Иной вариант мы видим в образе двоюродной сестры Мимочки - четырнадцатилетней Вавы. Правда, здесь он только намечен, поскольку не реализован в жизни, а представлен лишь в мечтах девушки. Это - путь труда, самопожертвования, самоотречения во имя других. Отправной точкой таких романтических грёз также является чувство несвободы, ограниченности и серости окружающих её людей. "Ох, уж эти знакомые! Можно ли жить так бессмысленно и тупо! Кажется, если бы жадность, зависть и тщеславие немножко не подталкивали их, они совсем заснули бы, застыли бы" (Микулич 1898:71). Однако здесь дело не только в обычном максимализме молодости. Вава хотя и смутно, но понимает, что унизителен и несправедлив, навязываемый ей семьей и обществом стереотип "женского поведения". "...Такой пустой, бесцельной, бессмысленной и низменной жизнью живёт большинство тех, кого она знает. Так живёт её мать, сестра, тётки... Над ней смеются, её зовут чудачкой и фантазёркой за то, что ей хочется чего-то другого, более благородного и осмысленного" (Микулич 1898:71). Поэтому Ваве кажется, что где-то есть "простые, честные, трудолюбивые и здоровые люди", что надо только найти их и перед ней откроются новые горизонты, новые возможности. В сущности Вава представляется одним из тех идеалистических женских характеров, того нервного и эмоционального типа женственности, которые так тонко и глубоко были разработаны в творчестве Чехова. Этим женщинам хотелось выбраться из рутины и пошлости жизни через какой-то особый, возвышенный труд, через какую-то неимоверную самоотдачу, через какое-то невиданное самопожертвование. "Ей хотелось обнять весь мир, обнять людей как братьев, дать им света и тепла, хотелось подвига и жертвы, и дела, какого-нибудь хорошего дела, не узкого... а широкого, безграничного, беспредельного.." (Микулич 1898:77).

Более тщательно и разносторонне разработан образ Ольги - счастливой соперницы Мимочки в борьбе за сердце француза Жюля. Ольга идёт дальше, она не останавливается в поисках свободы ни на романтических грёзах о совершенных людях и подвигах, ни на самостоятельности в любовной сфере. Даже учёба на женских курсах, что само по себе для тех времён было знаком эмансипации, не удовлетворяла Ольгу. Она не только чувствует недовольство своим положением, она пытается и осмыслить глубинные причины такого состояния общества. "Женский вопрос очень интересовал Ольгу. Она много читала, много думала и говорила о нем. Статьи Милля о подчинении женщины, об эмансипации женщины были её настольной книгой" (Микулич 1898:220).Ознакомление с теорией женского вопроса даёт возможность Ольге понять и главный корень зла - агрессивный, насильственный характер маскулинной цивилизации. Причём вину разделяют не только мужчины, создающие и навязывающие законы этой культуры, но и женщины безропотно принимающие правила этой игры. "Они возмущали её более, чем коварные Цирцеи, забавляющиеся звериным образом своих поклонников. А первые [мужчины - Е.Т.] разве не делают того же? Разве власть и безнаказанность не портит мужчин и не делает их хуже диких зверей? И если находятся жалкие существа, которые добровольно дают истязать себя и ругаться над собой, считая это своим долгом, - удивляться ли тому, что мужчины свыкаются со своей ролью палачей и не стыдятся её?.."(Микулич 1898:220). Ведь считает же Анна Васильевна, мать Мимочки, что "свобода - это гибель для женщины" (Микулич 1898:190.). И хотя вся эта внутренняя работа, во всяком случае в рамках повести, имеет результатом знакомство и сближение с бывшим гувернёром мимочкиного сына - французом Жюлем и отъезд с ним на Чикагскую ярмарку, Микулич вкладывает в такую концовку и некий символический смысл. Если для Ольги это - начало действительно новой, более свободной жизни, где могут воплотиться принципы эмансипации, то для Мимочки потеря Жюля, первого в её жизни мужчины, которого она полюбила глубоко и страстно, это фиаско, поражение, тяжёлая душевная травма, истинная драма. Ведь образованному, развитому Жюлю слишком мало только мимочкиной прелести, ему нужна личность, характер, индивидуальность, то есть те качества, которые он нашёл у Ольги.

В.Микулич разделяла иллюзии своих современников, уповая на получение профессионального образования как на радикальное средство эмансипации женщины. На этой мысли и зиждется в основном идеология очерков о Мимочке. Счастье женщины, по мнению писательницы, может быть достигнуто через хорошее образование, профессию и получаемую таким образом экономическую самостоятельность, более высокий статус в обществе, независимость и освобождение от мужской опеки. Микулич показала жизнь русской женщины конца Х1Х века в различных ипостасях: девушка на выданье, увлечённая домашним обустройством молодая жена, ветреница, жаждущая любовных приключений и сексуальных радостей, не любящая мужа жена, женщина, желающая обрести покой в семейном кругу и домашнем тихом существовании, женщина любящая и преданная одному-единственному мужчине... Выстраивается понятийный ряд, определяющий так называемую женскую жизнь: семья, дети, любовник, муж, мужчина, о мужчине,с мужчиной... Говоря словами Р.Барта, неразлучны слова "мир женщины" и "мужчина". "Он подобен небосклону, горизонту, верховной власти, которая одновременно и определяет и содержит в себе статус женщины... Мужчина всегда рядом, он всецело объемлет этот женский мир, он - источник его существования"(Барт 1994:65-66). Своеобразие очерков о Мимочке заключается в том, что Микулич почувствовала основную проблему Женщины, а именно - в навязанной ей миром роли, в которой женщина всегда вторична, подчинена, лишена независимой

свободной воли. "Кажется, будто мир божий создан для одних мужчин; им открыта вселенная... для них и слова, и искусства, и познания; для них свобода и все таинства жизни" (Ган 1992:231). Но в контексте эпохи 90-х годов прошлого века, в соответствии с духом времени и идеями, насыщавшими тогда общество и образованные умы писательница видит разрешение женского вопроса (иначе - обретение женского счастья) через социально-правовые преобразования. Но спустя и 100 лет мы мучаемся над тем же вопросом: что есть женское счастье? Если исходить из определений личного счастья и личного интереса, то возможно, что в гареме женщина может быть счастливее, чем на избирательном участке, а домохозяйка будет считать свою жизнь более удавшейся, чем жизнь работающей женщины. Мы не знаем точного определения счастья, трудно перечислить все его реальные ценности, "нельзя измерить счастье ближнего"... Поэтому возможно, важнее задуматься не столько об обретении счастья, сколько свободы, свободного о с м ы с л е н н о г о выбора и устройства собственной жизни по этому выбору. Думаю, что В.Микулич, упорно подчёркивая роль образования, как широкого, так и профессионального, говоря о необходимости духовного и умственного развития женщины, мыслила в рамках своей эпохи, но была искренна и пыталась приблизится к решению "женского вопроса".

Сегодня мы понимаем, что надо ещё и очертить, определить проблему, начать рассматривать и анализировать её экзистенциальную, латентную сторону. Дискриминация полов накладывает сильный отпечаток на женское мышление и кажется, что образ мыслей, поведение, функционирование женщины в мире обусловлены самой женской природой. Нередко значительность женской дискриминации представляется малосущественной, и многим людям, мужчинам, а часто и женщинам трудно понять и осознать её. Ведь, как пишет Симона де Бовуар, "драма женщины - это конфликт между настоятельной потребностью личности утвердить свою самоценность и её положением, в основе которого лежит представление об её ущербности" (Бовуар 1993:161).

В повестях Микулич более очевиден критический пафос, выраженный полнее и глубже, нежели концепция нового представления о женщине и женственности. Три персонажа, призванные олицетворять перемены в общественном сознании - Нетти, Вава и Ольга - даны достаточно бегло. Это скоре очерки, наброски, нежели проработанные портреты. Микулич писала свои произведения в 80-е годы Х1Х века, когда черты нового женского идеала лишь начинали проступать, не сложившись еще в общий портрет. Тем не менее Микулич удалось угадать то, что через несколько лет сформируется и даст представление о женственности уже эпохи Серебряного века. Сексуальная раскрепощенность Нетти, мечтательный идеализм Вавы, энергичность Ольги образуют синтез, где будут сочетаться мистический символизм и эстетизированная эротика, серьезность творческих усилий и легкомысленность эпатажа. Воплощением идеала станет женщина, может быть, такая, какой описала художницу Ольгу Соловьёву З.Гиппиус "порывистая, умная, цельная и необыкновенно талантливая"** (Гиппиус 1991:7). И идеал этот обретет свою материальную плоть, как в искусстве - вспомним произведения Блока, Чехова, полотна Врубеля, Добужинского, Серова так и в жизни, где также появляются яркие носительницы ново женственности - Зинаида Гиппиус, Анна Остроумова-Лебедева, Лариса Рейснер, Александра Коллонтай...

_______________________

** О.М.Соловьева (1855-1903), ур.Коваленская, художница и переводчица, жена М.С.Соловьева, брата известного философа и поэта.

ЛИТЕРАТУРА:

В.Микулич. Мимочка:Очерки. СПб, 1898

В.Микулич. Встречи с писателями. Л.:Издательство писателей, 1929

Барт Р. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-Универс, 1994

Бовуар С. де. Второй пол//Иностранная литература. М.:1993. No 3

Ган Е. Идеал//Русская романтическая повесть.М.:Пресса,1992

Гиппиус З.Живые лица:Воспоминания. В 2-х тт. Тбилиси:Мерани,1991. Т.2

Жукова М. М. Барон Рейхман//Русская романтическая повесть. М.:Пресса,1992

Лесков Н. Собр.соч. Т.11.М.: ГИХЛ, 1958

Толстой Л.Собр.соч. Т.19. М.: Худ.литература, 1984

Dictionary of Russian Women Writers. Westport, Conn.London, 1994