"Матриархальная" семья. Этот тип семьи также описан в историях жизни участниц феминистского движения, В противоположность предыдущему, в такой семье активность женщины была направлена на деятельность движения, а мужчина брал на себя большую часть работы по доме и частично заботу о детях.

Неполные семьи (как правило, мать и дети без отца) были достаточно распространены в диссидентской среде, как и в советском обществе в целом. Отдельного рассмотрения заслуживают семьи, ставшие неполными на период ареста и заключения отца. В такой семье женщина несла более, чем "двойную" (как все советские женщины) нагрузку: она должна была материально обеспечивать себя и детей, поддерживать посылками арестованного мужа в лагере, решать бытовые проблемы и проблемы воспитания, и, при этом, она нередко продолжала участвовать в диссидентском движении. В следующей главе будет подробнее рассмотрено то, как существовали такие семьи.

Диссиденты жили, как и большинство других советских горожан, в коммунальных или отдельных квартирах, часто в составе большой семьи - с детьми, супругами, родителями, бабушками и дедушками. Вышеописанными "открытыми домами" становились, как правило, те квартиры, где жили только участники движения, без старших родственников, не разделявших их взглядов. Поскольку такой дом, где жила семья, нес "двойную нагрузку", - он был не просто местом жительства, но также выполнял определенную функцию в диссидентском движении - диссидентство не могло быть частным делом одного из членов семьи, оно так или иначе касалось всех обитателей квартиры. Поэтому диссидентство было, как правило, семейным делом. Во всяком случае, члены семьи, если они не были активны в движении сами, должны были принимать и понимать взгляды и деятельность своего родственника-диссидента. В противном случае, семьи распадались. Те же участники движения, которые попали в эту среду, будучи несемейными, были ориентированы на то,

⁸ В социологии семьи выделяется три формы власти в семье: "Патриархат - муж во главе, матриархат - жена во главе, эгалитарность - равенство." (Яковлев 1993: 76)

чтобы связать свою жизнь с человеком, разделяющим их взгляды, стиль жизни, лучше всего, с "товарищем по делу" :

"И вообще, представить себе невозможно, как за чужого выйти замуж, как объяснить это чужому, когда вдруг среди ночи к тебе придет бритый уголовник, которому товарищ дал твой адрес, как то место, где ему на пол бросят какое-нибудь пальто, где он может переночевать. Конечно, муж и жена должны это понимать." (Е.Р., 1951 г.р.)

"Если тебя могут посадить, то тебе не то, что жену не надо заводить, а и семью. А я завел не жену, а, так скажем, товарища по борьбе". (В.Р., 1951 г.р.)

"Жены были товарищами по делу. И очень часто они при этом переставали быть женщинами, переставали быть женами. Но они оставались, конечно, товарищами". (Е.Р,. 1951 г.р)

"Женщина - это соратница, прежде всего, а дети - общие". (А.С., 1957 г.р.)

Согласие супругов в вопросах участия в диссидентском движении, как и в семейных вопросах, было важно для оппозиционной деятельности, поскольку в ситуации "открытого дома" необходимо было полное взаимное доверие и хорошая координация действий. Нужно было удержать в равновесии обе сферы жизни - приватную (домашнюю) и квази-публичную (диссидентскую), которые, сосуществуя в пространстве дома, оказывали сильное влияние друг на друга. Приватная и квази-публичная сферы в диссидентской среде тесно переплетались: повседневная жизнь семьи нередко подчинялась нуждам диссидентского движения, а возможность осуществления диссидентской деятельности зависела от личных отношений между его участниками.

Ярким примером переплетения "общего дела" и частной жизни также. является распространенный в диссидентской среде феномен "брака в тюрьме". Брак в тюрьме заключался чаще всего парой, которая не зарегистрировала свои отношения до ареста. Поводим для заключения брака был арест и связанная с ним необходимость оказывать помощь политзаключенному, ездить в лагерь на свидания. Бывало, что в диссидентской среде для различных целей заключались фиктивные браки. Чаще всего, хотя официальная регистрация брака констатировала существующие в реальности отношения, для молодоженов она имела, прежде всего, функциональное значение.

"На самом деле, брак с мужем нужен для личного свидания. На общее еще можно попасть как-нибудь, но на личное никак иначе. Это единственный реальный способ получить информацию и два дня покормить человека нормальной едой, ведь это достаточно много. Поэтому, брак регистрировался для всего". (Н.Л., 1950 г.р.)

Также переплетение частной жизни и деятельности диссидентского движения видно на примере семей, где мужчина находился в заключении. Такая семья вовлекалась в сеть взаимопомощи. Ей оказывал помощь, в том числе и Фонд Солженицына. Некоторые женщины, в свою очередь, включались в деятельность Фонда, т.е. они и получали помощь сами, и оказывали ее своим друзьям,

"Когда мужа арестовали, все хотели помочь. Из Москвы все время передавали какие-то деньги. Была поддержка моральная. (.) Потом ко мн

пришел человек из Фонда Солженицына. Он не просто принес деньги, но душевно участвовал во всем - пытался найти адвоката, покупал мне продукты, помогал поехать на свидание к мужу. (.) Потом я тоже стала ему помогать." (Т.П., 1950 г.р.)

Итак, дружеский диссидентский круг во время отсутствия отца семейства морально поддерживал его семью. Бывали случаи, когда друзья брали на себя заботу о детях, например, когда жена должна была поехать на свидание к мужу или при других обстоятельствах. Одна из респонденток рассказывает о сыне диссидентов:

"Он остался почти сиротой. Потому что посадили его отца. И мать забрали в ссылку. Мы все его вели как-то. Он в поход ходил с нашими ребятами. До сих пор, когда я его вижу, мне хочется его к груди прижать как ребенка, который остался без родителей." (Л.К., 1939 г.р.)

Тот факт, что успех "общего дела" диссидентов зависел от личных отношений, подтверждает тезис о важности для оппозиционной деятельности гендерного разделения ролей. Мужчина был готов к тому, что его арестуют, и в то же время был уверен в том, что будет получать помощь с воли. Женщина знала, что она будет ездить на свидания, и что ее поддержит дружеский круг, своя среда. Оба претендовали на самореализацию в определенной сфере оппозиционной деятельности. Гендерное разделение ролей способствовало саморегуляции и устойчивости диссидентского движения.

Политическая деятельность, как сообщили участницы данного исследования, не является их предназначением или любимым занятием. Часть женщин даже считают, что политика вообще не является подходящей для женщины сферой самореализации. Представление о месте женщин в обществе и наилучшей сфере приложения их сил у бывших участниц диссидентского движения следующее: во-первых, женщина реализуется в эмоциональной сфере - в любви, сфере контактов и взаимоотношений, в семье; во-вторых, в воспитании детей. В-третьих, важна профессиональная самореализация женщины, раскрытие ее творческого потенциала в оплачиваемом труде.

Анализ жизненного пути этих женщин за последние десять лет (1986-96) показывает, что в этот период, несмотря на изменившуюся структуру политических возможностей в обществе, бывшие диссидентки не делали попыток самореализации в политике.

Жизненные стратегии бывших участниц оппозиционных кругов/ подпольных групп и бывших участниц феминистской группы диссидентского движения различаются и сегодня.

Некоторые из бывших участниц оппозиционных кругов и подпольных групп работают теперь в благотворительных общественных организациях. Часть женщин вообще не участвуют больше в общественной жизни. Они профессионально самореализуются, работая, например, в печатных изданиях, ставших теперь легальными.

Из бывших феминисток, большая часть которых живет сегодня на Западе, почти никто не продолжает работать в сфере женского движения. Они занимаются литературным трудом. В последние годы на Западе опубликованы их произведения: стихи, проза, философские размышления, воспоминания.

В данной статье было рассмотрено несколько сюжетов - социализация женщин-диссидентов, мотивация участия и сценарии их вовлечения в диссидентское движение, разделение ролей между мужчинами и женщинами, соотношение частного и публичного в диссидентской среде и влияние диссидентства на ценностные ориентации и повседневную жизнь участниц диссидентского движения. Исследование привело к следующим выводам.

Наиболее значимыми факторами, способствующими вовлечению женщин в диссидентское движение были: участие в неформальных кружках и средах, критически воспринимаемые общественно-политические события, конфликты с советской системой, влияние инакомыслящих "значимых других".

Участие в различных группах диссидентского движения предполагало различные типы мотивации. Выделено две группы женщин, отличавшихся друг от друга мотивами участия и сценариями вовлечения: участницы подпольных групп/ оппозиционных кругов диссидентского движения и феминистки. Для участниц подпольных групп и оппозиционных кругов наиболее значимым мотивом участия была солидарность. Это определило сценарий вовлечения:

через замужество или в составе круга близких друзей. Для феминисток главным мотивом была творческая самореализация. Они вовлекались в движение, как правило, как авторы журнала, через подругу.

Гендерная структура диссидентского движения выражалась в том, что определенные роли и функции выполнялись преимущественно мужчинами или преимущественно женщинами. Преимущественно женской сферой деятельности было создание инфраструктуры диссидентского движения: информационной сети и сети помощи. Основные функции женщин: перепечатка самиздата, осуществление связи с местами заключения и с Западом, создание "открытых домов" - центров информации и центров помощи, которые были узловыми точками инфраструктуры диссидентского движения.

В диссидентской среде тесно переплетались сфера частной жизни и общего дела. Так, частная квартира выполняла функции квази-публичного пространства.

Исследование выявило наиболее важные роли женщин. Именно женщины оставались на воле и выполняли в диссидентском движении рутинную, практическую работу по поддержанию инфраструктуры движения. Кроме того, они хранили традиции своей среды и поддерживали в ней атмосферу солидарности, что было существенно для консолидации участников, наличия у них корпоративного духа и их способности противостоять властям.

В заключение следует отметить, что попытка анализа участия женщин в диссидентском движении поставила ряд новых вопросов и задач. В частности, одним из новых аспектов изучения диссидентства на материале биографических интервью с участницами движения представляется изучение субкультуры диссидентской среды, начало которому было положено в этом исследовании.

Литература

Алексеева Л. 1984. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Benson, Vermont. Khronika Press.

"Женщина и Россия". 1980. Альманах женщинам о женщинах. Вып.1. Paris. Editions des Femmes.

Здравомыслова Е. 1993. Парадигмы западной социологии общественных движений. Санкт-Петербург. Наука.

Иофе В.В. (псевд. С.Д. Рождественский). 1982. Материалы к истории самодеятельных политических объединений в СССР после 1945 года. В сб. Память. Исторический сборник. Вып. 5. Париж. Editions Is Press Libre.

Иофе В.В. 1991. Предисловие к воспоминаниям М.М. Молоствова "Ревизионизм-58". В сб: Звенья, Исторический альманах. Вып.1.

Кривулин В. 1993. "37", "Северная почта". В сб. Самиздат. Санкт-Петербург. НИЦ "Мемориал".

"Мария". Журнал российского независимого женского религиозного клуба "Мария". 1981, 1982. № 1-3. Ленинград - Франкфурт-на- Майне-

Эллис Джейн. 1990. Русская православная церковь. Согласие и инакомыслие. Лондон. OPI.

Яковлев И.П. (сост). 1993. Социология. СПб. ИКА Тайм-аут".

Fuchs, Werner. 1984. Biographische Forschung: erne Einfuehrung in Praxis und Methoden. Opiaden, Westdeutsche Verlag.

Goritschewa, T. 1984. Von Gott zu reden ist gefaehrlich: meine Erfahrungen im Osten und im Westen. Freiburg. Herder.

Lehmann, A. 1983. Erzaehlstruktur und Lebenslauf. Autobiographische Untersuchungen. Frankfurt. Campus Verlag.

Mannheim, K. 1978. Das Problem der Generationen. In: Kohli, Martin. Soziologie des Lebenslaufs. Darmstadt, Luchterland.

Mayring, Ph. 1988. Qualitative Inhaltsanalyse. Grundlagen und Techniken. Weinheim. Deutscher Studien Verlag.

Schroeder, W. 1979. Kollektive Biographien in den historischen Sozialforschungen. In: Lebenslauf und Gesellschaft. Stuttgart. Klett-Colta.

Voronkov, V. 1993. Die Protestbewegung der "Sechziger"-Generation. Der Widerstand gegen das sowjetische Regime 1956-1985. In: Osteuropa, № 10.