Всеобщая декларация прав человека (1948г.)

Понятие место жительства, которое так широко используется в каждодневной практике, помимо известных географических координат имеет еще одно измерение - социальное. Таким образом, обозначенное географически место проживания превращается в некое жизненное пространство, в той или иной степени определяющее жизнь людей. В данном разделе речь пойдет о том, как и в какой мере это пространство удерживает или выталкивает людей, стимулирует или сдерживает их социальную и миграционную активность в современной России.

Благодаря социально-экономической реформе и принятию в России нового миграционного законодательства, провозгласившего право каждого гражданина на свободное перемещение по территории страны и за ее пределы, появляется понятие свободной (экономической) миграции. Однако законодательное закрепление тех или иных прав, в данном случае права на свободное передвижение, не означает автоматически, что население способно воспользоваться предоставленными ему правами. Существуя de jure, право должно проделать значительный путь, чтобы быть социально востребованным и реализованным de facto. Эта ситуация разрыва между официально декларированным и реально осуществляемым правом во многом отражает нынешнее положение дел в области миграции населения в России.

Данная глава написана по результатам подпроекта "Миграция", осуществлявшегося в городе Рыбинске Ярославской области в 1997г. в рамках более широкого научного проекта "Права женщин в России". Целью подпроекта было изучение миграционного поведения женщин в контексте складывающегося нового правосознания, а также тех социальных связей (включая семейные, профессиональные и др.), которые способствуют или противодействуют миграции. Насколько современная женщина свободна в своих передвижениях или насколько она скована и чем? Как сегодня осознается, востребуется и реализуется женщинами право на свободное передвижение, декларированное Конституцией России и миграционным законом 1993г.? Как свободная миграция входит в практику и менталитет российского общества? Вот ключевые вопросы, на которые мы попытаемся найти ответы, анализируя жизненный опыт, поведение и суждения респондентов.

Анализ гендерных аспектов миграционных процессов, в частности, женской миграции - новая исследовательская область в России. В большинстве миграционных исследований проблемы гендера либо вообще не просматриваются, либо присутствуют фрагментарно как одно из направлений дифференциации данных. При этом содержательные вопросы остаются "за кадром". По меткому выражению известной исследовательницы миграции, Мирьяны Мороквазич (Morocvasic, 1983), в большинстве исследований "женщина остается молчаливой и невидимой, присутствуя как переменная, но отсутствуя как личность".

Только сознательно реализуя гендерный подход к изучению миграции и рассматривая женскую миграцию как самостоятельное исследовательское поле мы можем поставить и попытаться решить вопросы о том, какую специфику приобретают миграционные процессы, когда их активным субъектом становится женщина, какие новые возможности и проблемы связаны с развитием миграции как для самих женщин, так и для общества в целом, как помочь женщинам использовать эти новые возможности и избежать проблем?

На Западе женская миграция выделилась в самостоятельную сферу научной и практической деятельности еще в начале 80-х годов: проводились научные конференции, формировалась проблематика, понятийный аппарат, специфические методы исследования. Причем эта тематика развивалась сразу в нескольких направлениях: со стороны женских исследований и феминистского движения (Afshar,1985; Castro,1982; Chant,1992), со стороны миграционных исследований (Zlotnik,1991; Lim,Lin Lean,1996 ), в русле проблемы прав человека (Human Rights Watch,1995). Были созданы и сейчас успешно функционируют организации различного уровня (межправительственные, национальные, неправительственные): фонды, общественные движения, инициативы и т.п. Вся эта разветвленная социальная инфраструктура помогает людям увидеть и реализовать возможности, предоставляемые миграцией, а также является дополнительным средством контроля и гарантом соблюдения прав женщин - мигрантов. Однако даже западные исследователи отмечают недостаточное внимание к гендерным проблемам миграции, которые начали исследоваться сравнительно недавно (Miller,1996).

В России миграция в своем новом содержании как реализация права на свободу передвижения только начинает оформляться как социальный феномен. "Женская" проблематика здесь еще не заявила о себе как о самостоятельной научной проблеме, имеющей собственное исследовательское поле. Специальных исследований по этим вопросам до недавнего времени не проводилось ни в контексте миграционной проблематики, ни со стороны феминистского направления. Не существует также и каких-либо организаций, осуществляющих практическую деятельность в этой области.

С 1995г. в ИСЭПН РАН проводится цикл исследований, посвященных различным гендерным аспектам миграции. В ходе этих работ помимо задач самого проекта перед исследователем стоит задача формирования соответствующего исследовательского поля: проблематики, понятийного аппарата, методологии, адекватной поставленным задачам. Отметим, что инициатива в изучении этой проблематики, в отличие от западного варианта, шла не со стороны женских, а со стороны миграционных исследований, что, естественно, наложило некоторый отпечаток на теорию, методологию и содержание работ (Тюрюканова, 1997). В частности это выразилось в исходном концептуальном тезисе о позитивном смысле миграции в современном социуме. Отметим в этой связи, что позитивное понимание миграции становится преобладающим в настоящее время в российских миграционных исследованиях (Зайончковская,1997; Красинец,1997).

Исследование, предлагаемое читателям в данной книге, является практически первой попыткой изучения миграции в рамках феминистского направления в России. С точки зрения теории женских исследований особенно интересным представлялось выяснить как проецируются гендерные стереотипы и гендерное разделение ролей на миграционное поведение и как последнее, в свою очередь, влияет на изменение социального и социокультурного статуса женщины в современном обществе.

Концептуальную основу исследования составляет тезис о том, что миграция представляет одну из форм социальной активности людей - мужчин и женщин. Предполагая усиленное интерактивное взаимодействие человека с государством и социальной сферой, миграция также является одной из форм социализации и адаптации населения в новых условиях. Чаще всего с переездами люди связывают надежды на изменение своего социального или семейного статуса, качественный скачок в материальном благосостоянии, профессиональной карьере. Другими словами, миграция является важным рычагом социальной мобильности.

Миграция, таким образом, это всегда проявление активной социальности субъектов данного процесса. Женщина в этом случае выступает как деятельный агент в той сфере, которая традиционно считалась мужской. Поэтому в процессе принятия решения о миграции (или при отказе от миграции) "оживают" многие гендерные стереотипы и конфликты, связанные как с положением женщины в семье, так и с ее ролью в обществе.

Гендерный подход к оценке правосознания женщин, должен, по моему мнению, в качестве результирующего рассматривать право женщины на построение собственной жизненной стратегии. Это право по разному осознается и реализуется разными женщинами, что проявляется, в частности, при построении миграционных стратегий.

Следуя канонам качественной методологии, мы не строили априори исследовательских гипотез сколько-нибудь конкретного уровня. Вместо этого конструировалась общая гипотетическая модель изучаемого феномена (Васильева,1996) - осознания и реализации женщинами своего права на свободное передвижение. Основу этой конструкции составил тезис о том, что различные причины (традиционные гендерные стереотипы сознания и поведения, сохранение патерналистских отношений с государством, новые социальные противоречия) постоянно провоцируют и воспроизводят отчуждение женщин от самой идеи прав человека, в частности от права на свободное передвижение. С точки зрения последнего неразвитость правосознания скорее может проявляться в отказе от миграции и в невостребованности права на миграционную свободу, чем в конкретных нарушениях этого права в процессе миграции. Хотя последние, конечно, также заслуживают анализа.

Таким образом, отказ от миграции, как и вообще повышенная детерминированность жизни отношениями пространства (или специфическими свойствами локального социума), сужающие возможности жизненного выбора - это не менее тревожный симптом с точки зрения социального развития, чем сами нарушения прав человека в связи с миграцией. Для женщин ограниченные возможности воспользоваться правом на свободное перемещение особенно характерны. Исходя из этого, важным казалось проанализировать взаимосвязи женщин с различными структурами локального пространства и социума, чтобы определить факторы, ограничивающие свободу личного выбора и приводящие к отчуждению миграции как модели поведения.

Так в наиболее общем виде конструировалась гипотетическая модель изучаемого феномена. На ее основе отбирались единицы наблюдения, наилучшим образом представляющие этот феномен или его отдельные взаимосвязи. Применялась, так называемая, теоретическая выборка, при которой "репрезентативность понятий, а не субъектов является решающей" (Васильева,1996). Репрезентативность опрошенной совокупности достигается не столько включением в нее женщин из различных социально-демографических групп (хотя и это тоже важно), сколько женщин, представляющих различные модели миграционного поведения и сознания. В самом общем виде выделено две таких модели: модель "Миграция" и модель "Немиграция".

Синтез теории на базе эмпирически выделенных феноменов в составе кейсов (или случаев) дает тот уровень обобщения, который в количественном исследовании достигается распространением результатов выборки на более широкую популяцию.

Основой методологии, как и в других подпроектах, являлся метод глубинного интервью. Каждое интервью иллюстрирует конкретный случай социального опыта женщин, связанный с осуществлением (или неосуществлением) права на свободное передвижение.

Поиск респондентов осуществлялся как по традиционным каналам: по месту жительства (в том числе, в общежитиях), по месту работы, в службах по трудоустройству, так и через неформальный сектор (этнокультурные группы, клубы). Интересные случаи были найдены на городском рынке. При поиске респондентов хорошо работал метод "снежного кома".

В интервью участвовали женщины разного возраста, разного семейного и социального положения, как приехавшие в город 1-2 года назад, так и прожившие в нем всю жизнь. Список интервью (кейсов) с женщинами (кроме одного) представлен в рамке.

Случай 1. М. - 35-40 лет, парикмахер, миграция Рыбинск-Баку-Рыбинск

Случай 2. К. - около 30 лет, безработная, приехала по распределению

Случай 3. Т. - 30-35 лет, работает и живет в общежитии полиграфического завода, приехала по распределению

Случай 4. И. - около 35 лет, работает в коммерческой фирме, из Йошкар-Олы, вышла замуж за жителя Рыбинска

Случай 5. Г. - бухгалтер городской администрации, около 50 лет, коренная жительница города

Случай 6. Л. - работник мэрии, 46 лет, коренная жительница города

Случай 7. Групповое интервью с женщинами-продавцами на муниципальном вещевом рынке

Случай 8. Групповое интервью с членами неформального клуба еврейской культуры

Случай 9. Г. - около 40 лет, работает на заводе, приехала из Орла

Случай 10. Л. - 40 лет, работает на заводе, приехала из деревни Калининской области

Случай 11. Садчиков Виктор Михайлович, доцент кафедры управления Рыбинской авиационной академии, приехал с семьей с Урала

12. Порозова Елена Павловна, редакция газеты "Рыбинские известия" - экспертное интервью

13. Виктор Семенович, директор рыбинского бюро путешествий и экскурсий - экспертное интервью

Техника сбора данных, используемая в данном исследовании, представляла собой сочетание нарратива, лейтмотивного интервью и игровых методов. В соответствии с этими техниками беседа делилась на три части.

Нарративное интервью по биографическому методу это свободный рассказ интервьюируемой о своей жизни, ненаправленный, с минимальным участием интервьюера. Основная идея этой части беседы - выяснить роль миграционных инициаций в контексте жизненного пути и жизненных траекторий женщин, семейных, социальных и других связей. Здесь реализована идея холистического подхода к изучаемому материалу, характерная для феминистского направления исследований. Обосновывая необходимость холистического подхода при анализе практически всех проблем женщин в патриархальной культуре, феминистские исследовательницы (Safa,Nash,1976) утверждали, что из-за сильной детерминированности всех сторон жизни женщин отношениями семьи и материнства, анализ отдельных связей (Е.Т.- например, миграции) вне этой центральной структуры теряет смысл. С точки зрения процедуры интервью требование холистического подхода выражается в том, что рамки интервью даже в исследованиях по специфическим проблемам (каковой является миграция) должны быть значительно шире самого предмета исследования, охватывая часто всю жизнь респондента.

Условие "широкого горизонта" исследования, похоже, является общим для различных направлений качественной социологии. Так, требование более широкого структурного контекста включено в методологию grounded theory (GT). Специалисты по GT отмечают, что исследование выделенного феномена происходит подобно сужающимся кругам: сначала анализируется более широкое окружение, может быть выходящее за рамки жизни респондента;. затем внимание постепенно концентрируется непосредственно на изучаемом феномене или его элементах (Васильева,1996). В нашем случае изучение правосознания людей может быть эффективным только тогда, когда оно рассматривается как результат социального опыта, полученного человеком в течение всей предыдущей жизни. Задача реконструкции этого социального опыта - и есть главная цель первой части интервью, а интерпретация этого социального опыта в терминах правосознания - задача последующего этапа обработки текстов интервью.

Вторая часть беседы - лейтмотивное неформализованное интервью, в котором в качестве сквозной темы выступают отношения, связанные с реализацией права на свободное перемещение. Это либо, так называемая, "история миграции", либо "история немиграции" (отказа от миграции). Основные темы лейтмотивного интервью будут представлены в данном разделе в виде выделенных рубрик.

В последней игровой части беседы респондентам предлагался ряд ситуаций, которые "проигрывались" по ролям, либо просто оценивались респондентом в применении к своей жизненной ситуации. Примеры ситуаций приведены в рамке.

Рыбинск, выбранный как место проведения исследования, представляет собой промышленный город средней величины, расположенный в средней полосе России. С точки зрения внутрироссийских миграций, город аккумулирует несколько основных видов миграционных потоков: миграцию из сельской местности, переезды из среднего города в крупные центры, миграцию из менее благоприятных и отдаленных регионов России в центральные области. С точки зрения межгосударственных миграций, здесь можно наблюдать иммиграционные потоки из республик бывшего СССР, а также довольно значительные диаспоры еврейского и немецкого населения, являющиеся основой эмиграционного потенциала города. Население Рыбинска имеет достаточно пеструю этническую структуру, что позволяет предположить значительную роль миграционных факторов в процессе его формирования.

В целом миграционная ситуация в городе достаточно спокойная. Объективно Рыбинск не относится к числу городов с выраженным оттоком населения. Миграционная нагрузка на местное население со стороны беженцев, вынужденных переселенцев и просто иммигрантов также невелика.

Статистическая справка

Общие итоги миграции по г. Рыбинск в 1990-1995 гг.

Источник: "Демографические процессы в Ярославской области за 60 лет", Ярославль, 1996

По приведенной статистической справке мы можем сделать ряд замечаний, которые характеризуют миграционную ситуацию в городе:

• в городе наблюдается стабильный положительный, хотя и снижающийся, миграционный прирост, то есть число прибывших превышает число выбывших, причем по всем составляющим миграционных потоков (внутри области, из-за пределов области, из стран ближнего зарубежья)
• за период 1990-1995 гг. можно констатировать общее снижение миграционной активности: снизилось как число прибывающих в город, так и численность выезжающих из города
• численность беженцев и вынужденных переселенцев за этот период стабильно повышалась, однако в относительном выражении она остается невысокой.

Однако объективные цифры прибывших и убывших мало что говорят о реальной ситуации с миграцией в обществе, если рассматривать последнюю в контексте социальной мобильности и реализации населением права на свободное перемещение.

Гораздо больше о роли миграции в конкретном локальном социуме, о том, как понимание миграции входит в область правосознания и в реальную жизнь населения, мы можем узнать от самих жителей и от специалистов, работающих в различных организациях, так или иначе связанных с проблемами миграции. Обратимся к живому опыту людей, в котором женщина предстает перед нами не как часть переменной "пол", а как человеческая личность, наделенная неотъемлемыми правами.

Вопросы где моя родина, почему я живу именно здесь, как я отношусь к городу (месту), в котором живу, где бы мне хотелось жить и т.п. на первый взгляд достаточно просты. Однако в интервью получить ответы на все эти вопросы удается отнюдь не всегда. Как правило, люди затрудняются объяснить свое отношение к тому географическому месту (будь то страна или город), в котором они живут. По ответам на подобные вопросы можно судить, что эти отношения плохо отрефлексированы и практически неосознанно участвуют в самоидентификации человека.

"Сначала мы собирались поехать в Куйбышев. И уже готовы были ехать, но почему-то остались здесь - в Рыбинске. Собирались переезжать, потом в Обнинск, куда многие наши знакомые уехали. Но, видать, судьба оставила нас здесь жить, так получилось. (Случай 7)

Ответ: "Традиции продолжаются родительские. Родители жили здесь, потом дети живут и так далее. Я так считаю." (Случай 5)

Показателем неотрефлексированности данных вопросов является частое использование респондентами речевых (или семантических) штампов и стереотипных выражений: здесь моя родина, здесь жили мои родители, здесь похоронены мои родственники.

По ответам респондентов похоже, что значительная часть населения живет по принципу: место жительства, как и родителей не выбирают. Конечно, в значительной степени это - последствие того времени, когда жизненное пространство (будь то жилплощадь или земля) распределялось между жителями "сверху" - волевым решением властей, с помощью чего удавалось легко манипулировать передвижениями людей.

Современная социально-экономическая ситуация, которая казалось бы должна ломать стереотипы тоталитарного режима, наоборот, странным образом консервирует эту идеологию. Официально санкционированная свобода выбора места жительства фактически оказалась невостребованной из-за отсутствия социально-приемлемых механизмов реализации этого принципа. Поэтому "привязанность к месту" остается сегодня абсолютно господствующей моделью поведения, во всяком случае в локальном социуме, подобном тому, который мы рассматриваем.

"Просто сиднем сидим тут и он (Е.Т. - о муже), и я, живем в нищете и так пожизненно и будем жить, если не тронемся отсюда." (Случай 10)

Отметим ради справедливости, что это эмоциональное высказывание респондентки, вероятно, в некотором роде было спровоцировано моими вопросами, а не является результатом самостоятельного обдумывания. Однако отнюдь не все респонденты проявляют даже такую "спровоцированную" рефлексию.

Модель жесткой "привязанности к месту" характерна как для коренных жителей, так и для переехавших в Рыбинск, то есть уже имеющих опыт миграции.

Ситуация, описанная в следующем отрывке, довольно типична для тех, кто переезжает на новое место и должен адаптироваться в ином жизненном пространстве.

"Я приехала в Рыбинск как молодой специалист. Сначала было очень трудно: плохие условия, нет жилья, все чужие. Так я прожила 3 года. Потом мне дали служебную квартиру, появились друзья. Вроде я стала привыкать. И все равно я все время думала уезжать. У меня в подсознании сидело, что я все равно, наверное, уеду, потому что мне здесь жить не нравится. Но я все откладывала переезд. И как-то это так затянулось, что я тут так и осталась. Не успела оглянуться, как в городе Рыбинске проживаю уже 10 лет. А ехать в Нижний Новгород, как я хотела, и начинать все сначала трудно и жалко потерянного здесь времени. До сих пор так и продолжается, до сих пор у меня в душе сидит, что мне хочется уехать отсюда."(Случай 3)

Первоначально новая среда часто воспринимается как враждебная. Затем явная враждебность исчезает, но полная интеграция достигается только в том случае, если на этом пространстве выстраивается сеть семейных, социальных, профессиональных, групповых связей. Причем у женщин семейные связи являются решающими для успешной интеграции. У женщины, чей рассказ приведен выше, семейная жизнь в Рыбинске пока не сложилась. Это и привело к тому, что полной интеграции так и не произошло. Если же на новом месте складываются семейные связи, даже при очевидной слабости всех остальных компонентов социального пространства, интеграция часто оказывается успешной. Так, другая наша респондентка, которая не имеет в Рыбинске ничего кроме семьи и нескольких подруг (она с мужем и дочкой живет в семейном общежитии, уже давно потеряла работу), прямо связала понятие родины с тем местом, где установились семейные связи.

Далее...