Я понимаю, что никто, как мать, не отвечает за здоровье детей. И не жалею, что во имя их здоровья просидела какое-то время дома. Если придется - еще посижу. Не растить же людей, которые потом всю жизнь будут больничные брать да в санаториях нуждаться. Но квалификации своей прежней, сейчас утраченной, жаль. Теперь надо поднапрячься. Но со мной хорошо бы некоторое время понянчиться. Мне бы на курсы какие-нибудь, да не после, а во время работы - после работы бегу как угорелая домой. Но нянчиться со мной никто не собирается, да и нет у нас таких правил, чтобы отстающим да еще и льготы были. Отстала? Так беги быстрее! Однако в гору-то обыкновенно семеро тянут, с горы и один столкнетпрофессионального обучения женщин, установить, что женщины-рабочие, имеющие детей в возрасте до 8 лет, проходят переподготовку и повышение квалификации с отрывом от работы и сохранением на время обучения среднемесячной заработной платы". Автор письма имеет теперь право учиться в рабочее время, если, конечно, администрация поощряет рост квалификации своих сотрудников и заботится об этом.">.

Валя".

Обратим сначала внимание на то общее, что объединяет наших героинь. Каждая получила образование. Одна - высшее очное, другая - заочное, третья - среднее специальное. Все успешно работают, ни у одной не возникало проблемы трудоустройства. Ни у одной нет сомнения в ценности и важности работы. Ни у одной нет представления о том, что труд и семья - взаимоисключающие ценности.

Дальше. Ни Светлане, ни Тамаре, ни Вале в их деловом росте никто не чинил преднамеренных препятствий, если не считать препятствием застарелое и часто уже стыдливо маскируемое администрацией отношение к этому вопросу, о чем со злой иронией пишет вторая наша корреспондентка. Иными словами, дороги открыты перед каждой из наших героинь. И ни одна из них, кстати, ни на йоту не сомневается, что дороги - открыты. Это драгоценное социальное самочувствие - величайшее моральное преимущество, дарованное социалистическим строем советскому человеку вообще, женщинам в особенности.

С таким социальным самочувствием живет уже не одно поколение - более шестидесяти лет живем. Привыкли. Но все-таки обращаем внимание читателей именно на эту сторону дела. Социальное самосознание - чрезвычайно важная вещь. Оно прежде всего и ставит нашу женщину выше женщины капиталистических стран, где, скажем, стремление работницы играть на производстве ответственные роли воспринимается как род истерии. Нашим Тамаре и Вале досталось бы там на орехи... Впрочем, там личности Тамары и Вали и не сформировались бы в тех своих качествах, в каких они сформировались у нас.

Наша идеология с первых дней Советской власти созидала то женское социальное самосознание, которым мы вправе гордиться сейчас. И, должно быть, что это была за адова работа! Ведь начинать приходилось с нуля. Какой забитый в массе своей, замороченный темнотой и невежеством человеческий материал достался молодой советской пропаганде! Бездонная пропасть разделяла великие достижения передовой русской культуры и культуру народных масс. И не надо думать, будто женщины тех лет стремились к тому же, к чему стремятся тысячи наших современниц, да только им безграмотность мешала... Дело не в одной безграмотности. Подавляющее большинство женщин необъятной России в социальном отношении поначалу вообще не хотели никуда двигаться - боялись! Их надо было попросту выволакивать на свет из пропасти темноты, униженности и дикости, причем выволакивать часто против их собственной воли. Жительницы восточных окраин России вообще были низведены до состояния домашних рабынь и наложниц, тут даже самое-то слово "воля" трудно применимо.

Одной из многочисленных задач нашей пропаганды оказалась задача просвещения женщины. Просвещение - по всем статьям и параграфам, в плоскостях самых разных и направлениях самых неожиданных.

Женская безграмотность простиралась от незнания букваря до незнания элементарных правил гигиены. В разгар изнурительной эпидемии сыпного и возвратного тифа, страшным мором косившего нашу армию и население в 1920 году, нарком здравоохранения Н. Семашко публикует в "Правде" большой материал под названием "Женщина и сыпняк", где есть такие строчки: "...население будет жить чисто только тогда, когда за этой чистотой будет следить прежде всего женщина, хозяйка дома. Только тогда наконец Россия освободится от проклятого царского наследства - грязи, вшивости, темноты, невежества, когда женщина-работница, женщина-крестьянка, женщина-хозяйка примется за это.

...Правильные понятия о чистоте и о культуре у нас будут распространены только тогда, когда будут просвещены женщины. Поэтому главнейшая обязанность - просвещение женщин" ..

Газета "Беднота", как и "Правда", вела рубрику "Страничка женщины-работницы". Помимо всего прочего там печатались статьи-разъяснения о смысле отдельных слов ("О мудреных словах") - что такое партия, программа, лозунг. Часто встречалась просьба: "Товарищ, прочитай газету неграмотному". Такова картина. Кризис топливный, транспортный, продовольственный, разруха, тиф, голод, неграмотность на грани полной социальной безликости, и на фоне всего этого - необходимость, несмотря ни на что, тянуть женщину вверх, тащить ее, упирающуюся, безвольную, усталую до омертвелости, тащить к знаниям и свету во имя ее же собственного блага и вопреки ее же собственной инерции.

Значит, до реального осуществления ленинской мысли об участии женщин в делах управления нам надо было идти через сотни, тысячи препятствий объективного и субъективного толка, оплачивая этот путь многими жизнями энтузиастов и энтузиасток, теряя на нем силы, а порой и веру в то, что этот путь можно как-то одолеть.

Все, что мы имеем сегодня, надо было взрастить на ниве десятилетий самоотверженного труда.

И вот - одолели. Вывели женщину из той социальной спячки, к которой приговаривал ее прежний порядок.

А теперь к трем нашим письмам присоединим четвертое, писанное (скорее всего, под диктовку) в 1920 году работницей Федосьей Козловой, которая была по тем временам человеком сознательным, старательным и честным (опубликовано газетой "Правда" 6 июня 1920 года).

"Я - с фабрики Голутвинской м-ры (мануфактуры. - Ред.). В прошлом году, когда меня выбрали уполномоченной в продовольственную лавку, первое время очень трусила, ночей не спала и все боялась, как бы не оказаться виноватой перед заведующим лавкой, так как я малограмотная, а заведующий грамотный, и если бы я указала ему на недостатки или незаконные действия, то он мог меня припугнуть, окрутить и арестовать. Но я чувствовала, что со злом в лавке нужно бороться, и долго думала, как это сделать. Я пошла в исполнительное бюро советоваться: там мне все говорили, что бояться мне нечего, так как нужна не столько грамотность, сколько честность. Там меня каждый раз подбадривали...

Теперь под моим руководством работает много работниц и рабочих - контролеров. Они тоже иногда нерешительны, боятся ответственности. Но так как я все это уже пережила и очень им сочувствую, то и ободряю, учу работать решительнее и не бояться".

Письмо это приводим не только в контраст тем трем. В сходство - тоже. А сходство есть. Все четверо - Тамара, Светлана, Валя и Федосья - имеют одну типическую женскую черту. Заметили какую? Все они поразительно чутки к тому, кто, что и как сказал, как посмотрел, как оценил... Как бы кто не осудил, как бы кто не оговорил... Даже сильная Тамара и та нервничает из-за неудачно оброненного секретарем слова насчет ее личной жизни. И для Вали не иметь телевизора и обладать самой плохой мебелью в доме тяжело: что люди скажут? А Светланино продвижение на поприще заведующего больничным отделением, оно и вовсе всецело "завязано" на моральном факторе, на словах и интонациях. Сложись ее отношения с главврачом благоприятнее, изменись интонация общения - все, может быть, закончилось бы иначе.

Товарищи из исполнительного бюро, которые "каждый раз подбадривали" нашу Федосью Козлову в том далеком двадцатом году, наметили правильный стиль работы с женщинами - именно этот стиль находит сейчас научное подтверждение.

Психологи, изучающие так называемый "моральный климат" на современных предприятиях, отмечают великое влияние всех моральных моментов на рабочее настроение труженицы. Не только денежные поощрения, но и добрые слова, грамоты в женских коллективах действуют сильнее, чем в мужских. Сильнее действуют факторы со знаком минус. Вежливость - невежливость, улыбка - резкость, спокойный деловой разговор - грубое начальственное распекание...

Все это тонко, на уровне полутонов, полуоттенков улавливается женским ухом, женским глазом, женским сердцем. Все это - важно. Не учитывать такого рода тонкостей в работе с женскими коллективами не только неразумно, но даже - в условиях научной организации современного труда - ошибочно.

Специалисты поставили перед собой задачу: выяснить, каков в представлении наших женщин идеал работы, какую ее "модель" они считают для себя наиболее приятной. Был задан вопрос: "Какие признаки вам представляются главными при оценке любой работы?" В ответах предпочтение было отдано таким качествам, как "хорошие взаимоотношения в коллективе" (62,2 процента), "уважение окружающих" (55,4), "хорошие условия труда" (34,9 процента). Показатели "высокая заработная плата" и "сознание важности работы для общества" собрали почти равное число голосов (28,1 и 26,7 процента).

Пусть противники женского служебного продвижения порою с открытым неодобрением говорят, что женщины "всюду разводят отношения". Положа руку на сердце: а мужчины не "разводят" таковых? Не есть ли и это предубеждение тоже всего лишь застарелый шаблон в наших представлениях о женщине, этакий перевернутый образ, в котором если и не достоинства, то черты, которые могут быть использованы в качестве достоинств, превращаются в недостатки? Но, допустим, довод о женской тяге к "разведению отношений" справедлив. И однако, если эта психологическая особенность выступает наряду с такими качествами, особенно присущими женской рабочей силе (что также находит подтверждение в многочисленных исследованиях), как дисциплинированность, ответственнейшее отношение к труду, то, может, она не во вред, а на пользу делу?

Вернемся к письмам. Всем корреспонденткам не чуждо стремление руководить, возглавлять тот участок работы, который они хорошо знают. Но все ли они уверенно, без тени сомнений чувствуют себя в начальственной позиции? Пожалуй, приведенные письма дают на это если и не отрицательный, то и не слишком утвердительный ответ.

Центр исследования общественного мнения при Польском радио и телевидении в 1974 году провел опрос населения республики по проблеме "Социальные роли женщины". 67 процентов опрошенных, прежде всего мужчин, считают, что в принципе у женщин много возможностей для продвижения на руководящие должности.

Однако многие тут же отмечают, что, хотя шансы у того и другого пола одинаковы, на практике женщины меньше, чем мужчины, продвигаются "вверх". Это обстоятельство большинство (как мужчин, так и женщин) объясняют нежеланием самих женщин осуществлять руководящие функции и только во вторую очередь - отсутствием у них необходимой для этого квалификации ("не умеют управлять людьми").

Не исключено, что, проводись подобный опрос у нас, мы получили бы аналогичные ответы: "не желают" и "не умеют управлять людьми" - формулы, исключительно удобные для тех случаев, когда женщина не участвует в управлении. Проверить, насколько они соответствуют действительности, практически трудно, поверить в них, принять за аксиому - проще. И на душе спокойнее. И менять ничего не надо.

Еще вопрос, возникший по прочтении писем: как окружающие воспринимают женщину-начальницу? Тоже без тени сомнения в их праве занимать кресло руководителя? Без тени-то без тени, но все-таки с оттенком. Обратите внимание, что даже откровенное (и заслуженное) стремление Тамары к служебному росту не встретило среди ее коллег явной поддержки.

И, наконец, главное: что побудило всех наших героинь взяться за перо? Зачем им надо было рассказывать о своих служебных делах?

В заключение еще об одной особенности, которая начисто отсутствует в письме Федосьи, но которой отдана весомая дань в письмах двух наших корреспонденток: семья.

О семье Федосья - ни слова. Таков был стиль тех лет, когда писалось письмо. И это понятно: в первую очередь надо было дать место новому в женской жизни - гражданскому, общественному. Сегодня пропорции между домом и работой в женской судьбе утряслись. Но бывают периоды в жизни женщины, когда гармония этих пропорций нарушается, и с каким же предельным напряжением порой это бывает связано! Вот, например, как у Вали - двое малышей, бабушки сами еще молоды, денег на жизнь маловато. Работать и надо, и хочется, а как с детьми?

Думается, поскольку материнство признано у нас важной социальной функцией женщины, то и заботы матери переходят в ранг социальных. Как работают детские дошкольные учреждения? Хватает ли всем желающим мест в них? Не болеют ли дети? Как организованы школьные "продленки" для младшеклассников? Вот с чем тесно связана линия женской карьеры, и вот где эта линия может обрываться.

Наконец, само современное производство - приспосабливается ли оно, стремится ли хоть сколько-нибудь приспособиться к женской рабочей специфике или не стремится? Умеет или нет? Обучение женщины во время работы, о чем уже говорилось в другом месте этой книги и за что так ратует Валя,- это и есть разумное приспособление мира труда к миру женщины, миру семьи. Но как это обучение будет организовано на деле, как хорошие постановления будут проводиться в жизнь?

Известно, как много делается обществом для того, чтобы женщина заняла достойное место в деловом соревновании с мужчиной. Целым комплексом мер, которым предпосылается понимание, что равенство мужчин и женщин лишь относительно, в женские руки как бы вкладывается ключ к действительному социальному равенству.

На это направлены льготы в трудовом режиме беременной или кормящей женщины, отпуска по беременности и родам, особенное внимание к охране ее труда, сроки выхода на пенсию и т. д.

Однако мы в самом начале этой книжки недаром высказали соображение, что достижение социального равенства есть процесс, о завершении которого пока говорить рано.

Недаром XXV съезд КПСС принял решение продолжить осуществление мер по улучшению условий труда и быта женщин. Намечена широкая программа в этой области: ввести для работающих женщин частично оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком до достижения им годовалого возраста; создавать женщинам, имеющим детей, более широкие возможности трудиться неполный рабочий день или неполную рабочую неделю, а также работать на дому; расширять сеть дошкольных учреждений, школ и групп с продленным днем; построить детские сады и ясли на 2,5-2,8 миллиона мест, увеличить количество пионерских лагерей; создавать условия для сокращения затрат времени на ведение домашнего хозяйства и т. д.

Как видим, делается чрезвычайно многое. Но государственные меры, хотя необходимость в них подсказывается самой жизнью, всегда несколько опережают общественное сознание. И еще долго после того, как принято, утверждено то или иное прогрессивное установление, список или закон, сохраняется потребность в том, чтобы подталкивать их исполнение, расшевеливать общественное сознание, вскрывать многие его противоречия и сложности, не давать делу поворачивать вспять. И эта книга обращена именно к общественному сознанию.

Женщины стремительно вошли в мир труда. Естественно, мало надежды на столь же стремительное постижение всех вытекающих отсюда вопросов. Но постигать их надо, Без глубокого знания мира женщины, ее психологии, физиологических возможностей не может быть разумного решения проблемы ее профессиональной занятости. "Ищите женщину", говаривали раньше, распутывая какую-либо интригу. "Ищите женщину" - хочется сказать и здесь, адресуя эту фразу научным и практическим работникам, и меняя ее первичный смысл: чтобы труд женщины стал действительно благом и для нее самой, ее личности, и для общества, ее надо изучать, знать ее возможности. Поэтому - "ищите женщину"!

На этом мы заканчиваем главу о женщине на работе, хотя нельзя сказать, будто мы не касались и темы "женщина дома". Однако согласитесь, что "женщина дома" - понятие

чрезвычайно широкое. Это не только быт, семья, дети, хозяйство. Это прежде всего и сама женщина, ее образ и облик, ее внутренний мир. Иными словами, современница как она есть. Вот она идет куда-то, улыбается. О чем думает? Как выглядит?

Следующая глава - оборотная сторона разговора о работающей, функционирующей женщине. Теперь она предстанет перед нами как бы изнутри. Мы будем приглядываться к тем аспектам ее жизни, куда работа, казалось бы, и не должна проникнуть. Но на поверку опять же окажется: нет тех аспектов современной женской жизни, куда бы работа не могла проникнуть. Как нельзя в магните отделить север от юга, так нельзя отделить работу от новой женской судьбы. Раз так, то как повлияла новая женская судьба на извечные женские свойства и качества?

Общеупотребительные выражения: "женственно", "неженственно". Но что же именно подразумевается, когда прибегаем к этим словам? Женственность - ускользающее, расплывчатое и подвижное, как тень от шевелящейся листвы, понятие. Только пытаешься ввести его в рамки определенности - оно рассеивается. Его не взять в руки, как не взять солнечный луч, хотя свет этого луча прекрасно виден, а его ласковое тепло ощущается кожей.

Помимо прочего, смысл, который вкладывается в эти слова, зависит и от наших представлений о том, какова должна быть настоящая женщина, значит, и от неповторимости нашего жизненного опыта. Поэтому, сказать по правде, слаба надежда, что, толкуя это понятие, мы доберемся до истины и наши мнения и выводы совпадут с мнением читателей. И все же...

Многочисленные словари предлагают как бы формулу женственности: "совокупность признаков, свойств, присущих женщине в отличие от мужчины". Однако конкретное содержание формулы может быть разным. Наверное, потому это свойство и подвижно и скользяще, что не только сами по себе женщины разнохарактерны и многолики, но эта всеобщая женская многоликость вдобавок меняется во времени. Значит, все, что мы имеем, это утверждение: женственно - что не мужественно. Мягко - что не жестко, светло - что не темно.

С достаточной, думается, точностью понятия женственности и мужественности раскрываются - где бы вы думали? - в одном из томов "Детской энциклопедии". Том посвящен понятию "Человек". Читаем: "Мужчинам и женщинам в равной степени присущи многие положительные качества, но некоторыми качествами обладают только мужчины, другими - только женщины. Свойственные мужчинам положительные качества в целом определяются словом "мужественность", характерные для женщины - словом "женственность".

Интересно, что не все те качества, какие мы ценим в мужчине, нам приятны в женщине, и наоборот" .

Но тут опять возникает вопрос вопросов: а какие именно качества могут расцениваться как положительные в женщине? И каковы критерии этой положительности?

В Толковом словаре Владимира Даля есть любопытная пометка. Женственность там "относится до одних нравственных качеств женщины". Но опять же - каких? Нравственных качеств много.

В других, более поздних словарях женственность объясняется как "мягкость, нежность, изящество".

Интересные литературные примеры приводятся словарями. "В Лизе женственность выражается в робости, в стремлении подчинить чужому авторитету свою мысль и волю" (Писарев. "Первые литературные опыты"). "Секлетея была много женственнее Павлы:

она и ростом была ниже, и черты лица у нее мягче, и голос певучее" (Златовратский). "Эти красивые руки стали заботиться об одиноком человеке так женственно, незаметно - пришить пуговицу, починить белье" (Щепкина-Куперник. "Театр в моей жизни"). "Она такая добрая, женственная, бесконечно милая" (Куприн. "Поединок").

Значит, быть изящной, робкой, милой, иметь певучий голос, заботиться о ком-то и уметь подчинить чужому авторитету свою мысль и волю - женственно.

И все же примеры и определения хотелось бы, во-первых, как-то упорядочить логически и, во-вторых, слегка пересмотреть, подновить, приблизить к современности.

В самом свойстве женственности появилось что-то новое? Или исчезло что-то старое? Иначе откуда вдруг эта потребность к переосмыслению понятия?

Долгое время древнее как мир слово "женственность" не имело никакого оценочного оттенка. Оно было нейтрально, подобно слову "женское" (женское платье, женское собрание). Можно было сказать "женственный пир", и это значило бы, что женщины собрались вместе и пируют по какому-то поводу. Больше того, в слове этом когда-то гнездился отрицательный, унизительный оттенок. "Женское", "женскость", "женственный" означали что-то неполноценное, неумное, болтливое, слабое сердцем и разумением. Достойному человеку, предположим, в XVI веке предписывалось не унижаться до "женских бесед" и до "сквернословия". Красноречивое сопоставление! Оттенок подобной унижительности потом переместился в слово "бабий", и мы до сих пор говорим и слышим: "бабьи сплетни", "труслив, как баба", "бабья болтовня", "бабьи слезы".

Трудно установить, когда слово "женственность" обрело статус достоинства. Может быть, это произошло в XVIII веке - веке петровских реформ, когда в русскую жизнь вторглись европейские нормы, и связано было со стремлением культивировать в женщине те качества и свойства, которые стали считаться положительными.

Что же происходит сейчас? Почему во второй половине 70-х годов нашего века читателей вдруг начало волновать древнее понятие, откуда поток писем в редакции и та охота, с которой журналисты берутся осмысливать читательскую почту? Не потому ли, что поощряемое раньше стало куда-то исчезать, а психологическая привычка к нему осталась? Почему и по чему затосковали мужчины? Женщины стали хуже? Некрасивее? Грубее? Неласковее? Или увеличились духовные, культурные, эстетические запросы людей, изменилась самая точка отсчета этических и эстетических ценностей?

Во всех этих вопросах в какой-то мере заключены и ответы на них. Правда, ни один не объемлет проблемы полностью, и ни один не может быть признан за основной. Вне сомнения одно: изменился какой-то внутренний винт вопроса в широком, общечеловеческом масштабе.

Что-то сдвинулось, заколебалось, а то и сломалось в прежнем понимании ясных и навечно, казалось бы, определившихся вещей.

В читательских письмах говорится примерно следующее: "Нынешнюю девушку и девушкой не всегда назовешь - вульгарный смех, развязная походка, сигаретка.

Кому нужна такая мода? Куда лучше старомодность! Нет нынче в женщине мягкости, застенчивости, слабости, чуткости, сердечности, чувствительности, впечатлительности. А какие это прекрасные качества! Куда они девались? Большинству мужчин противны грубоватые ультрасовременные женщины с повадками ковбоев, с привычками и замашками сильного пола.

Истинных женщин, олицетворяющих собой понятие "женственность", все меньше, зато бракоразводных процессов все больше. Причина всему - утрата женственности. Плохие жены вербуются из неженственных девушек..."

Еще письмо. Автор делится своей бедой:

развелся, остался с восьмилетним сынишкой на руках - жена-геолог в частых разъездах, не может заняться воспитанием. Расстались спокойно, достойно. Алименты платит она. Никаких упреков бывшей жене по поводу того, что она равнодушная мать, неважная хозяйка, злой или вообще какой-нибудь плохой человек, автор не делал. Его резюме было иным: "Моя жена - хороший человек. Трудолюбивый, честный. И семьянин она неплохой. Я искренне страдаю, расставшись с этим человеком. Но вы уже обратили внимание: в разговоре о жене употребляю слишком много слов мужского рода. А я и сам того же рода. Она не была женщиной в семье. Постоянное отсутствие этой женственности создавало во мне тяжелую эмоциональную неутоленность. Даже осатанелость. Мы долго и подробно объяснялись, выкуривая по пачке сигарет на двоих. И пока мы были товарищами, все шло гладко - она понимала меня, я - ее. Но когда дело доходило до чувств, чувства стыли. Думаю, мы не одни в этом своем женско-мужском "оледенении". Есть основания полагать, что мы являли собой типическую пару, в которой перепутаны все традиционные женско-мужские позиции. Где он? Где она? За кем сила, за кем слабость? Моя мужская суть этого не вынесла. Как хотите, а вне женственности и трудно, и неохота быть мужественным. Утрата женственности губительна..."

Далее...