На Пироговском съезде, бывшем в .Петербурге в июне прошлого года, вопрос об аборте вызвал живой интерес. Д-р Личкус в своем докладе указал, что нужда и боязнь позора являются главными причинами искусственных абортов. Ограничение деторождаемости существует с древних времен. Платон и Аристотель советовали ограничивать число детей. Многие первобытные народы прибегали к изгнанию плода и детоубийству. Д-р Личкус высказал мнение, что искусственный выкидыш не должен наказываться, если беременность угрожает здоровью женщины, если он производится в предупреждение дурной наследственности, из крайней нужды или боязни, позора, при изнасиловании или обмане. Юрист Грин и д-р Астрахан высказались за полную ненаказуемость аборта. Председатель медицинского департамента Плющевский-Плющик заявил, что. материнство есть в большей степени обязанность, нежели право, потому закон не может оставить безнаказанным аборт. Вместе с тем он признал, что существующие карательные нормы слишком жестоки для женщин. Женщина-врач Горовиц выразила протест против опеки над женщиной. Неужели государство боится, что женщина утратит инстинкт материнства, говорила она. Последний силен и глубоко заложен в природе женщины. Она не желает быть только детородным аппаратом, но материнство дорого и свято для нее, и никакие репрессии и наказания не страшны этому чувству. Если дети рождены в любви, она всегда будет для них беззаветно преданной матерью. Секция съезда приняла такую резолюцию:

"Уголовное преследование матери за искусственный аборт никогда не должно иметь место. Также должны быть освобождены от уголовной ответственности и врачи, производящие аборт по просьбе и настоянию матери. Исключение из этого должны составлять врачи, сделавшие аборт из корыстных целей своей профессии. Эти врачи подлежат суду врачебных советов".

Против этой резолюции раздались протесты со стороны врачей и печати. Общее собрание съезда ее значительно изменило. Оно признало, что с искусственными абортами надо бороться не репрессиями, а социальными реформами.

В "Русской молве" была напечатана статья А. 3. "Страх жизни", полная негодования против постановления секции съезда. Он негодует, что врачи под влиянием существующих условий жизни оказались неспособными отнестись к данному вопросу объективно, научно, что к их решению применились чувствования. Ведь изгнание плода есть посягательство на жизнь, почему нужно истреблять только зародышей, а не всех, которые оказываются лишними и не могут приспособиться, спрашивает он. Какая связь между самостоятельностью или правом на самостоятельность женщины и ее правом на изгнание зачатого плода?

Сергей Ордынский в статье "Нашумевший вопрос" ("Русские ведомости") указывает на трудность его решения. "Право общества и право личности, интересы частные, общественные и государственные, философия и мораль, отвлеченная мысль и непосредственное чувство переплелись в спутанный клубок причин и следствий, задач и целей, - говорит он.- И для того, чтобы когда-нибудь решиться сказать: аборт наказуем или аборт ненаказуем, когда наказуем и как, нужно прежде всего представить себе те причины, которые лежат в основе этого явления". Причины разнообразны. "Значительнейшая доля их заключается в условиях существующего социально-экономического строя, в положении женщин и в предрассудочной чисто фарисейской общественной морали". Автор признает, что если государство не может отказаться от уголовной кары за искусственный аборт, то оно не должно наказывать за него хотя бы в некоторых случаях. Главная борьба должна быть направлена против основных причин.

Г-жа Колтоновская в статье "Медицина и жизнь", напечатанной в "Дне", говорит, как тяжело для женщин беспрерывное деторождение, и указывает на их протесты против этого. По мнению авторши, протесты женщин свидетельствуют об их желании жить по-своему, не подчиняясь природе, а приспособляя ее к себе.

В сущности" и съезд и упомянутые взгляды на искусственный аборт говорят одно: настоящее положение вещей невозможно сохранить. Необходима реформа жизни и законов; последние должны принимать во внимание и интересы женщин.

Вопрос об аборте тесно связан с другими жизненными вопросами. Его невозможно рассматривать исключительно с отвлеченной точки зрения убийства зарождающейся жизни, нарушения закона природы. Приходится принимать во внимание другие обстоятельства.

Практически вопрос о деторождении люди решают, сообразуясь с условиями своей жизни. Убивают детей, производят аборты, предупреждают зарождение. Теоретически все это считается ненормальным и преступным. (Преступность понятие условное. То, что в известное время и в известном месте считается преступным, в другое время и в другом месте не признается таковым. Понятие о нормальности, о подчинении закону природы имеет более общее значение. Строение человеческого тела всюду, во всех странах одинаково. Основные его потребности также везде одинаковы. Чтобы не умереть, человек должен есть, пить, дышать воздухом. При неудовлетворении этих потребностей человек неминуема погибает - это закон природы. Люди ему подчиняются, но удовлетворять эти потребности им приходится различно, смотря по обстоятельствам, и согласовать закон природы с условиями своей жизни. К этому вынуждает их сама природа, которая не озаботилась созданием среды, обеспечивающей людям сносное существование. Если человек не будет пользоваться своим разумом, опытом и знаниями, то он вынужден будет вести существование, подобное существованию диких зверей, жизнь которых находится в зависимости от всяких случайностей. Наука не только проясняет сознание человека и. дает ему более правильный взгляд на различные явления, она помогает ему изыскивать средства к наилучшему удовлетворению своих потребностей. Природа - слепая сила, которая беспощадно давит все живое и на каждом шагу создает противоречия. Она наградила всех животных потребностью питания и вместе с тем создала такие условия их жизни, что они должны пожирать друг друга. Разве это не чудовищное противоречие? При подобных условиях едва ли можно говорить, что человек должен слепо подчиниться природе, удовлетворяя свои потребности.

Невежественный человек и невежественное общество удовлетворяют свои потребности так, как им дозволяют окружающие условия жизни. Есть пища - дикарь жив, нет ее - он умирает. Человек, приобретший опыт и знание, стремится предупредить такие случайности и делает запасы пищи. Последнее является не законом природы, но искусственным средством для лучшего удовлетворения потребности человека в питании. Для той же цели служит выбор и обработка пищевых веществ. И никто не скажет, что подобный образ действий является нарушением естественной потребности человеческого организма в питании, нарушением закона природы.

Вмешательство разума признается необходимым при удовлетворении разнообразных потребностей человека: потребности в дыхании, в питании, в известной температуре, в деятельности. Тут разум полезен и необходим. Но когда заходит вопрос о вмешательстве разума в половую жизнь человека и в деторождение, то делают испуганные глаза и начинают уверять, что тут всецело надо подчиняться природе.

Но что же мы видим при слепом подчинении природе? Стихийное деторождение производит такую массу детей, что человечество не в силах обеспечить всем им существование и многие из них; погибают в самом нежном возрасте. Многие дети получают тяжелую наследственность и, выросши, влачат жалкое существование или умирают в цветущем возрасте. Матери, истощенные частыми родами, измученные уходом за больными и умирающими детьми, проклинают свою судьбу, теряют здоровье и преждевременно умирают. Отцы тратят свой заработок на похороны детей вместо того, чтобы тратить его на их выращивание и воспитание.

Разве не необходимо вмешательство разума, чтобы устранить все эти неурядицы? Как это сделать - другой вопрос. Но разум должен вмещаться в деторождение, должен найти те нормы, при которых мать, отец и ребенок будут здоровыми и нормальными людьми. Эта норма, конечно, далека от того, чтобы превратить женщину в родильный аппарат или орудие половых наслаждений для мужчин, далека от того, чтобы наполнять маленькими гробиками кладбище. Эта норма не будет нарушением закона природы, но только вмешательством разума в удовлетворение нормальной потребности человека.

С целью ограничения количества детей человечество пользовалось и пользуется уродливыми и жестокими способами.

Оно прибегает к изгнанию плода, к детоубийству, к проституции. Но с подобными способами истребления зародышей и детей трудно мириться. Детоубийство жестоко, аборт может погубить мать, а проституция губит и женщину, и мужчину, и потомство. Подобные способы являются результатом дикости и невежества людей. Разум и наука должны найти иной способ ограничения числа детей, более достойный человека. Они должны изучить половую жизнь человека, рождаемость, наследственность и указать те условия, при которых деторождение может происходить с наибольшей выгодой для совершенствования человечества, для блага общества и для здоровья и личного счастья каждого его члена. Наука должна указать путь, как согласовать тут интересы личности, общества и всего человечества, природу и условия жизни.

А. 3. негодует на членов Пироговского съезда, что к их резолюции примешались чувствования, что она оказалась необъективной и ненаучной. Он спрашивает: "Какая связь между самостоятельностью или правом на самостоятельность женщины и ее правом на изгнание зачатого плода?"

Подобный вопрос представляется в высшей степени странным. На женщине лежит вся тяжесть деторождения, но она лишена тут права голоса. За нее решает мужчина. Разве это нормально? О ненормальности подобного порядка вещей свидетельствуют те законы, о которых г. Плющевский-Плющик сказал, что они слишком жестоки для женщин. Эти жестокие законы издавались мужчиной, свободным от мук деторождения, освободившим себя от ухода за преждевременно погибающими детьми, потому оказавшимся способным создать закон без примеси чувствований, но руководствуясь исключительно отвлеченным соображением о пользе государства. Гуманные законы по отношению к человеку невозможно издавать без примеси чувствований. Вот почему так необходимо участие свободных и самостоятельных женщин в издании законов, касающихся их самих и детей. Тут у них есть свои чувствования, неизвестные мужчинам, потому они в этой области скорее создадут гуманные законы, согласующие интересы личности и общества.

Министерство внутренних дел о борьбе с проституцией

В "Новом времени" (23 декабря 1913 г.) сообщается, что по поводу законопроекта об отмене врачебно-полицейского надзора за проституцией, внесенного в Государственную думу, министерство внутренних дел высказало мнение, что было бы "более осторожным передать этот законопроект для всестороннего возможно полного и беспристрастного освещения в Высочайше учрежденную комиссию для пересмотра врачебно-санитарного законодательства".

Если "Новое время" верно изложило взгляд министерства внутренних дел, то выходит, что народное представительство, призванное обсуждать нужды населения, оказывается недостаточно компетентным, чтобы решить один из самых тяжелых вопросов русской жизни: вопрос об открытой торговле женским телом в целях разврата под надзором полиции и докторов. По мнению министерства, маленькая кучка лиц, находящихся в правительственной комиссии, более компетентна в решении данного вопроса, нежели депутаты, избранные из различных слоев общества по всей России. Едва ли мы найдем в какой-либо стране столь презрительный взгляд на народное представительство, какой высказывает наше министерство внутренних дел. Нет, именно народное представительство наиболее компетентно в решении этого вопроса. В нем находятся отцы и братья, которым гораздо ближе интересы их дочерей и сестер, их сыновей и братьев, нежели небольшой кучке членов комиссии. Народных представителей сильнее задевает это зло. Они чаще встречаются с ним в жизни, поэтому имеют более верное и разностороннее представление о том вреде, которое оно приносит России. Народные представители являются более верными выразителями совести народной. А здесь именно и должна сыграть главную роль совесть народная. Народная совесть не может не протестовать против открытой торговли женским телом в целях разврата под надзором полиции и докторов. Она не может не протестовать против того ужасного растлевающего влияния, какое оказывает эта торговля на население. Она не может не сознавать того вреда, который врачебно-полицейский надзор за проституцией приносит русскому народу. Что это так, показывает английский парламент, отменивший регламентацию проституток, введенную кучкой бюрократов.

Он не посмотрел на то, что регламентация существует во всей Европе, но внял совести народной, внял голосу гуманности, которые требуют охраны народного здравия не столь позорными, унизительными и жестокими способами; внял рассудку, который говорит, что регламентация не достигает цели, что есть другие меры, гораздо более действенные для охраны народного здравия. И разве ошибся английский парламент, вняв голосу народной совести? В какой стране мы найдем столь блестящее состояние народного здравия, какое мы встречаем в Англии?

Для блага России мы горячо желаем, чтобы русское народное представительство вняло голосу народной совести, громко протестующему против надзора, а не министерству внутренних дел.

Существующие законы отражают в себе взгляды господствующей части населения на то, что допустимо и что должно быть запрещено. Жизнь постоянно доказывает вопиющими фактами, что законы, издаваемые господствующей частью общества, пренебрегают интересами подчиненной части, создают для нее крайне тяжелое положение. Беру для иллюстрации несколько фактов.

В январе текущего года в Петербурге, в гостинице "Париж", отравилась жена богатого архангельского купца Архипова. Она приехала в Петербург, чтобы возбудить дело о разводе с мужем. Последний прислал сюда телеграмму, требуя возвращения жены к нему, хотя бы для этого пришлось прибегнуть к высылке ее в Архангельск по этапу. Полиция явилась к ней, чтобы выяснить этот вопрос. Боясь ареста, Архипова схватила бутылку с креозотом и выпила его.

Очевидно, жизнь с мужем была для этой женщины хуже смерти. Можно ли в таком случае насильно заставлять жену сожительствовать с мужем? Рассудок и гуманность восстают против такого решения. Они говорят нам, что это жестоко по отношению к личности и вредно для семьи. Но существующие у нас законы, изданные господствующей частью общества, допускают такое насилие над женой. Наш закон обязывает жену жить при муже, и полиция должна удовлетворить это требование.

Такому отношению к жене до сих пор содействовал и паспортный устав, который установил правило, что замужняя женщина может получить отдельный паспорт только с согласия мужа. Беспаспортные у нас считаются бродягами, которых по этапу высылают на место жительства.

Параграф 107 гражданских законов гласит: жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви, почтении и неограниченном послушании, оказывать ему всякое угождение и привязанность как хозяйка дома.

Конечно, приказывать повиноваться и слушаться закон может. Но каким образом закон может заставить любить и почитать - это уж секрет законодателей. Подобное приказание кажется бессмыслицей современным людям, но оно до сих пор не отменено. Ему уже скоро исполнится 200 лет, но его неизменно повторяют в каждом новом своде законов. Очевидно, с тех пор мало изменились взгляды господствующей части общества на жен.

В самом деле, припомним хотя бы рассуждения в третьей Государственной думе, когда там рассматривался вопрос о том, что жена имеет право всегда требовать себе отдельный вид на жительство. Марков 2-й тогда прямо заявлял, что право жен на отдельный паспорт отнимет у крестьян рабочую силу и разорит крестьянское хозяйство. Он видит в жене не личность, не человека, а что-то вроде полезного домашнего скота.

4 февраля 1914 года Государственная дума в согласии с Государственным Советом приняла закон, который предоставляет всем женам право взять себе отдельный паспорт без согласия мужа.

Этот закон как будто дает жене право уйти от мужа, .когда ей вздумается, как будто идет вразрез с мнением г. Маркова 2-го. Но напрасно будут радоваться жены, для которых, как и для Архиповой, совместная жизнь с мужем хуже смерти и которые при помощи паспорта вздумают от него избавиться. Полиция по-прежнему имеет право явиться к ним и водворить их к мужу. Ведь остается в силе статья 103, которая гласит: "Супруги обязаны жить вместе, а посему: 1) строго запрещаются всякие акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов; 2) при переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена должна следовать за ним".

Этот закон берет свое начало с 22 января 1669 года. Ему теперь больше 200 лет. Крепко держат мужья жен в своих руках.

В сущности, закон 4 февраля находится в прямом противоречии со 103-й статьей. Она запрещает всякие акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов. Отдельный паспорт является таким актом, так как он как будто дает жене право самовольно уйти от мужа. Но наши законодательные палаты знали, что делают. Давая жене отдельный паспорт, они создавали для женщин призрак свободы и тем как будто делали уступку духу времени, который требует освобождения жен. Вместе с тем они сохранили статью 103, сохранили все те законы, которые прикрепляют жену к мужу, и тем парализовали новый закон, отдали львиную долю своей симпатии прежним крепостническим взглядам на женщину. Издавая новый закон, они также хорошо знали, что сила на стороне мужчин, потому он широкого применения не получит.

На том же заседании 4 февраля Государственная" дума, также в согласии с Государственным Советом, признала, что жена может без согласия мужа заключить договор о найме, поступить на службу или в высшее учебное заведение только тогда, если она фактически живет от него отдельно.

Мы знаем очень хорошо, что, кроме правовой зависимости" для жен существует еще и экономическая зависимость от мужей. Последнее постановление Государственной думы и Государственного Совета утилизирует эту зависимость в пользу мужей. Раз жена живет с мужем, она, согласно новому закону, который в сущности повторяет старый, может наняться, поступить на службу или в высшее учебное заведение только с согласия мужа. Есть немало случаев, когда жена является единственной кормилицей своих детей, хотя живет с мужем. Последний, стремясь эксплуатировать ее труд в свою пользу, дает свое согласие только при условий, что жена из своего заработка будет уделять ему некоторую долю. Известно, как скуден женский заработок. И из этого скудного заработка, отнимая кусок хлеба у детей, жена должна выделять на выпивку мужу. И перед ней стоит ужасная дилемма. Чтобы вполне пользоваться своим заработком, она должна будет покинуть детей на произвол судьбы или, оставаясь с мужем, отнимать у них необходимое, чтобы бросить это необходимое в пасть алкоголизму. Поистине издатели подобных законов - способные ученики иезуитов! Одной рукой дают, другой берут. И при этом умеют обволакивать свои законы туманом современности и гуманности.

Издание подобных законов служит лишним доказательством, что мужчины не способны быть беспристрастными и справедливыми законодателями по отношению к женщинам, что заявил Милль еще шестьдесят лет тому назад,

Закон 4 февраля, несомненно, отражает на себе взгляд на женщин наших законодателей. А каков их взгляд, показывает анкета об избирательных правах женщин, произведенная петербургским клубом женской прогрессивной партии в 1913 году. Анкетный листок с просьбой высказаться по этому вопросу был послан 139 депутатам четвертой Государственной думы. Получено 39 ответов. Уже это ничтожное количество ответов показывает, что избирательные права женщин депутатов не интересуют и они признают их не стоящими внимания. Из ответивших 21 депутат высказался за желательности женских избирательных прав, а некоторые даже за их необходимость, 10 человек считают их несвоевременными и 8 человек нежелательными.

Доводы противников наших избирательных прав оригинальны. По мнению депутата Шульгина, если женщинам дать права, то на арену политической борьбы выступят только "истерички всех видов, родов и мастей". Он думает, что многих истеричных мужчин следовало бы лишить права голоса, а не давать его женщинам, среди которых истерика еще больше распространена. Политическая деятельность, которая приносит плоды, а не пустоцветы, рассуждает он, требует наличности холодного ума и стальных нервов.

Г. Шульгин так не желает дать избирательные права женщинам, что готов установить новый неслыханный ценз для депутатов - отсутствие нервозности и наличность холодного ума и стальных нервов. Интересно было бы выяснить, каким образом г. Шульгин осуществил бы подобный ценз. По всей вероятности, он предполагает, что перед новыми выборами в Государственную думу или Совет все избиратели должны быть заключены в больницу и находиться там известное время под наблюдением врача, который потом решит, кто из них обладает холодным рассудком и стальными нервами и кто подвержен нервозности, а затем будет давать им свидетельство на право быть избранными или отказывать им в таковом.

Г. Шульгин не прочь допустить в парламент тихих и кротких депутаток, которые могли бы вносить покой во взбаламученное море Государственной думы. Но такие, по его мнению, туда не пойдут. Г. Шульгину смешанный парламент представляется чем-то вроде семьи, где кроткая жена старается всячески успокоить разбушевавшегося мужа.

Далее...