Перед тем, как прокомментировать данную часть транскрипта, целесообразно заметить, что в Рыбинске существует восемь активно действующих церковных приходов. Для многих людей церковь становится единственным местом человеческого общения, поскольку посещение храма не требует платы. Здесь люди получают в первую очередь психологическую поддержку. Но, по многочисленным свидетельствам респондентов, весьма активизировалась и идеологическая роль церкви - наплыв миссионеров, пропагандирующих самые различные религиозные учения. Согласно утверждениям местной интеллигенции, город буквально поделен на участки, каждый из которых курируется религиозными активистами.

Из интервью мы узнаем, что религиозные убеждения респондента разделяют по крайней мере триста человек, обучающихся в пятнадцати церковных группах. Их посещает большое количество молодежи.

Не умаляя позитивного духовного влияния церкви, следует, однако, подчеркнуть, что она воспроизводит и закрепляет гендерное неравенство. При всем пафосе первых фрагментов нарратива респондент все же делает классический вывод: "Написано, что муж - глава семьи, как Христос глава церкви. Например, если супруги что-то решают, то за ним всегда выбор идет, то есть он нужен, он выбирает. Он советуется с ней, но выбирает сам. Например, что сделать, куда пойти, он видит лучше... Бог, он благословляет через это, когда говорит, что жены должны повиноваться мужьям".

Идеалистическая вера в эту библейскую истину остается для респондента незыблемой даже вопреки тому, что значительная часть мужского населения города подвержена пьянству. Его объяснение однозначно - пьют только неверующие, поэтому необходимо всех вовлечь в веру, тогда пьянство исчезнет. Статистически очень трудно определить, какую часть населения города составляют неверующие мужчины. Однако, если учесть, что церковь отделена от государства и совсем еще недавно гонения на верующих со стороны партийных структур и атеистическая пропаганда были довольно сильны, можно предположить, что таких большинство.

Тот факт, что жены часто принимают решения сами, является для верующего отклонением от нормативной модели, но вовсе не означает, что эта модель рушится. Респондента не смущают те цифры, которые он приводит во время диалога, - каждую неделю распадается двадцать браков, а создается только пятнадцать. Утрата мужчинами традиционной роли главы семейства наблюдается постоянно, что легко подтверждают следующие интервью.

Блок Б.

Вопрос: Поскольку я человек не верующий, мои мысли по другому руслу текут. Прошу Вас понять меня правильно. У меня возникает страх, что, может быть, проводя время за молитвами, Вы не вливаетесь в жизнь, а, наоборот, от нее уходите. Если бы я жила в городе, где людям по два года задерживают зарплату, а детские пособия не выплачивают месяцами (пусть на одном заводе ситуация лучше, на другом хуже), я, наверное, вместо того, чтобы идти в церковь, попробовала бы пойти в профсоюз, общественную организацию, выйти на забастовку. Как Вы к этому относитесь?

Ответ: Написано, что Бог - источник всех благословений... и он знает все наши нужды. Он сердце видит, то есть перед его глазами все наши проблемы. И он учит нас молиться и говорит, что если у вас есть проблема, то отдайте ее мне, я совершу ее сам. Он говорит, я совершу это намного проще, намного легче, и у вас будет процветание.

Вопрос: Что же тогда получается? Те люди, которые выходят, скажем, на забастовку, чтобы потребовать заработную плату и накормить своих детей, не слышат Бога?

Ответ: Не слышат.

Вопрос: Что же делать людям, у которых по девять месяцев нет зарплаты?

Ответ: Проклятие лежит на каждом из нас. Это судьба неверующего человека.

Вопрос: А если он начнет верить, то что произойдет?

Ответ: Все изменится в его жизни, но нужно верить, что вера без Него будет мертва. Нужно служить Ему, нужно служить людям.

Вопрос: Вы сказали прямо одно за другим - нужно служить Ему и служить людям. Значит, служить Богу означает служить людям?

Ответ: Да, конечно.

Вопрос: А как я могу начать служить людям? Вот я живу в городе, который далеко от Москвы, от Санкт-Петербурга. Возможности получить работу не так много или вообще нет. Уехать из города не могу: здесь мое жилье, мои близкие. У меня моральная ответственность перед ними. Но я все-таки присоединяюсь к вам, начинаю ходить вместе с вами в церковь, но объективные обстоятельства жизни не меняются. Как я могу помочь людям? Что я должна делать чисто практически?

Ответ: В Библии написано, что, кто не работает, тот не ест. Мы должны работать.

Вопрос: Но ведь в том-то и трагедия вашего города, что плохо живут люди, которые очень много работают. Работают муж и жена, не переставая - у них нет перерыва в стаже, - а тем не менее живут очень тяжело. Не неработающие люди живут плохо, а работающие.

Ответ: Бог написал, что я все ведаю, уповайте на меня, приходите ко мне - я благословлю вас. Не просто духовно. Бог желал благословить вас и морально, и финансово, и материально.

Вопрос: То, что вам дает вера, мы выражаем на другом языке и в других понятиях. Для нас главное - соблюдение прав человека. Религия заботится о том же, только по-другому. Вы размышляли когда-нибудь о правах человека?

Ответ: Нет, мне не приходилось проявлять активность, бежать куда-то по каким-то инстанциям. У меня не было передряг сильных с жильем, образованием.

Вопрос: Вы считаете, что проблема прав человека, ее понимание возникают только в критической, экстремальной ситуации, когда нужно защищать себя?

Ответ: Нет, почему? Но понимаете, даже если люди хотят знать свои права, их никто этому не учит. Например, если живет семья, и у них есть дача, огород, то им не до прав, им как бы накормить себя. Наверное, знать об этом нужно, но нужно, чтобы кто-то тебе говорил об этом, рассказывал. А сейчас многие даже газет не читают. А по телевидению об этом не рассказывают...

Вопрос: Вы говорите, что в церкви есть люди, связанные с администрацией города, и если произойдет что-то очень серьезное, можно обратиться к ним. Они будут отстаивать Ваши права?

Ответ: Думаю, что лично - нет, конечно.

Вопрос: Представьте, что Вас обвинили в краже, которую Вы не совершали. Вам взяли и подсунули в карман чужой кошелек. Что тогда?

Ответ: Я человек, который никогда не встречался с такими ситуациями. Я просто не знаю, как к этому подходить. Я буду полагаться где-то внутри на Бога. Неверующий человек тоже будет полагаться на Бога.

Ответ: Смотрите, если я не знаю, например, как сварить суп...

Вопрос: Нет, нет. Я с Вами говорила про обвинение в краже. Суп - это намного проще.

Ответ: Я же не знаю прав. Я не знаю, что делать. Куда я побегу? Я буду полагаться на правосудие. Я, конечно, скажу: "Ребята, извините, Вы ошиблись".

Вопрос: Но Вы ведь знаете, что бывают ситуации, когда совершенно невинные люди попадают?

Ответ: Да, конечно. Но, понимаете, я никогда не встречался с такими ситуациями... У меня не было из родственников кого-то, кто попал в такие ситуации...

Вопрос: Мы живем в очень криминальном обществе, нужно знать, как себя защищать. У Вас никогда не возникала идея купить Уголовный кодекс и почитать его?

Ответ: Нет, не было такого мотива.

Вопрос: А что такое международные права человека, чем Организация Объединенных Наций занимается, Вы никогда не интересовались?

Ответ: Нет, я думаю, что многие из нас этого не знают. Нужно какое-то приложить усилие и силу воли, чтобы сесть и почитать. Понимаете, все зависит от желания. Если нет желания, то никогда не сядешь.

Вопрос: Из Вашего окружения, из тех людей, кого Вы знаете, кто-нибудь читал юридическую литературу? Когда-нибудь говорили на эту тему?

Ответ: Нет. Может, только кто служит в милиции сейчас, они как-то проходят там. Это чисто по их обязанностям. Я не буду, например, делать то, что я не хочу.

Вопрос: То есть, допустим, человек оказался безработным. Пусть он в этой ситуации садится и читает литературу, узнает, какие у него права. Так, да? А если он не безработный, то ему этого знать и не надо. Как б, такая логика?

Ответ: Так это у большинства таких, как я. Есть биржа, пособие по безработице там дают. Все бегут туда, там вроде могут помочь. Понимаете? Человек, он опять бездействует и опять полагается на кого-то. Вот они знают - это их работа. Они пусть сами читают про все эти права.

Блоки А и Б, конечно, не являются автономными: один выступает продолжением другого. Связь отдельных фрагментов наводит на любопытные размышления. Вспомним, например, ту часть интервью в блоке Б, где верующий говорит о том, что служить Богу значит служить людям. При возвращении к предыдущим сюжетам опроса оказывается, что эта библейская истина адресована не всем верующим, а только мужчинам или по крайней мере в отношении женщин она обретает другую специфику. В блоке А верующему задавался вопрос "Как Вы относитесь к тем женщинам, которые, будучи в браке и имея детей, занимаются общественной работой? Скажем, могут уехать по делам на месяц и активно работать для других людей, оставив мужа и ребенка? Ответ звучал так: "Это невозможно".

Обсуждая проблему терпимости, респондент объясняет трудности в нахождении согласия в семье особой мужской гордостью. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что под гордостью понимаются те маскулинные черты характера, которые развиваются именно благодаря отстаиванию мужчиной главенствующей роли. "Жесткий", "несгибаемый", "грубый" - вот те характеристики, которые отторгает респондент, считая, что Бог хочет их разрушить. В его рассуждениях ничего не говорится о неизбежности формирования этих черт под влиянием традиционной культуры. Главным виновником зла становится современное телевидение, тиражирующее образы супермена - Рэмбо, Сталлоне, Щварценеггера.

Таким образом, сама маскулинная схема не отвергается, устанавливаются лишь культурные границы допустимого внутри нее. Негодуя против "крутых мужиков", против выходящего за грани нормального, респондент убежден, что можно сохранять главенство, оставаясь мягким, сгибаемым и вежливым. Однако он тут же признает исключительную сложность такого положения, потому что описывает постоянные эмоциональные срывы. Не понимая того, что именно религиозная догма о подчинении женщины является причиной мужских метаний, верующий резюмирует: "Там в каждом послании есть отношение к жене. И ты каешься и говоришь: "Боже, прости меня". Таким образом, неизбывное покаяние перед Богом за гордость перед женой становится уделом традиционного мужчины, который вынужден играть роль нежного Рэмбо.

Попытаемся связать рассуждения респондента о мужской гордости и его главенствующей роли со способами ее реализации. В блоке Б прозвучала мысль, о том, что "Не неработающие люди живут плохо, а работающие". Ответ будущего главы семейства был полностью связан с упованием на Бога: "Бог написал, что я все ведаю, уповайте на меня, приходите ко мне - я благословлю вас. Не просто духовно. Бог желал благословить вас и морально, и финансово, и материально". Убежденность респондента в истине библейских строк, что при решении жизненных проблем "человеческими силами вы больше потратите времени и у вас не получится", является предопределяющим обстоятельством отношения верующих к правам человека. Многократно и в разных вариантах звучат слова о том, что респондент не знает как защищать права (и свои и своих близких) и даже не хочет этого знать. Это, по его мнению, должна знать милиция или, например, безработные, когда их право на труд не реализуется.

Жизненная стратегия этого человека весьма созвучна внутреннему состоянию огромного большинства рыбинцев: "Если живет семья, и у них есть дача, огород, то им не до прав, им как бы накормить себя. Наверное, знать об этом нужно, но нужно, чтобы кто-то тебе говорил об этом, рассказывал. А сейчас многие даже газет не читают. По телевидению об этом не рассказывают... ГДЕ ТОТ ПРОПОВЕДУЮЩИЙ, ОТ КОТОРОГО Я МОГУ УСЛЫШАТЬ О ЧЕМ-ТО, КАК О ХРИСТЕ? Наверное, если бы он проповедовал, я бы услышал. Но если мне не говорят об этих правах человека, как я могу о них узнать?"

В этом фрагменте совершенно четко обозначено нарушение прав человека на информацию о правах. Невольно закрадывается вопрос: а не стал бы 24-летний собеседник тем самым проповедующим, который говорил бы о них как о Христе, если бы реформация общества шла не по пути изоляции людей от знаний о международном законодательстве, а по пути постоянного просвещения?

То, что в сегодняшней России права человека изучает довольно узкий круг специалистов, причем не столько в прикладном аспекте, сколько в теоретическом плане, и то, что на телевидении изредка вспоминают по случаю различных годовщин, характеризует прежде всего тип существующего государства, а не население (рыбинцев). Для многих людей православная религия становится главным жизненным ориентиром именно потому, что она более активно заявляет о себе в средствах массовой информации. Таким путем закладываются основы для взращивания патриархатных взглядов нескольких последующих поколений. А претендующие на роль главы семейства мужи говорят: пусть правами человека интересуются те, кто служит в милиции. "Это чисто по их обязанностям. Я не буду, например, делать то, что я не хочу... Понимаете? Человек, он опять бездействует и опять полагается на кого-то. Вот они знают, - это их работа. Они пусть сами читают про все эти права".

Вопрос: Сколько людей было занято на заводе?

Ответ: Ну, если бы я знал это. Мне трудно говорить. Но где-то весь поселок, а это, может быть, пять тысяч человек... Сейчас никому рабочая сила не нужна на этом СЛИПе. Специалисты угасают. Специализация угасает. И то, что наработано было годами, ведь это не просто так, - судостроители. А ведь какая квалификация должна быть высочайшая.

Вопрос: Что же делают люди?

Ответ: Выживают за счет грядок, сельского хозяйства. Наступила осень глубокая - все: кто или не работает, или не получает даже пособия. Живут до весны, чтобы прозимовать только и больше ничего. Молодежь идет на шабашки какие-то. Некоторые - в коммерцию.

Вопрос: Наверное, число людей, которые попадают в зону, тоже растет?

Ответ: Тоже непростая обстановка. Много несчастных семей. Несчастные семьи - это пьянство, самый бич, просто заражено. На этой почве растет нетрудоспособность, неприменение своих сил. Не имея гроша за душой, мужчина не выдерживает и погружается в такие негативные занятия.

Вопрос: В одной из ваших газет я обратила внимание на рубрику объявлений. Там, где речь шла о знакомствах, всегда встречались маленькие приписки со стороны женщин - просьба отбывающих наказание в местах лишения свободы не обращаться. Чуть ли ни в каждом объявлении. Неужели, так часто это происходит?

Ответ: Вы знаете, обстановка очень напряженная. И в городе тоже, в смысле общественного порядка. Тишина очень мнимая. Люди знают это, побаиваются. Все, что угодно, можно ожидать. В подъезде твоего дома могут убить тебя, отобрать все спокойно. В общем, криминальная обстановка очень напряженная. Это все говорит о том, что социальная проблема - общественная проблема. Здесь, конечно, нужно обращать внимание органам общественного порядка. Общественные организации должны помогать нам в полной мере. Как они помогают на местах, нам трудно говорить. Но то, как много несчастных семей в микрорайоне СЛИПа, я знаю. Люди кончают самоубийством, их убивают. Люди погибают прямо на глазах. Гибнут из-за безработицы, из-за водки, из-за того даже, что часто голодают.

Хотя в приведенном отрывке картина обнищания и угасания жизни людей описана гендерно нейтрально, на самом деле все ее составляющие включают чередующиеся образы сломленного мужчины.

"Не имея ни гроша за душой, мужчина не выдерживает" - это лаконичное резюме респондента звучит не в самом конце, а где-то в середине пассажа. Ступени распада личности выстроены в четкой последовательности - потеря работы, пьянство, безделье, грабежи в подъездах, суициды, убийства. Но первыми жертвами этой деградации оказываются матери и жены, поскольку депрессия и агрессивные состояния, вызванные потерей статуса, выплескиваются в первую очередь в семье.

Рассматривать в таких условиях распад семьи и семейные конфликты только как личную драму невозможно. Невольно приходится возвращаться к упомянутому в самом начале статьи лозунгу "личное как политическое". Этот лозунг прозвучал из уст самого респондента в более традиционном варианте: "Социальная проблема есть общественная проблема". Бедственное положение семей он расценил как дело вовсе не приватное, а как "факт российского беспредела, доводящего людей до несчастья".

Как показывают интервью, в традиционной модели "кормилец - хранительница семейного очага", государство сначала изъяло первую составляющую, а затем заменило семейный очаг огородами. Обратимся к следующему случаю для подтверждения этих обобщений.

"... Дело все в том, что мы сейчас очень мало занимаемся детьми. Вы посмотрите - огороды. Нас всех сделали пахарями, сеятелями. Ну, ведь это же до смешного. И дети, бедные дети, они часто остаются без присмотра, но ребенку нужен присмотр. Не надзор, а присмотр. А мы совершенно потеряли это в семьях. Мы потерялись во всех определениях семейных. У нас сейчас семья выполняет три функции. Какие? Родили, напоили, накормили - все. А дальше? Ты большой, ты сам думай. А знаете, я вообще считаю, что это неправильно. Да, он должен думать. Но нужно, чтобы его думы кто-то направлял, чтобы кто-то ему помог определиться, подсказал, где лучше. Чтобы не только полезней, но сочетать удовольствие и пользу".

Вопрос: А какой бы Вы хотели видеть семью?

Ответ: Семья должна быть такой, чтобы женщина не дежурный вопрос детям задавала - что у тебя и как, а сказала бы: "Покажи, я посмотрю. Давай подумаем. А пойдем сходим". Понимаете? Чем несчастны наши дети? Они слишком рано становятся самостоятельными. Да, у них должна быть самостоятельность, но ведь все хорошо в меру. Где тот канон? Ведь одному ребенку надо больше самостоятельности, а другому нужна помощь и корректировка для того, чтобы он себя обрел.

Модель семейных отношений, которая для респондентки остается идеалом, является детоцентристской. Забота матери о воспитании ребенка представляется ей самой комфортной ролью женщины. Поэтому постоянно присутствует ностальгия по временам, когда эту роль можно было реализовать без сегодняшнего надрыва. Безусловно напрашивается вывод, что в условиях физического выживания и очень ограниченных перспектив индивидуального роста потребность в правах женщин в западном варианте не может возникнуть. Эти права не рассматриваются даже как возможная перспектива для младших поколений. Свертывание всех социальных программ государства, поставившее большинство женщин в положение второго добытчика, не оставляет им шансов не только подняться выше этого статуса, но даже совместить его адекватным образом с традиционной ролью матери и жены. И экономическая состоятельность и полноценная забота о детях для большинства женщин все более становятся недостижимой перспективой.

Степень распада патриархатной гендерной схемы столь велика, а неприживаемость альтернативных схем столь очевидна, что в нарративе возникают слова об уходе мужчин "неизвестно куда". Этот уход свидетельствует еще об одной и, может быть, наиболее драматичной вехе распада российского общества. Если накануне перестройки феномен анемии публицисты и социологи раскрывали через отчуждение личности от публичной жизни и погружение в приватную жизнь, в семью, то теперь можно говорить, что анемия пошла еще глубже. Происходит уход в самих себя, отчуждение от самого близкого окружения и даже от детей.

В вышеприведенном фрагменте интервью вопрос о том, чтобы не только мать, но и отец не ограничивался в общении с ребенком дежурными вопросами, просто не возникает. В большинстве других нарративов можно обнаружить то же самое: родительство фактически приравнивается к материнству, а позиция отцов прописана крайне узко (как добытчиков) либо вообще не ясна. Подтверждением этому стало одно из мероприятий, которое проводилось в Рыбинске в период нашего пребывания. Это была кампания в поддержку детей, страдающих тяжелыми заболеваниями. В рекламном листке этой кампании содержались строки: "Давайте протянем руку помощи, избавим мать от слез и тревог за жизнь больного малыша". Об отце не упоминалось вовсе. Приведенный случай наглядно иллюстрирует гендерное смещение ролей и самих ожиданий в отношении реализации родительской заботы. Мать остается ключевой фигурой в социализации и защите детей.

Вместе с тем, как справедливо заметила американский социолог Кэрол Гиллиган, мать - это одна из социальных ролей женщин, а не ее идентифицирующая характеристика. То же самое можно сказать и о мужчине: зарабатывание денег - только одна из его функций, не сводимая ко всей сущности мужчины как человека. Другая, столь же важная функция - отцовство. Но в отличие от материнства ни международное, ни отечественное законодательство не стимулируют отцовство.

Семейный кодекс, принятый в 1996 году, остается невостребованным. Речь идет в первую очередь о ст. 61 гл. 12 "Права и обязанности родителей", в которой говорится о том, что "родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей (родительские права)". Не посвященным в историю разработки этой статьи семейного кодекса вышеприведенная формулировка мало о чем говорит. Не юристы и не семейные политики не знают, что в недалеком прошлом вместо равных прав родителей речь шла об их общих правах. На первый взгляд, разница может показаться несущественной, но практика многих десятилетий показала, что в силу культурной традиции "общие" права и обязанности относительно детей воспринимались обществом преимущественно как права и обязанности матери.

Новая формулировка ст. 61 подчеркивает одинаковый статус мужчины и женщины в семье. Отец, как и мать, вправе брать отпуск по уходу за ребенком в случае его заболевания. По взаимному согласию супругов он может получать ежемесячное денежное пособие на ребенка и т.д. И если этого в жизни не происходит, то винить нужно только самих себя. Обратимся к одному из свидетельств жителя города, подтверждающему этот вывод.

Далее...