Конечно, уж и то было бы порядочно, если бы я стала каждый месяц раздавать вам прибыль, как теперь. Но можно сделать еще лучше, так что и прибыли будет больше, и можно выгоднее делать употребление из нее. Вот мы и посмотрим. Я буду вам понемногу рассказывать, да и вы сами будете присматриваться, и как вам покажется, что можно сделать что-нибудь хорошее, мы и будем пробовать это делать [стимулируется СОТРУДНИЧЕСТВО] Но я без вас ничего нового не стану заводить. Только то и будет новое, чего вы сами захотите. Только то и выходит хорошо, что люди сами захотят делать [ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ - залог эффективной работы].

Надобно вести счеты и смотреть за тем, чтобы не было лишних расходов. В прошлый месяц я одна это делала; а теперь одна делать не хочу. Выберите двух из себя, чтоб они занимались этим вместе со мною. [РАЗДЕЛЕНИЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ - ЛИДЕР не боится "отдать власть" и вскоре получит прекрасный результат, сотрудники примут цели организации как личные] Это дело еще новое; неизвестно, кто из вас больше способен к нему, так для пробы надобно сначала выбрать на короткое время, а через неделю увидите, других ли выбрать или оставить прежних в должности [при назначении на новую должность необходим ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК]. Дело пошло понемногу. Девушки, из которых образовалась основа мастерской, были выбраны осмотрительно, были хорошие швеи, были прямо заинтересованы в успехе работы; поэтому, натуральным образом, работа шла очень хорошо [ПРАВИЛЬНЫЙ ПОДБОР СОТРУДНИКОВ + ПРОФЕССИОНАЛИЗМ + ЛИЧНАЯ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ = УСПЕХ].

Одно из первых последствий того, что окончательный голос по всему управлению дан был самим швеям [принцип управления в артели], состояло в решении, которого и следовало ожидать: девушки определили, что не годится самой Вере Павловне работать без вознаграждения [демократия приносит лидеру плоды] Хотели дать ей третью часть прибыли. Она откладывала ее несколько времени в сторону, пока растолковала девушкам, что это противно основной мысли их порядка. [Еще раз проясняются принципы выплаты вознаграждения В ИХ СВЯЗИ с целями и принципами деятельности организации]. Вере Павловне положили жалование как закройщице. Деньги, которые прежде откладывала она из прибыли, теперь были приняты назад в кассу, кроме того, что следовало ей как закройщице; остальные пошли на устройство банка.

Как делить прибыль? Вере Павловне хотелось довести до того, чтобы прибыль делилась поровну между всеми. До этого дошли только в половине третьего года, а прежде того перешли через несколько разных ступеней, начиная с раздела прибыли пропорционально заработной плате. Прежде всего увидели, что если девушка пропускала несколько дней по болезни, то нехорошо за это уменьшать ее долю из прибыли, которая приобретена всем ходом работ и общим состоянием мастерской. Потом согласились, что закройщицы уже довольно вознаграждаются своим особенным жалованием и что несправедливо им брать больше других еще из прибыли. Простые швеи были так деликатны, что не требовали этой перемены, когда заметили несправедливость прежнего порядка, ими же заведенного: сами должностные лица почувствовали неловкость пользоваться лишним. [Разные модели вознаграждения зависят от уровня развития внутренней демократии и культуры рабочих отношений]. Эта временная деликатность - терпения одних и отказа других - не представляла особого подвига, при постоянном улучшении дел тех и других [условие работы БЕЗ КОНФЛИКТОВ].Мастерская поняла, что получение прибыли - результат общего характера мастерской, результат ее устройства, ее цели, а цель та - всевозможная одинаковость пользы от работы для всех, каковы бы ни были личные особенности; что характер мастерской, ее дух, порядок составляется единодушием всех, а для единодушия одинаково важна всякая участница: молчаливое согласие самой застенчивой или наименее даровитой не менее полезно для сохранения и развития порядка, чем деятельная хлопотливость самой бойкой или даровитой [УСПЕХ - результат работы КОМАНДЫ].

Вера Павловна вела дело шаг за шагом, и терпеливо, и твердо выдерживала свое правило: не распоряжаться ничем, а только советовать, объяснять, предлагать свое содействие, помогать исполнению решенного ее компанией [ЛИДЕР!!!].

Образовался небольшой запасной капитал, он постепенно рос; начали приискивать разные употребления ему. С первого раза поняли, что из него можно делать ссуды без процентов. За учреждением этого банка последовало основание комиссионерства для закупок. Года через полтора почти все девушки жили на одной большой квартире, имели общий стол.

Всему велся очень точный счет, чтобы вся компания жила твердою мыслью, что никто ни у кого не в обиде, никто никому не в убыток [способ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ КОНФЛИКТОВ].

Но надобно несколько подробнее сказать об одной стороне жизни мастерской. Вера Павловна с первых же дней стала приносить книги. Сделав свои распоряжения, она принималась читать вслух. Девушки с первых дней пристрастились к чтению. Чтение приняло регулярный вид. Потом рассказы обратились во что-то похожее на легкие курсы разных знаний. Потом Вера Павловна увидела возможность завести и правильное преподавание [то есть в мастерской началось ПОВЫШЕНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ].

- Алексей Павлович,- сказала Вера Павловна, бывши однажды у Мерцаловых,- у меня есть к вам просьба. Наташа (жена Мерцалова) уже на моей стороне [разумный ход при привлечении добровольца]. Моя мастерская становится лицеем всевозможных знаний. Будьте одним из профессоров. Вы необходимы именно как специалист: вы будете служить щитом благонравия и отличного направления наших наук (Алексей Павлович - священник).

- А ведь это правда. Вижу, без меня было бы неблагонравно. Назначайте кафедру.

- Например, русская история.

- Превосходно. Отлично. Две должности: профессор и щит [Действительно отлично: идеальный тип ЧЛЕНА ПОПЕЧИТЕЛЬСКОГО СОВЕТА].

Вместе с преподаванием устраивались и развлечения. Бывали вечера, бывали загородные прогулки; брали ложи в театре.

Вера Павловна чувствовала саму приятную из всех своих радостей от мастерской, когда объясняла кому-нибудь, что "этот порядок устроен и держится самими девушками; что мастерская могла бы идти без нее, что могут явиться совершенно самостоятельно другие такие же мастерские" [...].

Н.Г. Чернышевского вместе с Вами читала Марина Либоракина.

НОВАЯ ЖЕНЩИНА.
ЛЮБОВЬ

"Привет вам, новые женщины! Вам, дерзнувшие!"

А. Вербицкая. "Ключи счастья"

Недавно были переизданы романы начала века, рисующие образ "новой женщины",- "Ключи счастья" А. Вербицкой и "Гнев Диониса" Е. Нагродской. Они стали предметом обсуждения в феминистской среде. Вновь в пространстве дискуссий оказалось противоречие между любовью, страстью и обретением своего Я, самореализацией женщины. Это противоречие возникло в литературе на рубеже нынешнего века. Героиням Л. Толстого и И. Тургенева если и свойственен конфликт, то это конфликт страсти и долга. Их назначение - служить идеалом чистоты, воплощением моральных ценностей (или морального краха) общества, некоторым "оселком", на котором поверяется "русский человек на rendez-vous".[[Этот "человек" на деле оборачивается мужчиной. Тенденция приписывать женщине функцию олицетворения моральной состоятельности (или наоборот, морального банкротства) общества была типична и для советской культуры: "И Татьяна Ларина, и Зоя Космодемьянская, которые вошли в историю как образцы женственности, нежности, чистоты и силы женского сердца, наверное, с отвращением поморщились бы, заглянув в иное молодежное кафе" [Николай Мейсюк "Песня - это оружие", газета "Вечерний Новосибирск", 1968, цит. по 11, с. 221]. Эта тенденция обернулась против женщин в недавние времена перестройки, когда через образы проституток, матерей-кукушек и "ложных" эмансипированных женщин массовое сознание пыталось излечиться от собственной причастности к моральному банкротству советской идеологии. Дело доходило до прямого женоненавистничества. Несколько лет назад на съемках передачи "Тема" один очень уважаемый писатель заявил, что сталинизм приставил шпиона к каждому человеку в лице его жены.]]

Несмотря на разницу характеров, героини А. Вербицкой и Е. Нагродской (танцовщица Маня Ельцова и художница Таня) равно далеки от образов "тургеневских девушек", которым отказано в праве на собственное счастье и самореализацию. "Новая женщина" начала века стремится к развитию, к "восхождению", к поискам Я, которое объединило бы личностное и женственное начала. Исходное противопоставление - самореализация личности в творчестве и профессиональной работе и самореализация женщины в любви.

Символично, что с восстановлением традиционного "инстинкта женственности", предполагающего страсть-раство-рение в любимом, творческий крах наступает у обеих героинь. Казалось, Маня Ельцова уже достигла "высоты": искусство, разнообразие жизненных интересов - революционное движение, феминизм, история культуры. И вдруг... "Женщина во мне победила артистку",- признается Маня перед смертью.

Современное прочтение романа включает две интерпретации, за которыми стоят разные социальные и культурные позиции, разные представления о женской самореализации. Финал роман А. Вербицкой неоднозначен: за встречей Мани и ее первого любовника Нелидова, за бурей страсти, захватившей обоих, следует двойное самоубийство. Означает ли это поражение "новой женщины", признание коренной несостоятельности, неправоты выбранного пути? "Да,- однозначно отвечает Е. Путилова, автор послесловия к переизданию романа,- На что она ей, свобода, когда душа ее жаждет подчинения, когда Нелидов, понятый и разгаданный ею, все равно был и остается господином. Он один будит в ней самый могучий, самый предательский инстинкт женственности. Ей только мерещилось, что она совершила великое восхождение. Она - из обреченных, побежденной уходит она из той жизни, которой не сумела овладеть" [7, с. 508]. "Нет,- считает А. Грачева,- "Это сознательный выбор свободной личности, а не поглощение Маниной души охваченным жаждой смерти Нелидовым" [14, с. 95]. В своем предсмертном письме Маня говорит о смерти как о пороге, как о новой, еще не пройденной ступени на пути к "иной жизни, ждущей меня, где я проснусь с душой радостной и обновленной, с душой, не знающей цепей любви" [7, с. 483].

Именно в "восхождении" - "ключи от счастья женского", потерянные Николаем Некрасовым. "Она счастлива, потому что она ищет",- говорит о своей героине А. Вербицкая. Путь Мани - только начало, "отблеск идеала", но еще не сам идеал. Болезненное для догматической культуры избавление от навязанного стандарта целомудренной чистоты совершилось; но "мучительный вихрь страсти" также оказывается разрушительным. Противоречие между типами самореализации личности и женщины (впрочем, так же как между типами самореализации личности и мужчины) не разрешено.

Любовные отношения, межличностное общение - эта вообще та сфера, в которой культурные изменения происходят медленнее всего. Любить по-новому для обоих полов оказывается труднее, чем добиться профессиональной состоятельности; но особенно это трудно для женщины. Самоотверженность, само-отвержение в любовном союзе традиционно рассматривается не только как ее естественная роль, но и как залог женского счастья. Другой тип отношений, не основанных на доминировании-подчинении, не выстроен; поэтому отказ от унизительной "двойной морали" в любовном союзе так часто означает для женщины отказ от этого союза вообще. Но это не жест отчаяния, а принцип личностного роста. Ахматовский мотив освобождения от любви и чувственности, когда "душа свободна и чужда медлительной истоме сладострастья" - это мотив празднования.

Александра Коллонтай была той "новой женщиной", которой удалось сформулировать принципы отношений любящих и уважающих достоинство друг друга мужчины и женщины. Многие годы с работами этой выдающейся русской феминистки легче было познакомиться в английском переводе; в отличие от нового женского романа начала века, они еще ждут переиздания на родном языке. Идеи Александры Коллонтай сегодня обрели новую жизнь благодаря реферативно-критической работе Татьяны Осипович [38]. Основной мотив беллетристики Коллонтай все тот же - освобождение от "рабских оков любви" как способ разрешения конфликта между "женским" и "общечеловеческим" предназначением женщины. Наташа, героиня повести "Большая любовь", такой же активный и уважаемый член партии, как и Семен (который, кстати, убежден в женском равноправии). Но именно на долю Наташи выпадает все унизительное в тайной связи - долгие ожидания в гостинице, волнения; именно от нее, а не от себя Семен ждет самоограничения. "Партия обойдется",- отвечает он на замечание Наташи о том, что ее ждут товарищи. Конец "большой любви" для Наташи - это начало ее новой жизни.

В своих публицистических работах Александре Коллонтай удается сформулировать другие принципы самореализации. Новая женщина, которая хочет быть полноценной и полноправной личностью, должна воспитать в себе качества, ранее бывшие достоянием мужчины:

"1. Научиться побеждать свои эмоции и выработать внутреннюю самодисциплину, потому что, "чтобы отстоять у жизни свои еще незавоеванные права, женщине приходится совершать над собой гораздо большую воспитательную работу, чем мужчине" .

2. Требуя уважения свободы чувства для себя, новая женщина должна научиться "допускать эту свободу и для другого". "Ревнивую самку" побеждает "женщина-человек".

3. Характерна для новой женщины повышенная требовательность к мужчине. Она требует не материального обеспечения, а "бережного отношения к своей личности... К своему духовному "я".

4. Новая женщина является самостоятельной личностью: "ее интересы все шире и шире выходят за пределы семьи, дома, любви", отсутствие которых ни в коей мере не уменьшает общечеловеческой ценности женщины.

5. Новая женщина должна научиться отводить любовным переживаниям то подчиненное положение, какое они играют в жизни большинства мужчин.

6. Новая женщина отказывается от фетиша "двойной морали" в любовных отношениях, она не скрывает своей сексуальности" [А. Коллонтай "Новая женщина", цит. по 38, с. 66].

Для того времени эти идеи были по-настоящему революционны. Сама Александра Коллонтай немедленно попала под обстрел апологетов "двойной морали": ее объявили автором пресловутой буржуазной теории "стакана воды". На самом деле в своей статье "Дорогу крылатому Эросу" Коллонтай выступала не за неразборчивость в связях, а за партнерские, равно-достойные отношения мужчины и женщины (причем во вполне выдержанном "классовом" подходе):

"1.равенство во взаимных отношениях (без мужского самодовления и рабского растворения в любви со стороны женщины).

2. взаимное признание прав другого, без претензии владеть безраздельно сердцем и душой другого (чувство собственности, взращенное буржуазной культурой).

3. товарищеская чуткость, умение прислушаться и понять работу души близкого и любимого человека (буржуазная культура требовала эту чуткость в любви только со стороны женщины).

Лишь в таком свободном и равноправном любовном союзе, по мнению Коллонтай, могут реализоваться все внутренние потенции человека, как душевно-духовные, так и психо-физиологические" [А. Коллонтай "Дорогу крылатому Эросу", цит. по 38, с. 70].

С тех пор прошло много лет. Но, несмотря на глобальные социальные и культурные потрясения, "эмансипацию" и "контрэмансипацию", в этом плане мало что изменилось. Женщина выросла, и то, что для наших прабабушек было сказкой (высшее образование, интересные профессии), для нас - обыденность. Но в символическом ряду вместе с "новой женщиной" не стоит "новый мужчина" (не говоря уже о том, что в ходе перестройки "новую женщину" стали называть "ложной"). До сих пор у нас нет признанного идеала, модели собственно партнерских, гармоничных отношений между полами. Это глубинная проблема, знакомая многим женщинам не столько из литературы, сколько из личного опыта. Конечно, есть и позитивный опыт, который пока не приобрел социального звучания. Наверное, мы в начале пути, и постепенно этот опыт взаимного строительства равных отношений получит свое культурное воплощение.

БЫТ КАК ВОПРОС ПОЛИТИКИ.
ЗАМЕТКИ О СОВРЕМЕННОЙ МАССОВОЙ
КУЛЬТУРЕ И НЕ ТОЛЬКО О НЕЙ

Мы выросли в обществе, где доминировал миф о "советской женщине, успешно сочетающей занятость на производстве, семейные обязанности и общественную работу", а самым распространенным пожеланием к 8 Марта было - "успехов вам в труде и счастья в личной жизни". Допущение самой возможности конфликта между этими двумя ипостасями женской жизни являлось дерзостью.

Наконец, в восьмидесятых годах неблагополучие, остро ощущаемое миллионами женщин, "выплеснулось" на киноэкраны. "Самое массовое из искусств" обратилось к этой проблеме, в очередной раз продемонстрировав действительную чуткость массовой культуры к социальным напряжениям. Мы помним череду милых, усталых, высокопрофессиональных, сделавших карьеру и глубоко несчастных женщин. Если они (как, например, героиня нашумевшего фильма "Москва слезам не верит") в какой-то момент отказывались от чрезмерной независимости в личной жизни, их ждала награда - счастье с Принцем. Согласитесь, что Гоша, артистически "слепленный" Баталовым из немногословной надежности и щемящего обаяния,- умопомрачителен. Просто наслаждение кормить такого борщом.

Однако, этот фильм - определенное исключение, поскольку он допускает, что оба партнера могут делать шаги навстречу друг другу (в конце фильма Гоша признает, что, наверное, можно работать директором, не теряя женственности). В большинстве случаев кинообразы задавали более "одномерную" интерпретацию конфликта: женщина, у которой есть стремление к профессиональному росту и карьере, не может быть счастлива в любви. Женщина может (и должна) работать. Но чтобы обрести счастье в любви, она должна подчиниться мужчине в личных отношениях и отказаться от претензий в общественных. Миф о мужчине тоже был лукавым. Продемонстрировать, что он - "настоящий мужик", киногерой мог единственным способом: "врезать" кому надо в нужный момент, стукнуть кулаком по столу, запить горькую в минуту тяжелых душевных переживаний и т.п. Другие проявления человеческой (и мужской) состоятельности были бы вызовом тогдашнему социальному порядку.

Конфликт женской самореализации при социализме ярко и точно представлен в творчестве Марии Арбатовой, драматурга "с обостренным социальным видением. Героини Арбатовой выросли в обществе, где социальные и семейные обязанности женщины превалируют над ее правом ощущать себя полноправной человеческой личностью со своим особым внутренним миром и творческим потенциалом, требующим от нее самореализации. С детства им внушалось, что "полноценная женщина должна мыть полы, печь пироги, сплатничать, стоять в очередях и быть счастливой от этого", а они чувствуют себя несчастными и мучаются сознанием собственной вины. Да, им нужно, чтобы рядом был любимый и любящий человек, чтобы были здоровы дети, и все это у них вроде бы есть (во всяком случае со стороны их личная жизнь предстает в выгодном свете), но, как ни странно, им этого мало: они хотят петь, как Виктория Васильева ("вообще петь: и арии, и романсы, и джаз, и рок") или строить собственную модель мира, подобно философу Елене" [40, с. 169].

Реальные постановки проблем - возможность самореализации личности в советском обществе, где "двоемыслие" было принципиальным (в том числе и в отношениях между полами), а пропасть между конституционным равенством и повседневностью очередей, в которых стояли женщины, создавала пресловутую "двойную нагрузку" - создали бы угрозу самим устоям общества. Не случайно такой жесткой была реакция КГБ на деятельность петербургской группы феминисток в 1979-80 г.г. В журналах "Женщина и Россия" и "Мария" они писали не о тоталитаризме, а "о проблемах социальных, о том, что творится в родильных домах, в абортариях, в семьях, превращенных для многих женщин и детей в маленькие домашние концлагеря, о детских садах, лагерях и школах" [Анна Наталия Малаховская. Из выступления]. Но именно это и было реальным вызовом, повлекшим за собой потерю работы, высылку за границу, аресты и тюрьму.

Феминистские постановки проблемы тогда не вышли на уровень общественного осознания. До появления на русском языке в конце 80-х - начале 90-х годов работ по гендерному анализу социальной политики (Анастасия Посадская и другие) не было признано, что конфликтность женской самореализации воспроизводится не только традиционной культурой, но и государственной политикой, которая поддерживает патриархальное устройство семьи и более "эмансипированное" устройство системы образования и производства. Определенные стандарты жизненного уровня при социализме поддерживались почти бесплатным или совсем бесплатным трудом женщин. Кроме ежедневных очередей, женщины держали на своих плечах не только формальную, но и неформальную систему социального обеспечения: например, делали ремонт и мыли окна в школе, где учились их дети; а если дети или престарелые родители попадали в больницу, всеми правдами и неправдами добивались разрешения ухаживать за ними, а заодно и за другими десятью "лежачими" в палате.

Но признать это означало поставить под сомнение не только прошлое, но и настоящее: "перестройка" и рыночные реформы также во многом делаются "за счет" женщин. Именно женщинам пришлось взять на себя основную ответственность за выживание и адаптацию семей, во многих случаях отказавшись от работы, соответствующей их образованию и квалификации. Это позволило осуществлять реформы, не допуская роста социальной напряженности до уровня "взрыва", и не перераспределяя ресурсы внутри страны - от милитаризированной экономики к нуждам человека. Быт оказался вопросом политики.

Традиционная точка зрения заключается в том, что "женщина должна окормить народ". "Окормление семьи, оприятие мужа, воспитание детей, добрососедствование - вот круг ее [женщины] забот",- пишет В. Распутин. В начале перестройки возникла масса спекуляций на тему "двойной нагрузки" женщины; с легкой руки М. Горбачева лозунг "вернуть женщину на кухню" приобрел более изящную формулировку: "нужно в полной мере вернуть женщине ее естественное предназначение". Был сформирован достаточно мощный корпус социальных ожиданий возрождения традиционных ролей (в вульгарной, но точной форме артикулированный затем в известном обещании В. Жириновского "дать каждой бабе по мужику"), который и послужил культурной подосновой массовой женской безработицы, вытеснения женщин из сферы высоких технологий и т.д. Такая точка зрения была практически возведена в ранг государственной политики, что В 1993 г. засвидетельствовал министр труда Г. Меликян в своем знаменитом высказывании о том, что не стоит трудоустраивать женщин, пока есть хоть один безработный мужчина.

Каким образом можно такой кардинальный поворот в стране с многолетними (еще дореволюционными) устойчивыми ориентациями женщин на работу в общественном производстве, привычкой сочетать "работу и дом"? Есть экономические обстоятельства, делающие для большинства женщин невозможным отказ от самостоятельного. Число семей, где основным или единственным источником дохода являются деньги, приносимые матерью, огромно и далеко превышает пятнадцатипроцентную официальную статистику (так называемые "неполные" семьи).

Вряд ли кто-то действительно ожидал, что женщинам не будет нужна работа и заработок. Речь шла о другом: первое, что предлагалось, безработным женщинам с высшим образованием - "снизить свои ожидания". Если "место женщины на кухне", то высокая зарплата, курсы переподготовки и тем более карьера для нее - это излишество; не нужны и соответствующие государственные инвестиции и законодательные гарантии.

"Возвращение на кухню" стало реальностью не для многих, но спекуляции на этой почве приобрели массовый характер. Чтобы подобная культурная программа была принята самими женщинами, необходим был новый механизм "поощрения и наказания", вменяющий женщине "комплекс вины" за ее стремление самой выбирать свой жизненный сценарий. Он был реализован средствами массовой культуры: в публицистике, властительнице умов на заре перестройки, а затем в рекламе, телесериалах, женских журналах и дешевых сериях типа "дамский роман".

Далее...