Постановка проблемы

В связи с общим усилением социальной напряженности в российском обществе за последний период, анализ вопросов, связанных с насилием, приобретает особую актуальность. С одной стороны, никто не возражает против положения о том, что социальная напряженность возросла, с другой стороны, насколько нам известно, нет заметных попыток рассмотреть этот факт как ситуацию, связанную с насилием социального характера. Возможно, исследователи, являясь частью современного общества, разделяют и его предрассудки относительно долгожданного достижения свободы, поэтому попытка соединения этих двух полярных идей вызывает интеллектуальное сопротивление. Как бы то ни было, но ситуация ждет своего осмысления - кому-то все равно придется начинать.

Отправной точкой исследования послужило то, что в рассматриваемом нами городе проблема насилия и законодательных мер контроля над ситуациями, связанными с насилием, оказалась в числе важнейших (о чем свидетельствует местная статистика). По мере размышления выявились грани, не только показавшие важность проблемы, но и вскрывшие необходимость новых подходов. Все более складывалось впечатление, что продвижению работы мешает сама обычная постановка вопроса о насилии. Это приводило к необходимости включать в рассмотрение некоторые нетрадиционные факторы и учитывать, что представляют собой те люди, чье сознание и поступки подвергаются законодательному регулированию. Принимая во внимание данные соображения, автор работы считает нужным не столько рассматривать отдельные факты (хотя это тоже имеет место) или строить научные типологии, сколько прояснять вопрос о том, на кого должно быть рассчитано предлагаемое законодательство. Нам приходится, прежде всего, обсудить, из чего состоит тот (пользуясь выражением биологов) "первичный бульон", из которого в России "вываривается" представление людей о себе самих. Иными словами, приходится интересоваться рассмотрением преимущественно предусловий, неких социальных и культурных оснований поведения людей, на которые волей или неволей накладываются законодательные установления.

По нашему мнению, изучение "подтекста", на который опирается правосознание в данной стране, имеет право на существование. Игнорирование влияющих на него факторов грозит перекосом в понимании смысла ситуации, в рамках которой существует право.

Данный анализ проводится с применением гендерных методов. Гендерная постановка вопроса здесь является основополагающей, потому что позволяет обсудить ряд аспектов, имеющих непосредственное отношение к сути проблемы. Гендерные методы вскрывают ту "работу культуры", которая разделяет индивидов по меже "мужское" и "женское", одновременно формируя этим "социальные тела". По нашему мнению, это происходит через каналы осуществления особой власти. Не той власти, которая озабочена проблемами электората и предвыборных кампаний, а той, которая формирует у индивидов уровень мотивов, установок, склонностей - того, что связано скорее с подсознанием, эмоциями и "чувствующим телом", а не со сферой сознательных убеждений и рациональными соображениями (последние так старательно контролировала власть в ее классическом понимании). Таким образом, мы здесь предлагаем попытку, основанную на гендерной методологии, описать социальные технологии, с чьей помощью осуществляется вторжение в сферу "социальной телесности".

В данной работе нас интересует в первую очередь рассмотрение общей ситуации нарушения прав граждан на свободу от насилия. Этому вопросу мы уделим основное внимание, однако, нужно помнить, что среди лиц, подвергаемых насилию различного рода, женщины составляют подавляющий по численности контингент: они являются объектами насильственных действий, характерных для всего нашего общества, а также группой, в отношении которой в массовом порядке осуществляется ряд специфических проявлений насилия (хотя есть ситуации, где можно то же сказать и о мужчинах). Выделение реализации права женщин на свободу от насилия в отдельный предмет анализа для России достаточно нетрадиционно. В массовом сознании вопрос "насилия над женщиной" до сих пор не осознан как особая социальная проблема.

Чтобы в ней разобраться, нужны научные средства, которые переломили бы не отвечающие современному пониманию представления о природе насилия против женщин и о корнях этого насилия, это способствовало бы изменению общественной оценки данного явления. Дело в том, что насилие против женщин все еще понимается как результат проявления "естественной и не контролируемой мужской агрессивности", чаще всего "

сексуальной страсти".

На первый взгляд, проблема насилия над женщиной достаточно тривиальна, однако при более внимательном рассмотрении становится понятно, что ситуация далеко не такова. Факт, что она до последнего времени была весьма слабо затронута в официально проводимых исследованиях, не случаен. Существовал целый ряд причин внутри самой науки, в силу которых она оказывалась недостаточно прозрачной. Проблема насилия против женщин, как ни странно, имеет свою методологическую специфику. Она может служить ярким примером переосмысления постановки вопроса при подключении к нему позиций общественной экспертизы. Поэтому наше исследование о правах граждан проводится не с точки зрения юриспруденции (в которой такую проблему, как женские права, трудно вычленить в силу особенностей ее собственного построения). Нас скорее интересует социальный аспект проблемы.

Как показала практика последних лет, только при поддержке возникающего в стране женского движения стало возможным по-иному сформулировать сами корни и причины данного вида правонарушений и внести это понимание в социальную жизнь так сказать de facto. Мы имеем в виду, прежде всего работу Кризисных Центров для женщин (существование которых, кстати, связано с некоторым парадоксом - только после их организации была осознана специфика проблемы насилия над женщинами, до этого же момента не было видно нужды и в самих Кризисных Центрах). На наш взгляд, не менее актуальна задача и собственно концептуального осмысления проблемы.

В настоящей работе мы рассматриваем "семейные стычки" и "взаимные скандалы" в духе общественной экспертизы как предмет политический, то есть как проявление патриархатной власти, а само домашнее

насилие против граждан вообще и против женщин, в частности, как фрагмент более общей властной стратегии патриархатной политики. Для России такая постановка вопроса далеко неочевидна: и по сей день приходится преодолевать сопротивление со стороны психологов, юристов и других представителей официальной точки зрения, которые "складывают" домашнее насилие совсем из других составляющих и поэтому имеют совсем другое мнение о причинах, характере и последствиях этой проблемы. Очень важно также, что "женский" аспект интересует нас (как мы уже указывали) в контексте гендерного подхода, поэтому большая часть исследования посвящена нарушению (в рамках патриархатного типа культуры) не только прав женщин, но и прав мужчин.

Обзор литературы

Существующие источники по проблеме насилия можно условно подразделить на три типа. В таких документах, как Уголовный Кодекс Российской Федерации, Гражданский процессуальный кодекс РФ, Кодекс РСФСР об административных правонарушениях насилие трактуется как сфера законодательного регулирования. Есть и исследования, представляющие собой юридическую рефлексию о насилии как области применения права, например, работа ВНИИ проблем укрепления законности и правопорядка "Насилие, агрессия, жестокость: криминально-психологическое исследование", "Методологические вопросы криминологических исследований". Однако уже появилась литература, представляющая собой по сути общественную экспертизу современной ситуации насилия - это особенно касается проблемы насилия в отношении женщин. Сюда можно отнести работы Т. Забелиной "Женщина и насилие", Э. Мартыновой "Женщины и насилие". Есть и работы по другим видам насилия, например: "Защити своего ребенка. Советы родителям о том, как защитить ребенка от жестокого обращения"; А. Роджерс. "Задачи школы по предотвращению межличностной жестокости"; Е. Исраелян "Насилие в отношении женщин: поиски путей искоренения (из опыта Канады)". Особую группу представляют собой такие книги, как: А. Антонян, С. Ткаченко "Сексуальные преступления, "Сексуальные домогательства на работе", М. Роден, Г. Абарбанел "Как это бывает", Ш. Маршалл, К. Кибер "Власть прикосновения", которые посвящены проблемам изнасилования и инцеста.

Следует отметить и Вестник Информационного центра Независимого женского форума (ИЦ НЖФ) "Нет насилию в семье" (автор настоящей работы входила в редакторскую группу этого сборника). Специально следует сказать о работе Н. Козловой "Горизонты повседневности советской эпохи (голоса из хора)", в которой в целом ряде пунктов применяется (для иных целей) подход достаточно близкий к нашему. Из названий упомянутого перечня работ становится понятно, что задачи анализа социокультурного контекста сознания граждан (особенно женщин) как субъекта правового регулирования, живущих в одном из городов России, до сих пор не ставились.

Гипотезы

Мы уже упоминали о том, что первоочередной интерес здесь представляли особенности опыта, ускользавшие из традиционного рассмотрения ввиду его высокого уровня абстракции. Следуя такой постановке проблемы, мы выдвинули ряд положений, касающихся микрополитического уровня анализа, которые (конечно, с высокой степенью условности) при желании можно интерпретировать как гипотезы: в частности, положение общего характера, что "мужественность" и "женственность" в рамках данного исследования понимаются как феномены, созданные с применением телесно-культурных технологий, что насилие (взятое в рамках гендерного подхода в широком смысле), является наиболее базисной формой угнетения в современном мире (во всяком случае, в рамках данного исследования, то есть предполагается, что остальные формы уходят своими корнями в данную). Из этого проистекает, во-первых, что женщину угнетает не столько мужчина, сколько патриархатный тип культуры и, во-вторых, что мужчина тоже по-своему подвергается дискриминации по признаку пола.

Еще одно наше предположение касалось того, что сам "материал" (агрессия, невротические реакции), на который социальные институты отвечают насильственной регламентацией, сформирован в конечном итоге через социокультурные воздействия.

Поскольку мы имеем дело с особой сферой феноменов, относящихся к смысловым факторам, лежащим в основании человеческого существования, наше исследование тесно связано с рассмотрением установок, позиций и т.п., имеющих непосредственное отношение к сознанию, самосознанию и самоидентификации индивидов.

Для конкретного структурирования интервью применялся еще ряд предположений, например о том, что мужская и женская

сексуальность формируются насильственно, регламентируются и контролируются с помощью специальных социальных технологий. Эти положения тоже позволили структурировать блоки в интервью в соответствии с выявленными социальными технологиями.

Все вышеперечисленные гипотезы оказались в ходе исследования подтвержденными. В результате анализа была выявлена модель влияния насилия на поведение как мужчин, так и женщин, описаны отношения, которые ей вызваны, и в городскую администрацию представлены соответствующие рекомендации.

Состав респондентов

В качестве интервьюируемых были выбраны: два эксперта (секретарь пресс-центра ГУВД и женщина-адвокат), две молодые женщины, из которых одна студентка, другая - юрист, работающая женщина среднего возраста, одна 85-летняя пенсионерка, семья, двое мужчин в контексте их семей, журналистка, женщина, принимающая участие в работе стачкома одной из фабрик города.

Случай 1. Женщина 37 лет, незамужняя, в недавнем прошлом безработная. В настоящее время - инженер-технолог на одной из фабрик. Принимает участие в работе стачечного комитета фабрики. Образование высшее. Место проведения интервью - общежитие фабрики. Продолжительность интервью - полтора часа. Июнь 1996 г.

Случай 2. Женщина 43 лет, бывший председатель общественной организации "Совет по охране природы". Сейчас - главный экономист Управления и эксплуатации водохранилища. В Рыбинск приехала 22 года назад в связи с замужеством. Муж умер 10 лет назад. Живет с единственным сыном. Встреча состоялась на квартире у сотрудницы ЯГТРК (Ярославского государственного теле-радио комитета) М.И. Шакуровой после окончания рабочего дня. Продолжительность интервью - полтора часа. Октябрь 1997 г.

Случай 3. Женщина 24 лет, студентка филологического факультета Ярославского Государственного Университета, не замужем, живет с родителями и младшей сестрой. Место проведения интервью - гостиница "Рыбинск". Продолжительность интервью - 1 час. Октябрь 1997 г.

Случай 4. Женщина 62 лет, образование высшее, директор Централизованной библиотечной системы города Рыбинска. Центральная библиотека им. Энгельса. Имеет мужа и дочь. Место проведения интервью - городская библиотека. Продолжительность интервью - полтора часа. Июнь 1996 г.

Случай 5. Женщина-пенсионерка 85 лет. Образование высшее. Имеет двух детей и двух внуков. Бывшая профессия - врач. Место проведения интервью - гостиница "Рыбинск". Продолжительность интервью - полтора часа. Июнь 1996 г.

Случай 6. Женщина 26 лет. Образование высшее. Профессия - работник радио, не замужем, живет с матерью и сестрой. Место проведения интервью - редакция местной газеты "Рыбинские известия". Продолжительность интервью - 1 час. Июнь 1996 г.

Случай 7. Мужчина 27 лет. Образование высшее. Профессия - актер. Его жена 20 лет, не работает, сидит дома с годовалой дочерью, работающая теща инженер-технолог по профессии. Обе приняли заметное участие в интервью. Место проведения - коммунальная квартира, где семья занимает одну из комнат. Продолжительность интервью - полтора часа. Июнь 1996 г.

Случай 8. Мужчина 51 года. Образование высшее, радиоинженер. Его жена 48 лет, инженер-конструктор, приняла активное участие в интервью. Имеют двух дочерей. Место проведения интервью - частная квартира, в которой проживает семья. Продолжительность интервью - полтора часа. Июнь 1996 г.

Случай 9. Семья, состоящая из женщины-инвалида 56 лет, ее мужа и сына - инвалида с детства (колясочника) 23 лет. Женщина - Председатель Союза инвалидов с детства "Преодоление". Техник-конструктор. Место проведения интервью - квартира, в которой проживает семья. Продолжительность интервью - полтора часа. Октябрь 1997 г.

Случай 10. Женщина 50 лет - технолог, принимающая участие в работе Женсовета, замужем, имеет сына. Место проведения интервью - ОКЦ, продолжительность интервью - 45 мин. Октябрь 1997 г.

Случай 11. Экспертное интервью. Респондент - О. Лобова, профессия - сотрудник Городского Управления Внутренних Дел - пресс-секретарь Начальника Управления Внутренних Дел. Место проведения интервью - кабинет О.Б. Лобовой в ГУВД. Продолжительность интервью - 1 час. Июнь 1996 г.

Случай 12. Экспертное интервью. Респондент М. Трошина 30 лет. Профессия - адвокат, зарабатывает на жизнь частной практикой, не замужем. Место проведения интервью - гостиница "Рыбинск". Продолжительность интервью - полтора часа. Июнь 1996 г.

Методология исследования

Исследование выполнено с применением методов качественной социологии, но с выходом и на аналитическую стилистику социальной философии. В этом отношении работа находится как бы на стыке не во всем совпадающих методологических парадигм.

Хочется обозначить два типа методологических установок, которые применены в анализе. Первый вызван тем, что исследование связано с рассмотрением феноменов, то есть того истока, из которого возникает, с одной стороны - событие, с другой - понятие о нем. Иными словами, событие опознается здесь как потенциальная возможность проявления какого-то из понятий, возникающих в исследовании. В свете такого подхода аналитическая интуиция понимается как то, что в принципе способно схватывать языковые употребления, так сказать, в соответствии с "тем, что существует", то есть осуществлять именно процесс обозначения "реальности"¹.

Работа начиналась с возникновения идеи или феномена, который был связан с формированием предмета исследования. Далее выбиралось то, что выражает феномен - обстоятельства, свидетельства и т.д. После чего производился вторичный анализ эмпирических данных - таких, как интервью, записи наблюдений, анализ газет, писем, книг-буклетов о городе и т.п. На каждом шаге анализа применялись процедуры, которые позволяли тут же проверить и подтвердить получаемые результаты. Некоторые понятия при этом брались как априорные, их предстояло проверить в ходе анализа. Предполагалось, что они либо присутствуют в интервью, документах, наблюдениях и других материалах, либо отсутствуют, что тоже не случайно.

Данная работа, имеющая дело, прежде всего с проявлениями микро-власти базировалась именно на понятиях, которые так сказать "знаменательно отсутствовали", но при этом постоянно примысливались. В такой ситуации нужно было показывать, что они действительно постоянно присутствуют в анализе, и поэтому являются существенным элементом для понимания ситуации, хотя входят в нее, так сказать, "в негативной форме".

В данной работе существовал и второй - более конкретный - уровень методологических предположений, связанный с использованием гендерного подхода - мы имеем в виду представление о важности разделения жизни индивидов на публичную и приватную сферы. Это разделение не могло не повлиять на становление социополитического правового пространства в его современном понимании². Поэтому феминистские авторы обращают внимание на то, что оно было по традиции гендерно асимметричным. Отслеживание того, как генетически складывалось представление о правовом пространстве в трудах основателей либеральных учений, может пролить свет на понимание прав в современном обществе. Так К. Пейтман указывает, что, начиная с Дж. Локка, многие теоретики выступали с критикой представлений о незыблемости патриархатной отцовской власти в семье. Они фактически подошли к идее разделения семейной власти, как имеющей "естественный" характер, и политической, как конвенциональной, договорной, регулирующейся неким универсальным порядком.

Такое понимание легло в основу социально-политической либеральной доктрины. Приняв теорию социального договора о том, что социальный порядок регулируется обязательствами, имеющими конвенциональный характер, представители классического либерализма приняли и его следствие. В результате человек начал пониматься как носитель прав (свобод) и как гражданин только в том случае, если он жил в соответствии со специфическими законами гражданской жизни.

Защищая права и собственность индивидов, законы требуют, чтобы все граждане принимали участие в их поддержке. Эта поддержка является гарантом справедливости. Однако, патриархатное общество предписывает мужчинам и женщинам различные способы включения в этот порядок, ведь на самом деле индивидами являются не абстрактные личности, а конкретные люди.

Поскольку же существовала нормативная идентификация человека с мужчиной, то и субъектом права преимущественно выступал мужчина, олицетворяющий собой публичную сферу. Классический либерализм поддерживал этос такой социальной практики, опираясь на идеологию единения индивидов в совместной общественной деятельности. Так возникли представления о "Свободе", "Равенстве" и "Братстве" как естественных правах, присущих "всем без исключения индивидам".

При таком подходе понятие "братство" стало межой, отделившей публичный мир от приватной, семейной сферы. Семья начала выступать носителем частного порядка, автономного от конвенциональных норм социальной жизни. Поскольку женщина традиционно была ответственной за приватную сферу, то в результате появилась возможность практически не распространять на нее правовые нормы и регламентировать всю приватную жизнь только специфическими идеями морали, проинтерпретированными в рамках патриархатной культуры [1, р. 15-40].

Таким образом, основное для классического либерализма противопоставление общественного и частного (публичного и приватного) - это больше, чем противопоставление различных форм человеческой активности, поскольку оно участвует в создании структурной дихотомии, затемняющей ограничение прав женщин внутри порядка, который на первый взгляд представляется универсальным. В этом смысле классическое либеральное понимание правового пространства исключает из него женщину, поскольку она не входит туда "по определению", в силу самого ее статуса.

Из этого следует, что, предпринимая гендерное рассмотрение правовых представлений, следует иметь в виду два обстоятельства: с одной стороны, именно либеральные представления легли в основание того понимания, в силу которого женщины начали претендовать на те же права, которые уже имели мужчины (в силу принципа всеобщности и неотъемлемости таких прав), но, с другой стороны, с нашей точки зрения, абстрактность принципов классического либерализма, сам тип их универсализации не только не единственный, но и не лучший способ организации правового пространства.

Таковы общеметодологические предпосылки данного рассмотрения.

Постановка проблемы в международных документах

Попытки специального концептуального осмысления проблем защиты человека от насилия со стороны общества связаны с деятельностью Организации Объединенных Наций. Основные положения на этот счет сформулированы в известной Хартии прав человека: Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН еще в 1948 году. Далее идеи Хартии развиты в Международном пакте о гражданок \ и политических правах и в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах, где был заложен фундамент признания основных прав человека и гражданина. Однако практика показала, что уровень правового регулирования необходимо конкретизировать. В процессе этой конкретизации мировое сообщество признало, что одной из социальных групп, права которой нуждаются в особой разработке, являются женщины. В числе первых документов, где на это обращено специальное внимание, Декларация о ликвидации дискриминации в отношении женщин 1967 года. Важной вехой развития понимания правового статуса женщин можно считать так называемые Найробийские стратегии 1985 года. В настоящее время мировое сообщество прошло уже значительную эволюцию в понимании необходимости построения комплексной системы защиты человеческих прав. К началу 90-х годов выделяется уже три различных взаимодополняющих вида прав человека.

Права человека Первого поколения - гражданские и политические, Права человека Второго поколения - социально-экономические и культурные (право на национальную автономию, язык и т.п.) и Права человека Третьего поколения - особые права отдельных коллективов и групп граждан (дети, молодежь, пожилые, женщины, инвалиды), которые в силу определенных причин не в состоянии воспользоваться рядом основных прав.

Если Концепция Прав человека Первого поколения была направлена на защиту от различных типов произвола только отдельной личности, то Концепции Прав человека Второго и Третьего поколений существенно расширили содержательный контекст правового регулирования, включив в сферу рассмотрения дискриминационные, насильственные действия в отношении не только личности, но и раз личных социальных групп. Предложенный в них подход сделал разговор о правах женщин значительно более предметным.

В рамках ООН был подготовлен документ, специально посвященный проблемам насилия против женщин, это - Декларация об искоренении насилия в отношении женщин, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 20 декабря 1993 года. В ст. 3 Декларации, в частности, говорится: "Женщины пользуются равными правами в отношении осуществления и защиты всех прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской и любых других областях". Важно, что подписанием указанного документа Россия выразила свое согласие с тем, что "Государства должны осудить насилие в отношении женщин и не должны ссылаться ни на какие обычаи, традиции или религиозные мотивы для уклонения от выполнения своих обязательств в отношении его искоренения", а также должны "принимать все необходимые меры, особенно в области образования, в целях изменения социальных и культурных моделей поведения мужчин и женщин и искоренения предрассудков, обычаев и другой практики, основанных на идеях неполноценности или превосходства одного из полов или на стереотипных представлениях о роли мужчин и женщин".

Эта Декларация представляет для нас интерес и в том смысле, что там в ст. 1 определяется понимание насилия в отношении женщин: "термин "насилие в отношение женщин" означает любой акт насилия, совершенный на основании полового признака, который причиняет или может причинить физический, половой или психологический ущерб или страдания женщинам, а также угрозы совершения таких актов, принуждение или произвольное лишение свободы, будь то в общественной или личной жизни". Мы будем в своей работе руководствоваться этим определением, по ходу исследования расширяя его.

Об употреблении понятия "насилие"

Работая в русле понимающей социологии, мы стремимся к объяснению того, как реальный жизненный опыт горожан, в том числе женщин, трансформируется в их сознании, и как он определяет их поведение в основных сферах жизнедеятельности и в отношениях между гражданским обществом и государством. Поэтому предмет исследования здесь не может ограничиваться сугубо правовыми проблемами. Отсюда и сама постановка вопроса о правах у нас выступает в несколько расширенном виде в сравнении с обычным ее пониманием.

Насилие понимается здесь как помещение людей в ситуации, отмеченные разного рода ограничениями на свободное взаимодействие. Эти ограничения мы воссоздаем через обращение к гендерной "работе культуры" по созданию таких "социальных тел" как "женщина" и "мужчина".

Юридический подход к проблеме

Если говорить об отправной точке нашего рассмотрения - о понимании насилия в узком смысле, то это будет проявление насилия как семейных неурядиц. Нужно сказать, что еще не так давно проблема насилия в семье вообще не рассматривалась как правовой вопрос. Затем она постепенно начала осознаваться как объект юриспруденции, но в очень усеченном виде. Т.Сидоренкова (юрист, консультант проекта ИЦ НЖФ "Общественная экспертиза") в статье "Насилие в семье: частное дело или социальная проблема?" замечает, что в Советском Союзе изучение насилия в семье сводилось в основном к рассмотрению случаев физического насилия, которые фактически подпадали под действие Уголовного кодекса, а все остальные его проявления упоминались в контексте взаимосвязи с физическим насилием.

Считается, что физическое насилие может выражаться в нанесении ударов, побоев, ранений и в ином воздействии на наружные покровы тела человека посредством применения физической силы, холодного и огнестрельного оружия либо иных предметов, жидкостей, сыпучих веществ и т. д., а также в воздействии на внутренние органы человека без повреждений наружных тканей путем отравления или спаивания одурманивающими средствами.

В настоящее время, по мнению Т.Сидоренковой, "термин "насилие в семье" в юридическом контексте означает ненормальное, жестокое обращение одного человека в отношении другого/гой, состоящего/щей с ним в близких отношениях"[2, с. 13]. С нашей точки зрения, такая дефиниция сама по себе уже задает вполне определенные параметры понимания проблемы. Определение насилия здесь происходит через такие термины как "ненормальное" и "жестокое".

Мы попытаемся показать, что ни тот, ни другой термин в определении насилия работать не может. Однако нам вполне понятна логика, в силу которой такой тип определения возник.

В юридическом понимании насилия до сих пор еще влиятелен старый подход, сводящий все проявления насилия к физическим эпизодам (подлежащим уголовно-правовому регулированию). Но среди юристов уже бытует и другой подход, согласно которому насильственные преступления понимаются более широко - как включающие в себя не только случаи применения насилия, но и случаи угрозы такого применения. С юридической точки зрения, в первом варианте мы имеем дело с физическими проявлениями насилия, во втором - с психическими.

Психическое насилие, выраженное словосочетанием "угроза применения", понимается как устрашение, запугивание жертвы применением физического насилия, оно чаще всего выражается в создании впечатления неизбежной расправы при помощи определенных словесных заявлений, жестов, демонстрации оружия или других предметов [2, с. 15-16; 3, с.23; 4, с. 75-80].

Наконец, совсем недавно в поле зрения юридической науки попало собственно сексуальное домашнее насилие (в старом УК оно трактовалось как часть физического насилия). Лишь несколько лет назад было признано, что оно связано с посягательством на честь и достоинство жертвы, после чего были оформлены статьи специального раздела в УК - "Преступления против личности".

К преступлениям против личности (связанным с сексуальным домашним насилием) в УК относятся, в частности, убийство (ст.105), доведение до самоубийства (ст.110), побои (ст.,116), истязание (ст.117), оскорбление (ст.130), изнасилование (ст. 131), насильственные действия сексуального характера (ст. 132), понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133), половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (ст. 134), развратные действия (ст. 135), хулиганство (ст.213), вовлечение в занятие проституцией (ст.240).

Таким образом, мы видим, что даже после того, как было признано, что семейное насилие имеет не только физические проявления, постановка вопроса, предлагаемая в современной юридической науке, остается достаточно узкой в силу самого подхода. Понятно, что в целях достижения ясности в судебных действиях нужны точные формулировки. Однако сам способ выделения сферы насилия путем перечисления деяний, подвергаемых правовым санкциям, на наш взгляд, явно недостаточен: за перечисленными случаями могут стоять весьма различные ситуации, обсуждению которых, как правило, и посвящено судебное разбирательство. При такой постановке вопроса за прозрачностью принятых формулировок скрывается невозможность учета многих смысловых компонентов ситуаций семейных взаимоотношений, что нередко отражается и на качестве судебной практики.

Поэтому, признавая важность юридически выверенной фиксации типов насилия, мы считаем правомерным дополнить его обсуждением проблемы под другим углом зрения развернуть анализ не в плане рассмотрения отдельных случаев, а по логике выявления значения контекстов, с которыми связаны ситуации, приводящие к правонарушениям, и прочтения этих контекстов.

На основании материалов опросов мы пытались составить представление о ситуации проявления насилия в городе сквозь призму гендерной постановки вопроса. Здесь, прежде всего, бросается в глаза то, что на прямые вопросы по поводу взаимоотношений мужчин и женщин, респонденты, как правило, дают ответы вполне эгалитарного характера:

"У нас в городе нет дискриминации.., сейчас равно тяжело живут и женщины, и мужчины". (Случай 2).

Но при воссоздании конкретных ситуаций, включающих в себя не только проблемы семейного насилия, рассказы респондентов дают все основания интерпретировать семейные стычки и скандалы как проявления патриархатных структур власти в широком смысле, хотя интервьюируемые и не говорят об этом прямо.

Это видно, прежде всего, из того, что респонденты не подвергают сомнению представления об основах патриархатного соотношения между полами, что выражается, в частности, в признании "природного предназначения" женщины:

"Женщина - это же мать, как природа поставила"... (Случай 2).

"Материнский инстинкт в них что ли убили совсем?" (Случай 5).

Респонденты также признают традиционный расклад патриархатной дихотомии и в той его части, которая касается предписания индивидам разных полов различных моделей поведения. У мужчин это - агрессивно-наступательные методы утверждения своей точки зрения, что же касается женщин, то им, в соответствии с этой моделью, скорее надлежит уступать или добиваться своего с помощью изворотливости.

Представление о мужской агрессивности как о природном проявлении отмечено почти всеми нашими респондентами. По словам опрошенных мужчина "от природы" и "более грубый, чем женщина", и "напористый", и "бесцеремонный", он "от природы" даже "смотрит на сторону" (Случаи 8, 9, 10). При этом говорится о "плохом влиянии на мальчика улицы и школы", о тяжести службы в армии, о том, что "сейчас на мужчин, конечно, свалилась непосильная нагрузка". (Случай 10). Но оба эти ряда люди не увязывают в своем сознании и в результате оценивают "мужской характер" не как проявление социальных требований, а привычно направляют свои рассуждения в сторону "природы".

То же относится и к представлениям о феминности. Одна из респонденток, описывая семейные ссоры, по ходу дела замечает: "Я, как женщина, боюсь и рот открыть, ничего не рассказываю", затем так повествует о подруге:

"Она как положено за мужем переезжала из города в город, везде ему помогала, чем могла, пока он ее не бросил... Тут пришлось и профессию получать заново. Ей уже тридцать лет было". (Случай 10).

Традиционное занижение женских качеств особенно удивительно слышать от женщин, которые всем своим характером, поступками и речевой стилистикой показывают явную самостоятельность, а иногда и недюжинную смелость. Так женщина-член стачкома фабрики говорит:

"Тут он (директор - Т.К.) даже с бабами стал разговаривать. Коллектив наш - это же глупые бабы, которые не могут объяснить, чего им нужно". (Случай 1).

Однако можно аналитически вычленить и еще один уровень отношения респондентов к данной проблеме. В отличие от официально-эгалитарной фразеологии, мы назвали его "стихийным сопротивлением патриархатным стереотипам". Здесь речь идет о том, что респонденты, обсуждая самые разные проблемы, поднимали вопросы взаимоотношения полов, и по ходу дела обнаруживались очевидные несовпадения с ожидаемой патриархатной "нормой".

Далее...