В силу существовавшего социального страха и общего низкого уровня образования, бабушки мало рассказывали внукам о своей жизни и вообще о прошлом. Иногда родители сознательно отстраняли бабушек от общения с детьми, боясь, что они идеологически вредно повлияют на внуков. Одна из респонденток рассказывала, что хотя бабушка жила по-соседству, мать сознательно ограничивала контакты внучки и бабушки. Бабушка была религиозной, и мать боялась, что она негативно повлияет на внучку-пионерку и испортит ей будущее.

В рассказах респондентов скорее присутствует образ бабушки, которая вкусно кормила и создавала ощущение уюта и защищенности - скорее заботливой "няни", чем воспитательницы. Бабушка в таких семьях способствовала сохранению у внука чувства безопасности и автономности. Бабушка выполняла своеобразную роль защитного механизма от жесткого влияния внешней среды. Респонденты из рабочих семей неоднократно подчеркивали, что их отношения с бабушкой были существенно более интимными и откровенными, чем с родителями, поскольку бабушки никогда не наказывали их, а были к ним мягки и прощали любые проступки. Складывается впечатление, что даже мальчики из семей с бабушками несколько более фемининны, чем в нуклеарных семьях. Уже, будучи взрослыми людьми, они сохранили теплые воспоминания о бабушке и тяжело переживали ее кончину.

В эмоциональном плане влияние необразованных бабушек велико. Однако в информационно-трансляторском аспекте внуки мало получали от бабушек, информационное общение иногда даже шло в обратном направлении: от внуков - к бабушкам [7].

Один из респондентов излагает эту довольно типичную и для других семей ситуацию:

Мы уже говорили, что массовое включение женщин-матерей в систему общественного производства вынуждало семьи хотя бы временно прибегать к помощи бабушек в дошкольный период жизни своих детей. Даже если до рождения ребенка молодая семья проживала отдельно от прародителей, то зачастую в связи с рождением первенца бабушки "вызывались" из другого города или из села для выполнения домашних функций, ухода за ребенком. Однако, в своем большинстве они не только необразованны и не могут помочь в интеллектуальном развитии ребенка. Они - мигранты, вырванные из привычной, чаще крестьянской среды. Они не могут ни передать навыки своей крестьянской культуры, ни научить образу жизни в городе.

Из 22 семей нам встретилась только одна семья крестьянского происхождения, где внук Сергей в своем рассказе воспроизводит систему крестьянского воспитания, полученного им от бабушки. Семья во времена детства внука продолжала вести крестьянский образ жизни. Бабушка воспитывала внука в привычной ей крестьянской среде и поэтому Сергей вспоминает не только народное рукоделие, к которому приобщала его бабушка, но и совместное с бабушкой ведение крестьянского хозяйства, ремонт дома, уход за скотиной и огородом. Но больше всего внук любовно вспоминает деревенские сказки, рассказанные ему бабушкой и переданные как элемент крестьянской культуры в неизменном виде с дореволюционных времен. То есть, помимо функций ухода за ребенком, функций "няни", в данном случае присутствуют и элементы классового крестьянского воспитания, передачи культурного капитала своей социальной среды. Трансмиссия культурного капитала в данном случае была успешной. Выросший внук, ставший горожанином, субъективно идентифицирует себя со средой своего детства - с крестьянством.

Большую часть свободного времени Сергей с удовольствием проводит вне большого города, в доме своей бабушки в деревне.

В жизненных историях семей неоднократно назывались функции, которые были закреплены в рабочих семьях за бабушками.

Бабушка:

- готовила еду;

- ходила в магазины за продуктами;

- ухаживала за внуком, когда он болел;

- рассказывала сказки;

- никогда не наказывала;

- утешала в тяжелые минуты;

- прощала все обиды;

- всегда сочувствовала и понимала детские проблемы.

Такие функции бабушки в рамках трехпоколенной семьи в данном случае можно полностью отнести к вспомогательным функциям неоплачиваемого домашнего труда и ухода за ребенком.

В этом отношении различие в семейных функциях бабушек в образованных и необразованных семьях мало чем отличаются от аналогичного опыта других стран. Так, Дж.Гуди отмечает, что в старые времена скрытое различие в домашних функциях бабушек в семьях высших и низших слоев в Англии отразилось даже в терминологическом различии понятия "бабушка" в семьях представителей разных страт: в низших слоях бабушек называли "nanna" т.е. "нянька", так как они выполняли функцию няни, тогда как в высших классах термин "grandmother" (обычно - мать матери), означал делегирование воспитательных функций по старшинству; собственно "няня" рекрутировалась на рынке труда [5, с. 1б3].

Таким образом, с точки зрения семейных функций, бабушки из малообразованных дореволюционных слоев служили скорее бесплатными домохозяйками и няньками, чем воспитательницами. Они создавали у своих отпрысков чувство психологической защищенности и эмоциональной поддержки, но мало подходили для функций рациональной трансляции своей дореволюционной культуры и памяти семьи, в силу своей малообразованности и оторванности от своих социальных корней. Воспитательные функции в этом случае оказались переданными на откуп государству, а механизм межлоколенной трансляции семейной культуры в таких семьях отсутствует.

Внуки же оказались маргиналами, строящими свою жизнь по случайным индивидуальным моделям. По свидетельству детей, родительские ожидания в основном сводились к школьным успехам и ориентации детей на упорный труд - как показатель успешности их продвижения к статусу "государственного винтика". Такая ориентация представляется типичной для всех рабочих семей, продвигающихся вверх по социальной лестнице в различных странах [10].

В остальном дети были предоставлены сами себе и не испытывали большого воздействия семейной культуры. По меткому замечанию одной из респонденток:

На этом фоне немногочисленными исключениями выглядят семьи дореволюционной элиты, которые, несмотря на вынужденный отказ от своих предков в ситуации послереволюционных преследований, смогли сохранить и передать следующим поколениям элементы своей семейной дореволюционной культуры. Мы имеем в виду не предметы материальной культуры, которые были безвозвратно утрачены в ходе многочисленных переездов и реквизиций, а духовную культуру, которая передавалась из поколения в поколение в процессе непосредственного общения старших и младших поколений семьи.

Несмотря на одинаковый статус и функции "домоправительницы" при работающей матери, (так же как и бабушки из необразованных семей они были нянями), бабушки из "бывших" образованных семей становились, кроме того, еще и домашними воспитателями. Они передавали своим внукам систему сословного воспитания, которая сложилась в их родительских семьях в дореволюционные годы.

Система "бабушкиного" воспитания в образованных семьях обычно начиналась с обучения грамоте. Внуки вспоминают, что научились читать задолго до школы, и уже в дошкольном возрасте они щеголяли определенными литературными навыками. В семьях, где бабушки не имели достаточного уровня образования, обучение грамоте происходило только в семилетнем возрасте в школе. Государственная методика обучения грамоте исходила из того, что дети приходили в школу без каких-либо навыков чтения, и обучение грамоте, следовательно, должно осуществляться с "нуля".

Так, один из респондентов, Александр Землянин вспоминает о том, как его воспитывала бабушка, которая была родом из бывшей дворянской семьи. Первые годы ее раннего детства выпали на дореволюционное время, в дальнейшем, окончив советский институт, она стала профессиональным геологом:

Здесь обращают на себя внимание два факта. Во-первых, бабушка наравне с воспитательными функциями выполняла еще и роль "няни". Во-вторых, раннее знакомство внука с образцами классической русской литературы, а не просто с детскими сказками. Богатая бабушкина биография послереволюционного периода ее жизни - жизнь геолога - была передана внуку значительно позднее, чем русская классическая литература и поэзия, которой ее саму учили в детстве (а ей было всего пять лет, когда произошла революция). Эти истории были переданы внуку значительно позднее, уже как компонент его идеологического "советского" воспитания.

Начальное знакомство детей с литературой в советский период складывалось из трех составляющих. Во-первых, классическая русская дореволюционная литература, на которой в основном воспитывались дореволюционные поколения, и которая являлась в основном литературой морального содержания. Пушкин и Лермонтов, как "проверенные" классики, изучались и в советской школе.

Но основной упор делался на втором типе - советской детской литературе революционно-патриотического содержания, рекомендованной идеологическими институтами (дети как подпольщики в революционной борьбе, дети как помощники в советском строительстве и защитники Родины в годы войны). И в-третьих, современная западная детская литература, которая редко достигала русского читателя из-за информационной блокады.

В официальной педагогике упор в основном делался (и до сих пор делается) на военно-патриотическую литературу послереволюционного периода, и советские поколения воспитывались именно на таких "правильных" текстах [15].

Ориентация воспитательной стратегии бабушек на классическую русскую литературу является, таким образом, свидетельством воспроизводства в сознании внуков своих культурных образцов дореволюционного периода.

Из рассказа одной респондентки:

Та же ситуация раннего интеллектуального развития наблюдается и в других семьях образованных бабушек. В следующей семье существенную роль играл и дед, который, в отличие от большинства других семей, принимал активное участие в воспитании внука. Оба они - и дедушка, и бабушка - происходят из семей образованных купцов. Впоследствии, в годы советской власти, дедушка и бабушка стали высококвалифицированными инженерами.

Алексей Новиков:

Из данной истории можно выделить несколько наиболее характерных моментов. Помимо уже отмеченной выше роли дедушек и бабушек как "домашних воспитателей" внука, которые добровольно приняли на себя роль "стратегов" в образовании своего потомка, явно присутствуют и другие черты семейного домашнего воспитания, пришедшие из дореволюционной России. Например, помимо ориентации на классическую русскую дореволюционную литературу, о котором говорилось выше, здесь добавляется также другие формы времяпровождения: домашнее чтение вслух, которое представляется знаковым элементом ушедшей русской домашней культуры; семейные театральные постановки, так характерные для прошлого столетия и почти совсем забытые сейчас.

Эти элементы дореволюционной системы домашнего воспитания теперь можно почерпнуть только из богатой русской классической литературы прошлого столетия (например, "Детство" Л.Толстого), и трудно было представить, что они сохранились в сегодняшних семьях почти в неизменном виде [13].

Исходя из этих двух историй можно было бы предположить, что воспитательная стратегия бабушек являлась следствием их собственного высокого образовательного уровня, полученного уже в советские годы, а не следствием семейного происхождения.

Благодаря жизненным историям у нас появилась возможность сравнить воспитательное воздействие двух бабушек в одной семье, семье Журналистовых (подробней о семье см. Раздел 1, глава б). Одна из них - бабушка по материнской линии, Галина - происходит из семьи крупного землевладельца, дворянина, где системе образования детей уделялось достаточно внимания. Она училась до революции в гимназии, но после революции, выйдя замуж, никогда не работала. Другая - бабушка по отцовской линии, Агафья - происходит из дореволюционной бедной крестьянской неграмотной семьи. Возможности для получения образования у нее возникли только после революции. Она стала учительницей. Однако их эмоциональное воспитательное воздействие на внучку было диаметрально противоположным.

Рассказывает Женя, внучка обеих бабушек:

Конечно, здесь можно было бы говорить просто о разных человеческих типах двух бабушек, но в то же время их воспитательные ориентации - одной на доброту, а другой на назидательность, строгость и неоправданную грубость по отношению ко внучке - можно также отнести и к различиям двух культур. Революционно-агрессивная культура времен классовой ненависти и враждебности - и нравственная ориентация на доброту и мягкость, свойственная дореволюционной дворянской культуре.

В этой жизненной истории также весьма существенным добавлением к предыдущим историям является упоминание о нравственных ценностях, близких к религиозным, которые бабушки из "бывших" передавали своим внукам. Религиозное воспитание как таковое не соответствовало официальным воспитательным догмам советского времени, да и сами бабушки в большинстве случаев не были верующими. Но своим внукам они старались передать хотя бы основные нравственные нормы и ценности, являющиеся составной частью религиозного воспитания.

Этот же аспект нравственного, по сути дела скрытого религиозного воспитания, встречается и в жизненной истории Алексея, о которой говорилось выше. По его мнению, его дедушка и бабушка не верили в бога, но передавали ему основные ценности, содержащиеся в "десяти заповедях" на примере своих жизненных поступков и ошибок.

Другая семья бывших священнослужителей Вороновых (см. Раздел 1, глава 2) также избегала прямого религиозного влияния на своих внуков, опасаясь, что это пойдет в разрез с общепринятыми идеологическими воззрениями и навредит в дальнейшем пути их внуку Константину. Однако, когда ему задали вопрос: чему же в основном его учили в семье, он ответил также как и Алексей: учили добру и соблюдению "десяти заповедей". Бабушка Константина, которая сама была домохозяйкой, но выросла в семье образованных священнослужителей, взяла на себя функции воспитания не только своего внука Константина, но и целой группы соседских детей, чтобы Константину было интересней. Она была настолько обеспокоена возможностью случайного внешнего воздействия на внука, что решила сама сформировать для него круг детского общения. В группу ее воспитанников попали дети советской элиты, которая также хотела дать дополнительное домашнее воспитание своим детям.

Домашнее воспитание внуков, начатое как обучение грамоте, культуре и нравственным ценностям, в более поздние, первые школьные годы состояло в дополнительных внешкольных занятиях. Они также являлись, в основном, прерогативой бабушек, а не родителей. Родители, занятые в профессиональной сфере, не имели возможности выделить время для сопровождения своих детей на такие занятия, даже если они и хотели дополнить школьное воспитание своих детей.

В образованных семьях наиболее типичным обязательным "набором" дополнительных занятий для детей являлись иностранные языки, музыка и художественное воспитание, реже - спортивные секции. Так, Александр занимался спортом, английским языком и в литературной студии, Алексей ходил на дополнительные занятия для детей в Музей изобразительных искусств и дома с учителем занимался музыкой, Женя занималась танцами и фигурным катанием, Константин учился в художественной школе и занимался французским языком.

Таким образом, воспитательные функции образованных бабушек в условиях централизованной и унифицированной государственной системы образования восполняли отсутствие специализированных образовательных учреждений.

Такая семейная стратегия готовила скорее к определенным социальным статусным функциям "интеллектуальной элиты", чем к определенным профессиональным ролям (именно на выполнение профессиональных ролей была ориентирована государственная политехническая образовательная система). Дополнительное воспитание восполняло отсутствие индивидуально-ориентированной системы подготовки национальной интеллектуальной элиты, которое в других странах выполняют закрытые частные учебные заведения или престижные колледжи. В нашей стране эта функция подготовки элиты осуществлялась в процессе домашнего "бабушкиного" воспитания на традициях русской культуры.

Естественно, что в таких семьях складывались высокие статусные ожидания по отношению к внукам. Общая стратегия воспитания была ориентирована на получение хорошего высшего образования, желательно университета или другого престижного вуза. Профессиональный выбор обычно не был обусловлен семейными традициями, а являлся результатом индивидуального выбора, однако общий социальный уровень интеллектуальной элиты предполагался.

Высокие ожидания по отношению к внукам были реализованы во всех образованных семьях: все они закончили университеты и стали квалифицированными специалистами с высшим образованием, занимают высокоинтеллектуальные позиции в обществе.

В соответствии с закономерностью, выявленной в лонгитюде, в наших случаях бабушки с высшим образованием воспитали высокообразованных внуков: три научных работника, журналист с высшим образованием, художник, государственный деятель, редактор научного журнала.

Социальные функции образованных бабушек состояли в том, что они служили передаточным механизмом сохранения и воспроизводства дореволюционной культуры. Воспитательное влияние бабушек явилось единственным способом социальной идентификации потомков русских образованных слоев.

Бабушки из "бывших" семей являются не только трансляторами дореволюционной культуры и выполняют, таким образом, консервативную роль, но и важным механизмом поддержки в условиях изменяющегося общества. Высокие интеллектуальные ожидания от своих внуков, о которых говорилось выше, не были следствием жесткого давления на социальный выбор потомков со стороны семьи и ее ориентации на высокий статус потомка. Респонденты подчеркивали, что их профессиональный выбор не был ограничен родительскими требованиями, а предполагал самостоятельный свободный выбор и доверие к нему со стороны семьи.

В семи случаях этот выбор совпал с родительскими ожиданиями. Дети не повторили профессиональный выбор родителей. Но в социальной страте оказались в той же нише "интеллектуальной элиты", к которой принадлежала семья в предыдущем поколении. Но есть одно исключение, когда прародительские и родительские "элитные" ожидания не нашли отклика у внука.

Александр Землянин решил отказаться от карьеры интеллектуала и выбрал предпринимательскую деятельность. Этот выбор не только был встречен семьей и, в частности, бабушкой (Лидией) с пониманием, но именно бабушка, по словам внука, оказалась главным агентом поддержки внука. Если родители молчаливо согласились, то бабушка активно защищала выбор внука, и теперь она продолжает оказывать ему моральную поддержку.

В данной ситуации проявилась ее более легкая, по сравнению с родителями, приспособляемость к изменившемся социальным условиям. В исторической памяти этой бабушки сохранилась аналогичная ситуация социального выбора, в которой оказались она и ее мать после революции. Для социального выживания и избежания послереволюционных преследований ее мать, дворянка по происхождению, с малолетней дочерью на руках, уехала из родительского дома в поисках заработка и своего места в новой социальной системе. Мать Лидии отказалась не только от семейной, но и от сословной поддержки и пыталась приспособиться к новым социальным условиям самостоятельно. Это, возможно, спасло ее чисто физически, поскольку оставшиеся в послереволюционной Москве ее родственники, не принявшие столь радикальных действий погибли от голода (см. подробней о семье Земляниных в Разделе 2, главу 1).

Теперь воспоминание о собственном опыте побудило бабушку Лидию поддержать выбор своего внука и его стремление отказаться от сословной принадлежности к интеллектуальной элите ради выживания в изменявшихся социальных условиях в ситуации появления новых координат жизненного успеха - коммерческий успех.

Из этого можно заключить, что трансляция культурно-сословных ценностей через поколение, сохранение и передача семейно-сословной культуры, ведет не только к повторению жизненных стратегий предыдущих поколений. Их опыт расширяет поле возможностей в ситуации выбора, поскольку приобщает к актуальному социальному опыту семьи опыт прошлых аналогичных ситуаций, что позволяет лучше ориентироваться в изменившейся ситуации и принимать наиболее оптимальные решения [б].

Таким образом, функции образованных бабушек сводились не только к семейным ролям воспитателей внуков, но и к социальной роли ретранслятора семейно-сословной культуры дореволюционной России. В условиях подавления и противодействия со стороны господствующей "советской культуры" они были важным каналом выживания и передачи дореволюционной культуры своим потомкам, ориентировали их на статус интеллектуальной элиты в рамках советской системы.

Функции необразованных бабушек сводились, в основном, к семейным ролям эмоциональной защиты внуков от враждебного внешнего социального воздействия; другими словами, к "смягчению ударов судьбы" и эмоциональному воспитанию внуков. Социальной роли ретранслятора они, скорее всего, не выполняли.

1. Beeker H.-(ed.), 1992. Dynamics of Cohort and Generations Research:

Proceedings of Symposium, 12-14 December, 1992. Thesis Publishers. Amsterdam.

2. Bertaux-Wiame I.1993. The Pull of the Family Ties: Inter

-Generational Relationships and Life Paths. In: Between Generations. Family Models, Myths and Memories. Eds. D.Bertaux and P. Thompson. Oxford University Press.

3. Bertaux D.,1994. Families and Mobility: European Experience, in:

Innovation. V.7, N 1.

4. Goldthorpe .J,1987. Family Life in Western Societies. Cambridge University Press.

5 Goody J., 1983. The Development of the Family and Marriage in Europe-Cambridge University Press, Cambridge.

6.Hareven Г.,1982, Family Time and Industrial Time. Cambridge University Press.

7. Mead M. 1970.Culture and Commitment. A Study of Generation Gap. London.: The Boudly Head.

8. Muxel A. Transmissions Between Generations: Models and Types. Доклад на советско-французской конференции. М.; 1992.

9. Schlesinger R., 1949.(ed.) The Family in the USSR. Changing Attitudes in Soviet Russia. Documents and Reading. London.

10. Thompson P., 1976. The Edwardians; The Remaking of British Society,

London: Weienfeld and Nicolson.

11. Thompson P., 1990. The Family and Child-reaving as a forces for

economic change. Towards Fresh Research Approaches." Sociology", v. 18

N 4 р.515-530

12. Turner P., l990. A Comparative Content Analysisof Biographies.In:

Comparative Methodology: Theory and Practice in International Social Research. Ed.E.Qyen. London: Sage.

13. Берс Т., 1978. Моя жизнь в Ясной Поляне и дома. Воспоминания. М.

14. Ключевский В. О., 1988. Курс русской истории. Часть Ш.М.;

Мысль.

15. Левада Ю.(ред.), 1993. Советский простой человек. М.; "Мировой океан".

16. Ленин В.Й. Речь на III съезде Комсомола. ПСС. Т. 10.

17. Мацковский М, 1993. Семья в кризисном обществе; М: Институт социологии.

18. Отчет о Ш этапе лонгитюдного исследования "Пути поколения России". Рук. - Коклягина Л., Семенова В.; 1993.

19. Семенова В., 1993. Soziookonomische Krisen in dem

Lebenserfahrungen russischer Familien. (на немецком языке). ж."BIOS"; 1993, N 1.

1. Харчев А.Г,1979. Брак и семья в СССР. М.; Мысль.