Мечты и стремления кружка¹, руководившего публичными курсами, казались, конечно, очень умеренными сравнительно с теми широкими и непримиримыми социалистическими утопиями, которые горели в сердцах молодежи, особенно уже приобщившейся за границей к эмигрантским настроениям. Быстро складывались и быстро сменялись направления социалистической мысли, увлекая за собой наиболее деятельных, наиболее горячих. Анне Павловне и ее ближайшим товарищам по работе надо было много выдержки и чутья, чтобы найти свой путь между угрюмой неуступчивостью правительства и непримиримым доктринерством крайней интеллигенции. Но, несмотря на все различие взглядов, а в особенности политического темперамента, они были проникнуты сходной верой в силу артельного, коллективного начала, в необходимость борьбы за всю полноту человеческих прав, которые должны стать достоянием всех людей, как мужчин, так и женщин. П.А. Кропоткин, отмечая в своих воспоминаниях эту внутреннюю связь между теми, кого он звал вожаками женского движения, то есть, в сущности, между кружком, сплотившимся около триумвирата, и крайним крылом, указывает, что у тех и у других "симпатии большинства были на стороне народа". Это их и сближало. "Право, за которое они боролись - как вожаки, так и масса этих женщин, - было вовсе не право на получение лично для себя высшего образования, а гораздо больше, несравненно больше, право быть полезными деятельницами среди масс, среди народа. В этом и была причина их успеха².

Несмотря на все раздоры и столкновения, которые еще в начале 60-х годов разъединяли "нигилисток" и "аристократок", были

¹ Речь идет о кружке, возглавлявшемся А.П. Философовой и Н.В. Стасовой, которые добивались права для женщин на получение высшего образования. - С.А.

² Кропоткин П. Записки революционера. СПБ, 1906, с. 236.

у них и связывающие их общие ценности. Но когда расплывчатый нигилизм стал кристаллизоваться сначала в народнический социализм, а потом и в революционизм, работа вожаков женского движения становилась все труднее. Непримиримость слева была не особенно опасна; она скорее уязвляла, чем мешала. Зато правительство, борясь с крамолой, сметало всякую общественную деятельность. Хотя именно в этом частном вопросе, в организации высшего женского образования, левизна немногочисленных, но решительных и активных социалистических кружков заставила представителей официального просвещения быть уступчивее. А.Н. Анненская имела полное право написать в истории курсов, что представительницы обоих течений, непримиримого и компромиссного, вместе отвоевывали позиции для будущего женского высшего образования, да и вообще для будущего освобождения женщины. Но это внутреннее сходство устремлений выяснилось для вдумчивого наблюдателя уже тогда, когда для событий тех годов создалась историческая перспектива, а в те времена - не сходство, а именно разногласия и различия воспринимались острее всего. Годы были смутные и сбивчивые, людей образованных и умеющих работать было мало, а желание проявляться и действовать кипело в молодом, неустоявшемся обществе. Но правительство не хотело дать простор и исход этому здоровому и законному стремлению, и все разрасталась, все обострялась тяжкая, надолго изранившая Россию вражда между властью и интеллигенцией.

В 1874 году начался своеобразный крестовый поход молодежи, который зовется хождением в народ. Известный революционер, сначала просто народник, а позднее народоволец-террорист, Александр Михайлов, так определил в автобиографии свое тогдашнее настроение: "Меня сильно манили тайники народного общественного духа, область истинно народной жизни и народного творчества".

Собственно, к тому, что мы привыкли считать народным творчеством, к сказке и песне, к народному искусству, в особенности к тем полуязыческим, полумистическим переживаниям, из которых складывалась крепкая, из века в век, из поколения в поколение переходившая душевная жизнь народа, к малосознательному, темному и прочному в своих традициях крестьянскому мироощущению, народники не особенно тяготели, да, пожалуй, и не подозревали его истинного существования. А если и старались в него заглянуть, то, скорее, чтобы бороться с пережитками, чтобы преодолеть то, что передовая молодежь считала предрассудками, религиозными и политическими. Одна только сторона народной жизни действительно привлекала и восхищала эти утопически настроенные души. Это была община. В ней русские социалисты видели залог быстрого приближения России к коллективному пользованию не только землей, но и всеми орудиями труда. Логики в их тогдашних рассуждениях и теориях было немного. Но громадный запас благородных порывов и героического самоотвержения несли они с собой. Недаром один из видных революционных писателей, Кравчинский, говорит, что это было "скорее религиозное, чем революционное движение".

Переодевшись в рабочее платье, двинулись эти своеобразные духоборы и духоборки в деревню, на фабрику, в пригороды больших городов.

Один из деятельных народников, позже превратившийся в социал-демократа, г. Аксельрод, так характеризовал в 1878 году цели этого движения, в котором сам принимал участие:

"Исходным пунктом революционного движения в России 1873 - 1874 гг. было стремление осуществить свободную федерацию общин, пользующихся, на коллективных основаниях, землей и всеми орудиями труда. Таково было наше знамя в 1873 - 1874 гг. 0но представляло собой именно ту крайнюю формулу, до которой дошла революционная мысль на Западе. Полнейшее отречение людей от авторитетов в сфере религии, политики и экономических отношений - таково ее содержание".

Но эти крайние формулы были вначале исключительно бумажными и разговорными. Жизнь не давала никаких элементов для бунтарства; молодые люди и девушки, желавшие так или иначе принести пользу народу, вместо того чтобы осуществлять свои разрушительные мечтания, вынуждены были просто себе учить, лечить, читать книги, делиться своими знаниями - словом, нести в толпу народную первые начатки культуры.

Для того чтобы ближе подойти к рабочим и крестьянам, чтобы заслужить их доверие, они считали нужным жить общей с народом трудовой жизнью. Оттого-то дочери действительных статских советников, как подчеркнул в своей секретной записке граф Пален, надевали сарафаны и платочки и работали.

...Общественная работа, которую от времени до времени приходилось делать Анне Павловне в течение 80-х годов и в начале 90-х, носила разрозненный, отрывистый характер, не стягивалась к одной главной все освещающей цели.

Высшее женское образование, на создание которого она потратила 10 лет жизни, теперь хотя и со скрипом, но все-таки плыло по течению. Первый героический этап борьбы за право на знание был пройден. Очередной задачей являлся переход на вторую ступень деятельного женского самосознания, на вопросы гражданского и политического положения женщины. Для этого необходимо было сорганизовать, сплотить женщин, объединить их в общности стремлений и домогательств. Это и стало

смыслом и содержанием второй половины жизни Анны Павловны. Этим объясняется и ее горячее участие в организации Женского взаимно-благотворительного общества.

В 90-х годах она писала одной своей приятельнице: "Как хотелось бы, чтобы у нас все прониклись мыслью, что мы должны забыть свое я и личные счеты, чтобы все сплотились к осуществлению нашей идеи единения женщин".

Задача эта оказалась не только тяжелой, но подчас прямо мучительной. Около Анны Павловны не было уже одухотворенного, полного напряженной воли и напряженной мысли кружка, с которым она имела счастье вступить в 60-х годах в широкую общественность.

Женский вопрос, организация женских сил для достижения равноправия, все, что связано с феминизмом, совсем не вызывало в русском передовом обществе 90-х годов того единодушного сочувствия и энтузиазма, которые в 60-х годах окружали женскую эмансипацию. К феминизму относились скорее с усмешкой.

Начало женского движения не привлекло у нас женщин с демократическими общественными стремлениями. Первые годы его прошли в России вяло и серо, среди мелочей и столкновений личных самолюбий, которые всегда имеют власть в среде, не проникнутой подлинной идеологией. И тем женщинам, которые, как Анна Павловна или В.П. Тарновская, учились общественной работе во время эпохи реформ, с ее широким взмахом и высоким взлетом, нелегко было приниматься за эту тесную, первую стадию русского феминизма...

Анна Павловна настаивала на том, чтобы создать не филантропическое общество, а настоящий женский клуб, главной целью которого была бы разработка и пропаганда идей равноправия. Но то Русское женское взаимно-благотворительное общество, устав которого был наконец с великим трудом утвержден 12 мая 1895 года, далеко не соответствовало ее мечтам. Сами члены Общества не особенно стремились к широким задачам, которые администрация еще суживала. Первоначально оспаривалось даже право иметь читальню и библиотеку, и из-за этого пункта устава пришлось особенно хлопотать и настаивать. В этих хлопотах, в сношениях с влиятельными лицами, большая роль выпала на долю А.Н. Шабановой. Как популярный детский врач, она имела знакомых в разных кругах общества и воспользовалась своими связями, чтобы пробить дорогу для первой русской женской организации.

Одна из деятельных участниц Общества Е.А. Чебышева-Дмитриева в своем докладе Женскому съезду так характеризует цели его: "По условиям того времени Общество не могло явиться просто женским союзом, женским клубом, оно должно было частью принять характер благотворительный и поставило себе задачей взаимопомощь, как материальную, так и духовную". Большинство членов Общества принадлежало к обеспеченному классу, и деятельность его была направлена больше в сторону обмена духовными ценностями. Рефератные вечера пользовались большим успехом. "К сожалению, этот расцвет продолжался недолго. Условия тогдашнего режима не могли не отразиться здесь пагубным образом: приходилось или вовсе избегать, или только поверхностно затрагивать наиболее интересные стороны жизни - религию, политику и все связанные с ними явления, психологические и бытовые, - вследствие боязни открыто высказаться, из опасения перед возможностью вмешательства внешней силы".

Насколько внешние условия были стеснительны, видно из того, что рефератный кружок был в 1901 году закрыт градоначальником за чтение доклада о довольно безобидной драме Минского "Альма".

Председательницей совета Общества была избрана А.Н. Шабанова. Руководительницам Общества приходилось проявлять большую сдержанность, чтобы уберечь молодую организацию.

...Освободительная эпоха, породившая столько перемен в общественной психологии, отразилась и на самосознании русской женщины. Впервые задумалась она по-настоящему о своей собственной судьбе, о своих правах и своем бесправии, короче говоря, о своем гражданском и политическом положении. До тех пор наиболее деятельные и думающие женщины отдавали свои силы и свою идеологию на борьбу с общерусским бесправием, не останавливаясь перед особенностями и тяготами женской доли. И, несмотря на то что уже в течение полувека, начиная с середины 50-х годов, русская интеллигентка жила общегражданскими интересами и чувствами, несмотря на то что она была деятельной участницей тяжелого, часто подвижнического процесса созидания русской общественности, о собственных политических правах она не заботилась, даже как будто не думала о них. Право на труд, право на знание, право на личную свободу чувства и действий - вот лозунги феминистической литературы 60-х годов. Дальше этого не шли, об участии в государственной и общественной жизни даже не заговаривали.

Когда вводилось земское и городское самоуправление, никто не напомнил о значении, которое могло бы иметь участие в них женщин. По крайней мере в литературе не сохранилось сколько-нибудь громких, настоятельных и обоснованных заявлений. Даже кружок Трубниковой, так бдительно стоявший на страже

культурных прав женщины, ни разу не выступил с требованием о праве женщин на земскую работу.

Романист М. Авдеев в письме к Анне Павловне, излагая свой проект создания особого общества "с целью улучшения положения женщин в России в обширном значении этого слова, то есть материальном, нравственном и общественном отношениях", считает нужным оговориться - "о политическом, разумеется, не может быть и речи".

Даже такой просвещенный и широкий человек, как педагог К.Д. Ушинский, по словам близко знавшей его Е.Н. Водовозовой, "лишь в достижении женщиной высшего образования видел альфу и омегу женского равноправия, его конечную цель и предел. Такими взглядами на женский вопрос были проникнуты в то время лишь наиболее прогрессивные русские интеллигенты. Сами женщины, даже наиболее передовые из них, под равноправием подразумевали тогда одинаковое с мужчинами право на высшее образование, а также и право на самостоятельный заработок".

В течение десятилетий дальше этого не шли женские требования, поскольку они касались их собственной судьбы.

Но как только впервые в сельскохозяйственных комитетах, собранных гр. С.Ю. Витте, раздалось еще робкое требование реформ, в них заговорили и об участии женщин в земстве. Голоса были немногочисленные и неуверенные, больше о праве избирать, чем быть избранными. Но и это был шаг вперед, особенно при общей безучастности самих женщин к собственным правам, при полном отсутствии женских организаций, которые выявляют сознание и направляют волю женской массы.

Когда громко и определенно стало выдвигаться требование конституции и избирательного права, всеобщего, равного и тайного, женщины вдруг почувствовали, что на них это понятие всеобщности не распространяется, что даже для многих передовых людей необходимость участия женщин в государственном строительстве еще очень не ясна.

В феврале (1903 г. - С.А.) московские женщины подали в губернское земское собрание и в городскую думу заявление о необходимости предоставить женщинам политические и гражданские права. С теми же заявлениями выступали женские депутации на земских съездах. Но отношение общественных деятелей к этим непривычным требованиям было более чем сдержанное. Даже в союзных организациях, где программы и лозунги ставились гораздо шире, чем в практической и осторожной земской среде, вопрос о включении в формулу всеобщего избирательного права сакраментальных слов "без различия пола" вызывал разногласия и споры.

Все яснее и настоятельнее становилась для русских женщин необходимость сплотиться. В мае 1905 года в Москве сорганизовался Всероссийский союз женского равноправия. Он собирал митинги, подавал петиции в городские думы и в земства, издавал брошюры, вообще проявил такую кипучую агитационную энергию, которая возможна только в те редкие исторические эпохи, когда долго назревающие народные стремления и потребности вдруг облекаются в форму острых требований. Учредительницы Союза равноправия принадлежали к наиболее деятельной части женской интеллигенции, и созданная ими организация была проникнута общими идеями и упованиями этого бурного революционного периода. В своих воззваниях и выступлениях Союз провозглашал те же непримиримые лозунги, которые горели у всех на губах. Он разделял крайности, составляющие отличительную и неизбежную черту всякой революционной эпохи, был очень близоруким в политическом отношении. Но в истории женского движения в России Союз равноправия сыграл большую роль. Он будил сознание женщин, из которых даже наиболее думающие, увлеченные общей политической работой не отдавали себе отчета, как важно своевременно напомнить, что всеобщее избирательное право должно распространяться не только на всех граждан, но и на всех гражданок. Категоричность и настойчивость женских требований повлияли и на мужскую психологию.

В марте 1905 года Союз равноправия вошел в Союз союзов. Таким образом, в платформу своеобразной и влиятельной организации, до октябрьских дней руководившей общественным движением, формула избирательного права была включена в виде так называемой четыреххвостки. Насколько мне удалось выяснить от руководительниц Союза равноправия, Анна Павловна участия в нем не принимала, но общий подъем не мог не отразиться даже на тех спокойных и умеренных кругах, среди которых вела она свою женскую работу.

8 мая 1905 года на собрании Русского женского взаимно-благотворительного общества председательница его, А.Н. Шабанова, в первый раз внесла предложение, касающееся женских политических прав.

"Женское движение, - говорила она, - охватило в настоящее время почти всю Россию, женщины составляют резолюции, заявляют требования, возбуждают ходатайства, действуя разными путями, но стремясь все к одной общей цели - к изменению ненормального правового положения женщины, к приобретению ею права избирать и быть избираемой на равных основаниях с мужчинами".

В рескрипте от 29 февраля обещан земский собор, но "если в составе уполномоченных выбранных людей будут только мужчины, то оправдаются ли надежды женщин, явятся ли мужчины достаточно страстными борцами за независимость женщины?" Вряд ли, и потому А.Н. Шабанова предлагала: "Уполномочить совет обратиться с надлежащим ходатайством о привлечении к участию и женщин в предстоящем собрании уполномоченных

по рескрипту 18 февраля, где возвещено о "привлечении достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в законодательных работах земского собора".

Это заявление было направлено в комитет министров. Ответа на него, конечно, не последовало. Но с этих пор Общество вышло из темноты узкой благотворительно-клубной жизни и стало одной из женских организаций, стремящихся к достижению политического равноправия.

Администрация сразу отнеслась к этому очень недружелюбно, и в мае 1905 года Анне Павловне пришлось написать градоначальнику Д.Ф. Трепову письмо, похожее на те строгие записочки, которые за 30 лет перед этим она посылала его отцу, занимавшему тот же пост.

"Сегодня, 15 мая, в 8 часов вечера я должна была читать для членов нашего Р. ж. вз.-бл. общества маленький доклад, но дня три тому назад приходил к нам в Общество пристав и через нашу председательницу А.Н. Шабанову приказал мне сказать, что Вы запрещаете мне читать и запрещаете устраивать нашу вечеринку! Мне что-то не верится, Дмитрий Федорович, чтобы Вы сознательно могли нанести такое оскорбление 70-летней старухе, которую Ваш отец уважал. Вот почему я и решилась написать Вам эти строки, прося Вас убедительно разъяснить нам всю эту историю. Мы с А.Н. Шабановой действовали во всем всегда легально, и потому нас очень поражает Ваше недоверие и неуважение к нам, которое мы, конечно, не заслужили..."

......В день открытия съезда (I Всероссийский женский съезд. состоялся 10-16 декабря 1908 г. - С.А.) зал Городской думы был переполнен. Около тысячи женщин собрались со всей России, с далеких сибирских и азиатских окраин, из больших центров и из маленьких медвежьих углов, отовсюду, где нашлись женщины, почувствовавшие необходимость бороться за более достойную жизнь. С первых же минут встречи эти еще вчера не знавшие друг друга в лицо женщины, которых часто разделяло несходство общественного положения и еще более разъединяющее различие умственных навыков и воззрений, были, вопреки всем преградам, охвачены неведомой им раньше женской солидарностью.

Первой взошла на кафедру Анна Павловна¹

Охарактеризовав заслуги М.В. Трубниковой и Н.В. Стасовой, Анна Павловна закончила свою речь призывом твердо идти дорогой, проложенной этими пионерками. В ее словах слышалась радость и гордость женщины, которая может со спокойным сердцем оглянуться на тернистый путь, пройденный ею и ее соратницами, потому что она знает, что их энергия, их ум, их идеализм проложили и расширили этот путь для следующих поколений. Оттого-то ее речь, ласковая и приветливая, прозвучала как призывный рожок, собирающий солдат на перекличку.

Долго и шумно рукоплескали Анне Павловне. Но мне запомнились не столько эти аплодисменты, сколько то особенное выражение, которым светились в эту минуту лица. Семидесятидвухлетняя общественная деятельница всех нас соединяла внутренней связью, звала нас доделывать работу, начатую в светлую эпоху ее молодости, укрепляла веру в женскую силу и наполняла любовным умилением, которое будит в сердцах вид старого, но все еще стойкого вождя.

На самом съезде, охваченные лихорадкой спешной работы, взволнованные радостной общностью, к которой все-таки примешивались идейные разногласия и трения, мы не успели по-настоящему подойти к Анне Павловне. Далеко не все на съезде ее тогда удовлетворяло. Очень ее волновало, что доклад ее о национальных советах попал на повестку последнего общего собрания. Никакие соображения внешние, связанные с тщеславием или с показной стороной, не имели для нее значения. Но она придавала такой большой смысл и цену созданию в России Национального женского совета, что ее страшила мысль, что члены съезда не поймут и не воспримут с достаточной серьезностью практическую сторону ее доклада. Анна Павловна начала его словами: "Сегодня последний день нашей совместной работы на I Всероссийском женском съезде. Все доклады, читанные на этом съезде, основную идею свою выражают в слове "единение". Конечно, большинство из нас согласно, что единение необходимо. Но как его создать в действительности? По окончании съезда мы расстанемся на долгое время, а в разлуке можем потерять ту живую связь, которая образовалась между нами на съезде. И вот для того, между прочим, чтобы поддержать и сохранить ее, я и предлагаю последовать примеру наших заграничных сестер и организовать у нас на родине такую же сеть женских советов со Всероссийским женским съездом во главе, какие существуют уже почти во всех государствах".

Анна Павловна рассказала историю возникновения Международного женского совета, основные идеи, заложенные в его основание, агитацию в пользу идей мира, борьбу с торгом женщинами, стремление улучшить условия женского труда и т.д. Особенно старалась она вскрыть перед слушательницами все значение для женщин организованности и солидарности.

"Многие из нас жаждут нравственной поддержки сотоварищей по работе, и развивающееся чувство общественности требует благоприятной среды для своего укрепления. В общественном деле все должно быть обсуждаемо, определяемо, должно

быть доступно критике и контролю. Для этого людям следует встречаться, объединяться и действовать сообща. Это необходимо в особенности нам, женщинам, столь разъединенным, благодаря нашему историческому развитию, и подчиненным менее благоприятным экономическим и правовым условиям.

Образование Всероссийского женского совета будет иметь двоякую цель: 1) объединение женщин для практических целей и 2) возможность примкнуть к существующему Международному женскому совету. Практические цели крайне разнообразны и включают в себя все задачи, относящиеся к просвещению и поднятию экономического и правового положения женщин. Средством для достижения их является Организация женских сил, чтобы в любой момент можно было мобилизовать эти силы для определенной задачи".

Далее...