприглядных социальных "заданий", если только они связаны с возможностью получения энергии хотя бы лишь на один момент. Неужели не понятно, например, что порнография наносит вред мужчине больше, чем женщине?[[В связи с этим можно заметить, что трудная задача определения того, что такое порнография, как представляется, может быть в некотором смысле решена. С точки зрения культурной символики, порнографию можно определить как стремление мужчины проиграть, произвести "в форме спектакля" над женщиной то, что этот тип культуры произвел над ним самим в реальности.

Совсем неудивительно, что в этих условиях (если принимать во внимание их в совокупности) продолжительность жизни мужчин меньше, чем продолжительность жизни женщин, а как может быть иначе? Более того, реально дела обстоят еще хуже. То, что мы сейчас имеем - это просто меноцид, и вина за это лежит именно на патриархатном характере нашей культуры. В условиях господства этого культурного режима, как мы уже говорили, создается видимость, что привилегии даются именно мужчине, однако на деле он используется для работ самых грязных, связанных с наибольшим моральным и нервным дискомфортом. Некоторые возражают на это, что кто-то же должен делать и это, но, как мы думаем, никто не должен. Пусть этот режим выходит из положения сам как хочет, раз он без этого не может наладить свое функционирование. Мужчина в состоянии понять, что он даже больше, чем женщина, сейчас заинтересован в пересмотре патриархатных оснований культуры. Пока мужчина будет по-прежнему мириться со своей весьма двусмысленной ролью, его положение будет таким же катастрофичным, независимо от того, существуют ли вообще или нет те, кто об этом говорит.

Теперь рассмотрим более подробно, какие структурные составляющие в нашем типе культуры делают возможным такое положение вещей. На первый взгляд кажется, что это вычленить почти невозможно, во всяком случае до сих пор мы почему-то не знаем широко известных трудов, посвященных этой теме. Открыто говорить о том, что сексуальность культурно сконструирована, стало возможным совсем недавно. Это произошло только в ХХ веке, да и то во второй его половине после появления на свет трудов Лакана и особенно Фуко (примечательно, что даже Фуко анализировал арматуру складывания мужских гомосексуальных, а не гендерных отношений, однако так или иначе, но многовековое табу было сломлено). Мы здесь посмотрим на эту проблему с гендерных позиций.

Мы исходим из той посылки, что динамика сексуальности шире и глубже, чем это первоначально кажется, и что она представляет собой контроль, через который маскулинистское господство существует в очень широких формах. Так, мы знаем, что женская половая роль регламентируется и контролируется сексуальными преследованиями самого разного рода - тут и семейные побои, изнасилования, порнография, аборты, законы по контрацепции и т.д. Они составляют ядро сложной культурной системы, периферия которой - рассуждения, предлагаемые в средствах массовой информации, литературные образы, видеоряд театра и кино, стили одежды и т.д.

В силу чего это становится возможным? Здесь прежде всего имеет значение тот способ, каким женщина оказывается вовлеченной в сексуальное отношение, при котором на ней лежит ответственность за мужское желание, то есть отношения между полами строятся несимметрично - так, что женщина должна пассивно воспризнавать и утверждать мужское активное сексуальное действие. Поэтому то, что выглядит как "природный мазохизм" женщины, это, скорее, сложное культурно-социальное вменение, обязанность воспризнавать действие, для женщины в высшей степени сомнительное как по форме (поскольку оно направлено на подчинение женщины), так и по содержанию (поскольку оно исходит не от нее самой) - иными словами, при современном понимании отношений между полами женщине отводится весьма странная роль удостоверения, воспризнания мужского желания, в этом смысле речь идет во всяком случае не о простом "природном" мазохизме, а о сложной форме подчинения.

Необходимость воспризнавать мужское желание, которое деградировано под действием властных отношений, заставляет женщину чувствовать и себя участницей этой неприглядной игры - это более тонкое и современное вменение вины, которое практикуется сейчас весьма широко. Становится видно, что в сексуальном переживании женщине открывается не освобождение и не "счастье", а только ее вина, и удовольствие составляет не самую сущность происходящего, как принято думать, а только способ явления другой сущности - вины. То же, что происходит реально, это проявление неспособности противостоять вменению греха со стороны культуры, согласие полагать себя греховной. За изнасилованием и маскулинистской плохо скрываемой тоской по сексу кроется проблема аффекта энергетической недостаточности удовольствия от господства и спекулирования на нем ради насильственного вменения вины (полового греха) обоим полам. Как это ни странно на первый взгляд, но именно путем применения властных отношений со стороны самой культуры, только насильственно можно заставить современного человека осуществлять сексуальное поведение (по структуре применяется та же технология, что и в ситуации употребления спиртных напитков и наркомании). Отношения между полами политизированы в том смысле, что поставлены в крайне неестественные условия. Весь характер и строй нашей жизни уходит корнями в этот слой символического отнесения. Этот тип культуры не может предложить ничего лучшего, чем строить свои стратегии только в условиях болезненной "нормализации" человеческой чувственности, путем построения отношений между полами как отношений греха.

В своей в статье "Сексуальность, Порнография и Метод: Удовольствие от Патриархата" К. МакКиннон ¹⁸⁾ обсуждает эти вопросы. Она, в частности, отмечает: говорить о том, что существует "сексуальная политика", очень трудно - мало кто согласится принять это всерьез, хотя чисто умозрительно это и понятно. Признать это тяжело именно потому, что сексуальность центрируется на самой власти как культурно определенном феномене. Дело в том, что в сексуальности маскулинистское господство эротизируется как таковое и начинает доставлять мужчинам прямое удовольствие, то есть маскулинистский тип культуры строит такие тела, для которых мужественность конструируется таким образом, что мужское сексуальное желание определяет как себя, так и женское проявление желания, а дальше под "женским полом" понимаются нормы сексуальной привлекательности, перепутывающиеся с половой идентичностью, которая считается присущей самой природе женщины.

Гендерная проблема становится "проблемой" того, что принимается за "сексуальность", что секс означает, что под ним мнится. И хотя "приключения желания" все время обсуждаются в культуре и низкой и высокой, тем не менее само выяснение "механизма желания" до сих пор шокирует нас, то есть секс постоянно принудительно будируется, но суть остается под запретом: обсуждение того, что необходимо, чтобы возникло желание (чтобы функционировал мужской орган), и поныне кажется богохульством. Очень редко кто согласится с тем, что сексуальность жива и воспроизводится не тем, чем она сама является, а политикой. Это не нравится даже некоторым феминисткам, так как представляется им, в соответствии с сегодняшней политической логикой, как бы наивным, хотя по сути дела, может быть, наоборот, наивна как раз вера в традиционное статическое понимание секса. Конечно, тяжело пересматривать многие положения, которые кажутся такими очевидными.

Мы слишком привыкли к тому, что секс - это нечто "до-политическое", внутренне присущее природе, что он совпадает с разделением по линии пола. Более того, нас чересчур приучили считать, что секс всегда репрессируется цивилизацией, что социум отрицает полную силу сексуальности, что докультурная и инвариантная сексуальность нуждается в культуре только для того, чтобы оформить себя в конкретные и специфические "формы", а сам сексуальный "аппетит" кроется в биологической нужде. Это и приводит к тому, что нужно найти средства для выражения и утверждения секса, который естественен. Поэтому чем больше секса, тем лучше[[К. МакКиннон приводит следующее высказывание А. Гольдштейна - редактора порнографической газеты "Screw" по поводу антипорнографической кампании, развернутой феминистками: "Мы должны повторять как мантру: секс - это хорошо, нагота - удовольствие, эрекция прекрасна".19)

^]].

Далее...